Нежелезные дровосеки

Четыре истории: Вадим, Игорь, Олег, Петя. Закрытие дыр и гештальтов для волков, которые не боятся.

Серёжа Разумовский скучает в ноябрьском Неаполе ровно до тех пор, пока в баре не спотыкается о незнакомца.

Главы названы, чтобы читатель мог выбрать направленность❤ Тут зарисовки, которые не пошли в полноценные работы и не стали заявками, но достаточно объëмные, чтобы быть продемонстрированными. 🟡 Будет пополняться

Независимый омега, программист и политик Сергей Разумовский приходит в бар для альф.

Фёдор Иванович прикусил губу, чтобы не брякнуть, что котятам восемнадцать годков и, вообще-то, вчера в управлении он видел два здоровых лба, а не малышей, о которых Гром ему уже битый час толкует. У него даже закралась мысль, что в Игорьке проснулись отцовские инстинкты и раз своих детей нету, то он, как иные кошки или собаки, притащил себе чужих. Но какая разница, если все в выигрыше, а Гром в итоге мог бы даже получше социализироваться? Вот и Прокопенко решил, что всё к лучшему.

Сборник рассказов, то что не стало полноценной историей, но заслужило место быть.

Истории про наших мальчиков и Т/и

Или история о том, как однажды Вадиму дали задание проследить за четырьмя заурядными жителями дождливого Петербурга.

– Эмпатии у тебя, как у табуретки. – Табуретка, – Гром одним глотком допил остатки кофе, – поддержать и дать опору может, а я – нет. Да уж, Гром был табуреткой без ножки, на которую опираться, только если вешаться.

– Дядь, ты дверью не ошибся? Игорь показывает ключ с биркой. На бирке совершенно однозначное «314». Парень вдруг улыбается до ушей, невероятно обаятельно: – Вот сука. Я с ней договорился, что она ко мне никого селить не будет. Игорь пожимает плечами. – Ничё не знаю. Мне чё выдали, сам понимаешь. Парень слезает с кровати, наконец, руку протягивает: – Хазин, Петр. – Гром. Игорь.