Сквозь пепел войны

      Люси спустилась в спальню, но не успела и глазом моргнуть, как перед ней словно бы из ниоткуда появился Лаксас, заметно уставший и раздраженный, но от этого не терявшей внутренней харизмы и властности. Причиной его раздраженности была не Люси, и он делал всё, чтобы не сорваться на неё, потому что прекрасно понимал, что от скандала легче не станет, а, скорее, будет только хуже. Они были вымотаны происходящими событиями, причём усталость была такой, что не исчезала по мановению руки, и от неё не избавлялись, лишь поспав подольше.       Они устали жить. Но никто не хотел себе в этом признаваться.       — Как там? — тихо спросил он, глядя на Люси сверху вниз. Она была ниже его на полторы головы, но он никогда бы не назвал её слабее него.       То, что в конечном итоге ей пришлось перенести, и тот выбор, который она сделала в своё время, ставил её на один уровень с самыми сильными людьми, которых он когда-либо знал за всё время своего существования, если не позволял ей занять место даже выше них.       Люси была сильна настолько, что на свете почти не осталось людей, могущих осознать эту силу.       Лаксас же потерял слишком многих, чтобы позволить себе потерять в себе то, чему они его учили.       — Я уже сказала об этом Леви. Все так же. Мы — номер один в списках на казнь. Но они не обыскивают каждый уголок. Поуспокоились. Меня никто не видел. На главной площади патруль. Они не собираются ничего менять. И ничего не поменяется, пока…       Она оборвала себя на полуслове, но ей и не нужно было договаривать, чтобы Лаксас понял, что именно она хотела сказать.       —…пока мы не сделаем с этим всем что-нибудь. Я знаю, как тебя бесят все эти разговоры ни о чём, но наше время уходит. Мы слабеем с каждым днём, скоро не останется никого, кто был бы к нам хоть сколько-нибудь благосклонен. Мы должны напомнить им… всем, что всё было иначе. Мы не сможем оправдать его в их глазах, нам не хватит на это никаких сил, но мы можем попытаться доказать, что… что чудовища — не мы. В своё время я сказала, что положу жизнь на то, чтобы найти того, кто это сделал. Я не отказываюсь от своих слов, Лаксас. Я до сих пор готова вступить в бой, если это потребуется. И плевать, если мне отсекут голову или повесят так же на главной площади. Всё, за что я хочу бороться, это за шанс.       «…за какой?» хотелось ему спросить. «За шанс на что?». Но он не спросил. Знал и без неё.       За шанс дожить эту жизнь спокойно. Не боясь выходить на улицу.       За шанс радоваться каждому новому дню.       За шанс знать, что со всеми немногими оставшимися тебе близкими людьми всё будет в порядке.       Он знал, что, если они выиграют, Люси проведёт остаток своей жизни в одиночестве, если только не пересилит собственную боль и не даст себе шанс на счастье.       И Лаксас знал, что единственное, что в Люси горело ярче всех остальных, была вера. Вера в то, что когда-нибудь Нацу сможет вернуться… сюда. К себе домой.       То решение десять лет назад далось невероятно тяжело. Тяжелее всех оно далось Хартфилии, которая решила пожертвовать своим счастьем во имя спокойной жизни Нацу.       — Где он сейчас, как ты думаешь? — внезапно спросил он.       Люси сжала губы в тонкую линию. — Надеюсь, что так далеко отсюда, насколько это возможно.       — Ты поставишь и её под удар тоже.       Тогда им было не дано знать, в какой кошмар превратится их жизнь лишь спустя несколько месяцев. Что они положат начало Священной Войне, хотя Люси предпочитала называть это безжалостной резнёй. Что их действия послужат спусковым крючком. Что именно Fairy Tail — самая светлая гильдия — станет врагом номер один на континенте. И причиной, почему магию стали считать злом, а не священным даром.       Лаксас сочувствующе посмотрел на неё и едва заметно его руки дернулись в порыве… он не знал. В порыве разнести весь этот город и страну заодно — в щепки. Место, в котором их жизнь превратилась в Ад.       Или они сами её превратили.       — Ладно, — внезапно сказал он, разрушая затянувшуюся паузу. — Иди отдыхай. Завтра будет новый день, нам нужно понять, что делать дальше.       Люси кивнула ему в ответ на это и прошла мимо — прямо к своей комнате, чтобы запереться там и не выходить до утра. Она никого не хотела видеть. Даже самых близких и преданных друзей, которых осталось действительно мало.       Она вошла внутрь, включила свет и как-то отрешенно уставилась на стол: в углу аккуратной стопкой лежали исписанные, но пожелтевшие от времени листы — она не писала уже ничего десять лет. И не собиралась больше никогда. Её история закончилась тогда, не было смысла продолжать её.       