Birds of a Feather

      День Церемонии выдался жарким и солнечным, как и большинство дней в Уре в течение года, на украшенных улицах города появилось намного больше людей, стало шумнее, и праздничное настроение витало в воздухе.       Всё время с пробуждения утром все четверо членов команды изо всех сил старались не казаться нервными и изображали умеренно-хорошее настроение, занимаясь привычными утренними делами. У них было достаточно времени на спокойный завтрак, для которого они встретились в гостиной, а после вернулись в свои комнаты, чтобы одеться и собраться на Церемонию.       Вернувшись в комнату, которая была её собственной последние три дня, Никкаль надела все выбранные на сегодня аксессуары, убедилась, что не забыла ничто действительно важное лежать где-нибудь, и взяла свой меч. Все вещи, с которыми она путешествовала, уже были упакованы и отнесены Энеей в денники прошлой ночью, чтобы они смогли быстро покинуть город. К сожалению, и ей, и Су пришлось оставить все те красивые вещи, что Энея купила им в Уре, и девушка в последний раз заглянула в шкаф в своей комнате, надеясь, что в итоге всё будет хорошо и ей доведётся сюда вернуться.       Дверь в комнату Су, находящая рядом с её дверью, была открыта, и Никкаль остановилась на пороге, глядя на свою лучшую подругу, которая только начала собираться: после того как они все вместе убрали со стола после завтрака Ниалл заплёл Су косы. То, что Ниалл весьма умело делает причёски, было одним из множества восхитительных открытий последних дней: девочки знали, что он и Энея умеют стричь волосы и издавна регулярно предоставляют друг другу эту услугу, но для своей любимой Ниалл научился делать даже самые сложные причёски и на этом поприще был уже лучше самой Энеи.       - Если хочешь, чтобы Ниалл и тебе волосы заплёл, они с Неей в их комнате, - проинформировала её Су, заметив, что Ника ещё ничего не сделала с волосами. – Я буду готова через пару минут.       Никкаль поблагодарила её и спустилась на этаж ниже. Хозяева дома тоже оставили дверь в их комнату открытой, но она всё равно постучала по дверной раме и заглянула внутрь, обнаруживая, что никого там нет.       - Входи! – голос Энеи донёсся из гардероба. – Мы здесь.       Когда она вошла, Ниалл с готовностью сказал ей сесть в кресло, стоящее перед большим зеркалом, и занялся её волосами. Никкаль слышала, как Энея перебирает коробки с обувью в недрах комнаты, а через пару минут девушка стала видна в отражении. В руках у неё была пара подходящих к её наряду туфлей.       Выбор одежды на день стал непростой темой для разговора вчера: надеть доспехи или взять с собой много оружия они не могли, потому что в толпе горожан, одетых в свои лучшие одежды, они бы смотрелись подозрительно, но тем не менее одеться нужно было достаточно удобно, чтобы сражаться и бегать. В итоге они остановились на повседневной одежде и только том оружии, что они носили с собой изо дня в день. Для Энеи, которая с лёгкостью полезла бы в большую драку босиком, в пижаме и без оружия, поскольку ей нужна была только её магия, этот дресс-код уже был чересчур, но она всё же согласилась и теперь была облачена в подходящие друг другу бежевые шорты и короткий топ и прозрачное бежевое платье, расшитое золотыми нитями и бисером. На поясе платья красовался небольшой кинжал в украшенных ножнах. Судя по заплетённым волосам у неё на макушке, Ниалл позаботился об этом сразу после Су.       Полчаса спустя они вчетвером уже были готовы к выходу и стояли в прихожей. В итоге ими был выбран план, включавший в себя бунт, и разделиться им предстояло, как только они попадут на площадь перед Зиккуратом: с началом повстанческой неразберихи Ниалл и Су сконцентрируются на высвобождении Ияра из тюрьмы, а Энея и Никкаль проберутся внутрь, на самый верх, к главному куполу, чтобы добраться до Этана и Кингу.       Ниалл задумчиво оглядел свою возлюбленную и Никкаль, вздохнул и сказал:       - Пожалуйста, возвращайтесь живыми, целыми и невредимыми, хорошо? – попросил он, притягивая обеих девушек к себе и укрывая в безопасности своих рук, а они с готовностью обняли его в ответ.       Прекрасно зная, что за своим привычным невозмутимым фасадом Ниалл был концентрацией тревожности всё утро, Энея хотела бы убедить его, что всё будет хорошо, но в свете нынешней ситуации это было скорее невозможным, так что она просто тепло ему улыбнулась:       - Разумеется. К вам с Су та же просьба.       - Мы будем в порядке, - добавила Никкаль. – Нея будет оберегать меня, я тоже буду её защищать, как только смогу, и мы все увидимся снова всего через пару часов.       