Лишь руны ведают

Для Бильбо два последующих дня прошли в тошнотворном тумане. Он почти не спал и почти не ел, не спуская опухших и покрасневших от постоянного напряжения глаз с недвижимого Торина. Тот лежал на постели и не шевелился, и лишь поднеся перышко к его губам, можно было понять, что он дышит. В натопленном доме торговца, в котором они остановились при въезде в город – Торина не захотели оставлять в крепости – стоял терпкий запах лекарств, который не мог перебить неприятный запах воспалившихся ран. Может быть, Бильбо бы затошнило бы от него. Но только не сейчас. Он его не чувствовал. Все его чувства будто бы притупились. Рядом с кроватью Торина стояла кровать Фили. Его жизни ничего не угрожало, но после издевательств Смога его душевное состояние сильно пошатнулось. Гэндальф говорил, что он поправится, но потребуется много времени. Рядом с ним сидел Кили, такой же бледный и исхудавший, которому приходилось тяжелее – он разрывался между дядей и братом. Бильбо не помогали успокаивающие настойки – он забывался глухим как камень сном на несколько часов, и просыпаясь, чувствовал себя еще более уставшим. Торина и Фили навещали все остальные воины, но лишь Бильбо сидел безвылазно в четырех стенах. Только один раз Гэндальф силой вытащил его на улицу, заставив увидеть солнечный свет и вдохнуть свежего воздуха, пахнущего морем. Город как будто бы ожил после смерти Смога, которая унесла и его зловещие чары. Вернее, страх. Пророчество исполнилось, как все и надеялись, правда, не без помощи колдуна – он исчез как раз-таки в то утро, когда Бильбо вошел в крепость. Гэндальф отправился к конунгу Харальду Хорфагеру – это с помощью его отрядов удалось победить наемников. Некоторые из них сдались и сложили оружие. С Харальдом прибыл и старый Хротгар со своим небольшим отрядом. Они прибыли на драккарах, которые теснились теперь в большой гавани Скирингисаля. Среди них покачивался и торинов Великий Змей – на нем как раз и приплыл Хротгар. Они сразу же навестили Торина. Старый бонд едва сдерживал слезы в своем единственном оставшимся глазу. Харальд же оказался высоким человеком с волевым лицом и серыми как сталь глазами. Светлые волосы его спускались ниже пояса, а сам он был одет в богато вышитую одежду, как и полагается правителю. Он внимательно оглядел Торина и взглянул на Бильбо: - Честь и хвала тебе, чужеземец. На тебе лежала великая задача и ты справился с ней. Бильбо кивнул головой – ответить как полагается у него не было ни сил, ни желания. - Он не чужеземец, он уже наш, наш кровный побратим! – раздался голос сзади, принадлежавший Бофуру. Он подошел к Бильбо и хлопнул его по плечу, поддерживая. Конунг усмехнулся и ответил: - Охотно верю. – Снова взглянув на Торина, он печально покачал головой. – Отважный воин и правитель, он попадет в Вальгаллу, не смотря на то, что не погиб на поле боя. Я понимаю толк в ранах и могу сказать, что он не протянет до утра. Бильбо вздрогнул. Последние слова проломили его щит безразличия, за которым он прятался. Бофур сжал его плечо. - Торин проживет еще много зим, - хрипло проговорил сакс. – И умрет, убеленный сединами. - Лучше умереть на поле боя, чем лежать немощным стариком в постели, - ответил Харальд. – Этого ты не поймешь. Бильбо раздраженно стрельнул глазами в Харальда, но потом снова уставился на Торина. Конунг развернулся и ушел, а вместе с ним Хротгар, правда, тот успел ласково потрепать Бильбо по голове. В ответ юноша выдавил слабую улыбку, но она тут же погасла. С улицы слышались шум ожившего города, крики торговцев и смех, которого не было здесь давно. Но все веселье проходило мимо Бильбо. От долгого сидения в одной позе спина затекла, и