Чифтен-кик! Новая история

Девочек звали Юстасия Мухтаровна Чифтен и Сайдат Камильбек-кызы Чапурыгина, или просто Юска и Сэйка. Обе девочки родились в разных семьях и попали в один приют по разным причинам. Юска родилась в артистической семье, отец и мать её были потомственными певцами и музыкантами. У матери-певицы была фамилия «Узукбаева», а отец был не кем иным как известным пианистом Мухтаром Чифтеном. Желая продолжить карьеру в отрасли культуры, они отказались от такой дочери — а ведь она родилась смуглой, хотя оба родителя были белыми. Мама очень не хотела иметь в семье дочку, у которой были проблемы с цветом кожи, и, назвав девочку Юстасией, или просто Юской, сдала её в приют. Затем они с мужем уехали из страны. У Сэйки судьба сложилась ещё хуже: её мать, тоже певица, которую тоже звали Сайдат Чапурыгина, умерла при родах из-за загадочных обстоятельств, а отец Камильбек Бакиев от такого зрелища застрелился прямо в родильном отделении. К счастью для неё, девочку отправили в тот же приют, где расположилась её будущая подруга Юска. Голубоглазая, вечно грустная девочка Сэйка, что называется, как родилась ребёнком, так им и осталась. Она не знала своих родителей до того момента, как ей исполнилось восемь лет, а когда узнала, то до сих пор не смогла перенести этого горя. Поэтому, из-за её голубых, вечно слезящихся по любому поводу глаз её называли «печалька». Юска и Сэйка сразу подружились, едва им исполнился год, ведь родились они в одно и то же время. Они относились друг к другу как две сестры. Они вместе гуляли по территории детского приюта, который находился где-то около Ломоносова в Ленинградской области. Они играли вместе, вместе строили замки из песка, вместе купались, когда их отпускали на каникулы в Петропорт, вместе делали уроки и помогали друг другу в различных ситуациях. У Юски и Сэйки много отличий, но вместе они дополняют друг друга. К примеру, Юска смуглая девочка с тёмно-каштановой причёской, карими весёлыми глазами, невысокого роста, стройная, очень красивая и весёлая. Сэйка же — девочка как девочка, светлокожая, светловолосая, глаза у неё голубые, грустные, вечно слезящиеся по любому поводу, но ростом она примерно такая же, как Юска, и это не значит, что она некрасивая. Кстати, сам Ломоносовский детский приют, в котором находились две неразлучные подружки, представлял собой жуткую промозглую дыру, в которой почти никогда не проводили ремонта или хотя бы косметической переделки. Только представьте: голые стены, койки с разорванными матрацами, больше похожие на нары, чем на детские кровати, под каждой стоит ночной горшок, чтобы дети в туалет по ночам не ходили. Телевизоров не было, а воспитатели там были больше похожи на тюремных надзирателей, такие были у них жуткие лица и телосложения. Уроки делали там под строгим наблюдением, причём если какой-то ребёнок начинает отвлекаться, то сразу получает стеком (а то и плёткой) по пятой точке. Понятно, что приглашённые преподаватели из вузов и школ долго с такими испорченными детишками не задерживались — убегали сразу, как только видели, как надзиратели истязали детей. Сам директор приюта для бездомных детей, толстый, сильный и высокий мужчина, иногда сам разбирался с особо расхулиганившимся чадом, сажал их в настоящий карцер за особо тяжкие провинности, как-то: если ты забыл вынести ночной горшок в туалет, или если мальчика застали вместе с девочкой в одной спальне или в туалете, или если ты забыл надеть или просто сменить нижнее бельё. Зато на каникулы детей, достигших восьми лет, свободно отпускали гулять по Питеру, Петропорту и окрестностям Ленинградской области, выдав детишкам талончик и повесив на них несъёмный браслет с отслеживающим устройством (а вы что подумали?) для того, чтобы ребёнок не сбежал. Ну, а если ребёнок как-то сумеет убежать, то браслет остаётся у него на руке, его может снять только надзиратель или полицейский. А уж если ты вовремя не вернулся обратно, тогда жди беды: карцер и хлеб с водой тебе обеспечен. Были в этом детдоме и жуткие случаи, когда детишки жаловались приходящей комиссии про то, как их бьют, насилуют и т.