Нежелезные дровосеки

– Сергей, через десять минут приступаем к посадке. – Спасибо, я понял. Джет идёт мягко, бесшумно рассекает небо. В Питере облачно. Серёжа берет планшет, просматривает новости: в Ухани обнаружен первый случай заражения новым неизвестным вирусом. Серёжа губы поджимает: он за это не голосовал. Отец сказал, что это необходимо: в странах первого мира слишком долго стали жить, а расходы социальной сферы нужно срочно перераспределять и перезапускать экономику. Серёжа с ним не согласился: перезапускать экономику собирались, как обычно, через пару локальных войн. Бесполезно. Решение об этом было принято полтора года назад – кому надо готовились к последствиям. Серёжа эти же полтора года готовился к побегу. Точнее, к возвращению. План ему одобрили. Точнее, ему одобрили тот план, который он предоставил. Серёжа вёз домой стартап комплексного решения проблемы удалённой работы: с совместными воркспейсами самой разной направленности, голосовыми и видеочатами с расшифровкой сообщений и последующим протоколированием, с планировщиком задач, учётом рабочего времени и элементами социальной сети. Для Серёжи посреди Питера уже купили особняк, команда была сформирована на тридцать процентов и сейчас активно доукомплектовывалась. Бессмысленный сейчас стартап выстрелит в марте, крайний срок – в апреле. Китайцы свой Ухань не удержат. Не смогут – решение принято уже. Если всё пойдёт – а оно пойдёт – как надо, к двадцать четвёртому году у него будет достаточно социального рейтинга, чтобы с президентством проблем не возникло. Ну а дальше... – Сергей, мы приступаем к посадке. Пристегните, пожалуйста, ремень безопасности и поднимите шторку иллюминатора. – Д-да, конечно. Серёжа послушно застёгивает ремень, поднимает шторку – за окном светится оранжевым декабрьский вечерний Питер. Как обычно, без снега. Серёжа пытается поймать в себе что-то от ностальгии, но не чувствует ничего. Серёжа берет планшет в руки – на безымянном пальце правой руки отблёскивает сапфиром и рубином в глазницах золотой череп косули, личный знак. На планшете открыты три вкладки с личными делами. Волков Олег Давидович, женат, владеет тату-салоном «La Madrina», воспитывает дочь две тысячи двенадцатого года рождения и двух сыновей две тысячи восемнадцатого года рождения. Байк продал, купил минивэн. Живёт всё там же, на Рубинштейна, регулярно принимает у себя родственников со стороны жены и свою двоюродную тётю. Никакого криминала за ним не числится. Серёжа усмехается. Никакого криминала. По-европейски сытая жизнь, дети, жена, всё, как Олег мечтал... Собаки только нет, кажется. Интересно, грустит ли Олег без собаки? Глядя на вторую вкладку, Серёжа невольно хмурится. Нашёл, кому ворону оставить на передержку. Вадим Адольфович в мае две тысячи одиннадцатого уволился из университета по собственному желанию, уже в июне поехал в лагерь подготовки спецподразделения и к августу улетел в Сирию. Что он там делал – секретная информация, но Серёже особо и не интересно. Командировки его занимали по три-четыре месяца, с перерывами в два. В две тысячи семнадцатом получил ранение – на колонну напали – несовместимое с дальнейшим несением службы. Три месяца лечился в госпитале в Москве, потом поехал долечиваться в какую-то закрытую частную клинику. Не женат, детей нет, из живых родственников – бабушка. Официально нигде не работает. Согласно информации неофициальных источников, работает телохранителем в неназванном преступном клане. Написал и издал две книги на тему европейской истории Средних веков. Вероятно, осуществляет незаконную деятельность, но ни в одном уголовном деле не числится. Судьба вороны в этой сводке никак не прослеживается. Серёже это не нравится. Третья вкладка самая объёмная по количеству текста, но максимально скупа на интересующую Серёжу информацию. Гром Игорь Константинович, не