Су присоединилась к их групповому объятию, и какое-то время они стояли так в той маленькой прихожей, собираясь с духом. Они семья, они есть друг у друга, и они вместе справляются с этим миром. Ниалл ласково поцеловал все три девичьи макушки перед ним прежде чем выпустить их владелиц из своих объятий, отчаянно желая, чтобы им хотя бы не пришлось разделяться: он способен будет защищать Су, идущую с ним, а Энея прекрасно может позаботиться и о себе, и о Никкаль, но Ниаллу всё равно было страшно выпускать их из своего поля зрения прямо в опасность, он до смерти боялся, что его не будет рядом, чтобы их защитить, когда они будут нуждаться в этом сильнее всего.       Когда дом остался позади, шумный поток горожан, направляющихся смотреть Церемонию, подхватил их и повёл по залитым солнцем улицам центрального Ура. Разделяться они собирались не у входа на центральную площадь, а ближе к тому углу, куда уже вывели заключённых для публичной казни (все четверо испытали облегчение, не заметив среди них рыжей макушки Ияра) и окружили дюжинами псов для охраны. Дойдя до приемлемой точки для разделения, Ниалл и Энея подступили друг к другу и поцеловались мимолётно, но крепко: это был поцелуй не на прощание, а на удачу. Никому не было до них дела, но Никкаль и Су впервые увидели их целующимися в губы.       На пути к нужной им позиции Никкаль ухватилась за руку Энеи и не выпускала её, пока они не пришли. Оттуда им был виден поток входящих на площадь зрителей, магов и людей, находящийся слева от них, а Ниалл и Су стояли на другом «берегу» потока, ближе к заключённым, и тоже поглядывали в их направлении. Энея смотрела вперёд на ближайший вход в Зиккурат и рассчитывала наилучший способ пробраться внутрь. Толпа вокруг них насчитывала тысячи человек, так что девушке тяжело было сконцентрироваться на её «дополнительном зрении» и приходилось полагаться на то, что видели её глаза.       У Никкаль было достаточно времени, чтобы начать нервничать, но всего за несколько минут до начала Церемонии она наконец заметила Тахаза, заходящего на эту часть площади и пробирающегося ближе к заключённым. Она потянула за рукав Энеи, призывая ту отвлечься от созерцания сцены над лестницей, ведущей в Зиккурат, где будут стоять Четверо, и обратить внимание на появление Тахаза. Затем она взглянула на Ниалла, который и сам смотрел на неё, давая понять, что они с Су тоже уже заметили их старого знакомого. В этот момент все четверо поняли, что бунт скорее всего состоится и начнётся совсем скоро. С их подачи.       Следуя многовековой традиции, Энки открывал Церемонию своей речью, стоя на сцене над лестницей в компании Энлиля, Шамаша и Иштар. Два мага воздуха, стоящие рядом с ним, разносили его голос по площади. Никкаль и Энея рады были услышать, что люди в окружавшей их толпе то и дело делали громкие замечания в адрес политики Пяти по отношению к населению, и вид заключённых, которых вот-вот казнят прямо на этой площади, только увеличивал их недовольство, как ветер раздувал бы пламя. Девушки внесли лепту в укрепление бунтарского духа, потихоньку вихрящегося вокруг них, украдкой выкрикнув по паре актуальных недовольств.       Могучим владыкам, стоявшим высоко над людьми, которыми они правили, не было никакого дела до мнений толпы на площади, так что Энки продолжал свою речь. Между делом он произнёс весьма забавную вещь – предложение, что камень под его ногами треснет, если он говорит неправду. Энея коротко взглянула на Нику и отпустила её ладонь, понимая, что подходящее время для начала бунта пришло.       Прямо перед лестницей, куда зрители уже не допускались, на каменном постаменте стояла гигантская статуя Энки, и в их планах так или иначе значилось её уничтожение для создания неразберихи. Это было заданием для Энеи, мага земли, причём очень сильного, так что даже с расстояния метров пятидесяти она была способна нанести удар незаметно, не сквозь толпу, а с помощью точного импульса из-под земли. На мгновение девушка прикрыла глаза, готовясь прямо и в открытую восстать против правления Пяти, разрушая статую не просто главного Повелителя, а человека, знавшего её с тех пор, как она была младенцем, и фактически являвшегося её свёкром. Затем Энея топнула по земле одной ногой и откорректировала траекторию удара неприметным движением кистей.       Никкаль изо всех сил старалась не пялиться на свою спутницу, но и того, что попадало в её периферийное зрение, было достаточно, чтобы быть уверенной, что никто не заметил её действий. Спустя две секунды после удара в постаменте статуи Энки появилась трещина, быстро тянущаяся вверх и расширяющаяся подобно ростку, вскоре перекинувшаяся и на саму статую непосредственно. Осколки камней полетели во все стороны. Толпа заметила это немедленно и всколыхнулась в восторженном вое, когда каменный Энки наклонился вперёд и переломился пополам, рассыпаясь на куски в полёте и тяжело приземляясь на площадь.       