Сквозь пепел войны

Нам всем было сложно в тот момент. Но мы были вместе. А это — главное. Дневники Люси Хартфилии — последней Заклинательницы Духов из рода Хартфилиев. Национальная Библиотека Фиора.

Хеппи окинул нервным взглядом «сладкую парочку», которую он сопровождал, и наступив всеми четырьмя лапами на свою усталость и нежелание, заставил себя взлететь. Такие совпадения пугали, заставляли внутри все сжиматься от непонятного рода паники и смотреть на все происходящее сквозь пальцы. Даже Нацу не по себе — Хеппи чувствовал. Что ощущала Люси — было вообще сложно сказать или даже сделать малейшее предположение. Танедра провела их в главный холл внушительного особняка, минуя некоторые анфилады. Люси же уже начинало рябить в глазах. В таких домах ей становилось тесно и неуютно, как будто бы девушка становилась этаким диким придатком сортовой яблони. Хотя Хартфилии было и не привыкать, но она уже успела забыть, каково это — жить в постоянном окружении беломраморных колон, произведений искусства, темных гардин и резных скульптур. Танедра в какой-то момент резко остановилась и, мягко улыбнувшись, что было удивительно, посмотрела на своих подопечных, которые неуверенно осматривались по сторонам. — Госпожа Даниэлла скоро подойдет. И запомните, она не любит, когда ее перебивают, — Танедра ускользнула из поля зрения прежде, чем кто-либо успел сказать хоть слово. — Не нравится это мне все, Лю, — Нацу принюхался и поморщился. Запахом старины был пропитан каждый сантиметр этого дома. — Вот во что мы снова ввязались? — Иксид попытался разрядить атмосферу своим замечанием, полным свойственного только ему слепого оптимизма, но вышло совершенно наоборот. Заклинательница Духов лишь молча покачала головой и подошла поближе к Драгонслееру, словно бы он был ее последним оплотом защиты. Она знала, что такие особняки не любят лишний шум. Люси и Нацу прошмыгнули в единственную открытую перед ними дверь. Как выяснилось — она вела в библиотеку, которая поражала своими размерами и неким налетом древности. Нацу и Хеппи пораженно застыли и огляделись. Быть может, даже Национальная Библиотека Фиора была чуть меньше, чем раскинувшиеся перед ними просторы. Огромные стеллажи с бесконечными мелькающими корешками книг исполняли роль атлантов, держащих потолок, расписанный искусными картинами. Неразлучная троица сразу же почувствовала себя муравьями-букашками в огромном мире. Прогуливаясь между огромными полками, взгляды Нацу и Люси останавливались на чем-то определенном. Здесь были книги на все тематики. Начиная с истории магии и заканчивая историей драконов. Обо всех видах этой самой магии, сборники заклинаний — темных и светлых, про проклятия и сглазы, про величайших волшебников всех времен и народов... Половину этих книг можно было уже нигде не найти, а некоторые так и вовсе были запрещены. Люси странно себя чувствовала. Ни дежавю, ни ностальгии… Только навязчивое желание поскорее выбраться отсюда. — Лю, не отходи далеко, ладно? — Нацу посмотрел в спину отдалившейся девушки и нахмурился, когда увидел, как Люси вздрогнула. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому, как звучит "Лю" из его уст. — Хорошо, Нацу, — Хартфилия бодро кивнула — ей не хотелось доставлять лишних хлопот другу и заставлять его волноваться. Девушка остановилась взглядом на увесистом томе про Заклинателей Духов. Держательница хотела было его взять, но остановилась, одновременно с Нацу, который уже просматривал вместе с Хеппи какой-то фолиант, почувствовав тот самый взгляд, буравящий насквозь спину. Им втроем было знакомо это чувство. Чувство, когда за тобой кто-то следит. И следит уже давно, пристально, не отводя взор ни на секунду, словно бы стараясь тебя испепелить. Драгонслеер лишь взглядом дал понять, что нужно продолжать делать то, что они делали. Изобразить из себя недалеких дурачков, у которых интуиция отсутствует напрочь , и они ничего не замечают и не видят. Люси с помощью Хеппи поставила книгу на место и... — Вы не