***
С горем пополам сделав все уроки под оры матери, Сатансон вышел на улицу. Он опять на всех злился: на мать, что ругала за малейшую ошибку; на учителей, что так скучно объясняли, но задавали тонну и фиг десятых домашки; на папу, что ушёл; на себя… Он злился на себя уже за то, что он злился. И Дивин мечтал выйти наконец из этого замкнутого круга и жить нормально. Ещё только пару месяцев назад у Дивина было столько мечт и стремлений, и он уже знал, что ещё немного и они исполнятся, но тут с одного только упоминания крови ему сносило крышу, и парень спал и видел, как он снова рвёт чью-то плоть. Сатансон пытался научиться затыкать эти мысли и убирать в самый дальний угол, а ещё лучше — выбрасывать из головы этот сгусток чистой ненависти и кровожадности, но тот только больше разрастался и становился ещё сильнее. Дивину было очень плохо. На улице оказалось достаточно тепло для конца осени, но холодный ветер напоминал о том, что скоро придёт зима. Последние лучи заката пылали ярким огненно-оранжевым пламенем, уходя за горизонт. Людей было мало, только пара первоклашек качались на качелях и смеялись. Вы бы знали, как Сатансон им завидовал. Они такие невинные, маленькие и неопытные, совсем ещё не знали жизни и то, какие трудности их ждут впереди, они просто радовались каждой секунде, и всё им было интересно. Они ещё не знали, какие ужасные порой поступки могут совершать люди. Им так везёт. Дивин побрёл куда-то в сторону озера, которое находилось всего в паре автобусных остановок и до которого можно быстро дойти пешком. Там рядом стояли ещё пара трухлявых домиков, в которых жили только бомжи. Но в озере летом порой плавала рыбка, и рыбаки часто туда наведывались. Вечером там вообще никого нет. Так что парень направился туда, к этому тихому озеру, с целью наконец перестать мучиться, и, может, в аду не так уж жарко. Дивин шёл по трассе вдоль небольшой густой рощи, пытаясь не заплакать от безысходности. Ещё ни одна машина не проехала мимо и, видимо, не проедет. Уже смеркалось, во-первых, а во-вторых, кому нужен тот маленький город, в котором жил Сатансон? Да это даже и к лучшему, никто его не заметит. А вот и те деревянные домики, которые почти развалились от времени и ненастных погод. Ещё пара шагов, и он дойдёт до озера. Ненависть ко всем живущим пылала в Дивине сжигающим огнём. Парень чуть не упал, запнувшись обо что-то. Этим «чем-то» оказался лежащий на земле бомж. Сатансон положил руку на его запястье, чтобы проверить пульс. Его не было. Какие-то злобные черти замелькали перед глазами Дивина, приговаривая, что неплохо бы опять посмотреть на оголённые вены и потрогать мягкую плоть. Он сам не знал зачем, но, видимо, по привычке вечно носил с собой нож, который взял тогда с кухни. Мысли о том, какие ужасы повидало это остро заточенное лезвие и какие ужасные деяния совершило, сразу ушли тем же путём, что и пришли. Дивин уже представлял, как по его руке стекают сладкие капли крови. Сатансон уже достал было нож, но тут услышал, как будто зашуршали кусты на другой стороне небольшого озера. Парню стало интересно, кого носило по безлюдным местам в такое позднее время. Он надеялся, что это какой-нибудь зверёк, а не человек. Впрочем, тут живых людей, скорее всего, нет. Раздвинув заросли кустов, он увидел на слегка влажной земле отпечаток чьего-то кроссовка. Дивину стало страшно и любопытно. — Эй, есть кто-нибудь живой? — не сильно громко позвал он. Ни шума кустов, ни людских голосов, ни отпечатков обуви Сатансон больше не обнаружил. Кровожадные мысли выветрились. И мысли об утоплении себя тоже. Странно как-то. Дивину очень захотелось домой и поспать, а утопится он как-нибудь потом. Никогда раньше кровожадные мысли не уходили, пока рука Сатансона не вымокнет в крови. А тут взяли и ушли. Да ещё и домой захотелось. Подозрительно. Для Дивина даже не совсем естественно. Но через полчаса пути он был уже дома, думая о том, как же он избавился от этих мыслей. Ведь, если он сможет их победить, он сможет жить как раньше, а то и лучше. Сможет радоваться жизни, творить… Думал он и о том, чьи следы были около кустов.Глава 4
3 апреля 2023 г. в 11:49
Когда Дивин пришёл в школу, он мало что соображал. Первые пару уроков он пытался внимательно слушать учителя, делать хотя бы вид, что он слушал, но перед глазами постоянно мелькала картина: нож в одной руке и сердце в другой… Аксиль вечно пытался докопаться до друга, что это с ним, но тот всё отнекивался и говорил, что расскажет потом.
— У сердец рептилий три камеры, — вещала учительница биологии. — У них нет нормальной перегородки, поэтому они хладнокровные существа.
— А мы будем лягушек вскрывать? — ляпнул какой-то пацан с задней парты.
— Нет, у тебя психика слишком слабая, — ответила учительница с улыбкой и продолжила рассказывать что-то об устройстве органов у рептилий.
А он уже наизусть знал всю практическую анатомию лягушек, птиц, мышей… Даже людей. Он не только лягушек вскрывал. Дивин поморщился от этой мысли и подумал о том, что это был последний урок. И что лучше быстро собраться и уйти, чтобы Аксиль не приставал с расспросами.
