Пух. Перья. Чешуя.

— Больно, малыш? — Драко со всей возможной осторожностью наложил шину на сломанную лапку худой и весьма унылой на вид птицы. Да, порою в лечении животных и магических тварей приходится пользоваться маггловскими методами. Костеростом авгурея не напоишь. А поскольку питается он только феями и крупными насекомыми, то и в корм зелье не подмешаешь. Свою многострадальную лапу авгурей повредил как раз в безуспешной погоне за садовыми феями. Хитрые создания спрятали мышеловку в кустах ежевики, а сами принялись перелетать с ветки на ветку, лакомясь ягодами. И пяти минут не прошло, как несчастный угодил в капкан, где его, орущего дурниной, и обнаружила хозяйка — старая миссис Джагсон. Авгурей уставился на Драко немигающим взглядом и издал неприятный переливчатый вопль, заставивший молодого целителя поморщиться. «Будет дождь», — рассеянно подумал Драко, успокаивающе поглаживая взбудораженную птицу по зеленоватым перьям. Ему было известно, что многие маги до сих пор с предубеждением относятся к авгуреям, веря, что душераздирающие вопли этих птиц предвещают смерть. Конечно, это глупое суеверие не имеет ничего общего с реальностью, ведь авгуреи предпочитают сильный дождь любой другой погоде, и именно поэтому поют (ну, если это можно так назвать) как раз перед собирающимся хлынуть ливнем. Зная об ужасе, который способны навести эти похожие на недокормленных стервятников птички на суеверных волшебников, Пожиратели Смерти обожали держать их в качестве домашних любимцев. Ночной Кошмар (ну и имечко!) достался старухе Джагсон после гибели её обожаемого сыночка, известного сторонника Тёмного Лорда, в битве за Хогвартс. Сама миссис Джагсон в рядах Пожирателей не состояла, но, несмотря на это, ни в какой другой клинике магического Лондона её очаровательной пташке не пожелали оказать помощь. Вот так и получилось, что именно Драко Малфой, хозяин маленькой частной клиники «Пух. Перья. Чешуя» оказался тем, кто сейчас слушал заунывные вопли пострадавшего авгурея. Драко ни в коей мере не считал себя суеверным человеком, однако, и его пробирала невольная дрожь от очередной рулады пернатого пациента. Проводя тщательный осмотр оперения и чистя его специальным заклинанием от мелких паразитов, Драко гонял в голове невесёлые мысли. «Ирландский феникс» — вот как ещё называют авгурея — этого унылого, тощего представителя магической фауны. Слово «феникс» моментально запустило в мозгу Драко мысли о настоящем, огненно-красном фениксе, способном, сгорев дотла, вновь возродиться из пепла. Ну, а дальше цепочка ассоциаций неминуемо привела молодого целителя Малфоя к Гарри Поттеру, который тоже, подобно фениксу, раз за разом возрождался из пепла — после злых сплетен и всеобщего игнора, после того, как терял близких, после Авады Тёмного Лорда. Да его даже Адское Пламя не смогло одолеть! Драко вздрогнул и поёжился. При воспоминании о произошедшем тогда в Выручай-Комнате до сих пор фантомной болью жгло ноги, становилось трудно дышать, а в носу ощущался запах дыма. Грёбаный Поттер — сияющий феникс, раз за разом сгорающий ради других! И Драко — унылый тощий авгурей, которого, несмотря на все его потуги стать достойным членом волшебного сообщества, до сих пор чураются люди. «Поттер и Малфой, феникс и авгурей» — губы Драко скривились в горькой усмешке. Птица сочувствующе курлыкнула и, обнаружив, что боль в сломанной лапе исчезла, издала вопль, который в её системе координат, видимо, значился, как радостный, но у Драко от него кровь в жилах охладела на пару градусов. Уняв охватившую его дрожь, Драко приступил к тщательному обследованию внутренних органов Ночного Кошмара, почти бездумно творя Диагностические Чары, пока мысли его устремились в своём излюбленном направлении — к Поттеру. Драко не видел его около четырёх лет, с того самого суда, где всеми обожаемый Спаситель внезапно вступился за своего школьного недруга и его семью, убедив Визенгамот ограничиться домашним арестом для Люциуса Малфоя. Драко с матерью и