***
Маленькому принцу Каэнриах всего шесть лет, но его уже учат быть достойным наследником царского трона. Учат письму, чтению, поведению и прочему, чему должен быть обучен настоящий принц. И за всем этим у бедного ребенка совсем нет времени на то, чтобы поиграть и отвлечься от собственной важной персоны. Отец принца хоть и не строг к своему сыну, но все равно не дает спуску. Кэйа послушный ребенок и расстраивать отца не хочет, поэтому с раннего утра усердно учится, стараясь стать настоящим принцем, которого видит в нем отец. Король Каэнриах - мужчина средних лет, сильный и мудрый правитель. Его уважают и любят все подданные страны, а тот отвечает на их преданность и любовь ответными чувствами. Сама Каэнриах была страной процветающей, спокойной и красивой. Здесь каждый мог чувствовать себя в безопасности, заниматься любимым делом и просто жить в удовольствие. В отличии от других стран, что находились под защитой Архонтов, Каэнриах была страной без бога. Люди здесь не верили в богов, предпочитая рассчитывать на себя, а потому не было у них божества, а защищали их машины. Сотворенные человеческими руками, они стояли на страже спокойствия королевства, и с каждым годом становились все сильнее и преданнее своим творцам. Попавший в Каэнриах человек с другой страны явно был бы удивлен отсутствием статуи Архонта, а также расхаживающим по улицам огромных роботов. Ведь во всем мире больше никто не знал о происхождении этих машин. Но что же все-таки о королевской семье? Династия королевской семьи Альберих шла с давних времен. Тогда еще мир был совсем мал, а о Архотах не знал никто. Появившееся небольшое поселение разрослось до размеров целой страны, в которой правили люди. Кэйа был очередным потомком своей семьи, и должен был получить трон от своего отца, когда станет совершеннолетним. Таков был закон: трон передавался от отца к сыну или от матери к дочери. Жаль, что мать Кэйи, любимая всеми королева, не увидит как ее сын становится королем. Ведь подарив ему жизнь, она скончалась, оставив новорожденного наследника в руках его отца. Кэйа не знал своей матери лично, но прекрасно знал ее по рассказам отца и слуг, а также видел ее на семейных портретах, что висели в тронном зале. Маленький принц не сомневался, что его мать была доброй и хорошей женщиной, и иногда его одолевала печаль, что он никогда не сможет увидеть ее в живую. Ощутить тепла ее рук и нежный поцелуй в лоб или макушку, как обычно целуют матери своих детей. Но не смотря на все, у него был отец, который очень сильно его любил, а Кэйа любил его в ответ не менее горячей любовью. Сегодняшний день не отличался ничем от тех, что были неделю назад. С самого утра Кэйа отправился на занятия, на которых усердно учился, а после обеда занимался фехтованием со своим единственным и лучшим другом. Дайнслейф был сыном капитана королевской стражи, на пару лет старше самого Кэйи, но не смотря на это мальчики дружили очень крепко и часто учились вместе. Ведь Дайнслейф должен был занять место своего отца, когда его служба подойдет к концу. Король и капитан стражи были хорошими друзьями, а потому только радовались, что их сыновья росли словно братья. Стук деревянных мечей разносился по тренировочному полигону, по которому гулял прохладный ветер. Солнце горячило и без того распаленную от тренировки кожу, хотя тренировкой это было сложно назвать. Поскольку Кэйа был еще довольно маленьким, Дайнслейф, что во владении мечом продвинулся много дальше, обучал юного принца единичным приемам, которые были не слишком сложны. Когда Кэйа станет старше, то их тренировки будут куда более сложными, а пока нужно было научить принца правильно держать меч и владеть им. Очередной деревянный стук разнесся по округе, а следующий за ним короткий смешок потонул в шелесте листвы. — Чего ты смеешься? — обиженно надул губы Кэйа, опуская небольшой деревянный меч, сжимая его в обоих руках. Светло-синие глаза горели детской обидой, ведь он старается изо всех сил, а над