п. Но комиссия, выслушав самого директора, пожимает плечами и уезжает, оставив детишек на произвол судьбы. Тогда надзиратель произносит длинную речь перед всеми детишками и как бы невзначай прибавляет: — А вы, мерзавчики, думали, что эта комиссия Вам поможет! Ни хрена она Вам не помогла! И после этого каждый получает стеком или плетью кто по чём попало. Еда в приюте оставляет желать лучшего: каждый с утра и до самого ужина получает тарелку гречневой каши без соли и ведро кипятка на всю группу. Групп было всего шесть, каждая по десять детей. Что интересно, так это то, что ужинали ребята не абы что, а настоящую еду из «Вкусно и точка», правда выдержанную не один месяц в сухом месте — даже холодильника в этой дырище не было. Даже картошка фри при таких условиях задеревенела, не говоря уже о вышедших из строя чизбургеров, который выдавали один на десять человек. Кстати, о картошке фри: её тоже делили по одному ломтику на ребёнка. Спали в этом приюте дети без всякого надзора, однако если ты вдруг вышел в коридор ночью, то надзиратель сразу приводит тебя к дежурному и заставляет мыть посуду и пол. Иногда бывает и хуже, даже я не смею сказать, что они с ними делают после этого. Юска и Сэйка были самыми примерными девочками в этом адском детдоме, их ни разу не били, в карцер не сажали и даже не пытались сделать ничего плохого. Они сдружились с многими ребятами в этой дыре, а некоторые надзиратели даже не трогали неразлучных девочек. Однако директору детдома это совсем не понравилось, и он решил поскорее сплавить их с рук. К счастью для них, он был знаком с двумя хорошими женщинами, одна из которых работала в школе специалистом по пожарной безопасности, другая служила в Федеральной Службе Безопасности старшим специалистом по кибербезопасности. Первую женщину звали Арина Магомедовна Лэйер, вторую — Нарими Такешиевна Зенитто, по прозвищу «Текки». Обе были друг другу двоюродными сёстрами, вышли замуж и до сих пор не прижили ни одного ребёнка, поскольку Арину бросил муж, а у Текки он погиб в автокатастрофе. В срочном порядке директор детдома договорился с обеими женщинами, и те сразу дали согласие. Несмотря на горячие протесты со стороны обеих девочек, Арина забрала к себе Юску, а Текки — Сэйку. Но даже расставаясь друг с другом, Юска, одетая в багровое платье, сказала Сэйке, которая была одета в голубые шорты и белую рубашку, всего несколько слов: — Сэйка! Я люблю тебя, как сестра. Надеюсь, что мы скоро увидимся. Сэйка слабо улыбнулась сквозь слёзы и помахала рукой. К счастью, свидеться им суждено было довольно скоро, поскольку Арина и Текки жили на Набережной реки Мойки в обычных питерских многоквартирных домах напротив друг друга, окно напротив другого. В тот момент, когда девочек забирали из приюта, им было по десять лет. За это время они даже и не успели вырасти. Можно было говорить, что они остались маленькими лишь ростом, но их разумы были достаточно взрослыми. По крайней мере, достаточные для того, чтобы заботиться о себе и друг о друге. Встречались они часто, чаще всего гуляя вместе во дворе, а иногда то Текки, то Арина приходили друг к другу в гости. Девочек даже не беспокоило то, что они были в разных семьях, это не мешало им быть сёстрами. Они были слишком близки друг к другу, чтобы называть их лучшими подругами. Текки, в отличие от Арины, не водила Сэйку в школу вместе с Юской. Она привыкла учить приёмную дочь сама, даже не приглашая преподавателей на дом. Она знала, что в современных школах курят, пьют алкоголь и матерятся, поэтому решила дать соответствующее образование дочке сама, а затем заставить её сдать экзамены в школе после всех. Чего не скажешь о её кузине Арине, которая, напротив, водила Юску в школу, как нормальную девочку. Но кое-что их объединяло: общие интересы, увлечения, музыка, кино и прочее. Но однажды с девочками произошёл такой ужасный случай, что они едва успели всё исправить. И в этом деле не обошлось без Арины, Текки и многих других наших героев этой повести.