***
«За несколько минут до...»
Ночное затмение выдалось бессонным и наполненным глубокими раздумьями, от которых хотелось навсегда избавиться: ровно также, как от бесполезного парня, изменившего ход событий. Его жизнь не давала хладнокровному мужчине желанного покоя, наводя на жуткие мысли. Резко погасший свет говорил о том, что что-то пошло не так. — Мне стоило сразу приказать расправиться с ним, — задумчиво шептал Лэмптон, смотря на зажигающиеся лампы. — Этот парень приносит очень много проблем. Сидя в тёмном кресле, мужчина решительно продумывал план дальнейших действий. Одно он знал точно: ему придётся наказать того, кто дал ему ложное обещание. И он хорошо знал слабое место журналиста. — С-сэр, они сбежали! — громко оповестил чужой голос, едва вбежав на порог большой комнаты. — Сейчас мы оперативно ищем их. Все ходы и выходы оцеплены, на улице тоже дежурят люди. Хладнокровный взгляд лишь на мгновение посмотрел в сторону источника внезапного шума. Теперь он принял окончательное решение. — Я знаю, можешь не продолжать, — спокойно произнёс Лэмптон и уверенно встал с кресла, поправляя белую рубашку: — Мне известно, где они находятся. — Сэр, но как... — потрясённо пробормотал подчинённый. — Вы уничтожили того, кто отключил электрогенераторы? — резко перевёл тему твёрдым голосом мужчина. — Я слышал выстрелы. Надеюсь, вы не додумались без моего приказа стрелять в парней? — Двойник испытуемого убит, — в голосе послышалась уверенность. — Судя по всему, учёные не смогли полностью уничтожить разум оригинала. Он стал опасен для нас и был настроен враждебно. На лице выразилась насмешливая улыбка, которая медленно перетекла в бушующий пожар. Лэмптон выглядел полностью спокойным и холодным, держа в душе уверенное желание. — Больше ничего не делайте, — серьёзным тоном предупредил он. — Прикажи остальным отступить. Я справлюсь сам с дальнейшей задачей. — Как скажете, сэр, — послушно произнёс мужчина и спешно удалился вглубь длинного коридора. По-прежнему находясь в глубоких раздумьях, Лэмптон тихо подошёл к книжному шкафу и спешно распахнул тёмную дверь, за которой таился небольшой сейф. Его руки решительно вынули ключи и вставили их в замочную скважину. Два тяжёлых щелчка, подобно ломанию двух жизней, раздались жутким эхом по всему помещению. — Я дал вам возможность, Егор Линч, но вы печально упустили её, — он с силой открыл дверь сейфа и вынул изнутри чёрную тетрадь: — Всё то, что произойдёт с вами дальше, будет лишь вашей нелепой ошибкой.***
Холодная комната осталась за спиной прошлого, уступая место неизвестному и мрачному будущему. Всё то, что делало счастливым в первые секунды долгожданной встречи, внезапно превратилось в пытку и глубинный страх потерять друг друга. Сердце хотело верить, что впереди сияет свет, однако душа отчаянно кричала, что видит только мрак. — «Я чувствую, что мы совершаем ошибку, но и другого выхода я не вижу, — мысленно прошептал Егор. — Всё будто обречено, но я должен попытаться» Отворив старую деревянную дверь, журналист увидели впереди большое пустое помещение: оно освещалось тусклым светом, который иногда мрачно мигал, готовясь в любой миг погаснуть. Он словно чувствовал неистовую тревогу двух сердец, что так отчаянно боялись услышать тишину друг друга. — Мне это совсем не нравится... — тихо высказался Джон, внимательно осматривая высокие потрёпанные стены. — Зачем этим ублюдкам такое огромное помещение похожее на зал? — Кажется, они им и не пользуются, — неуверенно произнёс Егор, идя впереди писателя. — Это странно, но, судя по всему, здесь никто и не бывает. Каждый тёмный угол словно таил в себе враждебные силуэты, которые готовы были разорвать в клочья незваных гостей: они мрачно растекались по гнилому деревянному полу и устало тянулись ввысь по грязным стенам, пытаясь вырваться из омута жуткого мучения. Казалось, будто здесь когда-то происходили самые настоящие пытки, которые теперь таили в себе неупокоенные души, навечно