Разные судьбы

Помимо прослушки, хотя никто пока не подтвердил, что это именно она, у Аксенова появилась и еще одна забота - найти в считанные часы, максимум - дни, квартиру Липницким. Вырывая из раскуроченного прибора проводок за проводком, Эдик проговорил, не глядя на старшего тренера: - Всегда предполагал, что жизнь с тобой будет незабываемо-яркой. Но чтобы настолько! - Зато теперь тебе не бывает скучно,- напомнила давнюю жалобу, тогда еще директора “Хрустального”, который посетовал, что на этом тухлом катке все тлен и рутина. Этери тогда сообщила, что с ней еще никто не заскучал. С тех пор Эдик и не скучал: создавал базу для достижений и лучшие в мире условия для развития. Но чтобы вот прямо вот так?! Тяжело вздохнул и понял, что домой, кажется, снова не попадет, будет ночевать в кабинете. С другой стороны, да, было интересно. Юльке отдали диван в тренерской, со скрипом разложив конструкцию, которая сама удивилась, что она может еще и так. Маме ее предложили размещаться там же, где придется и как сможет. Дудаков сдвинул столы, так что образовалась еще одна какая-никакая лежанка. - Не надо, Сереж,- пыталась остановить второго тренера мама Юли.- На диване мы с ней вполне разместимся. - Ну, не надо, завтра снова раздвину,- не отступил Дуд. Этери молча глядела на перемещение мебели, пока маленькая женщина не подняла на нее суровые светлые глаза, как у дочери, не не сказала: - Почему вы не можете обеспечить порядок и нормальные условия тренировок?! - Мы стараемся,- зачем-то начала оправдываться Этери. - Впереди самая главная цель,- настойчиво, будто ребенку, твердила Даниэла,- вы должны лучше стараться! Вообще-то, Тутберидзе полагала свою мать вполне настойчивой и в плане воспитания суровой, но мама Юльки могла заткнуть за пояс любую родительницу. С другой стороны, только она и управиться полностью со своей девочкой могла. - Как-то же я довела вашего ребенка до олимпийских игр,- напомнила матери чемпионки тренер. - Как-то - это правильное слово,- тут же ответил женщина. За разгорающейся перепалкой следило две пары светлых глаз: прозрачно-зеленые детские и внимательно-настороженные мужские. - Все, давайте отдыхать,- прервал зарождающуюся женскую перебранку Дудаков. - Спасибо, Сережа,- Даниэла даже легонько погладила по руке второго тренера. - Спокойной ночи,- попрощалась Этери, но ее не удостоили вниманием. Дуд одними пальцами прикоснулся к локтю стоящей у дверей начальницы, предлагая покинуть тренерскую. Вышли друг за другом, закрыли двери, давая уединиться спортсменке и ее матери. Молча прошли по коридору к холлу. - У меня к тебе был разговор, но ты поезжай, наверное, домой,- поглядела на темную беспокойную улицу за прозрачными дверьми выхода из “Хрустального” женщина,- а то не выберешься. - Значит стоит здесь заночевать,- махнул рукой мужчина.- У нас есть спортзалы, в спортзалах маты. Сооружу царскую постель себе. Да и спокойнее все-таки, что Юлька тут под приглядом. Не нравятся они мне! Дуд покосился тоже в сторону выхода. - Сама-то домой поедешь?- уточнил у женщины. - Да теперь у и не знаю. Какой смысл?- махнула рукой.- Дишка уже спит. Пока выберусь, пока доеду, пока успокоюсь. Можно вставать и сюда возвращаться. - Ну, пошли тогда разговаривать разговоры и принимать покаяния,- почему-то улыбнулся Дудаков, беря женщину за плечо уже крепче, планируя вести за собой.- В спортзале куча матов, можно хоть десяток мягких постелей насооружать. - Хочешь меня тоже в спортзале уложить?- прищурилась Этери. - Ну, почему же,- продолжал вести вперед ее мужчина,- в здании столько помещений с пустыми полами, что можем выбрать тебе спальню по желанию. И мне тоже. - Ты куда сбежал-то сегодня, когда мне чуть двух лучших спортсменок едва не покалечил?- поинтересовалась, пока Дудаков выбирал маты. - Грехи помчался замаливать в ближайшую церковь,- вытянул откуда-то из середины один будущий матрас. - Замолил?- глядела в спину, пока мужчина приглядывался к следующему. - Если не уволишь, получается, да,- вытянул второй мат. - Не уволю, ты ж отец-благодетель,- в голосе появилось небольшое раздражение.- Даниэла тебя полагает светом в оконце, моя мать обожает Сережу, как второго сына, ну, а дочь и вовсе считает, что ты герой-спаситель, избавитель. Да? Дуд приподнял за боковые ручки мат и велел: - Хватайся сзади, если не хочешь, чтобы твоей постелью подмели все полы “Хрустального”! Ухватилась за ручки мата и продолжила с выдохом, поднимая тяжелый инвентарь: - Ты зачем у школы избиение младенцев устроил?! - Какие они в жопу младенцы?!- возмутился Сергей.- Безмозглые амбалы! Чуть ребенка не искалечили мне! - Мне почему не сказал?!- Диана в детали спасения и меру опасности не вдавалась, так что слова Дудакова стали неприятным, болезненным открытием. - Ты была занята,- мужчина, перехватил обе ручки в одну руку и открыл дверь небольшой каморки, куда, пожалуй, кроме этого мата и не поместилось бы больше ничего.- Я помню, с какими условиями меня брали: решать все вопросы по спортсменам, пока главный тренер занят ведущими или в отъезде на стартах. - Все это точно не имеет отношение к тумакам на школьном крыльце!- повысила голос Тутберидзе, непонятно зачем плотно закрывая двери, хотя в это время их никто не мог услышать.- Это не тренерская забота! Мы не спасаем чужих детей от всех перипетий жизни! - Разве Диана мне чужая?- спросил тихо, но от этого опасно.- Разве ты мне чужая? Эта девочка, встреть я тебя на пару месяцев раньше, могла бы быть моей дочкой! Ведь так? Они никогда не возвращались к опасной теме с того разговора несколько лет назад. Сергей не интересовался своей причастностью к вопросу. Да и не должен был. И вдруг такое заявление. Этери опешила, растерялась, прижалась спиной к дверям. Только смотрела внимательно и настороженно на стоящего неподалеку мужчину. Сергей медленно обошел мат, брошенный на пол, встал почти вплотную и не отрывался от темных глаз, светящихся каким-то непонятным ему огнем. - Диана мне не чужая,- тихо повторил Сергей. - Это не твоя дочь!- знать бы еще правду, чтобы не сказать ложь. - Это неважно,- отвел темные кудри от лица,спрятал за ухо прядь и положил ладонь на острую скулу, ласково погладил.- Совсем не важно. Это твоя дочь. Глаза закрылись сами, собирая чувства, еще до того, как мужские губы коснулись женских. И свет выключила она, пусть случайно, нажав на кнопку выключателя. И включать не стала, оставляя простор ощущениям в почти полной тьме комнаты без единого окошка. Все растворилось. Осталась лишь чувственность и множество прикосновений, порождающих страсть.