вовсе вышли из здания суда полностью оправданными. Поттер же даже не нашёл нужным ответить Драко на его церемонное благодарственное письмо, при том, что Нарциссе Герой прислал роскошный букет и открытку: «Я никогда не забуду того, что Вы сделали для меня в Запретном Лесу, миссис Малфой. Вечно преданный Вам Гарри Джеймс Поттер». Хотя… если быть совсем уж честным, Драко видел Поттера каждый день. Он с тоской любовался им на колдографиях, которыми изобиловал «Ежедневный Пророк», и которые Драко собирал и бережно хранил в ящике стола. «Гарри Поттер, Спаситель Волшебного Мира — лучший выпускник Академии Авроров». «Аврор Поттер тренирует детскую квиддичную команду «Юркие Сниджеты». «Гарри Поттер на торжественном открытии приюта Луны Лавгуд для невидимых волшебных существ». С этих колдо Гарри Поттер улыбался дежурной улыбкой и смотрел сквозь Драко так, будто тот был пустым местом. Впрочем, почему «будто»? Драко Малфой и в самом деле был не более, чем пустым местом для Гарри Поттера. «Расставание «золотой пары Хогвартса»! Какая кошка пробежала между звездой «Холихедских Гарпий» Джинни Уизли и «бриллиантом Аврората» Гарри Поттером?» — сердце Драко устроило бешеную пляску в груди, зашедшись от этой новости в какой-то безумной надежде, несмотря на то, что Гарри, печальный и подавленный, всё так же смотрел с газетной страницы сквозь него. «Сенсация! Сенсация! Нашего Героя, как выяснилось, интересуют вовсе не «кошечки», а «коты»!» — захлёбывалась в следующем выпуске Рита Скитер. Поттер на слегка расплывчатом снимке одной рукой сжимал ладонь какого-то белобрысого доходяги, а другой тщетно пытался прикрыться от вездесущих колдокамер. Драко сразу же всей душой возненавидел этого тощего смазливого блондина и, в конце концов, просто разрезал снимок напополам злобным «Диффиндо!». При этом он, правда, откромсал часть руки Поттера, той самой, которой тот нежно поглаживал ладонь другого парня. Ну а ещё были сны… Сны, в которых Гарри Поттер заходил к Драко Малфою в его клинику после рабочего дня, и они вместе шли в какое-нибудь уютное кафе, где Поттер ласково гладил ладонь Драко и смотрел на него так же, как на того дрища на разрезанном колдофото из «Пророка». Были и другие сны — душные, жаркие, сумбурные, полные голодных поцелуев, стонов и бесстыдных прикосновений… Сны, после которых Драко просыпался или до боли твёрдым или уже мокрым, как желторотый подросток, но неизменно одиноким в пустой постели, на сбившихся шёлковых простынях. — Ну что, малыш, видишь, было совсем не страшно и почти не больно, да? — вынырнув из своих грёз, спросил Драко, почёсывая спинку авгурея. Он чуть не подпрыгнул, когда авгурей снова издал свой инфернальный вопль, и тут же из приёмной донеслись непонятный шум и испуганные крики помощницы Драко — Элли Кроткотт. — Вот наконец ты и попался, Малфой! — брызжа слюной, завопил ворвавшийся в кабинет лысоватый волшебник с маленькими глазками, тут же впившимися в уже беспрестанно голосящего авгурея. — Что Вы… — начал было Драко. — Я следил за тобой, пожирательский детёныш, — посетитель злорадно хохотнул, — и вот, наконец ты выдал себя! Ты тут не кошечек-собачек лечишь, мерзавец, а волдемортовых птичек! Задравшийся рукав незваного гостя обнажил татуировку: лев, откусывающий голову змее. — Мы всех вас перережем, как Лонгботтом Нагайну! И эти адские создания больше никому не накличут смерть! Инсендио! Взметнулась палочка, и, в мгновение ока вспыхнувший факелом авгурей осыпался на смотровой стол горсткой пепла. Застывший Драко вскоре понял, что не может пошевелиться уже не от сковавшего его ужаса, а от мощного «Ступефая». Незнакомец ударом ноги повалил беспомощного Драко на пол и, склонившись к самому его лицу, зашипел: — Мы, «змееловы», очистим от вас, пожирательской нечисти, Магическую Британию! С этими словами неизвестный мститель нанёс сокрушительный удар ногой по носу Драко и выбежал из кабинета, не оставив ему даже возможности скорчиться от боли, так как всё его тело было сковано