заточённые во тьме. — Как думаешь, здесь есть выход? — с тусклой надеждой произнёс Джон, вопросительно смотря на журналиста. — Всё возможно, — задумчиво прошептал Егор, на мгновение оглянувшись на писателя. — Думаю, нам стоит осмотреть его полностью. Находясь на грани спасения и обречённости, Линч не мог отпустить мысли о любимом человеке. Иногда оглядываясь назад, он с облегчением переводил дыхание, видя, что Джон в полном порядке: его тревожное сердце каждый раз устало замирало, как только он переставал слышать родной голос. Он отгонял прочь странные мысли, совершенно не подозревая, что в эту же секунду начал терять собственное счастье.***
«...конца неозвученных чувств»
«Беспокойство замирает в странной пустоте, как только по телу пробегается холодная дрожь. Она медленно оседает вниз, заставляя замереть на месте, и резко поднимается вверх, ударяя по сознанию писателя. Внезапное головокружение сеет тёмную пелену перед глазами, пока бледность проскальзывает по коже. Сначала кажется, будто это страшный сон, в котором все чувства вновь смешались воедино. Однако, как только что-то перехватывает горло, в голубых глазах начинает сиять животный ужас. Всё тело пронизывает страшная боль, от которой хочется взвыть истошным криком. Она бежит по венам тяжёлой волной, заставляя сердце горько сжаться изнутри и начать бороться за жизнь. — Что происходит? — едва проносится в сознании, которое постепенно начинает терять связь с реальностью. Джон размыто видит впереди себя силуэт Егора. Он хочет позвать его, хочет обратить на себя его внимание, однако что-то невидимое начинает с силой сжимать горло. На шее образуются синие пятна, заставляющие ощутить острую нехватку кислорода. Лёгкие мгновенно покрываются жгучей болью, а внутри что-то начинает безжалостно ломать рёбра. Жуткий крик застревает в груди, пока из глаз брызгают горячие слёзы. Невыносимая боль огромной волной ударяет по телу и с новой силой сжимает горло, полностью перекрывая дыхание. В ушах трещит громкий звон, сознание пронзает страшное головокружение, а в глазах блещет мрачная потерянность. Он чувствует, как что-то уничтожает его изнутри, бездушно треская кости. Где-то в глубине души появляется чувство полной обречённости. Он чувствует запах собственной смерти, которая бежит кровью изо рта. Его сердце бьётся тяжёлыми ударами, упорно стараясь держать дыхание жизни. Каждая секунда проходит страшным мучением – каждый миг пронизывается невыносимой болью»***
Холодный воздух, застывший в образе жуткой неизвестности, сковал журналиста в объятия душевной тревоги. Дыхание глубокой ночи внезапно стало судорожным, пока немая тишина раздавалась в сердце истошными криками. Она уничтожала собой последнюю надежду, превращая её в рассеянный пепел. — Джон, может поговорим о чём-нибудь? Знаешь, мне не по себе, когда ты молчишь, — напряжённо обратился Егор. Он с тревогой смотрел в глаза смеющейся тьмы, ощущая, как сердцебиение рыдает изнутри: оно словно чувствовало, как страшно затихает стук родного сердца. Холодная дрожь пробирала всё тело, заставляя затаить тихое дыхание. — Джон? Вот сейчас ничерта не смешно, — раздражённо пробормотал Линч. — Всё... Всё в порядке? Произнеся последнее слово, Егор спешно обернулся назад, желая увидеть в тусклом свете любимого человека. Чувство искреннего непонимания вмиг слетело в бездну пустоты, как только изумрудные глаза потрясённо посмотрели вперёд. Бледная кожа, трясущиеся окровавленные губы и помутневший взгляд создавали жуткую картину, в которой Егор начал терять самого себя. — Джон... Ч-что с тобой? — перепугано произнёс он, невольно отступив назад. Не веря собственным глазам, журналист в тот же миг потерял дар речи, чувствуя, как сердце отчаянно рвётся из груди. Что-то неизъяснимое внезапно парализовало Егора на месте, заставляя ощутить, как слезятся собственные глаза. Он видел во взгляде Джона неописуемую боль, проносил её через себя, пока она безжалостно раздирала его изнутри. — Нет... — горький шёпот потерянно сорвался с губ журналиста. ...