он с наслаждением потянулся и привычным жестом повертел кольцо на пальце. Узкий серебряный обод отразил пляшущее пламя очага. Все-таки не следовало слепо доверять снам. Смерти Торина не было ни в одном из них, и ее Бильбо совсем не ожидал. И не хотел ожидать. У него был выбор, но у Торина выбора не было. Победить Смога и вернуть то, что у него было отобрано даже ценой своей жизни – его удел. Бильбо неожиданно понял, что Торин не думал, что будет после. И даже был уверен, что после для него не будет ничего. Он как будто бы чувствовал, что обречен. Бильбо тряхнул головой – слишком черные мысли лезли в голову. И без них тошно, хуже некуда. Может, снова попросить Гэндальфа погадать на рунах. Но что толку, если они покажут смерть? А Бильбо не хотел этому верить. Воспаленное сознание не желало принимать реальность как должное, а в глубине души еще горела наивная вера в чудо. И вера в кольцо, как и в себя самого. Он подошел к тазу с холодной водой, стоявшему в углу комнаты и плеснул себе на лицо. Прикосновение воды к коже было очень приятным и немного очистило сознание. Вместе с решимостью действовать он ощущал полную растерянность. В искусстве врачевания он совсем ничего не понимал и не знал, что делать. Кроме сильного желания помочь располагать было нечем. Он прошелся по дому и, приоткрыл дверь. Солнце опускалось, протянув свои багровые пальцы по темнеющему небу. Зловещая и теперь опустевшая крепость черным гребнем вздымалась над городом. Бильбо сел обратно у постели и промочил лоб Торина. Целители качали головам и, как и Харальд, пророчили ему смерть этой ночью. Если он ее переживет – он будет жить. Но спасти его могло лишь чудо. И оно явилось в том виде, в каком его никто не ждал. Бильбо задремал на своем посту и проснулся от еле слышного скрипа двери. Он вздрогнул и напрягся, вглядываюсь в густую темноту глубокой ночи и нашаривая ножны у пояса. В очаге остались лишь слабо тлеющие угли, но никакого света они не давали. Кили здесь не было – еле живого парня Гэндальф увел в другой дом, дав успокаивающей настойки. Он не хотел уходить, пока Бильбо клятвенно не пообещал следить за обоими. Фили тоже успел испробовать на себе силу настойки и теперь крепко спал – дыхание его было ровным и глубоким. Про Торина можно было и не говорить – он не приходил в сознание. Между тем чья-то тень, закутанная в плащ, подошла к очагу и стала деловито его разжигать. Сбитый с толку Бильбо тупо смотрел, как трещат и возгораются положенные незнакомцем дрова, освещая узкое и длинное пространство дома. Человек повернулся к саксу и обнажил голову. - Вейкко! – От неожиданности заорал Бильбо и финский раб Хротгара в испуге замахал руками, умоляя быть потише. – Ты что здесь делаешь? - Я приехал вместе со своим господином, - ответил финн. – А пришел я, чтобы помочь. Вы были добры ко мне, господин. И я знаю, что Торин Дубощит справедливый предводитель. И я могу спасти его. Бильбо и думать забыл, как в Хаугесунде уберег раба от несправедливого гнева норманнов. - Но как? - Меня взяли в плен во время нашего праздника в день богини Рауни. Я с рождения был предназначен для того, чтобы стать шаманом. Им я уже никогда не стану, но знаю много тайн, которых не ведают здешние целители. Только мне понадобится ваша помощь. Бильбо согласно закивал, готовый на что угодно. Вейкко выпростал из-под плаща два мешочка и попросил повесить над огнем котелок с водой. Он начал растирать между пальцев какие-то странные травы и бросая их в котел, проговаривал нараспев не то молитву, не то заклятия. У шаманов одно от другого отличается не сильно. Над котелком клубился пар, от него резко пахло. Но запах был приятен на свой лад. Вейкко