ним смеются. — Ничего, мой принц. Прошу прощения, — улыбнулся Дайнслейф, прикладывая руку к груди и чуть кланяясь. — Просто у вас такое сосредоточенное лицо, выглядит очень мило. — И ничего не мило! — зарделся Кэйа, топая ногой. Он не любил, когда его называли милым, ведь юный принц всем пытался доказать, что он уже не ребенок, по крайней мере считает так сам, а с ним все сюсюкаются. И слуги, и отец и даже Дайнслейф! Последнего он лично просил не называть его милым, но блондин словно пропустил его просьбу мимо ушей, иногда все-таки называя Кэйю милым. — Лучше скажи, что не так, а не смейся, — по-детски фыркнул Кэйа, вперившись в Дайнслейфа своими небесными глазами, в центре которых сияли две звезды. По одной в каждом глазу. — Вы уже прекрасно держите меч, мой принц. Разве что стоит не так сильно сжимать рукоять, иначе напряжение в руках может сильно помешать во время боя. Меч должен ложиться в руку легко и плавно, а двигаться вместе с ней в унисон, разрезая воздух, — объяснял Дайнслейф, продолжая легко улыбаться. — Но я думаю, что на сегодня достаточно. Вы и так усердно поработали, — кивнул блондин, протягивая руку к Кэйе, чтобы забрать меч. Отдав меч Дайнслейфу, Кэйа словно выпустил из себя весь воздух, опускаясь прямо на траву и расслабляясь. — Я устал, — тихо пробормотал Кэйа, не боясь быть открытым своему другу. Ведь он доверял Дайнслейфу как себе, и не боялся говорить правду. — Вы можете отдохнуть. Мы закончили тренировку раньше, мой принц, — Дайнслейф сел рядом с Кэйей, положив ладонь на его макушку, легко взъерошивая волосы. — Вы очень много учитесь. Так можно и перетрудиться. — Я хочу стать настоящим принцем, которому отец может доверить королевство. Поэтому я должен усердно учиться, — тихо ответил Кэйа, обнимая свои колени. Но через секунду его меланхолия затмилась солнечной улыбкой, а взгляд устремился на блондина. — А когда я стану королем, ты будешь капитаном королевской стражи и будешь охранять меня. Как сейчас наши отцы. Здорово, правда? — Конечно, ваше величество, — улыбнулся Дайнслейф, снова потрепав темно-синие волосы. — Я буду оберегать вас, как самое ценное, что есть в Каэнриах.***
— Кэйа, почему ты ушел? — Дайнслейф догнал принца на большом балконе, а точнее лоджии, на которой был королевский сад. Здесь Кэйа любил прятаться от слуг, от отца, который с взрослением своего сына все чаще начинал разговоры о свадьбе, о спутнице, которая станет королевой рядом со своим королем. И сейчас, на балу, который был устроен в честь семнадцатилетия принца Каэнриах, король не упустил шанса познакомить его с очередной подходящей по его взгляду пассией. И именно это стало причиной того, что Кэйа так спешно покинул тронный зал и бал в целом. — Это просто невыносимо, — Кэйа втянул ночной воздух полной грудью через нос, глубоко выдыхая, пытаясь таким способом успокоиться. — Он словно торгует мой, будто я вещь, — дыхательная гимнастика не помогла. Кэйа злился, и Дайнслейф прекрасно его понимал. — Послушай, ты ведь знаешь, что это не так, — блондин подошел ближе к принцу, обращаясь к нему неформально, ведь сам Кэйа просил его об этом. Хотя бы когда они наедине. — Твой отец просто беспокоится о тебе. Он не хочет, чтобы ты остался один, когда… ты понимаешь. Рядом с королем должна быть королева. — Я знаю, но почему я должен жениться на той, которую не люблю? — уже более спокойно спросил Кэйа. Общение с Дайнслейфом успокаивало его, ведь блондин знал Кэйю как облупленного и понимал его. От этого становилось легче. — Неужели я не могу выбрать человека, которого люблю? — едва слышно прошептал Кэйа, касаясь нежных лепестков каэнрийской розы, что росла пышным кустом из ухоженной клумбы. Дайнслейф тихо вздохнул. У него не было ответа на эти вопросы, а особенно на последний. Ведь долгое время, кажется, года два, он задавался им несметное количество раз, но так и не нашел ответа. Когда Кэйе исполнилось пятнадцать, семнадцатилетний Дайнслейф стал его личным телохранителем. От этой