Обездвиживающим. Кажется, из-за болевого шока Драко на какое-то время отключился, а очнулся от доносящегося из приёмной шума и звенящего слезами голоса Элли: — Господин аврор… мистер Поттер, хорошо, что Вы появились так быстро! Преступник скрылся, а мистер Малфой, он… — Мистер Малфой? Ваш босс — Драко Малфой? — раздалось изумлённое восклицание, которое заставило бы Драко закатить глаза, если бы проклятый «Ступефай» не сковал все мышцы его лица. Элли приоткрыла дверь в кабинет: — Мистер Малфой? Увидев босса лежащим на полу без движения, девушка огласила клинику истошным воплем не хуже покинувшего этот бренный мир авгурея: — Мистер Малфой! О, Мерлин, он убил его! — Успокойтесь, мисс… э-э-э… — Кроткотт… — икая, прорыдала помощница Драко. — Мисс Кроткотт, Ваш босс всего лишь обездвижен, — хорошо поставленным, успокаивающим аврорским голосом сказал Поттер. — Вот, смотрите: Фините! Лицо Драко тут же перекосилось от невыносимой боли в сломанном носу. Как только Чары Ступефая спали, нос мгновенно принялся угрожающе распухать. — Привет, Малфой! — Поттер наклонился и протянул руку, чтобы помочь Драко встать. — П-поттер, — с трудом выдавил тот, хватаясь за покалеченный нос. — Больно, да? — с сочувствием поинтересовался Поттер, но внезапно в его глазах заплясали злорадные искорки. — Теперь ты понимаешь, что чувствовал я, когда ты на шестом курсе в поезде обездвижил меня и сломал мне нос? Эпискеи! Нос с отвратительным хрустом сросся и встал на место, и Драко снова чуть не потерял сознание от вспышки острой боли. Злорадные искорки в глазах Поттера погасли, и он с тревогой вгляделся в совершенно белое лицо своего бывшего однокурсника. — С-спасибо, — просипел Драко и, приняв наконец протянутую ему руку помощи, поднялся на ноги. — Ну, ты как? Лучше? «Вероятно, эти псевдо-заботливые интонации они часами отрабатывали на занятиях в Академии», — вяло подумал Драко. В глазах ещё всё расплывалось, от чего Поттер казался каким-то нереальным, как в тех сладких фантазиях, где он приходил в клинику и, не снимая аврорской формы, сметал со стола бланки рецептов, склянки с зельями, укладывал на него совершенно обнажённого Драко и... — Малфой? — кажется, в голосе Поттера звенело уже неподдельное беспокойство. — С тобой точно всё в порядке? Может быть, в Мунго? — Что? Н-нет, не надо. Со мной всё в полном порядке, Поттер! — Кто это был? Чего он хотел от тебя, Малфой? — Я… я не знаю. Правда, не знаю, Поттер. — Патронус твоей помощницы ворвался в Аврорат с криками: «На помощь! Целителя убивают за то, что он лечит птицу Волдеморта!». Что это ещё за чертовщина — «птица Волдеморта»? — Авгурей, — Драко слабо махнул рукой в сторону горстки пепла на столе. — Так называемый «ирландский феникс». Этот чокнутый сжёг его, а ирландский феникс, в отличие от феникса нашего Дамблдора, из пепла не возрождается. Интересно, что я скажу миссис Джагсон, когда она придёт за своим питомцем? — Джагсон? — нахмурился Поттер. — Это случайно не родственница того… — Это его мать, — устало вздохнул Драко. — И — нет, Поттер, она не Пожирательница Смерти. И авгуреи не предрекают смерть своими воплями, это просто тупое суеверие. Они всего лишь поют перед дождём. Но если ты тоже думаешь, что я… — Я ничего не думаю, Малфой, — перебил всё ещё хмурящийся Поттер, — но мне очень не нравится вся эта тёмная история, и тебе в любом случае придётся отправиться со мной в Аврорат и ответить на пару вопросов. — Ты снова подозреваешь меня во всех грехах, Поттер? — рука Драко непроизвольно метнулась к тому месту на груди, где под медицинской мантией и белоснежной рубашкой были скрыты тонкие шрамы — вечное напоминание о том, что случается, когда святой Поттер узнаёт о твоих коварных замыслах. Поттер проследил за рукой Драко, и на его лице промелькнуло странное болезненное выражение. — Ты — пострадавший, Малфой, — неожиданно мягко сказал он, — таков порядок. Сейчас я возьму тебя за руку, и мы вместе аппарируем в Аврорат. В твоём состоянии делать это самостоятельно опасно.