женат, детей нет, майор полиции. Всё та же квартира в старом фонде, никаких машин. Зато длинный список успешно раскрытых уголовных дел. Звание майора получил в начале две тысячи двенадцатого за совместную операцию с ФСБ – помог в раскрытии террористической ячейки, планировавшей теракты в школах Санкт-Петербурга. Дальше маньяки, ограбления, ещё маньяки. Серёжа пролистывает список без особого интереса. Игорь Константинович выглядит как человек, которые все восемь лет просто работал. Джет мягко касается земли, замедляется. Серёжа кивает бортпроводнице, надевает фиолетовый пиджак – в кармане игрушка, лис. Единственное из личных вещей, что он взял с собой. Серёжа закрывает планшет, убирает в сумку. Его встречают, разумеется. Серёжа быстро проходит границу. Квартиру тоже подготовили к его приезду, как надо. Никаких трёхсот метров с бильярдом и саунами. Обычная двушка. Спальня, рабочий кабинет, кухня. Никакой лепнины и позолоты – всё серое-безликое-функциональное. Как он привык. На выходе из аэропорта – чёрный джип, водитель с зонтом провожает Серёжу до двери. В машине его встречают уже по-настоящему. Серёжа улыбается – сейчас-то чего свои старые обиды вытаскивать – выбившуюся из хвоста прядь заправляет за ухо. – Сергей, рада приветствовать вас в Санкт-Петербурге. – Спасибо, Юма. – Как долетели? – Прекрасно, спасибо. – Сергей, если вам что-то понадобится – обращайтесь. Серёжа кивает: – А мы же с вами раньше были на «ты». Юма улыбается ослепительно: – Это было в прошлой жизни. – Хорошо. Как Лера? – Изумительно. – Всё там же трудится? – Нет, уволилась вскоре после вашего отъезда. Сейчас работает барменом в одном интересном заведении. – Всё так же много печатает? – Нет, уже значительно меньше. – Вы с ней... – По-прежнему вместе. Здесь мы вас не обманывали. – Простите, если вопрос бестактный, но кто из вас первой... – Она. У неё был инцидент с превышением самообороны – она кендоистка, раскидала хулиганов неудачно – одному пробила голову. Ей предложили замять дело. За некоторые услуги. Иначе могла сесть года на три. А она студентка была, отличница. И Лера согласилась. Незадолго до вашего окончания учёбы устроилась работать в деканат вашего факультета, наблюдала за вашими успехами. Серёжа только кивает. – А вы? – А меня и не вербовали особо. С Евой мы на выставке познакомились, она действительно неплохая художница, я хотела её работы купить. Я тогда как раз увлекалась активизмом во всех его проявлениях, она только смеялась надо мной – бесило жутко. Потом она меня научила. И активизмом я стала заниматься несколько иначе. Серёже хочется спросить, что Юма знает о новом цикле. Он сдерживается. – Понятно. Спасибо за информацию. Юма, завтра мне понадобится автомобиль с водителем, скажем... к десяти утра. И с понедельника будем готовить PR-компанию для нового продукта. Да, кстати. Всем нужно будет сделать прививки от гриппа. – Всем – это кому? – Всем заинтересованным выжить в ближайшие два года. Я объясню позже. Директива скоро придёт, я думаю. Дома Серёжа распахивает окна, наполняя квартиру уличным шумом, переодевается в серые штаны и футболку, заглядывает в холодильник – и ловит наконец-то что-то ностальгическое. Делает себе сандвич с арахисовой пастой и бананом, забирается с ногами на диван в кабинете, тарелку ставит рядом. Главное, не забыть убрать потом. Он дома. Утром Серёжа надевает костюм, в этот раз темно-серый, чёрную рубашку. Набрасывает пальто – лиса кладёт в карман. Смотрит на себя в зеркало, отводит глаза. Не то чтобы он собственные идеалы предал – просто они несколько трансформировались в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Вырос. Юма не обманула тогда. Хотя веганом Серёжа быть так и не перестал. Серёжа садится в чёрный – да почему опять чёрный-то? – «Мерседес» и называет водителю первый адрес. Серёжа ни в чём не уверен, но надеется, что у