должности мало что поменялось, они все также тренировались как и прежде, общались и дружили, но все-таки кое-что изменилось. Теперь Дайнслейф должен был следовать за Кэйей куда бы тот не пошел. Даже в замке блондин не отходил от принца ни на шаг, если только сам Кэйа об этом не просил. Это не доставляло особых неудобств, ведь юноши и так довольно много времени проводили вместе. Но все-таки от постоянного нахождения рядом Дайнслейф узнал много нового о принце, много личного и особенного. Он узнал, что когда Кэйа чем-то озадачен, то смешно жмурит нос, а когда загадывает желание, то скрещивает пальцы за спиной. Что по утрам Кэйа любит подольше поваляться в постели, поэтому не задергивает шторы, чтобы ранний рассвет разбудил его, и потом было время повалятся в легкой дреме, пока слуги не придут будить его. И многое другое. И наблюдая за Кэйей, подмечая про себя все эти небольшие особенности, Дайнслейф начинал теплить в сердце по отношению к принцу искру, которая в последствии разгорелась в настоящий пожар. Через год, когда Кэйе исполнилось шестнадцать, они провели ночь на астрологической башне, изучая звезды, ища созвездия и рассматривая их в телескоп. Тогда им посчастливилось увидеть падающую звезду, и Кэйа, не изменяя себе, загадал желание, скрестив пальцы руки за спиной. В ту ночь Дайнслейф тоже загадал желание. Желание никогда не расставаться с принцем. — Я думаю, что если ты поговоришь со своим отцом, объяснишь ему, что брак по расчету тебе чужд, я думаю, что он поймет, — после длительного молчания Дайнслейф нарушил тишину. Он посмотрел на Кэйю, чей взгляд был устремлен куда-то далеко вперед, где за горизонтом простиралась неизвестность. Легкий ночной ветер трепал его отросшие до поясницы темно-синие волосы, которые принц собирал в низкий хвост. Праздничный камзол голубого цвета подчеркивал стройную фигуру, а расстегнутая на верхние пуговицы белая рубашка под ним (какая вульгарность) открывала вид на смуглую кожу, на пару тонов темнее, чем у других жителей Каэнриах. Отличительная черта королевской семьи. Кэйа не любил, когда рубашка была застегнута под горло, а Дайнслейф в последнее время довольно часто засматривался на открытый кусок смуглой кожи. — Я не думаю, что отец поймет ВСЕГО, — вздохнул Кэйа, выделяя голосом последнее слово. Хотя, если не прислушиваться и не знать баритон голоса Кэйи, то этого можно было и не заметить. Но Дайнслейф заметил. Вновь вздохнув, принц поправил свой камзол, после легко улыбнувшись, вовсе не натянуто, оборачиваясь к своему телохранителю. — Что ж, некрасиво оставлять гостей без именинника, верно? Давай вернемся, — и Кэйа отправился обратно в тронный зал, где все еще шло праздненство. А Дайнслейф последовал за ним, все еще раздумывая, что именно подразумевал Кэйа под ВСЕМ.***
— Дайнслейф! — вскрик был заглушен звяканьем стального меча о меч, который выставили в блоке, защищаясь от довольно сильного удара. Кэйа сжал челюсти, прилагая силу, чтобы сдержать выпад блондина. Посмотрев тому в лицо, принц заметил в светлых глазах горящий огонь, но не мог понять причину его появления. Оттолкнув от себя телохранителя, Кэйа встал в боевую стойку, сжимая в руках меч. Их тренировка явно пошла не по плану. — Да что на тебя нашло? Ты весь день сам не свой. — Меньше разговоров, мой принц, — почти что холодно отчеканил Дайнслейф, снова делая выпал и атакуя. Он понимал, что вкладывает слишком много сил, дерется так, словно на поле боя, а не на тренировке. Но в груди горел пожар, который заставлял Дайнслейфа действовать в полную силу. Им овладела ревность. Утром после завтрака, когда они встретились, Кэйа поведал Дайнслейфу об одной интересной особе с запада Каэнриах. Дочь какого-то дворянина, которая присутствовала на празднике семнадцатилетия принца, а это уже как два года назад, прислала личное письмо, в котором горячо призналась юноше в своих чувствах. Как оказалось, на протяжении этих двух лет, девушка присылала принцу письма, а тот даже отвечал, но лишь