Единственная вещь, которую потом найдут на развалинах, были дневники. Люси вела записи почти каждый день, все десять лет, лишь для того, чтобы сделать своё существование чуть менее унылым и бесполезным, чем оно было. Привычку вести дневник Люси переняла от своей матери, потому что спустя несколько лет после произошедшего у неё действительно появилось ощущение, что она так же, как и её мать, начала сходить с ума. И процесс этот был неотвратим, пока…       …пока она не поняла, что магия и силы капля по капле уходили из неё.       Люси отдавала себе отчёт в том, что каждый раз, когда она призывала всё-таки дать ответный удар, её спешка была вызвана тем, что то, что происходило с ней, так же происходило с остальными. Мираджейн была уже не всесильной. Точно так же, как и остальные. Ещё чуть-чуть — пара-тройка лет, и они превратятся в обычных людей, которые не смогут сделать ровным счётом ничего.       Это пугало.       — Я зарекаю тебя не возвращаться сюда. Поклянись мне, что не вернёшься.       — Я не могу тебя просто так взять и оставить.       — Можешь. Ради себя и меня. Можешь.       Люси обессилено рухнула на кровать и прикрыла глаза.       — Мы таким образом выигрываем время. Как только мы найдём того, кто это действительно сделал…       Она глубоко и размеренно дышала: периодически всплывающие в голове воспоминания больше не доставляли той самой душевной боли, которая охватывала её каждый раз несколько лет назад, едва она только допускала хоть одну промелькнувшую мысль на этот счёт…       Правду говорят: человек умеет привыкать ко всему. Люси привыкла, что она одна. Она привыкла, что их пытаются убить. Привыкла, что мир неузнаваемо изменился. И привыкла к осознанию, что умрёт скорее всего либо через повешение, либо гильотину.       И если раньше было страшно, то сейчас это ожидалось, как само собой разумеющееся.       — Я вызову искривление пространства, но я понятия не имею, что меня там ждёт… я вытащу её оттуда. Если же всё пойдёт не так — забирайте ключи и возвращайтесь обратно.       — Может, тогда имеет смысл, чтобы пошёл кто-то из нас?       — Ты сомневаешься во мне?       — Никогда.       Когда-то к ним обращались за помощью, потому что в их силах было сотворить нечто невообразимое.       — Будь осторожна. Я не знаю, что буду делать, если с тобой что-нибудь случится.       — Обещаю, что не буду делать ничего такого, что могло бы… привести к печальным последствиям.       Люси нервно закусила нижнюю губу.       — Ты поможешь нам, если с тобой всё будет в порядке.       — Я помогу тем, что сам найду ублюдка, решившего меня подставить.       — Он подставил не только тебя, Нацу. Он подставил всех. И он только и ждёт, чтобы ты повёл себя так, как ведёшь обычно. Это приведёт к тому, что мы не переиграем его, а пойдём по проторенной им дорожке.       Послышался тихий стук в дверь, ещё через секунду она отворилась.       — Люси?.. Это я, Джувия. Мне нужно с тобой поговорить.       Люси резко вскочила с кровати, поправляя волосы. — Да? У тебя что-то произошло?       Джувия внимательно взглянула на Хартфилию и отрицательно покачала головой. — Нет, просто есть кое-что, что я бы хотела обсудить в первую очередь с тобой. Ты больше всех имеешь право узнать это первой. Я не знаю, насколько правильным посчитал бы мои действия Лаксас, но… как понимаешь, мне немного не до того, что он скажет.       Люси понимала. Она кивком головы указала Джувии на стул, а сама подошла и заперла дверь.       Люси села напротив неё на кровать, перед этим расправив покрывало. Было видно, что Джувия словно бы мялась в нерешительности и была не до конца уверена в своем, вероятно, скоропалительном решении.       — Если ты жалеешь о том, что пришла, в этом нет ничего страшного. Я сделаю вид, что ничего не заметила.       — Нет, — наспех выпалила Джувия. — Дело не в этом. Я переживаю не потому, что не имею права тебе рассказать, наоборот — ты имеешь больше прав узнать об этом, чем у нас всех.       — Тогда в чём проблема?       — Я переживаю за твою реакцию.       — Не легче ли просто рассказать, а потом переживать? — Люси по-доброму усмехнулась. — Все так любят решать за меня.       — Просто в сложившейся ситуации то, что я скажу, может прозвучать дико.       — Джувия, просто скажи. Я предложила тебе сделать вид, что ничего не заметила. Ты отказалась. Что же произошло?       Джувия опустила взгляд на свои руки, затем нервно разгладила юбку.       — Ты слышала что-нибудь подозрительное, пока была в городе?       Люси призадумалась. — Да нет. Всё как всегда — нас тихо ненавидят и всячески разыскивают. Но за давностью лет даже это поутихло.       — Ты уверена в том, что не слышала? Чьих-нибудь разговоров или…? Ты же понимаешь.       — Если ты имеешь в виду, подслушивала ли я кого-нибудь, то намеренно — нет. Ты же знаешь, как это обычно бывает, когда становишься случайным свидетелем чего-то такого, что другие люди предпочли бы скрыть…       Джувия посмотрела куда-то в сторону, её взгляд был устремлён в одну точку, словно бы она старалась решиться на что-то такое, что хотела бы не делать, но по всем канонам морали была обязана.       — Помнишь, когда я несколько дней назад выходила?       Люси кивнула.       — Так вот, мой путь пролегал через территорию вокруг королевской резиденции.       Хартфилия раздражённо нахмурилась. — Мы же договорились даже близко к ней не подходить…       — Погоди. Дослушай, — Джувия потёрла переносицу. — Так вот, когда я проходила мимо гвардейцев, один из них что-то свистящим шёпотом рассказывал другому, я сначала подумала, что они что-то не поделили и решили повыяснять отношения, только если бы не одно но: второй напряжённо слушал и как будто… короче, ты меня поняла… я решила всё-таки узнать, о чём они говорили. Может, во мне говорило женское любопытство, может, интуиция, но в общем и целом то, что я услышала, действительно меня начало беспокоить.       Люси пересеклась с Джувией взглядами и едва заметно кивнула головой, давая отмашку продолжить.       — Я слышала, понятное дело, не весь разговор, но смысл заключался в том, что они обсуждали кого-то, кто появился в окрестностях города. Один сказал, что «это чудовище вернулось, его видели на границе», а второй настаивал на том, что это невозможно и, вполне возможно, что люди обознались. На что… — Джувия издала хриплый звук. — На что второй сказал, что Нацу Драгнила только идиот не узнает.       Люси вскочила на кровати, больно стукнувшись рукой о стену, когда она чуть не повалилась обратно.       — Что ты сейчас сказала? Джувия!       — Я сказала то, что слышала. Может, они обознались, но… их голос был такой уверенный!       — Этого не может быть, — в неверии пробормотала Хартфилия. — Он же не настолько идиот, чтобы… Джувия, что он сказал дословно?       — Я же тебе сказала, — она всплеснула руками. — «Нацу Драгнила не узнает только идиот».       — Бред какой-то, — сказала Люси самой себе. — Просто сущей воды бред. Как он мог появиться? А если и появился, то какого черта? Да и вообще… Зачем?       Люси посмотрела на Джувию: — что ещё они сказали?       Джувия отрицательно помотала головой. — Лишь то, что «если он действительно сюда вернулся, он пожалеет». На этом их разговор сошел на нет.       Взгляд Люси метался по комнате, со стен на стол и со стола на кровать, с кровати на Джувию и так несколько раз. Она лихорадочно соображала, что бы всё это могло значить и если всё действительно так, то каковы последствия и как, если что, из этого выбираться.       И… наравне со всем этим, пока она пыталась понять, что происходит, её сердце билось, как безумное. Потому что вопреки всему здравомыслию, она была бы рада увидеть Нацу ещё раз. Эта глупая мысль пронзила её сознание и заставила задуматься о том, насколько всё это было опасно и прекрасно одновременно.       — У меня вопрос: почему ты сказала об этом только сейчас?       — Потому что я не хотела давать ложных надежд. И не хотела, чтобы наша жизнь усложнилась ещё больше. Вполне возможно, что они обознались, Люси.       Хартфилия замотала головой. — Нет. Если они говорят, что видели его, значит, так оно и есть. Каждая дворовая собака знает его внешность.       — Но смысл в этом, Люси? Мы же порвали с ним... всеми ними все контакты, чтобы всем было лучше. А в конечном итоге…       — Джувия, — резко оборвала подругу Люси. — Меня сейчас пугает другое. Нацу никогда не вернулся бы, если бы у него на то не было веских причин… — Хартфилия часто задышала. — Он вернулся, потому что посчитал нужным.       — Но какие могут быть причины?.. — Джувия недоуменно на неё взглянула, действительно не понимая, до чего именно могла додуматься Люси.       — Время пришло.       Она сказала это так просто, как будто бы готовилась к этому моменту всю свою жизнь. Джувия ответила ей вопросительно приподнятой бровью.       — Иногда нужно что-то уничтожить дотла, чтобы оно смогло возродиться.       С этими словами она дала знак следовать Джувии за ней и выскользнула из спальни.