Люси... Свет в твоей душе — совершенно особенный. Не потеряй его ни в коем случае. Потому что ты, наверное, единственная оставшаяся в живых носительница этого самого абсолютного света... Слова Леди Даниэллы, сказанные в последний день.
— Мама... Это слово, сказанное ею, отдалось в сознании Нацу блеклым фейерверком и заставило Убийцу Драконов вздрогнуть. Он знал… Знал, что именно воплощает в себе слово «мама» для Люси. Для человека, который ощутил гнилое дыхание горя и смерти. Нацу видел те письма, полные пессимистичной, плачущей надежды и глухой веры в лучшее. Немые крики — они слышались ему сквозь аккуратные косые строчки, выведенные черными чернилами. Люси посмотрела ничего не видящим и не очень различающим взглядом на вещицу, найденную её другом. Нацу понял все без слов, потому что они были здесь не нужны, неуместны и огульны... Драгнил знал, что столь хрустальный и очень важный момент портить своими не менее удивленными восклицаниями нельзя. Он чуть толкнул Хеппи и, едва заметно выдавив из себя грустную улыбку, которую Хартфилия не видела, тихо отошел от ошарашенной Заклинательницы. Он планировал продолжить поиски информации, что была им так необходима, но не отходить от своей подруги, чтобы не оставлять ее в гордом и таком нежеланном одиночестве. Тем более, в такой момент… Люси села на ту самую банкетку, где несколько дней назад сидела уставшей и измотанной странницей и слушала леди Даниэллу. Она сразу же почуяла веяние дежавю — столь знакомого чувства. Руки девушки дрожали от плохо скрываемых нитей волнения, просочившихся в расплывчатые, словно рябь кристально-чистой воды под дуновением ветра, воспоминания. Нацу вновь бросил потухший взгляд на Хартфилию и толкнул Хеппи за стеллаж. А Люси… Люси сидела, тупо уставившись в первую страницу, как на второе пришествие мессии. И она впервые в жизни совершенно не знала, как реагировать в сложившихся обстоятельствах. А Нацу... Нацу всегда знал о Люси значительно больше, чем кто-либо другой, но все равно недостаточно, чтобы познать все тайны семейства Хартфилиев, о котором единственная оставшаяся в живых представительница постоянно умалчивала. Она не любила вспоминать те годы, дни и часы, проведенные в окружении холодных стен и мраморных колонн. Люси никогда слишком много не распространялась о своих маме и папе, вообще о своей семье. Воспитание, полученное вкупе с образованием, давало о себе знать в виде немногословности в темах, касающихся внутренних дел семьи. Она никогда не хвалилась ею, но никогда и не забывала о моралях и ценностях, привитых в те несколько лет. Рукой проведя по чуть треснувшей черной шкурке-обложке, Люси словно бы слышала голос матери и видела ее саму, что писала выцветшие строчки по пожелтевшей бумаге. В такие моменты часы всегда измерялись страницами, а минуты — словами. Прижав к себе драгоценную находку, Люси лишь прикрыла на мгновение глаза и посмотрела на друга. — Спасибо тебе, Нацу. Тот ответил ей снисходительной улыбкой человека, понимающего всё, в том числе и её чувства, которые было дано понять не каждому. Взгляд у Люси, обращенный на всех — и заклятых врагов тоже — был взгляд человека, не желающего ни в коем разе зла другим. Взгляд человека, поцелованного Тьмой и Смертью, но устоявшего перед ними, сохраняя весь свет души. Нацу никогда больше не встречал таких людей на своем пути. Да и другие, как он думал, тоже. Попросту больше таких людей не было. Люси была странной. «Странная Люси» — это прозвище не от балды было взято Нацу и даровано Хартфилии. Нацу редко делал что-то «от балды», касающееся Заклинательницы Духов. А точнее, никогда так не делал. Он мог сколько угодно драться со всеми, кто на глаза попадается; он мог ввязываться в перепалки и «полемики» (этому слову он научился у Лю); мог сколько угодно корчить из себя идиота с горящим кулаком и зверством во взгляде; мог не давать прохода Гилдартсу, постоянно вызывая его на бой, в котором с треском и хрустом проиграет; мог