Голубые глаза погружаются во мрак, пока по щекам бегут горячие слёзы. Болевой шок охватывает тело, позволяя на миг перестать ощущать страшные мучения. Джон чувствует, как сломанные рёбра вонзаются в лёгкие, открывая внутреннее кровотечение. Он начинает постепенно задыхаться, переставая чувствовать под собой поверхность. Один миг и искалеченное невидимой силой тело падает на холодный пол. Он перестаёт чувствовать, но всё ещё находится в сознании. Джон всё ещё узнаёт в опустошённом взгляде любимого человека... Громкое падение ударило по сердцу Егора сокрушительной волной, которая в тот же миг привела его в чувства: потрясение покинуло его тело, сменившись глубокой паникой. Она начала уничтожать его изнутри незримым ядом. — Джон, нет, прошу тебя! — душераздирающий крик пронзил эхом мрачное помещение. Ощущая, как отчаянно кричит раненая душа, Егор в тот же миг подбежал к писателю. Его ноги внезапно подогнулись и потерянно рухнули на колени, пока руки судорожно приподняли голову. Вместо жизни в приоткрытых голубых глазах он увидел мучительное дыхание смерти. — Д-джон, я здесь, слышишь? Я рядом с тобой, посмотри на меня! — он начал отчаянно рвать горло. — М-мы ещё можем всё изменить. Потерпи, прошу тебя, мы скоро выберемся отсюда, только подожди. Не покидай меня вот так, слышишь? Не надо, Джон, пожалуйста! Приступ сильной паники страшно сотрясал Егора изнутри, пробегаясь по телу жгучей болью: она уничтожала расшатанную психику и полностью обрывала связь с самим собой. В изумрудных глазах темнело каждый раз, когда Егор видел перед собой мертвенно-бледное тело, чувствовал его необъятный холод. Он с ужасом наблюдал, как со рта течёт тёмно-алая кровь, сопровождающаяся хриплыми всхлипываниями. — Если хочешь что-то сказать, то говори, слышишь? Только не молчи, продолжай смотреть на меня, не теряй сознание, пожалуйста, — отчаянно умолял Линч, чувствуя, как по щеке катится горькая слеза. — Живи, прошу... Я-я не смогу без тебя. ...Сквозь звон и приступы боли Джон слышит родной голос. С каждой секундой он перестаёт осознавать реальность, перестаёт понимать, что с ним происходит. Временами перед глазами мелькает детство, юность, молодость... и любовь. Человек, с которым ему так и не суждено быть вместе. Он чувствует, как жизнь медленно покидает его тело. Ему остаётся лишь в полусознании ждать, когда сердце отобьёт последний удар... — Поцелуй меня... — тяжёлым шёпотом произнёс Джон, собрав в себе последние жизненные силы. Горькие слова пробежались по телу слабым лучом надежды, который мог в любую секунду тоскливо погаснуть. Сквозь страшное отчаяние Егор ощутил секундную радость, спешно перестающую в неистовое удивление, которое сменилось громким всхлипом. Искренняя просьба задела влюблённое сердце, выразив в нём неозвученные чувства. — Но, Джон... — тихие слова сорвались эхом душевного плача. Застывшие в ужасе изумрудные глаза страшно потемнели: журналист нехотя понимал, чувствовал и видел, что каждая секунда может стать последней. — П-прошу... — хриплый голос прозвучал нарастающей слабостью. Ощущая трепетное сердцебиение, Егор нервно прикрыл растерянный взгляд и нагнулся к окровавленным губам любимого человека. Он почувствовал его редкое, почти холодное дыхание, от которого всё тело покрылось морем леденящей дрожи. Он чувствовал на нежных устах приближающуюся смерть, медленно забирающую жизнь писателя. Зажмурив покрасневшие глаза, Линч неуверенно и осторожно коснулся мягкими губами холодных губ Джона: он начал медленно заводить их в тихий, горький поцелуй. В плавном движении в ту же секунду засияли вспыхнувшие чувства, которые так долго таились в глубине бьющегося сердца. Нежно целуя писателя, Егор с горьким наслаждением ощущал ответные слабые прикосновения. ...