телохранителей тоже бывают выходные в субботу. В крайнем случае всегда можно договориться через Юму, но не хотелось бы. Он поднимается на пятый этаж, почти не вспоминая, как делал это в прошлый раз. И чем всё кончилось. Звонит в дверь. Ему кажется, что он слышит тихий звон колокольчиков. Дракон открывает, глядя в телефон в своей руке, поднимает глаза на Серёжу и отшатывается назад. На нем спортивные штаны и майка, татуировку видно прекрасно. И Серёжа невольно усмехается: вот тебе и пророчество. Волк с Драконом загнали его прямиком в руки к Дьяволу. Только с Дьяволом, оказалось, вполне можно договориться. Хотя и не без нюансов. – Вадим Адольфович, здравствуйте. Простите, что без приглашения. В этот момент из комнаты раздаётся знакомое вкрадчивое: – С-с-серёжа? Анафемовоёбый пиздогрыз? Дракон оборачивается в панике почти, говорит: – Она всё это время молчала. Серёжа скидывает ботинки и без всякого разрешения летит в комнату, где звенят колокольчики. Марго не изменилась – мечется по клетке, кричит радостное: – Пиздоглазая коростоебина, пиздочет хуездоватый, хуеворот пиздотыренный, пиздосербало хуетертое! Серёжа! Серёжа! Серёжа! Он сам открывает клетку, выпускает Марго, та садится на плечо, мурлычет, как кошка. Серёжа пальцем её погладить пытается – получает клювом в руку. Видимо, долго извиняться придётся. Дракон заходит в комнату, Марго перелетает к нему на левое плечо, раскрывает крылья. – Так какими судьбами, Сергей Викторович? – Да так, соскучился по Родине. Дракон чешет Марго пальцем по шее на автомате, той явно нравится. Серёжа вздыхает, глядя на это. – Вы вообще числитесь пропавшим без вести, вы в курсе? И да, разбирать ваши вещи было по-настоящему ужасно, спасибо. – Ну, как видите, со мной всё в порядке. Дракон кивает. – Хотите её забрать? – Хочу, но боюсь, так просто не получится. Как Гретхен Ивановна поживает? – Прекрасно. Ходит по митингам, устраивает одиночные пикеты, я её на эти мероприятия вынужден возить. – Как ваше ранение? Дракон улыбается: – И об этом знаете? Скажем так: мне заново собрали правую ногу. Работает нормально, выглядит не очень. Хотите посмотреть? – Воздержусь пока. – Так что будем делать с Марго? Серёжа смотрит на неё: – Пусть пока у вас остаётся. Я могу заходить к вам в гости? – Без проблем. Только лучше звоните предварительно – у меня ненормированный график. – Вам нравится ваша нынешняя работа? У Дракона едва заметно дёргается веко. – Конечно. Если вы хотите намекнуть, что наши с вами отношения как-то разрушили мою жизнь, я вас разочарую: нисколько не жалею, что смог вернуться туда. Предложили бы снова – поехал бы снова. А нынешняя работа... приемлема. К тому же, работаю на одного старого знакомого, он весьма лоялен. Не жалуюсь. Серёжа смотрит на Дракона, с этим шрамом на брови, серьгой в ухе, с Марго на плече, изломанного физически. Но не сдаётся же. Если и рыдает по ночам, вряд ли об этом кому-то докладывает. Серёжа берет у Дракона номер телефона, оставляет свой. На прощанье получает от Марго: – Пиздулия заштопанная! И ещё один удар клювом. Серёжа спускается вниз, садится в машину и называет второй адрес. Салон «La Madrina» занимает два этажа красивого старого здания на Лиговском проспекте. Серёжа заходит в стеклянную дверь – тихо звенит «музыка ветра» над входом. На столе администратора лежит свиная голова с бантиком, раскрашенная под мексиканского катрина. Серёжу начинает подташнивать. Администраторка поднимает на Серёжу глаза. Стараясь не смотреть в бессмысленные мёртвые свиные глазки, Серёжа говорит: – Здравствуйте. Я к Олегу Давидовичу. Он у себя? Администраторка мнётся. Говорит, оглядывая Серёжу сверху вниз: – Да, но я не уверена, что он вас примет. Серёжа улыбается мягко: – А давайте попробуем. Администраторка подчиняется, ведёт Серёжу за собой на второй этаж. Откуда-то раздаётся плач ребёнка, и Серёжа