Ситуация вмиг стала напряжённой: часть псов, прежде охранявших группу заключённых, ворвалась в толпу, чтобы найти виновников, сам Шамаш присоединился к ним, все вокруг кричали и метались в панике. Площадь стала похожа на бушующее море людей. Для Энеи и Никкаль это означало время переходить к следующему этапу – пробираться в Зиккурат, оставляя Ниалла и Су позади.       Найти выход из толпы, при этом продолжая двигаться в нужном им направлении, было занятием весьма непростым для девушек, но зато внутрь они попали без проблем: выбранный ими вход для персонала охранял только один пёс, который не осмелился их задерживать, когда Энея показала ему медальон с гербом Нейт, цепочкой прикреплённый к поясу её платья, Никкаль сунула ему под нос пропуск Энки и сказала, что у них срочное сообщение для Повелителей. Забег вверх к главному куполу был без происшествий: они едва ли увидели слуг или стражу на своём пути, а дополнительное «зрение» Энеи и её знание Зиккурата помогло им избежать патрули псов. К счастью, в столице их на сегодняшний день насчитывалось не больше двух сотен, поскольку многие были отправлены на север в связи с новой волной протестов среди населения, а бунт на сегодняшней Церемонии добавил им ещё больше трудностей, так что у них попросту не было ресурсов тщательно охранять пути, ведущие к главному куполу.       У единственного входа в жертвенную комнату было несколько декоративных ниш в стене, одну из которых девушки выбрали в качестве укрытия. Оставив Никкаль половину ниши ближе к арочному проёму, чтобы та могла подглядывать, Энея забилась в свой угол и закрыла глаза, спиной вжимаясь в каменную стену и концентрируясь на своём дополнительном «зрении». Внутри были Энлиль и Иштар, стоящий на коленях Кингу, запястья которого были охвачены кандалами на цепях, прикреплённых к потолку, и четыре постамента с юными магами, которых выбрали в качестве жертв. Двое из них уже были мертвы – Энея в этом была уверена, поскольку не чувствовала их дыхания и биения их сердец – и, должно быть, «принадлежали» её отцу и Энки. Двое других – Этан и Лихы – были ещё живы. В центре комнаты, прямо под куполом, находился гигантский алтарь в форме цветка – или языков пламени. Кровь принесённых в жертву магов стекала прямо к его основанию по тонким желобам, тянущихся от четырёх постаментов.       Казалось, прошла целая вечность, пока они слушали беседу Повелителей и Повелительницы о вероятном побочном эффекте завершённого ритуала. Кингу настаивал, что, если все четверо жертв будут убиты, Тиамат оживёт, а это будет катастрофой, но никто из Четверых ему не верил. Затем Энее пришлось «наблюдать», как Иштар приносит в жертву Лихы, и в тот же момент в её сознании было посажено семя вины перед Ниаллом: это была студентка его Академии, а Энея ничего не могла сделать, чтобы её спасти, потому что даже со всем её талантом, навыками и чистой силой у неё не было шанса против Энлиля и Иштар одновременно, а те бы немедленно позвали на помощь псов, возможно, Шамаша и Энки тоже. Они пришли сюда, чтобы спасти Этана – на этом всё, к тому же ей ещё нужно оберегать Никкаль.       Когда Иштар закончила и удалилась, Никкаль обернулась, чтобы посмотреть на Энею и найти подтверждение в её опаловых глазах, что она всё правильно поняла: Иштар неспособна «видеть» через землю, как Энея, иначе бы она легко заметила двух девушек, притаившихся в нише у входа.       - Я не встречала никого больше с этим навыком, если честно, - едва слышно прошептала ей на ухо Энея. – Как только Энлиль отвернётся к твоему брату, иди и отдай Кингу амулет. Я тебя прикрою.       Никкаль взглянула на Энею, развязывающую ленты её туфель, повязанные вокруг её лодыжек, и высвобождающую ступни, чтобы иметь непосредственный контакт с каменным полом и быть готовой к битве. Затем младшей девушке пора было пробираться в жертвенную комнату.       В янтарных глазах Кингу мелькнула искра облегчения, когда он заметил крадущуюся в его направлении Никкаль, но затем он покачал головой, распахнув глаза и явно веля ей не приближаться. Секунду девушка пыталась понять его реакцию, а затем до неё донёсся насмешливый голос Энлиля, который пока что оставил Этана в покое и выглядывал из-за алтаря:       - Куда это ты так спешишь? – поинтересовался Повелитель, коварно улыбаясь.       Она едва успела уронить амулет из своей руки обратно в карман, прежде чем Энлиль послал в её сторону сильную воздушную волну. Она бы снесла Никкаль и впечатала бы её в стену за её спиной, но этого не случилось: одна из каменных плит пола поднялась и заслонила её, как щит. Волна воздуха раскололась надвое и исчезла. Все присутствующие в комнате посмотрели на вход и увидели готовую к бою Энею.       