умеете лгать. Четко, властно и безапелляционно. Двоим оставалось лишь обернуться и посмотреть на человека, который впоследствии сыграет основную роль в их судьбах. Леди Даниэлла была не из тех женщин, которые теряются в толпе, сливаются с серой массой вечно спешащих куда-то людей, и прирастают лицом к определенной маске, которая сопровождает театральный образ всю их сознательную жизнь. С осанкой царицы, эта женщина восседала в кресле около камина с неизменно властолюбивым выражением лица. Ее белое, некогда алебастровое лицо лишь едва-едва наводнили морщины — да и то — неглубокие. С этим лицом резко контрастировала алая губная помада, которая еще больше разнилась с когда-то бывшими золотистыми волосами. Теперь они были седые с редкими проблесками в виде прядок пшеничного цвета. Обилие дорогих перстней на костлявых руках раздражало, но ничто не могло скрыть благородное происхождение этой женщины, которая знала себе цену всю жизнь и воплощала в себе само величие. Богатство и роскошь — все это было словно бы создано для нее. Такие женщины после смерти не стираются из памяти, они, становясь великими, оставляют ощутимый, глубокий след в истории мира. Названные при жизни легендами, они остаются и в сознании людей таковыми. Их помнят, их уважают, чтят и до самого конца воздают им почести. Карие глаза леди Даниэллы прожигали насквозь. Они сразу же могли определить характер человека и его помыслы — не столь важно, какие. Все люди для таких глаз оказывались вывернутыми чуть ли не наизнанку; они оказывались прозрачными. Даже те, кто умел хорошо играть на публику, пасовали. Потрясение, испытанное троими волшебниками, нельзя было назвать огромным, но все же оно было, и было не очень обычным потрясением. Просто потому что именно Нацу с Люси люди не умели видеть насквозь. Леди Даниэлла на какой-то момент опасливо прищурилась, но в следующую секунду ее лицо вновь стало беспристрастной маской. Эта женщина опасалась людей, которых не могла считать в ту же секунду. — Что же вы стоите? Напротив меня банкетка. Не думаю, что выслушивать мою просьбу вам будет удобнее стоя. Вот так. Без каких-либо церемоний и приветствий. Без почтительности и уважения. Она сразу же обрезала и пресекла на корню всякие проявления вежливости, наверняка считая ее уделом слабых и безвольных. Люси и Нацу вновь переглянулись, смутившись, и в один момент уселись на предложенное место. Девушка взяла себе на колени умаявшегося Хеппи, который в тот же момент свернулся калачиком. — Вас привлекла столь большая награда? — женщина свысока взглянула на исполнителей. — Можете не отвечать. Я и так все вижу. Я все вижу… Эта фраза пугала и... ужасала?.. — В конце концов, в нашем мире уже не выживешь без денег, — заказчица расправила складки красивого шелкового, но уже немного ставшего старомодным, платья. — И я не укоряю. Сама в молодости была такой. Не алчной, но отец привил любовь к деньгам и всему тому, что они привносят в нашу жизнь… Я надеюсь, что могу закончить свой монолог и выслушать вас, наконец, — она повелительно кивнула, словно бы Королева, позволяющая слугам и чиновникам говорить в ее присутствии слово. — И попрошу без приветствий. Нацу посмотрел на Люси, которая вместе с Хеппи едва заметно съежилась. Драгнилу в тот же момент хотелось положить ей руки на плечи и произнести слова ободрения на ухо, но он понимал, что раз уж он сейчас главный, то ему и говорить. — Мы — волшебники из Гильдии Fairy Tail, — Нацу словно бы давал ответ на повелительные жесты со стороны женщины. Драгонслеер чуть вскинул голову, как лев или же… сам дракон. Голос волшебника был голосом человека, который мог бороться до конца. Это был голос того, кто видел своими собственными глазами смерть, чувствовал ее хладные объятия и смеялся тьме в лицо. В тот момент Нацу показалось, что если он не сможет с достоинством ответить этой женщине, то провалит задание прямо сейчас же, даже не начав выполнять его основную часть. — Пришли в качестве исполнителей Вашего