`` Предайся анафеме, милый мой. ``

Холодные капли воды стекают по истерзанной шее, стекая по спине, вызывая сноп мурашек по коже. Дрожащие пальцы сжимают кран, что бы прибавить теплой воды, но есть ли в ней нужда? На душе гадко, внутри пустующее чувство. Легкие сводит от неприятного жжения и Томас судорожно дышит, хватаясь за грудную клетку, пытаясь стабилизировать дыхание. Голову вниз опускает и смотрит в ноги. Укусы горят, растекаясь лавой по венам. Ладонь накрывает лицо и плечи дрожат, слышится надрывистый всхлип. Юноша оседает в ванную, а пальцы сами непроизвольно тянутся к тем местам, куда касались руки норвежца. Риджуэлл скрипит зубами и начинает нещадно чесать зудящие места. Его пальцы так мягко скользили. Было так мягко и хорошо, но. Какого черта он вообще сопротивлялся, не было бы сейчас так ядовито. « Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. » * * * Торд сдавленно дышит и протягивает руку к лицу черноглазого, но его пальцы отбивают трясущимися руками. Брови сводит у переносицы и все равно протягивает руку к щеке, мягко оглаживая большим пальцем скулу британца. Слышится всхлип. Внутри Ларссона все обрывается. Что он вообще наделал...? « Это ли ты называешь мечтой, Торд? » Рогатый выходит из узкого пространства, теплого, покидать не хочется, но нужно. Подтягивает брюки, пряча под ними член. Прикрывает глаза и делает размеренный вдох, смотря после на Томаса, который в свою очередь даже подняться не может на локтях, судорожно и истерично дышит. « Ему точно нужно лечиться » Сильные руки подхватывают дрожащее тело перед собой, поднимая с пола, а после прижимают к себе, но в ответ лишь извивания и попытки вырваться. « Заслуженно » Ларссон утыкается лбом в чужой лоб, но в ответ получает омерзительный харчок, жаль что Том промахнулся. Он заслужил черт возьми. – Отпусти меня нахуй... уебище... чего ты добился этим, ты... обмудок ненормальный... блять. Яд так и брызжет с языка Иеговы, а пальцы все равно сжимают красную толстовку. Это истерика. Это точно истерика блять. Торд крепко обнимает юношу, не зная даже как извиниться. Какие слова вообще подобрать, что он должен сказать? Давай. Скажи это, ебаный насильник. – Ты сам виноват. Русый закусывает губу, понимая что это совершенно не то что он хотел сказать. Он уже мысленно дал себе дохулион раз по лицу. Том резко замолчал, даже кажется перестал дышать, но нет. Его дыхание просто перехватило. Судорога свела легкие. « Сам виноват. » Нервный смешок сорвался с его губ, чем заставил Ларссона вздрогнуть. – Какого хуя... черт, если бы я мог сейчас влепить тебе по роже, сказал бы ты так еще раз..? Торд. Звучит грубо. Его имя словно что то сухое срывается с чужих губ, его словно пережевали в кашу и выплюнули. Томас вообще редко использует его имя на языке. Одни лишь прозвища и оскорбления зачастую. Ларссон и подумать не мог, что обладатель таких язвительных слов будет стонать под ним. Что вообще чувствует жертва в такие моменты? « Отвращение и стыд » Но никак блять не то удовольствие, смешанное с болью, кое испытал Риджуэлл. Так не ведут себя жертвы, так ведут себя на голову отбитые и озабоченные ублюдки. Светло-русый шумно скулит от собственных мыслей и отворачивается от серых глаз, что сейчас смотрели на него с этим ебучим сочувствием. Ему оно не нужно. « Не от него » Торд лишь меланхолично качает головой и выдыхает. Еще крепче прижимает к себе юнца и разворачивается, невзирая на все оплеухи по его плечам трясущимися рученками. Чертова несдержанность. Он действительно сделал ему больно. Больно любимому человеку. Когда британец вообще успел стать ему кем то в таких понятиях?Наверное... когда они начали ладить более лучше, без шуток, они даже здороваться по утрам начали в какой то момент и меньше огрызаться. Чаще общаться. Комфортно и мягко. Но, рогатый все испортил. О каком доверии может идти речь? Взгляд переходит на покрасневшие от слез щеки юноши и Торд прикусывает губу. Без содрагания совести тут не взглянуть. Извечно угрюмый Том, чье настроение варьировалось от тихого `` Пошли все нахуй `` до `` Ебать, как я вас всех в рот ебостал `` - превратилось в это. Подобие разбитого жизнью овощем. Торд бы соврал, если бы сказал что ему это вроде как и не приносит наслаждения, но черт... Эти опухшие губы, трясущиеся руки, шмыги носом... и нервный бегающий взгляд из стороны в сторону, тяжеловатые выдохи, несдержанный тихий скулеж... от болящих частей тела. Черт. У Ларссона встал. – Отпусти меня, я сам могу идти... блять. - срывается с чужих губ, пока скандинав витает в своих фантазиях о том, как бы он жестого его изуродовал ментально, а после притворялся чем то хорошим, напрочь убивая у Томаса все эпицентры замозащиты. О да, блять. Быть тираном, без которого не могут. Торд встряхивает головой и вновь осознает что его фантазии воспаленые. Руки юноши аккуратно опускают Риджуэлла в коридоре подле стены, но видя шаткое положение "друга", он лишь успевает подставить руки, что бы словить того, на что получает шипение и ядовитый плевок из матов. – Нет, ты не можешь. Позволь помочь, Томас. Торд хмурится. На эти слова на него метнулся такой ненавистный взгляд, сведенные брови у переносицы и поджатые губы. Черт. Как же эта беспомощность возбуждает Ларссона. – Иди нахуй... я сказал... я м о г у. Цепкие пальцы коммуниста тут же сжимают челюсть обладателя самых прекрасных глаз для него на свете и чуть ли не шипя от раздражения выплевывает. – Я сказал ты не можешь... Серые глаза злобно сверкнули в полутемках коридора, отливая металлом и Томаса пробрал озноб. Он его теперь, что, бояться еще будет? Ну нет уж нахуй. Он чертовски сильно отталкивает Торда и падает на пол, попутно пользуясь моментом, пытаясь надеть штаны, но увы не с первой попытки конечно же, совершенно не попадая в гачи ногами, да хотел было валить к себе в комнату подальше от этого `` чудовища `` в своем понимании. Хотел бы свалить, но не получилось. Его поднимают за руку, прижимая к себе и вновь он в тисках. Торд сжимает барахтающееся тело в руках и утыкается носом в его плечо. Том сдается. Нет. Серьезно. Он сдается. Без шуток. Зачем вообще сопротивляться? Он не дурак и понимает что истерики до добра не доведут, особенно если они касаются Торда. Ему лишь в либидо плюсом. А Ларссон тонет в своих эмоциях и поступках. Ужасное сочетание этих двоих. Карамельновласый оглаживает британца по спине, целуя в шею, невесомо совсем, словно дав понять что все произошедшее лишь его вина, но и бояться его не стоит, он сожалеет. Жаль, то что он еще не осознает, что полностью убил к себе все доверие Риджуэлла. Полность. Не оставив и капли. Сломал волю.