провоцировать Эрзу; мог надевать на себя маски кретина или же наоборот — плавить их на себе же под удивленные взгляды противников. Но Люси… Его отношение к Люси было особенным. Такое, какой была она сама. Хотелось, как описывается во всех тех романчиках, что читают обычно благородные барышни, сидя на балконе и попивая горячий кофе или же чай, сжимая фарфоровую кружку в белоснежных и тонких руках, «прижать к себе и никуда не отпускать». Хотелось постоянно защищать. Хотелось быть непреступной каменной стеной-щитом для Лю. Его Лю. С ней не хотелось драться, не хотелось вызывать ее на бой. С ней появлялось желание быть настоящим. И, быть может, она проиграет кому-то из них, но Смерти или Тьме — никогда. — Но меня, — Люси чуть оживилась, — больше всего интересует, почему он, — девушка благоговейно посмотрела на дневник, — оказался здесь. В этом месте... "До боли знакомом и до одури чуждом". — Иногда что-то происходит в нашей жизни специально, Лю. Видимо, так было предписано Судьбой. Совпадение странное, безусловно… И все же. Пока просто радуйся, что нашлось что-то, что поможет тебе понять, зачем ты живешь, — Драгнил вырисовал, словно художник толстой кисточкой, образ умудренного жизненным опытом человека, и улыбнулся. Искренне. Так, как мог улыбаться только ей. Люси улыбнулась, а в следующий момент золотую анфиладу библиотечных залов охватил энергичным фейерверком или же фонтаном радостный, веселый смех одной очень странной Заклинательницы. — Это моя прерогатива — наставлять всех на путь истинный, Нацу, кидаться умными словечками и произносить целые тирады, наполненные глубоким смыслом и напыщенностью, — Хартфилия прижала к себе книгу, как самое драгоценное, что у неё когда-либо было или есть. — Ну, вы же благородная Леди, Ваша Светлость, — Нацу дурашливо поклонился и поцеловал шутливо протянутую руку. Люси незаметно для обычных людей призрачно вздрогнула. — А градус бреда все выше и выше, милорд, — Люси уже встала с банкетки, отложив дневник, который вечером она обязательно начнет читать, и парировала книксеном все новорожденные манеры высшего общества у Нацу. — Ну что Вы, Ваша Светлость, я просто веду себя так, как подобает вести себя в присутствии такой прекрасной дамы… — Нацу засмеялся и уже в следующий момент уворачивался от вездесущих рук девушки, что хотели навести на голове Нацу еще больший беспорядок, чем был. — Эй, смотрите, не снесите стеллажи, — Хеппи выдохнул и с ехидностью отметил, что эти двое просто замечательно смотрятся вместе. Иксид тоже хотел бы так веселиться с не менее известной всей Гильдии кошечкой. Да вот только та была слишком неприступна. «Любовь зла»? Хеппи полностью ставил печать в виде своей лапки под этим выражением и ставил корявую роспись в самом верху прописной истины, прекрасно понимая, что означают некоторые слова… Где-то послышался громкий стук, скрежет и знак того, что что-то очень тяжелое радостно поздоровалось с полом… Все-таки что-то снесли. Два сапога пара, ей-богу.***
Вечер вступил в свои права незаметно, каплями свежевыпавшей росы утверждая свои законы. Когда Танедра зашла в гостиную особняка, где сидели трое волшебников и пересматривали том за томом, выискивая, словно ищейки, хоть какую-то отправную точку, часы отбивали семь вечера. Люси все никак не удавалось понять, каким образом эта девушка находит их в этом громаднейшем доме, даже не спрашивая ни у кого их месторасположение. С Нацу так вообще трудно — он на месте больше часа усидеть не может, поэтому приходилось постоянно сменять комнаты для работы, как садовник меняет перчатки. — Леди Даниэлла ждет вас в обеденной зале, — Танедра внимательным взглядом осмотрела гостиную и потрескивающий в камине огонь, что исполнял незаурядные танцы на иссушенных поленьях. Ее губы искривила односторонняя усмешка. Она всегда считала Волшебников этакими безумцами, которые всегда хотели покрасоваться перед остальными своими силами и могуществом. — Хорошо, мы поняли, — Люси подняла