All for You

      Хисаши просыпался резкими рывками — пробуждаясь достаточно долго, чтобы переместиться или заметить, что он всё ещё устал, прежде чем снова заснуть. В конце концов, однако, он проснулся достаточно отдохнувшим, чтобы не сразу опять заснуть.          Он сел, напряженно зевнув и протирая заспанные глаза. На его ногах была тяжесть. Хисаши посмотрел вниз и удивленно моргнул, обнаружив, что когда-то, пока он спал, на него накинули одеяло. Оно было похоже на одно из больничных одеял, но он не удивился бы, если бы за этим все равно стоял Масару. Он был мягкосердечным человеком.    Говоря о Масару. Где он был? И что более важно, как Изуку?    — Доброе утро, соня, — прямо сказала Мицуки со стула рядом с инкубатором Изуку.          — О, — отозвался Хисаши, — привет, Мицуки. Масару сказал, что ты придёшь... — Хисаши замолчал, ища его. Его нигде не было. Пакеты на диване были опустошены, как будто их содержимое было перенесено в другое место.          — Масару распаковал для тебя сумки, так как через несколько часов стало ясно, что ты не проснешься, если только не наступит конец света — или если с Изуку что-то будет не так, — фыркнула Мицуки. Желудок Хисаши сжался.         — Он в порядке? — настойчиво спросил Хисаши, сбрасывая ноги с кровати, всё ещё сжимая в руке детское одеяло Изуку.    — Он в порядке, Хиттян, — ответила Мицуки, с улыбкой оглядывая кресло, — он всё это время спал.    Хисаши немного расслабился.  — Хорошо. Это хорошо, — мягко произнёс он.    — Он милый, Хисаши. Но, как я уже сказала... — начала Мицуки.    — Да, прости. Продолжай, — весело согласился Хисаши.          — Масару отправился домой несколько часов назад, чтобы немного отдохнуть. Ты проспал полдня, и, честно говоря, я удивлена, что ты так быстро проснулся, — закончила Мицуки.    Хисаши моргнул.  — Тогда... Ты пробыла здесь довольно долго, — решил он.          — Да, конечно, я здесь и я не оставлю ребенка одного, когда ты умрёшь для мира. Ты хотел, чтобы кто-то следил за твоей фасолькой, и теперь я здесь, — пояснила Мицуки, как будто это было очевидно.          — Но ты должна родить со дня на день, Мицуки. Разве ты не должна... — Хисаши замолчал. Он не был уверен, к чему прозвучало это заявление.          — Ага, тем больше причин быть в больнице, придурок, — фыркнула Мицуки, — у меня все равно через два часа здесь назначена встреча.    — ...Спасибо, — произнёс Хисаши.          — Поблагодари меня, приняв душ, Хиттян, — попросила Мицуки, указывая на шкаф, который он никогда раньше не замечал, — радуйся, что моя утренняя тошнота прошла, — Хисаши медленно встал, осторожно сворачивая одеяло Изуку в мягкий квадрат. Он открыл шкаф, чтобы найти набор удобной одежды, которой, как он был уверен, у него не было, хотя она была всего его размера.    Там был только один костюм.    Это был бренд Бакуго.          Он выбрал наугад футболку и штаны. Он никогда не любил повседневную одежду — он был суперзлодеем и предпочитал одеваться соответственно — но он полагал, что в обозримом будущем ему предстоит (есть надежда) играть главную роль — быть «родителем-одиночкой», а костюм не очень подходил на эту роль. Кроме того, если они были такими же удобными, как халаты, он не мог сказать, что возражает против их ношения.          Хисаши поднял одежду, которую выбрал. Штаны были ничем не примечательны. На футболке был напечатан рисунок, потому что, конечно же, здесь должен был быть рисунок. Он фыркнул.    Мицуки откашлялась. Хисаши посмотрел вверх, приподняв бровь.        — И ты можешь отблагодарить меня ещё больше, съев что-то ДРУГОЕ, чем протеиновые батончики, которые ты украл у медсестер, — сказала Мицуки, подперев голову рукой и ухмыляясь ему.    Хисаши напрягся.    Это означало пойти в столовую.    — Ах... Но, — Хисаши запротестовал, но его желудок запротестовал ещё громче. Он вздрогнул.          — Послушай, Хисаши, — заметила Мицуки, откладывая альбом, в котором она работала, и посмотрела ему прямо в глаза, — если всё пойдет по плану — да, Масару сказал мне, что ты ему сказал, у нас есть вопросы, — Хисаши поморщился. Он не ожидал этого разговора сразу после пробуждения. Мицуки продолжила:       — Но не сейчас — ты будешь родителем. Родителем-одиночкой, потому что Инко больше нет. Лучшее, что ты можешь сделать для Изуку прямо сейчас, это позаботиться о себе, чтобы ты был в отличной форме, чтобы позаботиться о нём.          Хисаши посмотрел на свёрнутое детское одеяло Изуку. Было неправильным оставлять сына рядом, особенно из-за чего-то такого тривиального, как еда, но...   — У тебя здесь есть телефон? — спросила Мицуки.    Хисаши посмотрел на неё: — Да, есть.          — Тогда, если что-нибудь случится, у меня есть способ позвать тебя, — твёрдо пообещала Мицуки. Её голос стал мягче: — Ты ничего не пропустишь. Иди позаботься о себе, Хиттян.    Хисаши тяжело вздохнул:       — Ладно, полагаю, я не могу с этим спорить, — он перекинул выбранную одежду через руку и направился к инкубатору Изуку. Он заглянул внутрь, наблюдая, как грудь Изуку вздымается и опускается. Его рука дёрнулась, но он продолжал спать. Он снова потёр маленькое детское одеяло, не желая отпускать его.          — Я спросила у медсестер. Можешь отдать ему это одеяло. Теперь, когда на нём твой запах, оно может понравиться ему ещё больше, если честно, — мягко сказала Мицуки.    — Запах? — спросил Хисаши.    Мицуки фыркнула:       — Дети странные, не сомневайся, — Хисаши неуверенно моргнул. Не будет ли это риском заражения? Но если медсестры сказали, что всё в порядке... Он медленно просунул руку в один из иллюминаторов инкубатора Изуку и положил детское одеяло рядом с ним.          Он подождал мгновение, затаив дыхание. Однако Изуку никак не отреагировал. Он просто продолжал спать. Хисаши фыркнул. Он полагал, что не каждая новая вещь, которую он делал, должна была вызывать бурную реакцию. Всё было новым для Изуку, и некоторые вещи просто не стоили пробуждения. Это было нормально. Ему нужен сон, чтобы вырасти большим, сильным и здоровым.          Он вытащил руку из инкубатора и отступил назад, всё ещё наблюдая за Изуку. Мицуки оттолкнула его, и он отступил немного назад. Мицуки взяла один из своих карандашей и угрожающе отвела руку назад.    Хисаши поднял руки, сдаваясь, и, наконец, пошёл принять душ.          Вода ощущалась божественно, стекая по его волосам и напряженным плечам. Одежда была не такой удобной, как халаты, но достаточно удобной. Что было ещё более важно, она была чистой и позволяла ему сходить в столовую, не выглядя как медперсонал.          Кафетерий Танимы оказался гораздо лучше, чем он ожидал, — меньше походил на унылые столовые, которые он помнил из своего нечёткого детства, и больше на ресторанный дворик в торговом центре. Еда также была намного лучше, чем он думал, хотя это вполне могло быть, потому что это было его первым настоящим приёмом пищи за неделю.          Всё ещё. Хисаши не стал медлить. Он бы отнес еду обратно в палату, но в ОИТН открытая пища запрещена. Он поел и быстро вернулся туда. Вернулся к Изуку.          Хисаши вздохнул с облегчением, вернувшись в комнату Изуку, и сразу же направился к своему сыну. Он заглянул внутрь, осторожно положил руку на крышку инкубатора, наблюдая, как спит его ребенок. Младенец не двигался с тех пор, как он ушёл в последний раз, Изуку всё ещё мирно спал. Хисаши мягко улыбнулся.    — Итак, — сказала Мицуки, прервав момент, — Масару сказал, что ты затеял какое-то дерьмо.          Хисаши вздохнул, убирая руку. Он полагал, что... Сейчас самое подходящее время для этого разговора.    —Да. Затеял, — признался он.          Он чувствовал взгляд Мицуки на своей коже. Хисаши отошёл, схватив другой стул и перетащив его. По крайней мере, так он был бы на её уровне, а не стоял над ней устрашающе. Он не хотел отталкивать Бакуго.          Мицуки наблюдала за ним, сузив глаза и сложив руки на животе.        — Ты злодей? — спросила она, прямо как всегда.    — Да, — подтвердил Хисаши.          — Поэтому ты выбрал эту больницу? Из-за реабилитационного проекта, который они здесь создали? — спросила Мицуки.    Хисаши тихо фыркнул: — Нет, мы здесь просто потому, что это лучшая детская больница в регионе. Я мог бы правильно подделать документы для любой больницы, но... — Хисаши вздохнул, глядя на инкубатор. — Изуку следует своему собственному расписанию.    Мицуки присвистнула:       — Ты же не был просто канцелярской крысой, да? Ты... Настоящий злодей.    Хисаши снова посмотрел на Мицуки. На её лице было лёгкое напряжение.    — Да, — просто согласился он.          Мицуки откинулась на спинку стула, глядя в потолок. Хисаши слегка пошевелился. Он не особо хотел признаваться, что нервничает, но... Бакуго были лучшим запасным планом Изуку. Он хотел, чтобы они были готовы работать с ним или, по крайней мере, с его сыном.          — Послушай, — через мгновение сказала Мицуки, — я не буду расспрашивать обо всех подробностях. Мне пока не хочется рожать.         