Энлиль в шоке и неверии смотрел на девушку мгновение, а затем сузил глаза и проревел:       - ТЫ!       Не теряя времени, он набросился на неё со всей яростью, Энея отражала его атаки с неменьшей силой, и они двое теперь были полностью сконцентрированы друг на друге. Никкаль побежала к Кингу, чтобы вручить ему амулет, но он остановил её:       - Не в руку: это будет слишком заметно. В штаны. За пояс.       - Э… Это как-то… - Никкаль задумалась над поиском подходящего слова.       - Да, это забавно, но эффективно, - чуть поторопил её Кингу, глядя на ожесточённую схватку Энлиля и Энеи у Никкаль за спиной. – Давай.       Выхватив амулет из кармана, Никкаль подалась вперёд и позволила своей руке скользнуть вниз по его спине, размышляя обо всех принятых ею в жизни решениях, которые и завели её в эту странную ситуацию. Кингу так похудел за эти несколько недель заключения, что штаны оттопыривались сзади – туда она и уронила амулет.       - Теперь нам нужно потянуть время, - сказал Кингу. – Я… слишком долго был в клетке.       - В клетке?       - Увидишь. Иди освободи Этана и помогите Энее.       Никкаль слегка удивилась, что Кингу было известно её имя, но тут же вспомнила, кто родители Неи и кто она сама. Конечно же Кингу по крайней мере встречал её прежде и точно помогал её искать, когда они пропала без вести сорок лет назад.       Схватка Энеи с Энлилем была зрелищной, поскольку они оба боролись в полную силу: Энея была молодой и сильной, и ей нужно было защищать трёх других людей, находящихся в комнате, Энлиль был слабым и медленно умирал, но у него за плечами была тысяча лет опыта, а ненависть к этой маленькой дряни пылала внутри него настолько ярко, что он с радостью бы убил её голыми руками.       Энее удалось отвлечь Энлиля от других присутствующих, выигрывая для них время, но в какой-то момент она всё же оступилась, что дало ему возможность пересилить её и покончить с этим: маленькой ошибки с её стороны было достаточно, чтобы Энлиль подхватил её тугими воздушными силками, поднимая девушку над полом и лишая контакта с её стихией, забирая себе контроль над её дыхательными путями. Её голову окружила вращающаяся воздушная сфера, воздух быстро циркулировал сквозь её нос, рот и глотку, лишив физической возможности дышать.       - Надоедливая мерзкая сука, - довольно сказал Энлиль, глядя на бездвижное тело Энеи, левитирующее перед ним, и затянул силки ещё туже, закатывая её голову назад под неестественным углом. – Такая же, как твоя мать… Рушишь всё вокруг и каждый раз выходишь сухой из воды, словно ты неприкосновенна…       Никкаль в тот момент была занята верёвками, которыми был связан Этан, и едва ли расслышала слова Энлиля, поскольку Кингу среагировал первым, страшно зарычав, отчаянно пытаясь сломать кандалы и прийти Энее на помощь. Ника повернула голову и ахнула в ужасе, увидев, как девушка болтается в воздухе и не может пошевелиться.       - Нея! – крикнула Никкаль, оставляя брата, и схватила с пола обломок повреждённой стены размером с яблоко, а затем прицельно метнула его в голову Энлиля.       Тот был настолько увлечён удушением Энеи, что не заметил летящий в него обломок и удивлённо пошатнулся, ослабляя силки, когда он прилетел ему чуть повыше виска. Готовая защищать Энею ценой своей жизни, Никкаль сумела создать огненный хлыст и со всей силы ударила им по спине Энлиля, поджигая его шёлковые одежды. Повелитель громко выругался, когда почувствовал языки пламени, лижущие кожу его спины, и вынужден был отпустить Энею, чтобы потушить огонь.       Энея рухнула на пол в тот момент, когда Энлиль послал в сторону Никки сильный порыв ветра – это она увидела не своими глазами, которые были предельно сухими и слезились после воздушной сферы, а своим дополнительным «зрением», и успела смягчить стену прежде, чем Никкаль врезалась в ту своей спиной. Затем Энея продолжила атаковать Энлиля новой волной жёстких ударов, кидая в него камни, и кидая его самого в имеющиеся поверхности. Чётко видеть девушка ещё не могла, а её дыхательные пути были самым сухим местом на планете в этот момент, растекающаяся по её левой лодыжке боль давала понять, что она подвернула её, приземляясь, но по крайней мере её магия делала её полностью осведомлённой обо всём происходящем вокруг, а подарок Ниалла с прошлой ночи действовал безотказно: Энее даже не нужно было отдышаться после попытки удушения, потому что её лёгкие и не заметили, что воздух не поступал в них естественным путём какое-то время.       