удивляется, что слышимость в доме такая хорошая. Администраторка косится на Серёжу, не решаясь постучать в дверь. – Давайте я сам. Не беспокойтесь. Та уходит. Серёжа глубоко вдыхает и стучит костяшками пальцев в дверь без таблички. Изнутри раздаётся раздражённое: – Да? Да какого? Я же просил! Но дверь распахивается. У Серёжи сердце пропускает удар – Олег не то чтобы не изменился – только красивее стал. Даже встрёпанный, небритый, с орущим младенцем на руках. – Пиздец. – Папа, а что такое... Олег оборачивается и говорит: – Юдочка, ничего, это плохое слово, его не надо запоминать. Снова смотрит на Серёжу. Позволяет зайти внутрь. За столом сидит девочка с дивными пшеничными волосами, заплетёнными в неаккуратную косу, и карими, такими же как у Олега, глазами, обрамлёнными неожиданно темными ресницами. Весь стол завален игрушками, цветными карандашами, рисунками. Несколько фотографий в рамках – одна развёрнута, и Серёжа может видеть улыбающегося до ушей юного Олега рядом с каким-то парнем с чёлкой набок. Олег ставит тому «рожки». Один младенец у Олега на руках, второй – в детском кресле, пристроенном на диван. Оба рыжие и синеглазые. Серёжа улыбается. Девочка с интересом Серёжу оглядывает: – Папа, а это кто? Олег стреляет в него глазами. Ребёнок в его руках так и продолжает орать. – Это дядя Серёжа. Мой... друг. Девочка кивает. Теряет к Серёже всякий интерес. Олег говорит тихо, прерываемый криками ребёнка: – Серый. Я думал, никогда тебя не увижу больше. Серёжа улыбается: – Надеялся, что не увидишь? – Нет, я... Просто, типа... – Как зовут детей? – Дочь – Юдифь. А пацаны – Роман и Ренат. – И кто сейчас орёт? – Ренат. Серёжа подходит ко второму ребёнку, тот смотрит на него синими глазами, улыбается. Серёжа улыбается в ответ. Хотя внутри ничего не отзывается толком. Он не знает – должно вообще? Снова оборачивается к Олегу. – А Ева где? – В отъезде. У неё какие-то дела в Китае, я так и не понял. А мне работать надо, приходится с собой забирать. Олег вытаскивает из раскрытой розовой сумки бутылочку и пытается младенца заткнуть. Тот сопротивляется, Олег только вздыхает обречённо. Спрашивает: – А ты надолго вернулся? – Навсегда, Олег. У меня здесь стартап. И да: будем дружить семьями. – А ты с кем-то? – Нет, я один. Олег косится на ребёнка в своих руках, потом снова на Серёжу. Серёжа улыбается беззаботно: – Ну, я зайду ещё. Ах да. Он достаёт из кармана пальто лиса, подходит и протягивает девочке: – Это тебе. – Спасибо. А почему он такой страшный? Серёжа улыбается только шире: – Много болел в детстве. Девочка этим объяснением удовлетворяется. Олег на лиса смотрит почти со священным ужасом. Серёжа берет у Олега номер телефона и уходит, не оглядываясь. Едет по третьему адресу. Неожиданно волнуется – а вдруг дома не застанет. Дверь внизу Серёжа открывает, сильно дёрнув её на себя, игнорируя домофон, поднимается на пятый этаж. Стоит с колотящимся сердцем возле обшарпанной двери. Звонит. Изнутри долгое время не раздаётся никаких звуков. Серёжа на пробу звонит ещё раз. Дверь, наконец, открывается. Гром – Игорь – стоит снова в одних штанах, недовольный и с шавермой в руках. При виде Серёжи давится, и тот поспешно влетает в квартиру без приглашения и бьёт Игоря по голой спине. Шаверму тот откладывает на тумбу в прихожей, между бумажками, мелочью и ключами. Говорит: – Серёжа, блядь. Предупреждать надо. Я девятый год твой труп ищу. – Почему сразу труп? – Ну а где мне состав преступления-то брать? У Игоря слезятся глаза, он их вытирает грубыми пальцами. – Ты написать мне обещал, между прочим. – Я знаю. Прости. Так получилось. Серёжа достаёт телефон и по памяти – он же Игоря так и не записал тогда, номер наизусть выучил – пишет на номер Игоря сообщение. У Игоря в кармане тихим звоном колокольчиков приходит входящая смска. «Может, сходим куда-нибудь сегодня вечером? Нравишься».