взял деревянную кружку и, зачерпнув варева, протянул Бильбо: - Нужно напоить его. Одной ложки будет достаточно. Надо давать по ложке в то время, когда прокричат петухи. И так до тех пор, пока не взойдет солнце. Бильбо не выказал удивления, с помощью финна разомкнул губы Торина и, предварительно подув на ложку, отправил содержимое ему в рот, приподняв тяжелую голову. Не удержавшись, он провел рукой по густым черным волосам. Финн же долил воды в котелок и высыпал содержимое второго мешочка. Он попросил Бильбо найти чистые тряпицы и снять повязки с ран Торина. Вейкко бросил старые повязки в огонь, снова приговаривая и начал накладывать новые, промыв раны приготовленным настоем и посыпав их каким-то порошком. - У меня к вам еще одна просьба, господин. Мне нужно, чтобы травники и целители больше не лечили его так, как это делают они. Меня, раба, никто не послушает, а к вам, чье имя у всех на устах, обязательно прислушаются. Я буду приходить утром, днем и когда сядет солнце. Бильбо кивнул: - Хорошо. Я сделаю как ты просишь. Мысли о том, не хочет ли раб убить Торина, не возникало совсем. Причина тому доверие или же отчаянная надежда вернуть конунга – Бильбо не знал. Вейкко встал и собрался уйти. Оглянувшись у порога, он улыбнулся своими прозрачными глазами и сказал: - Он обязательно вернется. Да поможет его бог Укко. Бильбо надеялся на это со всей силой своего сердца. Он выполнил все, как и просил его финн. Сакс даже не думал, что когда он, мрачно глядя на целителей, велел им убираться, они действительно послушаются его. А еще он не думал, что его имя будет у всех на устах. Его мало кто из жителей видел, поэтому, когда он незаметно выскользнул на улицу и смешался с толпой, на него никто не обратил внимания. Он долго и бесцельно бродил по причалу, где стояли множество кораблей и задумчиво глядел на глубокие синие воды, на которых расплавленным золотом отражалось солнце. Он знал, что если бы он не вышел на улицу, то сидя в четырех стенах, уже сошел бы с ума. Звуки жизни города и толпы народа отвлекали его внимание, но мысли все равно постоянно возвращались к Торину. Поэтому погуляв еще немного, он вернулся обратно, когда солнце начало садиться. Сидевший на страже перед дверью Нори сообщил, что Кили увел Фили проветриться, а также, что приходил финский раб, и что совсем недавно ушел. Бильбо пожалел, что разминулся с ним. Он зашел в дом и огляделся. Факелы были зажжены и отбрасывали танцующие тени на стены. Очаг потух. Что бы хоть чем-то себя занять, он решил его разжечь, затем почитать свои записи и, может, что-нибудь туда добавить. Не успел он этого сделать, как дверь скрипнула и вошел Гэндальф, отряхивая свой серый балахон. Увидев Бильбо, он улыбнулся: - Как ты себя чувствуешь? - Не то чтобы хорошо, - раздраженно буркнул Бильбо. Можно подумать, старый хитрец этого не видел. - Торин будет жить, я уверяю тебя. Бильбо с сомнением глянул на него и сразу же отвел глаза. - Руны мне сказали. Так же как и они сказали тебе, что ты победишь. - И я поверил. И, кажется, понял, почему вы выбрали меня, – слабо улыбнулся Бильбо. Гэндальф кивнул, разгладив бороду: - Я рад это слышать. Думаю, ты многое открыл в себе и во многом изменился после посещения Смоговой крепости. Бильбо невольно содрогнулся. - Она внушает мне отвращение. И Фили из-за меня… - Он хотел помочь. Ты бы поступил точно так же. Я знал, чем все это закончится, поэтому я поспешно выехал к конунгу Харальду за помощью. До этого Хротгар предупредил его по моей просьбе и он с частью своего войска прибыл сюда. - А что теперь будет с городом и окрестностями? Гэндальф с интересом глянул в сторону конунга, но Бильбо, занятый своими