заказа, который чудесным образом оказался висеть в нашей Гильдии. Губы женщины тронула едва заметная елейная ухмылка. Через нее прошли сотни таких, как он… Но в то же время, таких, как Драгнил, она мало повидала на свете. И он словно бы выдержал ее экзамен. — Нас интересует не столько материальная составляющая, сколько само задание, — Люси подала голос и аккуратно заправила выбившуюся прядь волос за ухо. — И мы готовы оправдать Ваши надежды, леди… — Даниэлла. — Леди Даниэлла, да, — Хартфилия выдохнула. Этот разговор с заказчиком… Он был не похож на то, как обычно разговаривают работодатели и исполнители. Иногда в голове каждого складывалась причудливая картина чаепития. Словно бы они старые добрые родственники, которые прямо сейчас решили отпустить черную шуточку про гордость и наследство. Нацу где-то в глубине души улыбнулся. Он всегда знал, что у его напарницы язык подвешен, и речи толкать Люси умеет. Драгнил испытал за нее… гордость? Скорее да, чем нет. Впрочем, а когда Нацу не гордился самой лучшей подругой? Женщина не обращала ровным счетом никакого внимания на кота, который, создавая видимость того, что он спит, внимательно вслушивался в каждое слово и, периодически чуть приоткрывая глаза, изучал Даниэллу. — Хороший ответ, девочка, — снисходительно произнесла владелица дома и вновь поправила складки своего платья. Перстни причудливо сверкнули в отблесках света. — Вы хорошо дополняете друг друга, — женщина странно посмотрела на Нацу. — У одного несоизмеримая сила, а у другой мозги. Замечательно. Нацу сложил руки под грудью и хмыкнул, отвернувшись. Даже у продолжительности действия манер Драгнила есть предел. — Миролюбивая улыбка одной и защитный оскал другого. Доброта Заклинательницы и Дракон — Защитник этой самой доброты. Идеально. Она расписывала их личности так, словно бы они были героями очередного романа, где все крутится вокруг определенных законов мироздания. — Простите, но я не считаю, что в данном случае правильно — отлагать подробное разъяснение задания и… Но Нацу с Люси не дали закончить. — Вы же не думали, что я выложу перед вами все карты разом и расскажу о сути, когда вы и соображать не можете нормально. Вы устали и измотаны не только длинной дорогой, поверьте. Постоянное нахождение в состоянии полной боевой готовности тоже выматывает. А неопределенность в некоторых отношениях высасывает все соки. И вы сейчас можете проклясть меня всеми богами Королевства, но я более не скажу ни слова о задании, если вы сейчас же не отправитесь в приготовленные для вас спальни и не выспитесь хорошенько. Я предпочитаю работать с теми, кто может хоть немного двигаться, не грозясь в ту же секунду свалиться с ног без сил. Весь мой дом в вашем распоряжении, Танедра вас проводит, — женщина закончила свою тираду и вновь кивнула. В ее голосе не было ни толики жалости. Лишь повелительный приказ, не терпящий возражений. — Нацу! — Хартфилия вскинула голову и в тот же момент предупреждающе дернула начавшего было что-то говорить Драгонслеера за руку, останавливая его от совершения некоторых ошибок, за которые они могут поплатиться незамедлительной отправкой домой ни с чем. Женщина вызывающе посмотрела на Убийцу Драконов, словно бы говоря: «что ты выберешь? Свою гордость или улыбку вот той девушки?». И Драгнил отвернулся, помог Хартфилии подняться и, буркнув нечленораздельное «спасибо», чуть приобнял Лю, которая уже просто могла потерять сознание. — Спасибо, Леди Даниэлла, — девушка все же сделала книксен, вспомнив о былых манерах и этикете, и поспешно вышла из библиотеки рука об руку с Нацу. Хеппи плелся где-то сзади. Ему уже было все равно на все. Разговор по важной теме не состоялся, что немного огорчило золотую троицу. Но в чем-то эта женщина была права — и не только в том, что они не могли уже даже думать, но в кое-чем другом, из-за чего Нацу в те минуты хмурился и копался внутри себя, стараясь наступить обеими ногами на свою гордость и признаться себе в том, в чем боится признаться всем.