Хисаши горячо кивнул. Он тоже не хотел, чтобы это произошло. Последней женщиной, у которой начались схватки, когда он был рядом, была Инко, и это... Закончилось не очень хорошо, если не сказать больше. Он старался не думать об этом.    Он всё ещё скучал по ней.          — Но есть кое-что, что мне нужно знать, — продолжила Мицуки.    — Спрашивай, — сказал Хисаши.          — Ты действительно любил Инко? — спросила Мицуки совершенно серьёзным голосом.          Хисаши сел, гнев вспыхнул в его груди. Он знал, почему она спрашивает, знал это и знал, что он хороший актер, но... — Всё с Инко было искренним, — ответил Хисаши.    Мицуки встретилась с ним взглядом.  — Тогда скажи это.          — Я любил Инко, — произнёс Хисаши, его голос сломался в конце, — и до сих пор люблю.          Мицуки уставилась на него. Хисаши оглянулся. Она кивнула сама себе.    — Она знала?          — Она... Знала, что я замешан в незаконной деятельности. Я не вдавался в подробности, и она не спрашивала.    — Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?   —Да.   — Ты когда-нибудь кого-нибудь пытал?    — ...Да.   — Ты когда-нибудь...   Хисаши прищурился, глядя на неё. — У меня есть некоторые стандарты, Мицуки.    — У тебя явно их мало! — высказала она.          Хисаши на это пожал плечами. Верно. Но у него были некоторые стандарты.   Она вздохнула, потирая виски.  — Почему? Просто... Почему, Хисаши?    — Я вырос во время войны, Мицуки, — ответил Хисаши.          — Какая к чёрту война, Хисаши? Япония не воевала уже 100 лет! — рявкнула Мицуки.   — ...Подумай насчёт 150 лет, — медленно сказал Хисаши.    Мицуки уставилась на него, слегка приоткрыв рот.          — Как я и сказал. Я вырос во время войны, — заявил Хисаши. — Не просто войны, а эпохи, когда простое существование с причудой было основанием для случайных людей убить меня. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить себя. Те, кто вырос в эту эпоху относительного мира, никогда не узнают, каково это жить в таких обстоятельствах. Это был геноцид, и я не буду извиняться ни за то, что пережил его, ни за то, как это повлияло на меня.   Мицуки сердито смотрела на него: — Войны из-за причуд были более века назад.    Хисаши заколебался.  —Да. Больше века назад, — подтвердил он, — я хорошо их помню.          — Я думала, ты сказал, что у тебя есть стандарты, старик, Инко был 21 год, когда вы встретились...   Хисаши снова пожал плечами, слегка улыбаясь: — Не я стал заигрывать с ней, Мицуки.    Мицуки моргнула. Она потёрла лицо с тяжёлым вздохом.        — Ладно, осознание сомнительного вкуса моей лучшей подруги в мужчинах — ты собираешься полностью изменить свою песенку, песенку, которая у тебя была уже давно, блять, стать хорошим мальчиком, которого будут любить все герои, из-за этого маленького человеческого существа прямо здесь, — сказала Мицуки, указывая на Изуку.    — Я так и поступлю, — ответил Хисаши, — если герои позволят мне.          — Не знаю, почему они могут тебе не позволить подобного, звучит как простой способ избавиться от угрозы с улиц, — проворчала Мицуки.    — Это надежда, — усмехнувшись, сказал Хисаши.          Повисла неловкая тишина. Хисаши напряжённо сел. Большая часть информации уже была раскрыта. Ему нужно было спросить ещё раз.          — Ты делал что-нибудь из этого, пока встречался с Инко? — спросила Мицуки.    — Не совсем. В то время я был в основном «канцелярской крысой», — признался Хисаши.    — Что, чёрт возьми, это значит, — проворчала Мицуки, — для кого-то вроде тебя?          — О, несколько случаев мошенничества, корпоративного шпионажа, может быть, взяточничества и тому подобного, — ответил Хисаши.    Мицуки уставилась на него.    — ...Возможно, в то время я дал зелёный свет некоторым... Иным проектам, — признался Хисаши.    — Кто-нибудь пострадал? — спросила Мицуки.    — Не сильно, — ответил Хисаши.    — Думаю, это хорошо, — пробормотала Мицуки себе под нос.    Снова наступила тишина.    Он был трусом.    — Мицуки... — начал было Хисаши, но его прервали.          — Я знаю, о чём ты собираешься спросить. Да, мы все равно возьмём Изуку к себе, если дела пойдут прахом, — пообещала Мицуки.    — Спасибо, — Хисаши вздохнул с облегчением.          — Не благодари меня, — сказала Мицуки, указывая на него, её глаза сузились до рубиновых щелочек, — Прямо сейчас я обещаю это Инко и Изуку, а не тебе — ты должен заслужить это уважение, Хисаши.    Хисаши откинулся на спинку стула с лёгкой улыбкой на лице: —Понятно.