Каждое касание журналиста согревает затихающее сердце. Туманное сознание пронзается приступом новой невыносимой боли, в которой слышится эхо мрачного конца. Всё испытанное опадает в омут непонимания, в котором теплятся яркие воспоминания. Джон помнит первую встречу, переросшую в крепкую дружбу. Именно сейчас, находясь в полусознании, он искренне сожалеет, что не озвучил свои настоящие чувства. Однако все воспоминания и сожаления остаются в прошлом, как только тело погружаться во что-то мягкое и невесомое. Громкий звон в ушах исчезает вместе со страшной болью, позволяя наконец ощутить облегчение. Сознание теряется в жуткой темноте, дыхание плавно застывает, а влюблённое сердце издаёт последний удар... Внезапно отстранившись от холодных губ, Егор растерянно ощутил бегущую слабость. В последние секунды он уже не чувствовал ответного дыхания и нежного поцелуя – всё это будто провалилось в пропасть, стало кошмарным сном. В изумрудных глазах застыла темнота, такая бесконечная и уничтожающая его изнутри. Он с болью понимал, что Джон мёртв. — Нет... — потерянно произнёс Линч. — Это всё ложь. Он жив, точно жив. Всё это мне лишь кажется. Так же не может быть, нет! С каждой секундой хрупкая надежда страшно трескалась изнутри, пока по холодным щекам журналиста бежали горячие слёзы. Он отчаянно отказывался верить в вечную тишину, не хотел доверять дыханию смерти, считая, что всё это лишь его безрассудные заблуждения. Он готов был поверить во что угодно, но только не в смерть любимого человека. — Д-джон, хватит шутить... — нервно прошептал Егор, начав дёргать его за плечо. — Это твоя очередная шутка, да? Если это так, то прекрати... Я этого не переживу, слышишь? Завязывай с такими играми. Перестань! В ответ на горькие высказывания он продолжал слышать лишь тишину: голубые глаза по-прежнему были закрыты, дыхание стихло ровно так же, как и застывший пульс на шее и запястьях. В этот миг полного опустошения Егор больше не хотел ощущать себя живым – его сердце остановилось в ту же секунду, когда в ответ он услышал мёртвую тишину. — П-почему... — потрясённо пробормотал Линч, переходя на отчаянный крик. — Почему всё это произошло именно с нами? Почему ты убил его, а не меня?! Он... Джон не заслужил таких мучений, не заслужил такой участи! Разрываясь в душевной боли, Егор чувствовал, как оседает на дно бесконечной тьмы, полностью теряя смысл жизни. Он искренне винил себя в смерти любимого человека, стоя на коленях и безжалостно ударяя себя в грудь, словно пытаясь пробить её насмерть. Он чувствовал на своих губах кровь Джона, ощущал, как рвётся влюблённое сердце. — Прости меня, Джон... — всхлипывая, начал потерянно шептать Егор. — Я должен был выслушать тебя тогда. Всего бы этого не случилось, если бы я не был таким подонком! Задыхаясь от наплывая негативных эмоций, он начал теряться в неописуемом кошмаре. Чувствуя, как рыдает разбитое сердце, Егор потерянно склонился над бездыханным телом и сжал его в горьких объятиях, зарываясь руками в любимые шелковистые волосы. Находясь в глубокой панике, всё ещё не до конца осознавая происходящее, Линч ощутил, как больно сжигаются нежные чувства. — Я-я так и не сказал тебе, но... Я очень люблю тебя. Люблю тебя таким, какой ты есть, — судорожное признание вызвало острую душевную боль. — Прости, что так поздно. Но я правда всегда любил тебя, Джон. Всегда. Истерзанное сердце вновь заволоклось едким дымом, полностью обрывая жизнь на «до» и «после». Зарываясь в безответных холодных объятиях, Егор пытался найти в них утешение: в глубине души он по-прежнему надеялся услышать удары трепетного сердца, почувствовать тёплое дыхание и касание мягких рук. Однако в ответ звенела лишь мёртвая тишина, окутанная горькими всхлипываниями.***