глаза от истерзанных чернилами и росписями страниц фолианта и взглянула на бывшую проводницу. — Мы придем через пять минут, — Нацу даже не соблаговолил поднять глаза, а лишь неаккуратно, чересчур флегматично махнул рукой и вновь углубился в чтение. Танедра раздраженно закатила глаза и в своей привычной манере поспешно исчезла, оставляя ребят в одиночестве. — Нацу, — Люси перевела взгляд на Драгила, — что ты читаешь? — девушка выпрямилась, сидя на коленях и сложив руки под грудью, и одарила Драгонслеера проницательным взглядом. А уже в следующий миг оказалась рядом с ним и читала форзац. — Что ты читаешь, во имя всех существующих и несуществующих Богов Фиора!? — Люси истерично всплеснула руками. — Ты и так владеешь магией огня в совершенстве, так… — Люси, ты не понимаешь, эти заклинания, что описаны здесь, знает один человек на миллион. Я никогда про такие не слышал. Если уж на то пошло, — Драгнил схватил Хартфилию, словно куклу, и перетянулся к ее занимательному чтиву, намереваясь узнать, чем была занята Заклинательница. — Ты тоже хороша, — елейно пробормотал Нацу, а потом его лицо омрачилось. — Лю, скажи, что ты читаешь эту книгу только для общего образования и исключительно в целях ознакомления. И не собираешься применять эти заклинания на практике… Убийца Драконов строго взглянул на Заклинательницу Духов, однако та со свойственной ей гордостью и стойкостью выдержала удар. — Я — другое дело, — иронично пробормотала Люси. — Здесь есть заклинания такой разрушительной мощи, что стереть мир — труда не стоит. Никогда не думала, что наткнусь на подобное в своей сфере волшебства. Естественно, я не собираюсь их использовать, Нацу. Я не идиотка. Мне не нужно уничтожать этот мир или… — она мельком бросила взгляд на чуть помятую страничку, — теоретически сталкивать Венеру с Марсом или Юпитер с Плутоном. Хотя, на мой взгляд, это бред… Точно же бред, — девушка семенящим движением вновь перелестнула страницу. — Однако одна вещь меня пугает… Этот фолиант, — Люси глухо похлопала по обложке, — не печатный, Нацу. Он написан вручную. Так, как я пишу книги, так написан и этот том. И это странно. Мне кажется, эта библиотека хранит в себе знания со всего мира… Во всяком случае, я давно хотела выучить новые заклятия, но не такого вида. Тем более, эту книгу уж точно кто-то читал, — пожав плечами, Люси перевернула страницу, указала на многочисленные пометки на полях, положила закладку в виде оранжевой шелковой ленточки и отложила находку. — Хочешь сказать, что заказчица занималась незаконным предпринимательством? — саркастично пробурчал Нацу и, поднявшись первым, помог встать Люси. — А почему бы и нет, — театрально задумчиво подняв к потолку голову, Хартфилия потерла носик. — Ведь все мы не ангелы, — нараспев протянула Держательница и вышла в коридор первой. — Кстати, — сводя тему, Драгнил посмотрел на девушку. — Ты не видела Хеппи? Ответом ему послужили лишь отрицательные качания головой. — Обещай мне, что с завтрашнего дня мы займемся непосредственно делом… — вновь декламировала Люси и улыбнулась. — А не будем изучать «внеклассное чтение»… — Обещаю. Впрочем, Нацу еще тогда понял, где находится неунывающий Иксид. Едва Драгонслеер вошел в сверкающую роскошью и богатством обеденную залу, он увидел своего напарника, мило беседовавшего с заказчицей. Она счастливо улыбалась синему коту, что вызвало неподдельное удивление у Убийцы Драконов, которому эта улыбка показалось до боли знакомой. Словно бы именно такую улыбку, улыбку не повелевающей Царицы, а счастливо-искреннюю, он видел на лице кого-то еще. Только вот все не мог довести ассоциацию до логичного конца. — Добрый вечер… — произнесла женщина, подняла глаза на вошедших волшебников, и лицо ее вновь преобразилось, словно бы по мановению волшебной палочки, в маску высокопоставленного чина, что играла очень талантливая актриса. Она поняла, что на какой-то миг дала слабину и показала свою истинное обличие, о чем, наверняка, эти люди