мыслями, этого не заметил. - Это уж решат Торин и Харальд. А за Фили не переживай, он станет прежним. Ему повезло, что у него такой брат. Так же как и повезло Торину – ведь у него теперь есть ты. Бильбо почувствовал, как краска заливала щеки, а уши начали гореть. Он смутился: - Но я… я… Бильбо закашлялся и умолк, став с интересом изучать вышивку рукава рубахи. Гэндальф усмехнулся и, хлопнув сакса по плечу, вышел. Подождав, пока дверь со скрипом закроется за колдуном, Бильбо с неожиданной злостью пнул стоявший рядом котелок. - О чем ты думаешь, глупец? – спросил он сам себя. Тихий голос заставил его подпрыгнуть: - Мне бы тоже хотелось это узнать. И будь так добр, дай мне воды. Бильбо с нечленораздельным воплем кинулся к постели Торина с полной кружкой воды. Пришлось ему помочь, придерживая отяжелевшую голову одной рукой, а кружку – другой. - Благодарю. Никогда не думал, что руки одного из лучших воинов моего отряда могут быть нежнее рук самой прекрасной женщины. Бильбо уловил в тихом голосе нотку ехидства, но снова покраснел, не зная, что ответить. Торин помолчал немного и собрался с силами. Слова дались ему нелегко: - Я хочу… попросить прощения у тебя, Бильбо, сын Бунго. Юноша вскинул голову, взглянув в лицо Торина. Тот серьезно смотрел на него своими глубоко запавшими глазами. - Смогова гадость заставила меня видеть ужасные вещи, я не мог противиться. И до этого я оставил тебя одного там, что недостойно предводителя. Я знал, на что способен Смог, и я был уверен, что ты не справишься с ним. Я попытался отплатить тебе за все то, что ты сделал, помогая вернуть мне мои земли. - Ты едва не заплатил жизнью. Это слишком большая цена. - Вовсе нет. Я был уверен, что я обречен, что иду на смерть. К тому же, мы связаны кровью, это был мой долг. Так какая разница? Бильбо опустил голову и тихо проговорил: - Для меня большая. Тогда все это было бы напрасно. Осталась бы лишь пустота. Снова повисло неловкое молчание, нарушенное лишь треском разламывавшегося полена, от которого взлетел сноп ярких искр. Бильбо не сказал ничего, что могло показаться странным или неприличным, но он чувствовал, что выразил именно то, о чем думал все это время. Нечто очень личное. Торин же продолжал, по-прежнему медленно, подбирая слова и давая отдых неокрепшему разуму и телу: - Я никогда так не ошибался в своей жизни. Я не знал, как ты можешь его победить и то, что встретило меня там… я этого не ожидал. Бороться со своими страхами, что вылезают наружу против воли… я не смог. Мы бы погибли все. А ты сумел. Гэндальф говорил, потому что ты смотришь другими глазами, и я наконец понял это, когда уверял меня, что Фили жив. Когда он исчез, я боялся, что не увижу его никогда. - Смог предлагал мне быть с ним заодно. Но я отказался, пока он не поймал Фили и не стал издеваться над его разумом. Да и телом тоже. И я тоже не знал, зачем вы вырвали меня из монастыря, и как я могу вам помочь. Но тоже понял это совсем недавно. - Знаю. Слышал ваш с Гэндальфом разговор. Он-то, хитрец, увидел, что я прекрасно вас слышу. – Торин еле заметно усмехнулся, заметив, как вспыхнул Бильбо – в который раз за это время. – Но стоило довериться снам Оина и рунам. Что ж, они все ведали заранее. - У них есть сила, но мне она недоступна, - вздохнул сакс, вспоминая свои мучения. - У тебя будет много времени, если ты желаешь изучить их и еще тебе стоит научиться получше владеть мечом. Ведь ты…? Торин недоговорил, осекшись на полуслове. Но Бильбо и так понял, что он хотел сказать. Хотя ответ был известен им обоим. - Да куда же я денусь? Теперь вы – часть моей жизни. Торин немного сдвинул руку и коснулся запястья Бильбо, где остался шрам. Кожу