— Мне очень жаль вас, мистер Линч, — хладнокровный голос внезапно разрушил горькое затишье. Ноющая боль в ту же секунду покрылась дрожью испепеляющей злости, стоило изумрудным глазами испуганно посмотреть в даль. Последняя горячая слеза быстро стекла вниз, как только ненависть овладела разбитым сердцем. В глубине души Егор искренне верил, что Лэмптон замешан в потере любимого человека. — Ублюдок... — нервно выпалил Линч, выражая во взгляде отвращение. Стоя в нескольких метрах от журналиста, беловолосый мужчина бездушно наблюдал за печальной картиной, которую сам же написал в проклятой тетради. Он держал её в своих руках, перебирая пальцами синюю ручку. — Вы нарушили обещание, — спокойным тоном начал Лэмптон. — Поэтому ему пришлось заплатить своей жизнью за ваше непослушание. Каждое слово било по сердцу Егора раскаленным ножом, заставляя испытать страшное жжение. Жуткая неприязнь к самому себе снова взяла над ним верх, как только в голову пришло полное осознание всего произошедшего. Забытая тетрадь смерти, годами ранее отданная мужчине, сегодня сыграла с ним злую шутку, лишив жизни любимого человека. — Ненавижу тебя, скотина! — в его словах кипела отчаянная злость. — Как ты посмел тронуть его? Он ни в чём не виноват, а ты взял и убил его у меня на глазах! Егор хотел разорвать на части хладнокровного человека, заставить его ощутить ту же боль, которую испытал Джон в последнюю минуту своей жизни. Однако, как только он тяжело поднялся с колен, вооружённые люди сразу же окружили его со всех сторон. — Да стреляйте уже, чёртовы суки! — отчаянно выпалил Егор. — Мне уже нечего терять. Потеряв любимого человека, он перестал видеть смысл в жизни: чувство вины уничтожало его изнутри, выгрызая остатки разбитого сердца. — Вы мне нужны, Егор Линч: ваше дело ещё не закончено, — многозначительно пояснил Лэмптон и уверенно продолжил: — Знаете, я мог бы убить его ещё давно, но дал вам время побыть вместе. Однако всё рано или поздно заканчивается. Каждая фраза сеяла в душе журналиста необъятный хаос, от которого хотелось с громким рёвом избавиться. Однако он упорно старался держать себя в руках, гневно смотря на мужчину. — Ты ни за что убил его, ублюдок! — продолжал раздражённо кричать Егор. — Он не был виноват в том, что оказался здесь. — Но вы же так соскучились друг по другу, я прав? — на лице засияла издевательская улыбка. — Было крайне печально наблюдать за вами, зная конец этой истории. Используя болезненные фразы, мужчина старался полностью сломить и подчинить себе журналиста. Он понимал, что сделать это будет снова нелегко, однако и на этот счёт у него был дополнительный план. Он с наслаждением дожидался нужного момента, наблюдая, как гаснет свет в былых сияющих глазах. — То есть ты всегда знал о каждом нашем шаге? — нервно процедил Егор, чувствуя, как слабость овладевает телом. — Я всё знаю о вас, — уверенно подтвердил Лэмптон и глубоко выдохнул: — Как жаль, что вы до сих пор не понимаете, как же так случилось. Вам неизвестна правда последнего похода, и я думаю, что сейчас самое время вас в неё просветить. Наполненный ненавистью взгляд сменился глубокой растерянностью: в сознании вспыхнули отчётливые воспоминания тревожного звонка, тёмного леса, грубых криков и неистового волнения, которое после сменилось облегчением. Егор хорошо помнил ту ночь, ставшую истоком настоящего кошмара, однако он искренне не понимал, к чему клонит Лэмптон. — И что ты хочешь этим сказать? — с тяжёлым выдохом обратился он. Наблюдая за реакцией Егора, мужчина полностью убедился, что давит и действует в верном направлении. — В ту ночь я был осведомлён обо всём. Этот момент стал для меня возможностью заполучить вас, используя вашего племянника. Мне известно, как трепетно вы относитесь к этому ребёнку. Не думал, что ваш племянник настолько любопытный, — хладнокровно рассказывал Лэмптон. — Как же я был приятно удивлён, когда узнал, что вы вышвырнули своего друга из жизни, сочтя его за виновного. Именно к этой цели я шёл, и я успешно достиг её. Но вы совершили большую ошибку, мистер Линч. В эту секунду усталое сердце стихло, словно провалившись на дно услышанной горькой правды. Только сейчас Егор начал осознавать, что каждый шаг был подстроен одним человеком, которого он так хорошо знал, но не смог вовремя понять. В глубине души он с самого