потому что отыскал в дворянке интересного собеседника. И теперь, когда юная особа призналась в своих чувствах, Кэйа не знал, что ответить. Разбивать девушке сердце он не хотел, но и теплить ложные ожидания тоже. Поэтому он решил поделиться этим с Дайнслейфом, вдруг у того окажутся правильные мысли. Но Дайнслейф перестал слушать Кэйю после слов «особа», «два года» и «призналась в любви». Именно в этот момент блондин понял, что рано или поздно его принц влюбится в какую-нибудь девушку и женится на ней, и тогда весь их личный мир падет миллионами осколков. Эмоции взяли верх на тренировке, и теперь Дайнслейф не мог остановиться. Хотелось выплеснуть их, уж слишком много скопилось за четыре года. Четыре года безответной, безнадежной любви. Резкий удар с силой выбивает из рук Кэйи меч, а острие меча противника напротив упирается в изящную шею. Кэйа сглатывает, замирая и распахнутыми глазами смотрит на друга. Светлые волосы взъерошены, дыхание сбито, глаза горят огнем. Красив. Силен. Невероятен. Дайнслейф пару мгновений смотрит на принца перед собой, после медленно убирая лезвие меча от его шеи. Сейчас или никогда. Рывок вперед был едва заметен, сильная рука обхватывает стройную талию и притягивает к поджарому телу, а горячие губы накрывают прохладные, напоминающие морозное утро. Сердце падает куда-то вниз, а в голове молниеносно пустеет. Мир сужается лишь до принца в руках блондина, до его тепла и мягкости его губ. Кэйа не двигается, не отвечает и, кажется, в ступоре, но Дайнслейф не намерен упускать свой шанс. Мягкое движение губ, поцелуй похож на порхание крыльев бабочки: нежный и невесомый. Дайнслейф так желает ответа, ведь где-то внутри теплится тонкая надежда, что Кэйе он тоже небезразличен. Спустя невероятно долгих, как кажется Дайнслейфу, мгновений, его губ касается теплый язык. Прикосновение легкое, но такое сладкое, что не хочется его упускать. Притянув принца ближе к себе, Дайнслейф целует более напористо, чувствуя уже уверенный ответ, от которого сносит голову. Поцелуй становится все горячее, все развязнее и любовней, они сминают губы друг друга, лаская языки и прикусывая, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Оторвавшись от губ принца лишь на пару мгновений, чтобы глотнуть воздуха, Дайнслейф заглядывает в светло-синие глаза, в которых вместо звезды черная дыра. — Кэйа, — шепчет Дайнслейф, роняя меч и обнимая принца двумя руками за талию. — Дайн, — вторит блондину Кэйа, выдыхая имя так, словно наслаждаясь им. Они вновь сливаются в поцелуе. Горячая любовь, что так долго тлела в сердцах в виде угля, разгорелась пожаром. Губы Кэйи мягкие, волнующие, сладкие, разгоряченные, они сводят с ума, заставляя желать и опьяняют. Дайнслейф проводит языком по юркому язычку Кэйи, целуя влажно и горячо, слегка отстраняясь, чтобы оставить легкий укус на нижней губе. Кэйя тихо стонет, и блондин готов поклясться, что не слышал ничего более красивого в своей жизни. Сильные руки оглаживают стройную талию, спускаются на бедра и сжимают, заставляя принца задыхаться от жара, что охватил все тело. Кэйа плавится в руках Дайнслейфа словно кусок льда на жарком солнце, прижимаясь ближе, зарываясь пальцами в светлые волосы на затылке, слегка сжимая. Его не волнует, что кто-то из слуг может увидеть их, ведь даже если и увидят, то все равно ничего не скажут. Сейчас Кэйе слишком хорошо и свободно, чтобы обращать внимание на всякие мелочи. Поцелуй сгорает на их губах подобно сухой траве. Дайнслейф рассматривает припухшие и покрасневшие губы своего принца, пока тот учащенно дышит и смотрит так горячо затуманенными глазами. Блондин касается покрасневшей щеки Кэйи, ведет большим пальцем по подбородку и касается нижней губы, шумно выдыхая от отрывшейся картины. — Напиши той девушке, что у тебя уже есть любимый человек. И что он не намерен делиться, — шепчет Дайнслейф. — Если только твои чувства взаимны. Кэйа улыбается. Дайнслейф ловит эту улыбку своим сердцем. Другого ответа ему не нужно.