Спустя пару минут борьбы Энлиля с Энеей, в которые Никкаль, забыв о необходимости развязыть брата, наблюдала за ними, притаившись и понятия не имея, как вмешаться в их схватку и помочь Энее, до девушки долетел звон цепей, и она посмотрела на Кингу. Увиденное заставило её затаить дыхание от удивления: крепко сдерживавшие его запястья кандалы раскололись на кусочки и упали на пол, кончики его чёрных волос побелели, словно покрылись инеем, и он медленно поднялся на ноги.       - Энлиль! – раскатисто позвал он с чудовищным холодом в голосе.       Повелитель воздуха обернулся к Кингу и вмиг побледнел настолько, что, казалось, в его лице не осталось ни капли крови. Энея с лёгкостью уклонилась от его последней атаки и тоже остановилась, глядя на Кингу из-за спины своего противника – тот кивнул ей, давая понять, что дальше будет разбираться с Энлилем сам.       - Ты… Как ты это сделал? – пробормотал Энлиль, явно запаниковав.       - Сделал что?       - Откуда… Как ты пробудил дракона?!       - Ты и остальные Трое так усердно старались его разбудить, что он просто… пришёл.       Голос Кингу вдруг стал ниже, взгляд его внезапно-голубых глаз ужасал, как и его хищная улыбка, и все присутствующие почувствовали поразительно знакомую силу, излучаемую его телом и заполняющую пространство вокруг – силу, которую Никкаль и Энея узнали немедленно. Это был Хаос. Чистый Хаос. Хаос, смешанный с воспоминаниями и эмоциями самого Кингу, запахи, звуки, виды, обрывки фраз, произносимые разными людьми, и ещё очень многое.       Кингу тем временем взглянул на Энею, которая, чуть прихрамывая, кралась к Никкаль и Этану, не выпуская Повелителей из вида. Когда девушка заметила, что он на неё смотрит, и посмотрела ему в глаза, мужчина своим привычным голосом произнёс заботливо и спокойно:       - Вам пора. Бери детей и уходи.       - Они никуда не пойдут! – вмешался Энлиль, заставляя Кингу ухмыльнуться.       - Кто же их остановит? Ты?       Энлиль замахнулся, чтобы нанести удар, и целился он в этот раз в Кингу. А затем проснулся дракон.       В ослепляющих вспышках красного, фиолетового и чёрного пламени Никкаль утратила способность видеть на секунду и инстинктивно прикрыла глаза рукой. Громкий рык, полный жизни и счастья, и оглушающий грохот ломающихся стен заполнили пространство комнаты. Как только девушка заставила себя разузнать, что произошло, глазам её предстала картина, которую она сама никогда не смогла бы вообразить: вместо идеально-чистой жертвенной комнаты, освещённой бледным голубым светом из недр алтаря, Ника увидела разрушенный купол и чистое голубое небо – и гигантского дракона, стоящего на задних лапах и распахнувшего крылья.       Купол и стены вокруг рушились, но прежде чем Никкаль или Этана настигли бы летящие вниз камни Энея в один прыжок оказалась прямо перед ними и раскинула руки, защищая, а затем оперативно доламывая остатки купола и повреждённых частей стен пока они не обрушились бесконтрольно. Энлиль был не так быстр, как Энея, и не столь удачлив, как два юных мага, которых она защищала, поэтому ему пришлось отталкивать от себя опадающие обломки воздушными волнами. Несколько самых тяжёлых прорвались сквозь его щит и попали в него, ломая правую руку, которая теперь безжизненно висела. Впрочем, этого ему было недостаточно, чтобы оставить дракона в покое.       Чувствуя, как стены по обе стороны от входа продолжают трескаться, распространяя повреждение и на потолок над единственной лестницей, ведущей в жертвенную комнату, Энея ругнулась и сказала Никкаль и Этану, зачарованно глядящим на дракона, который подбрасывал и ловил тело Энлиля, как игрушку:       - Ника, развяжи, наконец, брата. Мне нужна минута, я расчищу нам путь.       Запретив себе реагировать на боль в подвёрнутой лодыжке, девушка побежала к выходу, серией точных пассов разрушая арку и стены рядом с ней, а затем «снимая» потолок над лестницей: Энея «видела», что большой обломок купола с этой стороны упал наружу и приземлился прямо над ним, создавая быстро растущую трещину. Ей понадобилось несколько минут, чтобы доломать повреждённую часть крыши, а затем она побежала обратно в жертвенную комнату за детьми, чтобы выбираться оттуда, но как только Энея вернулась ей показалось, что отсутствовала она слишком долго: Этан лежал на полу с перерезанным горлом и кинжалом своей сестры в руке, Никкаль склонилась над ним, одновременно зовя Кингу и пытаясь механически остановить кровотечение.       Энея запустила в дракона сравнительно небольшим камнем, чтобы привлечь его внимание, а затем кинулась к Никкаль.       - Ника?! – крикнула она, падая рядом с ними на колени и тоже прикладывая руки к кровоточащему порезу, чтобы создать большее давление.       - Он сам это сделал… - сумела объяснить Никкаль, дрожа всем телом. – Он умирает… Этан умирает…       Дракон приземлился, отбросив прочь тело Энлиля, и побежал к девушкам, слегка распахивая крылья для равновесия. Разъярённый Шамаш появился в комнате в тот же миг и бросился к Энлилю, не обращая внимания на других.       - Кингу! Сделай что-нибудь! – взмолилась Никкаль. – Он умирает…       Послушно склонившись над Этаном без промедлений, дракон дал Никкаль возможность взглянуть на противоположную сторону комнаты, где среди обломков стен и купола Шамаш пытался как-нибудь помочь своему возлюбленному. Энея смотрела в ту же сторону, приобняв Нику за плечи. Энлиль тоже умирал – теперь уже не медленно, а весьма активно.       - Не получается… - голос дракона донёсся до девушек со всех сторон, хотя, казалось, два других присутствующих Повелителя его не слышали. – Ничего не помогает… Он не позволяет мне, не даёт заживить рану…       - Ты можешь! Я знаю, ты можешь! – прокричала Никкаль, вмиг забывая обо всём другом. Она посмотрела на брата, который ещё дышал: - Ну же, Этан, прошу, умоляю, позволь ему тебе помочь! Зачем ты это делаешь?!       Вместо ответа юноша закрыл глаза. Через пару секунд Энея почувствовала, как его сердце прекратило биться, он уже не дышал. Никкаль тоже почувствовала смерть Этана.       С рваным выдохом девушка закинула голову назад и уставилась на ясное голубое небо, чувствуя, как всё меркнет. Кончено. Всё кончено. Это конец. На задворках сознания Никкаль распознала длинный истеричный вопль, но не поняла, что он принадлежал ей самой. Её душа горела. Всё её тело горело – буквально. Она сгорала так быстро, рухнув на пол, осознавая, что она только что потеряла всё, что могла потерять. У неё больше никого не было. Она осталась одна.       Никкаль слышала, как кто-то зовёт её по имени и просит вернуться, но эти просьбы растворялись в её рыданиях. Внезапно девушка почувствовала, как кто-то приподнял её сзади, и теперь она полусидела, спиной опершись о чью-то грудь. В миг, когда её туловище крепко обвили стройные сильные руки, Ника поняла, что это была Энея.       - Никки! – позвала она снова, бесстрашно прижимая её горящее тело к себе. – Никки, маленькая моя, прошу, прекрати, не сжигай себя. Я знаю, тебе ужасно больно, но, пожалуйста, не поступай так с собой. Ты нам нужна, мы тебя любим, мы тебя не бросим. Слышишь? Прошу, остановись, ради меня. Ради нас всех.       Осознание обрушилось на Никкаль подобно океанской волне в шторм: Энея сгребла её в охапку, не испугавшись пламени, что могло её обжечь, и прижимала её так близко к себе, как вообще возможно физически, потому что Никкаль это действительно было нужно. Двадцать лет назад, она горела точно так же, только не от горя – от чистой силы юного огненного мага, она никому не причинила вреда, но её родителям этого хватило, чтобы навсегда оставить её и Этана, избавиться от них, словно они ничего для них не значили. Теперь же, в этот ужасный момент, когда её брат решил умереть, Энея была рядом с ней. Невзирая ни на что. Они встретились всего три недели назад, но так быстро сблизились, и сегодня Энея пошла сюда с ней, чтобы Никкаль не пришлось делать это одной. Совсем как Су и Ниалл, которые прошли с ней весь путь, а сейчас разбирались с псами и лахаму знает, чем ещё. Совсем как Ияр, который три недели назад добровольно ушёл с Энлилем и Шамашем, чтобы выиграть Никкаль немного времени. Они четверо не были её кровными родственниками, но выбрали быть рядом с ней, потому что хотели этого. Потому что они действительно её любили.       Плача, девушка чуть развернулась и уткнулась лицом в шею Энеи, одной рукой вцепившись в её запястье, а другой – в деревянный кулон с гравировкой символа огня, висящий на её шее. Охватившие её тело языки пламени исчезли, оставляя всё, во что она была одета, обгоревшим, но каким-то образом платье Энеи так и не загорелось.       В тот момент у Энеи было много дел: она одновременно тихонько качала Никкаль в своих руках, как младенца, ласково гладила её по голове, шептала, как много она для них значит и как сильно они её любят, и смотрела, как её отец прощается с Энлилем и получает от него цветок Тиамат, чтобы продолжать жить, хоть они и должны были умереть вместе. Кингу тоже смотрел на Повелителей, стоя чуть впереди девушек и заслоняя их собой.       - Кингу? – шёпотом позвала Энея, но дракон её услышал и повернул к ней голову. – От разрушения алтаря будет какой-нибудь толк?       Этот вопрос крутился на задворках её сознания с тех самых пор, как они с Никкаль добрались до жертвенной комнаты и она смогла изучить его конструкцию. Дракон посмотрел на алтарь в форме цветка и медленно кивнул: для проведения Церемонии не было создано ни одного другого алтаря, и если будет уничтожен этот, Четверо не смогут создать новый без его активного и добровольного содействия, потому что это он придумал ритуал и всё, что было для него необходимо, много веков назад. Четверо могут снова его схватить, лишить свободы и пытать, но без алтаря Церемонии станут невозможными.       - Да… Он запечатан снизу… - голос дракона снова звучал со всех сторон, но каким-то образом Энея знала, что лишь они с Никкаль могут его сейчас слышать.       - Знаю. Я смогу подобраться к печати и сломать её, - ответила девушка. Ещё раз быстро всё продумав, она решила: - Могу я попросить тебя об одолжении? Прошу, унеси Никки отсюда, верни её к Ниаллу, она знает, где мы условились встретиться, когда это всё закончится. Я разберусь с алтарём и присоединюсь к вам.       Всё вокруг по-прежнему было размытым для Никкаль, она едва соображала, но эти слова заставили её вздрогнуть, вцепиться в предплечье Энеи обеими руками, и она подвинулась, чтобы видеть её лицо:       - Нет! Нея, я не брошу тебя здесь одну!       - Не волнуйся, я справлюсь, - девушка протянула к лицу Никки свободную руку и вытерла слёзы с худых щёк. – Всё будет хорошо, милая, я последую за вами через несколько минут.       - Нея, нет! Помнишь, мне нельзя никуда ходить и что-либо делать одной? Я пришла сюда с тобой, с тобой же и уйду!       Энея даже не пыталась не закатывать глаза, улыбаясь этому аргументу. Чувствуя её колебание, Кингу сказал:       - Я смогу уберечь её здесь… На алтарь тебе потребуется совсем немного времени… Потом мы уйдём вместе…       Их дискуссия была прервана: все трое увидели, как Энлиль обратился серебристой пылью в руках Шамаша. Из ниоткуда появился порыв ветра и подхватил её, пронёс по всей разрушенной комнате. Шамаш смотрел, как она сияет, когда ветер уносил эту мерцающую пыль прочь, на волю, а затем страшно, надрывно закричал, как раненое животное.       - Тогда выиграем друг для друга немного времени, - торопливо прошептала Энея, до этого наблюдавшая за Шамашем широко распахнутыми глазами. Она посмотрела на Никкаль: - Я отвлеку отца ненадолго, чтобы ты могла прийти в себя, но потом он пойдёт в разнос. Позволь Кингу тебя защищать, не делай ничего безумного. Я вернусь не больше, чем через десять минут, и мы уйдём отсюда. Не переживай, я буду совсем рядом, - она ласково поцеловала макушку Ники и сжала её ладонь в своей. – Я люблю тебя, ребёнок. Готовься.       Освободив Никкаль от своих объятий, Энея поднялась и бросилась к Шамашу, который всё ещё рыдал, сидя на коленях и глядя в небо, а затем взяла его эффектом неожиданности:       - Папа! – девушка рухнула на колени рядом с ним и притянула к себе.       Шамаш, разум которого был затуманен свежей и неприкрытой болью утраты, повернулся, глядя на неё с неверием, и судорожно обнял её в ответ, словно боялся, что его дочь тоже может обратиться пылью в любой момент.       - Энни… - прошептал мужчина, пряча лицо у неё на плече и поддаваясь новой волне рыданий, рвущихся наружу.       Глядя на них, Никкаль запаниковала, боясь, что Шамаш просто вонзит кинжал ей в спину за то, что здесь только что произошло, но этого не случилось. Весь его мир рушился прямо в этот момент, и он держался за свою дочь так, будто она может удержать его на плаву, потому что это давало ему ощущение, что и в его углу ещё кто-то есть. Шамаш умел это ценить, поскольку знал, каково это – остаться один на один с болью и скорбью. Сорок лет назад, когда Энея исчезла, его мир тоже рухнул.       Каждый новый день с исчезновения Энни был бесконечным и абсурдным ночным кошмаром, который становился только хуже: спустя месяцы поисков, после того как они буквально сделали всё возможное, чтобы её найти, используя все ресурсы Пятерых, пришёл момент, когда они поняли, что, возможно, имеет смысл искать её труп. Они провели несколько дней, морально готовясь к тому, что получат подтверждение смерти Энеи, что им придётся с ней попрощаться и уложить её в холодную сырую землю. Затем они взяли ширшу, который смог бы найти её по запаху, и внезапно выяснилось, что Энеи не существует, словно её никогда и не было.       Когда об этом стало известно, Шамаш был вне себя от ярости: он хотел убить эту тупую тварь, её хозяина, и истребить всю популяцию за то, что настаивали, будто его дочери не существует. За попытки убедить его, что Энея – благословение, которого он не заслуживал, подаренное ему самым удивительным человеком, которого он когда-либо встречал, красота, сила и талант, в которые он не мог поверить, прекрасное создание, укравшее его сердце в самый первый миг своей жизни – больше не была частью реальности.       