начала подозревал в этом ненавистного мужчину, но не доверял своим чувствам, пока не лишился всего, что было так дорого. — Ты всё подстроил... — потерянно прошептал Егор, выражая во взгляде тёмную боль. — Да как ты посмел трогать ребёнка! У тебя вообще есть сердце?! — К сожалению, я бессердечен. Приближаясь к цели, я убираю на пути всех, кто мне мешает. К слову, ваш клон убит, но мы будем продолжать совершенствоваться и вы, — он уверенно указал пальцем на Егора, — окажете в этом огромную помощь. Собирая последние силы, журналист старался держать себя в сознании: он чувствовал, как темнота постепенно накрывает его в омут тьмы. Он отчаянно слышал каждое слово, которое терзало его душу, уничтожало остывшее сердце. — Я не буду участвовать в твоих грязных делах, ты понял? — гневно выпалил Линч, озлобленно и потерянно смотря на мужчину. — Мне жаль, но у вас снова нет выбора: либо вы соглашаетесь, либо ваша сестра и племянник будут следующими. Что же вы выберете? — хладнокровно поставил перед выбором Лэмптон. — Надеюсь, вы не хотите, чтобы они познали те же муки, как ваш друг? Рекомендую сделать выводы из этой ошибки. Размыто слыша холодные слова, Егор чувствовал, как тьма погружает его в свои сети, не оставляя шансов на сопротивление. Глубокая душевная травма и неописуемая боль полностью обессилили изнеможённое тело, заставив его рухнуть на холодный пол. Ощущая сильное головокружение, журналист в последний раз взглянул на безжизненный взгляд писателя, уничтоженный проклятой тетрадью. В этот миг туман полностью поглотил изумрудные глаза, погрузив сознание в темноту. — Унесите его в камеру и приведите в чувства, — хладнокровно приказал Лэмптон, поправив чёрный пиджак. — Всё в ваших руках, мистер Линч, чтобы не повторить историю.***
«Спустя месяц холодной тишины»
Старые высокие ели угрюмо блуждали по тёмному небу, сливаясь с чернотой ночного омута. Каждую ночь он бездушно уничтожал собой тусклое солнце, ломая острые лучи и превращая его в безликую, холодную и убывающую луну. Она часто скрылась за серой пеленой таких же угрюмых облаков, которые утекали в дремучую неизвестность. Они дышали пережитым кошмаром, которому в эту ночь исполнился ровно месяц. Казалось, после трагедии дни стали короче, часы летели подобно минутам, а секунды и вовсе потерялись в эхе страшных страданий. Время стало таким же бездушным и мучительным, как когда-то оборвалась невиновная жизнь. — Я снова здесь, — тихо произнёс Егор, опустошённо смотря вниз. — Я обещал сегодня навестить тебя. Приятный голос уже давно стал безжизненным ровно также, как и изумрудные глаза, в которых теперь сиял лишь мрак, глубокое сожаление и вечное терзание самого себя. Они медленно угасали, превращаясь в призрачное эхо. — Надеюсь, тебе там хорошо, — сдерживая эмоции, безжизненно прошептал Егор. — В последнее время ты всё чаще снишься мне. Ты говоришь, что тебе холодно. Я понимаю, тебя, Джон. Я скоро буду рядом. Стоя на небрежной могиле писателя, журналист нервно сжимал между собой руки, испытывая волну бегущего холода. В глубине своего сожжённого сердца он по-прежнему не верил в страшную потерю, каждый раз в панике просыпаясь по ночам и начиная отчаянно звать Джона, пока ему вновь не вколят успокоительное. Трагедия месячной давности полностью разбила его изнутри, сделав из него человека, который каждую ночь мечтает не проснуться. Теперь Егор ненавидел каждый день своей жизни: ему так и не удалось вырваться из железных катакомб. Каждый день ноющее чувство вины преследовало его призрачной тенью, которая вгоняла в глубокую депрессию. Он самовольно заточил себя в клетке вечных страданий, которую построил хладнокровный мужчина. — Наверное, ты бы хотел, чтобы я продолжал жить дальше, но я так больше не могу, — его голос исказился в сдержанном всхлипе. — Я полностью сломлен, Джон. Уверен, если бы ты меня увидел, ты бы не узнал меня. Я стал человеком, который уничтожил себя. И сегодня я хочу это исправить. С глубокой