Только прозвенел звонок, как Сатансон сгрёб всё, что было у него на парте, в рюкзак и пулей вылетел из кабинета. Аксиль пару секунд стоял в шоке, потому что ни разу не видел друга таким, ведь он никогда не стремился домой, а сейчас он будто хотел как можно скорее покинуть школу. Аксиль быстро вышел из кабинета, сказал кому-то «до свидания», пропуская одну ступеньку, быстро взял из гардероба одежду и нашёл Сатансона в холле среди кучи голов других учеников. Пока он решил не показываться ему на глаза. Махом одевшись, товарищ стал ждать Дивина у школы. Не прошло и пары минут, как тяжёлая главная дверь снова скрипнула и оттуда показалась голова, обрамлённая короткими каштановыми волосами.
— Дивин, ты ничего не хочешь мне объяснить? — с порога наехал Аксиль на друга.
— Лучше не надо, — ответил тот, стараясь как можно быстрее уйти домой.
Но Аксиль схватил рюкзак Сатансона и потянул на себя. Он чуть не упал, но Аксиль крепко обнял друга, не давая ему никуда уйти.
— Я очень переживаю за тебя, — произнёс он, не размыкая объятий. Дивин сдался и обнял друга в ответ.
— Я это прекрасно понимаю, но всё же я не хочу, чтобы ты волновался. И пугать тебя не хочу. Я постараюсь справиться сам со своими проблемами.
— Если ты думаешь, что сможешь распутать клубок всех твоих проблем, причин поведения и другого сам, то спешу тебя огорчить, ты запутаешься ещё сильнее. Лучше разматывать его вместе, и беспорядочно валяющиеся там и сям нитки превратятся в один понятный и аккуратный клубок.
— Ты всегда умел уговаривать, Аксиль, — улыбнулся Дивин, — Но всё же я попытаюсь сам. Иначе ты тоже запутаешься, а мне не очень хотелось бы тебя в это впутывать. Каламбур какой-то. — Сатансон отстранился. — Спасибо тебе большое, что стараешься мне помочь, но я лучше сам.
Он развернулся и уже хотел уйти, как Аксиль снова остановил его. Он понимал, что навязывался, но, кроме того, он понимал, что у друга случилось что-то очень серьёзное.
— Прости меня за то, что так достаю тебя, но, пожалуйста, выговорись. Тебе же легче станет. Какая бы проблема ни была, я не могу оставить тебя держать её в себе и сгорать от этого. Я тебя приму любым. Прошу.
Дивин вздохнул. Сопротивляться Аксилю было бесполезно, он всё равно своё получит. Так что он залез на невысокий школьный забор и решил начать.
— Помнишь, как ты говорил мне, что заметил, что я очень кровожадный в последнее время? Я хочу рассказать подробнее про всё это. Это оказалось хуже, чем я ожидал. На самом деле ту мышь я не только трогал, но и вскрывал её, и смотрел на её внутренности. Я не знаю, что тогда владело мной, ведь сейчас я бы ни за что на такое не согласился. Будто что-то вселяется в меня, что-то очень злое и жестокое. Оно жаждет крови. Но самое страшное не то, что я рассматривал кучу трупов мелких животных. Это ничто по сравнению с тем, что я сделал, Аксиль, — тут Дивин понизил голос. — Я человека убил. В порыве этой ненависти. Я теперь так себя ненавижу за это. Я ужасный человек. Но с этими приступами я ничего не могу поделать. Они приходят и постоянно возвращаются. У меня слов нет, чтобы описать, насколько это плохо. И я лучше выйду в окно, чем продолжу так жить.
Сатансон всхлипнул, его голос дрожал. Друг слушал его, открыв рот. Конечно, Аксиль ожидал, что проблема будет связана с его кровожадностью, но она и правда намного хуже. Лучший друг местного психолога — убийца. Дивин слез с забора и, еле переставляя ноги, побрёл в сторону дома.
— Я хочу тебе помочь, правда, — сказал Аксиль вслед. Сатансон остановился. — Но не знаю как. Я понимаю, что ты чувствуешь вину, стыд. И ты считаешь, что ты ужасный человек. Нет, как человек ты прекрасен, правда. Но вот твои действия… Ты ведь не можешь ими управлять в эти моменты, да? Тобой правит явно кто-то другой. Так почему ты считаешь, что ты ужасный человек, а не этот «кто-то»? Пусть этот чёрт и выбрал именно тебя, но ты в этом не виноват. Не могу я поверить, что ты совершал такие поступки в здравом уме, я же тебя знаю. Порой ты можешь дать отпор на оскорбление, но оно того стоит, и я считаю, что это действие верно. Но вот так вот, безо всякой причины убивать какое-либо живое существо… Ты не способен на это. Имей совесть, не стыдись. Не убивай себя изнутри. Ты же гений, и, если этот мир тебя потеряет, он потеряет сокровище.
Дивин подошёл к другу и крепко обнял его.
— Спасибо тебе за всё, что ты для меня делал, — тихо произнёс тот. — Если бы не ты, я бы уже умер. Я тебя обожаю. — Он улыбнулся сквозь слёзы. — Но мне и правда пора домой. Меня мама наругает. Пока. — Сатансон отстранился и помахал другу.
Аксилю стало очень жалко Дивина. Он не был сильно верующим, но он хорошо знал лучшего друга. Обычно он был весёлым, позитивным парнем, который порой и учудить мог, но таким депрессивным Аксиль его никогда не видел. Поэтому он лучше будет думать, что в странном поведении друга виноваты черти да бесы, но он ни за что не поверит, что Дивин докатился до такого состояния сам.