в этом месте как будто прошило тонкими иголками, от которых тепло пошло прямо в сердце, свернувшись клубком в груди и гоня не оставлявшее его напряжение. Скрипнул дверь и вошел Гэндальф, а за ним – весь Торинов отряд, Хротгар и Харальд со своими воинами. За их спинами маячили торговцы: сред них Бильбо заметил чернявую макушку Рагнара. Кили и Фили тут же кинулись к дяде, смеясь и улыбаясь – первый раз после битвы лицо старшего брата осветила улыбка. Балин и Хротгар одинаково, по-отечески обняли конунга. Двалин сдержанно сжал сильными пальцами здоровое плечо; его темные глаза смеялись. Бильбо заметил скромно переминавшегося Вейкко за спиной своего хозяина, и громко проговорил: - Вот это тот, кто сумел вырвать Торина из лап смерти благодаря своим знаниям. Финн покраснел. Хротгар обернулся к нему и, неожиданно охваченный порывом, торжественно сказал: - Я отпускаю тебя. Теперь ты свободен. Вейкко пораженно уставился на старого викинга, не веря своим ушам. Тот кивнул: - Да-да. Ты совершил такое, что не окупится и всем смоговым золотом. А свобода – она поистине бесценна, как и твой поступок. Вейкко долго и растерянно смотрел на своего – уже бывшего – хозяина. Но Бофур, отпихнув своего кузена Бифура с дороги, отчего тот громко и грубо выругался, чем и вызвал общий смех, выступил вперед и громко заявил, что неплохо бы в честь такой радости устроить большой пир и принести жертвы богам. Затея была встречена громовым радостным ревом. Заметив, что Торин устал от всеобщего ликования, Харальд велел всем не тревожить его больше и сказал, что желает поговорить с ним наедине. Бильбо вышел следом за всеми и прикрыл дверь. Приближалось утро, небо посветлело и окрасилось в алый цвет на западе – скоро восход солнца. Бильбо сел на твердую землю, прислонившись спиной к шершавой стене. Он едва не уснул, но его кто-то осторожно тронул за плечо. Перед ним на колени опустился Вейкко и проговорил: - Я получил свободу и теперь волен выбирать где жить и кому служить. Кроме Хротгара я не знал никого, но теперь… я хочу служить вам. Бильбо изумленно распахнул глаза: - Мне? Но я… у меня никогда не было слуг… но ты не слуга и не раб. Ты волен будешь уйти, если тебе что-то не понравится. Если ты умеешь владеть оружием – ты воин, такой же, как и все мы. - Хорошо, господин. – Финн радостно улыбнулся. - Я не господин тебе. Забудь это слово. Зови меня просто Бильбо. Тот кивнул и, испросив позволения, куда-то исчез. Снова открылась дверь и вышел Харальд – по его обветренному лицу сложно было что-то понять. Бильбо зашел внутрь. Он знал, как Торин был горд и не желал кому-либо подчиняться. Но его лицо было спокойным и посветлевшим. Он заметил Бильбо и, улыбнувшись ему, прикрыл глаза и, наверное, сразу же уснул, утомленный разговорами. Яркие лучи солнца алыми змеями заползли внутрь, согревая дерево под ногами у сакса, окрашивая лежавшую на полу солому в красный цвет. Бильбо, повинуясь какому-то смутному ощущению, повернулся и снова взглянул на небо. Над городом с клекотом парил орел. Бильбо вспомнилось, как Рагнар рассказывал о мудром орле, что сидел в кроне Иггдрасиля, а между глаз у него был ястреб Ведфельнир. Орел всегда казался Бильбо царственной и сильной птицей. Как и Торин. Юноша усмехнулся своим мыслям. Возможно, это знак. Орел, снова испустив гортанный клекот, разнесшийся в утренней тишине, поднялся ввысь и вскоре исчез. Это был знак правления, наполненного битвами, походами, запахом дальних стран и радостного созерцания родных берегов, когда за спиной верные побратимы, в трюме – иноземные сокровища, а над головой вздымается парус, слава о котором простирается далеко-далеко за пределы северных земель. Fin