ненавистью вспоминая всё то, что ему удалось вытерпеть за мучительный месяц, журналист тяжело вздыхал, пытаясь забыть каждый фрагмент своей никчёмной жизни. Однако мысль, что в скором времени всему придёт конец, согревала его мягким спокойствием, отражая на лице горькую улыбку. Он уже давно решился на роковой шаг. — Знаешь, я часто думаю, как бы всё могло сложиться, если бы мы всегда держались вместе? — с нервным смешком начал Егор. — Если бы мы наплевали на все ссоры, непонимания, мнения людей... Может, тогда мы бы наконец узнали, что такое настоящее счастье? Последняя фраза полностью разломала собой барьер сильного безэмоционального человека: горячая слеза, пропитанная несказанной жгучей болью, вновь заставила покраснеть уставшие глаза. За свои слёзы Егор чувствовал себя слабым и никчёмным человеком, однако сейчас он больше не сдерживал себя. Он позволял себе полностью прочувствовать терзающую боль перед тем, как она накроется вечной тьмой. — Я-я в порядке, — твёрдо произнёс Егор, глубоко переведя дыхание. — Джон, моё время пришло, но я не покидаю тебя, — он вынул из кармана сложенную бумажку. — Сегодня я оставляю тебе последнее письмо. Просто... просто дождись меня, хорошо? Нагнувшись к рыхлой земле, журналист аккуратно воткнул в неё сложенный лист, чувствуя, как душа переливается необъятной скорбью и тоской. Он знал, что Джон никогда не прочтёт его, но был слепо уверен, что так писатель сможет найти покой. — Прости, что я провёл так мало времени с тобой, — растерянно пробормотал Егор, медленно отходя назад. — Но я обещаю, что я всё сделаю правильно. В последний раз посмотрев на тёмную, неаккуратно зарытую могилу, журналист тревожно перевёл взгляд на старые деревянные строения: они таили в себе длинные подземные переходы, в которых уже давно проводились эксперименты. И именно сейчас, чувствуя, как гнев начинает рвать сердце, Егор собирался раз и навсегда покончить с кошмарным местом.***
«Сегодня... Да, спустя месяц я наконец решился написать это письмо. Моё последнее сообщение тебе, Джон. Перед тем, как я уничтожу это место, я хотел бы в последний раз поговорить с тобой... Хотя бы так, через ручку и скомканную бумажку. Если честно, я не знаю, как прожил этот месяц. Постоянные опыты, угрозы, холодные комнаты давно уничтожили во мне меня. Я терпел издевательства лишь только ради своей семьи... Всё это время меня спасали лишь редкие разговоры с тобой и встречи во снах. Я с трудом смог добиться того, чтобы твоё тело похоронили. И твоя могила – это всё, что у меня осталось. Знаешь, я никогда бы не подумал, что увижу такой конец. Никогда не подозревал, что одна ссора способна уничтожить всё самое ценное. Жаль, что я понял всё только сейчас, когда пути назад уже нет. Но... каждый вечер перед сном, я представляю, как бы могло всё сложиться иначе. Представляю, как после признания в чувствах, мы бы пробовали жить вместе. Наверное, мы были бы самой странной и сумасшедшей парой. Ты спишь до обеда – я встаю рано, ты постоянно зависаешь в холодильнике – я не особо люблю поесть, ты обожаешь романтику – я более терпелив к этому, ты часто делаешь необдуманные поступки и паникуешь – я предпочитаю успокоиться и всё обдумать... Чёрт... Я мог бы бесконечно перечислять этот список. Но, знаешь, он мне очень греет душу. Это единственное, что меня делает живым. Но всё описанное является лишь иллюзией. Нам уже ничего не изменить и не исправить. Я лишь надеюсь, что если есть перерождение души, то мы снова найдём друг друга. Как бы далеко мы не были. Заканчивая эти строки, мне хочется вновь попросить у тебя прощения. Я очень скучаю по тебе, Джон. Но сегодня всё изменится. Я долго думал и наконец решил уничтожить это проклятое место, благо я продумал весь план наперёд. Сегодня я взорву и сожгу к чертям этот букнер»«Бездонный взгляд тёмного неба внезапно пронзился громким рёвом, вслед за которым вырвалось огненное пламя – это означало только одно: всё пошло точно по плану»