не догадываются. Однако, на её взгляд, затеянный спектакль, длинной в несколько лет, стоил свеч. Многих свеч. Она, быть может, поставила на кон все, что у нее есть… — Приятного аппетита, — хором выдали Нацу с Люси и уселись на приготовленные услужливыми и догадливыми слугами и горничными места. Ни у кого еще не было такой практики, что Заказчик позволял жить в своем доме и обедать вместе с ним, но этот случай… Эта женщина относилась к Волшебникам с холодом, присущим всем богатым и отживающим свой век господам, однако сквозь ледяную, чуть треснутую корку просачивалось почтение и уважение, что не у каждой благородной семьи встретишь. — Вежливость? — она вскинула брови. — Впрочем, это, скорее, проявление отменного воспитания… Особенно у вас, юная леди, — леди Даниэлла взглянула на Люси, которая уже приготовилась сделать книксен, но вовремя спохватилась. Привычки никуда не девались. — Итак, — вновь начала заказчица, поглаживая млеющего Хеппи по голове рукой, усыпанной кольцами с большими драгоценными камнями. — Ваши поиски хоть как-нибудь продвинулись? Успехи есть? Я понимаю, что прошел только день, однако… Первые секунды слышался лишь звон вилок и ножей, стучащих по белым фарфоровым тарелкам. — Просто знайте, — осмелился Нацу, — мы делаем все возможное и все, что от нас зависит. — А невозможное? — вопросив, Даниэлла пристально посмотрела сначала на Люси, а затем на Нацу. Хартфилия и Драгнил переглянулись. Блеск в глазах женщины иногда пугал. — Ну… — Люси уткнула взгляд в тарелку. — Можете не продолжать, — оборвала Заклинательницу герцогиня. — Я понимаю, что в первый день ждать результатов было бы непростительной для меня глупостью. Однако, я надеюсь, в дальнейшем, — она едва заметно загадочно улыбнулась. — Вы сумеете понять, что к чему... Верно? Хеппи чихнул, а Нацу уверенно кивнул. — Я же сказал, что можете рассчитывать на нас… Мы решили начать с Вашего дома, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Быть может, Вы ее не нашли по причине того, что Вас взгляд довольно-таки «замылен», а мы осмотрим все с другой стороны. — Правильная, очень правильная тактика, молодой человек.***
Люси откинулась на многочисленные подушки в своей спальне и, расслабившись, протянула руку за дневником, что хотела прочесть весь сегодняшний взмыленный день, что уже двигался ближе к полуночи и оставлял за собой лишь следы воспоминаний. Открыв середину книги, девушка достала пожелтевшее, как и все страницы, от рук отца-времени письмо и вскрыла и так уже пользованный конверт. Развернув лист бумаги, Люси сначала не поняла размытые строчки, а затем, приглядевшись и напрягая еще больше зрение, разобрала первые слова. Дорогая мама… Люси сначала недоуменно взглянула на почерк, а затем посмотрела на фолиант, что сегодня читала в каминной. Дотянувшись до тома, Хартфилия открыла на первой попавшейся странице и посмотрела на пометки, что делал на полях неизвестный читатель… Потому что основной текст был написан одним почерком. Он был до боли похож на тот, которым делались заметки, однако в то же время различен. Вот только почерк письма и почерк, коим были написаны мелкие замечания, были идентичны. Словно бы письмо писалось в одно время, а в книге — в другое. — Мама… — в очередной раз за этот день произнесла девушка и приняла более удобное сидячее положение. Странные Совпадения, начинающие выявляться яркими, но быстро угасающими цветастыми всполохами в последнее время в жизни Люси начинали напрягать, заставляли немо кричать, дрожать руки и метаться от края к краю. — Нацу, Хеппи, идите сюда… — чуть прикрикнула Заклинательница Духов, прекрасно зная, что Драгнил ее точно услышит. Может быть, Люси не выполнит задание, но в этот раз она наверняка узнает тайну неожиданной и слишком подозрительно-поспешной смерти своей матери. Ведь именно сейчас Судьба решила выложить карты на стол, Обстоятельства смогли сложиться и войти в одно течение, а Жизнь вскоре даст крен на триста шестьдесят градусов.