В тот до неправильного солнечный день семья собралась в одном из множества залов Зиккурата. Там была Нейт, которая впервые за много веков не знала и не могла понять. Была Нинхурсаг, рыдающая в объятьях Энки, ошеломлённая чувством вины за то, что не осталась в тот день рядом с Энеей, хоть и была единственным человеком, которому та решила довериться. Был Ниалл, невидящим взглядом смотрящий из окна и цепляющийся за воспоминание о последнем разе, когда видел Энею, прежде чем она ускользнула сквозь его пальцы. Шамаш пришёл, чтобы проверить как они и, возможно, даже остаться с ними и почувствовать, что он не один, потому что его ребёнок тоже пропал без вести, он тоже был грустным и потерянным и не знал, что делать, пускай он сам и вызвал цепочку событий, приведшую к тому, что случилось с Энни.       Тем не менее, взгляды четверых присутствовавших в комнате людей и оглушающее молчание дали ему понять, что если он хотя бы попытается переступить порог или заговорить, то в лучшем случае его в весьма грубой форме попросят уйти и оставить их в покое. К тому моменту он уже был исключён из семьи. По понятным причинам Энлиль не желал слышать ни единого слова о Нейт или Энее в своём присутствии. Шамаш остался в своём горе совсем один.       И теперь, когда не стало Энлиля, Шамашу довелось обнять свою дочь впервые за сорок лет, она была рядом, давая ему по крайней мере крупицу поддержки и заботы.       Зная, что время на исходе и Энки с Иштар могут объявиться в любой момент, Шамаш чуть отстранился, утёр слёзы, затем взял Энею чуть повыше локтей и поднялся, ставя на ноги и её тоже с такой лёгкостью, словно она ничего не весила. Он внимательно вгляделся в лицо дочери, не желая думать, какого ануннаки она здесь делает, и о том, что следы борьбы на ней – растрёпанные волосы, порезы и ссадины, пятна крови на порванном платье – подразумевают, что ей пришлось драться с Энлилем, и что тот бил на поражение. Шамаш не хотел знать, почему Энни оказалась здесь, но знал, что в его глазах она не может сделать ничего неправильного, и он всё сделает, чтобы её защитить.       Ненадолго Шамаш крепко прижал дочь к своей груди, потом отстранился, положив руки ей на плечи и глядя в её блестящие опаловые глаза. Энни и Нейт теперь были единственными людьми в мире, до которых ему было дело, и которых он любил безоговорочно. Даже если он их больше никогда не увидит и никогда не сможет вернуть их отношения к тому, какими они были до битвы, для Шамаша они всегда будут своими.       Когда её отец подался в перёд и запечатлел на её лбу полный любви поцелуй, Энея почувствовала, что вот-вот разрыдается: насколько сильно она ненавидела его за то, что сорок лет назад он разрушил всё до основания и совершил непростительные поступки, настолько же сильно она скучала по своему папе и горевала из-за его утраты. Снова глядя в глаза дочери, Шамаш сказал спокойно и решительно:       - Уходи отсюда.       На другой стороне комнаты Никкаль, которая сумела собраться за эти несколько минут, данные ей, поняла, что эти слова были самым настоящим приказом Повелителя и она бы не посмела ослушаться. Энея, впрочем, дождалась момента, когда её отец отвернулся к дракону, выпуская её из поля своего зрения, немедленно подала своей спутнице условный знак, что идёт разбираться с алтарём, и выскользнула из раскуроченной комнаты.       Весьма предсказуемо, по плану не пошло ровным счётом ничего. Энки и Иштар появились минуту спустя и атаковали Кингу, Шамаш схватил Никкаль и приставил к её горлу кинжал, чтобы заставить дракона отдать амулет. Кингу согласился, вернулся в свою человеческую форму и бросил его Никкаль, но это её не спасло: Шамаш перерезал ей горло в момент, когда её пальцы коснулись амулета. Зная, что это её единственный шанс выжить, Никкаль ушла в Хаос, забирая амулет с собой и исчезая прямо из крепкой хватки Шамаша.       Кингу был в меньшинстве, его связь с драконом снова была утеряна, но, прежде чем ему пришлось бы в одиночку сражаться с Тремя, он почувствовал, что произошло что-то значительное. Подняв глаза к небу, мужчина глубоко вдохнул. Никто больше не чувствовал дыхания Тиамат, наполняющего пространство, того, как часто забилось её сердце и как к ней устремились ануннаки. Но он, Дитя Хаоса, генерал Кингу, Луна Тиамат – он её услышал.       Через несколько секунд каменные лепестки алтаря в форме цветка начали раскрываться с жутким оглушающим скрежетом. От его основания по всему полу побежали трещины, а затем всё здание заходило ходуном как при землетрясении. Излучаемый кристаллами бледно-голубой свет из недр алтаря выгорел и сменился на новый, фиолетовый, и его источником теперь было что-то иное.       Каменный цветок продолжил распускаться, разрушая пол жертвенной комнаты, и Кингу был удивлён увидеть, что в самой сердцевине алтаря теперь был чистый Хаос, просачивающийся в пространство чёрно-фиолетовым туманом.