Дневник ангела

Все телефоны, часы и даже ультра мини гаджеты не проходили через охрану первой семьи. Поэтому единственным утешением для омеги стал четверг. Ещё одна причина любить этот день недели, ожидая его радоваться, когда до встречи оставались считанные часы, и расстраиваться, когда приходилось прощаться, горько оглядываясь назад. Господина это злило, но он старался не показывать этого. Но нотки недовольства и сдерживаемые приказы так и застывали, не доходили до ушей Пита. Ведь Вегас хотел стать лучше, хотел любить, а не подчинять. Но волнение никуда не скроешь. Определенно работа телохранителя не самая безопасная, но на попытки Вегаса приставить к омеге телохранителя заканчивались тем, что Пит демонстрировал свои навыки в боевых искусствах. Смешно. Телохранитель для телохранителя. Каждый четверг, господин и он проводили самые лучшие поры их жизни. Они постепенно находили то, что им нравится, и делали это. Так Пит понял, что самое лучшее, вкусное, острое карри, которое он ел получается у господина, а Вегас понял, что ему нравится готовить любимому. Альфа катал Пита на своем байке, водил в парк аттракционов, на которых никогда не были оба. До этого Пит не был во многих местах, и не пробовал много вещей. Но теперь Вегас обещал показать каждый заинтересовавший его уголок мира, и выполнял свои обещания. Что касается Вегаса, он видел в Пите весь свой мир, и сейчас он любил эту вселенную, и всё что на нем находилось. Он замечал как ненависть, что окрасила его сердце в чёрный постепенно исчезает, освобождая места новым, хорошим , светлым чувствам. Как он перестает находить потребность к жестокости и зависти. Все мысли об отце, о Кинне, которого он должен ненавидеть и соревноваться, куда-то пропали, ведь таким чувствам уже нет места в его сердце, только любви. Так они протянули месяц, пока не появился способ, с помощью которого можно будет связываться с господином каждый день. Порш наконец-таки вернулся в свою комнату в один из вечеров. Лицо приятеля искажало недовольство и обида. — Эй Порш? Что произошло? — с беспокойством спросил он. Порш подошел и сел на его кровать, для того, чтобы прижать в охапку друга. — Как же я тебя давно не видел. Прости, что не приходил, — пробормотал, куда-то за спину. — Ничего, ничего. Всё хорошо, — он ответил на объятия друга, — Так чего произошло? — Всё дело в Кинне! — резко вырвавшись из тисков, он эмоционально замахал руками, — Этот козел смел хранить у себя фото бывшего! Представляешь?! Пит невинно похлопал глазами, не зная что ответить соседу. Но в какой то момент, он совсем обезумев, взялся за голову и проскулил. — Блииин! Прости Пит, — раскаивался он, — Как там всё прошло с Вегасом? Он почувствовал себя плохим другом, который из-за собственного счастья позабыл о друге. Порш правда беспокоился, и молча сидел, ожидая ответа. — Нууу? И когда на щеках Пита появился румянец, его рот раскрылся в широкой улыбке. — Вы что переспали? — он был уверен в положительном ответе, — Так что? Говори! На что Пит покачал головой, говоря, что нет, не спали. Он понимал, что сейчас, когда у его друга были сложности в отношениях, это не лучшее время для рассказа всей истории. Но Порш теперь не даст заснуть, пока тот не поделиться всеми новостями. И Пит поделился. Конечно пропустил детали, но в целом ситуация прояснилась. За время всего рассказа лицо Порша не покидало удивление. — Стоп! — в недоумении остановил, — Подожди. Я правильно понимаю, что вы не спали, хотя вместе уже два месяца? Пит снова отрицательно покачал головой. На самом деле его смущали подобные темы разговора. — Чего! Не приставал даже?! И снова отрицательный ответ. Пит совсем не понимал, чему его друг так удивляется. — Пит послушай меня. Я говорю это, потому что ты мой друг, — он протянул руку, и взял его ладонь в свой, — Всё прекрасно, но у меня есть подозрение, которому я верю на все девяносто девять процентов, что Вегас по-любому с кем-то трахается на стороне. Пит в неверии завис на секунду, потому что никогда даже не думал об этом, да и господин не давал повода для таких подозрении. — Сам подумай. Он альфа, так ещё с репутацией «валить и трахать всё что движется», у него есть всё, что привлечет любую омегу в его постель, и шесть дней в неделю в его распоряжении. Чем дальше говорил друг, тем хуже становилось ему. Кажется его скоро вырвет. А в голову лезли непрошеные сцены измены. Дышать становилось тяжелее, а голова начала побаливать, кружиться. — Зачем тогда ему делать предложение?! — Эй Пит, дыши. Хорошо?Единственное, что я хочу тебе сказать, это не сходить с ума от любви, а мыслить здраво. Слова друга не были ничем и никем доказаны, но почему-то оставалось неизвестное, ранее наведенное чувство тревоги. Эти чувства были удушающими, а самое ужасное что всё могло оказаться правдой. — Пит, — Порш медленно поглаживал его по спине, успокаивая. А затем вытащил из кармана смартфон. Он не сразу заметил гаджет, ведь прибывал в неком вакууме из своих страхов и боли. Но когда сосед поставил перед ним телефон, он неуверенно взглянул на него из-под прядей волос. — Это Кинн дал его мне. С ним можно связываться с кем угодно, и даже сидеть в социальных сетях. — Мне можно? — он ждал положительного ответа, и дождался его. — Бери, навсегда. Всё равно Кинн и я всегда вместе, нам не нужен телефон. Пит тоже хотел знать, что такое «всегда вместе». Он более не желал видеть господина по четвергам, его думы о других днях недели, когда его Вегас может быть с другим, целовать и иметь другую омегу вызывали тихий ужас. Быть единственным кого любят, ласкают поцелуями, и страстно желает плоти. Вот кем он хотел стать для него. За те четыре дня, что ему приходилось терпеть эти предполагающие, ранящие души мысли, его не покидало ощущение, что слова друга подтвердятся. Но можно позвонить, услышать столь желанный, бархатный голос господина, и поверить его словам, что он один, единственный в его жизни, и более никого Вегас не желает. Пит не хотел правды лишь словами, он требовал взгляда, глаз. Ведь они не обманут, они скажут правду, и тогда омега сможет засыпать по ночам, не мучаясь ужасными кошмарами, что вливают в подсознание смертельный яд. Никак иначе, это не назвать. Настал такой долгожданный и одновременно пугающий четверг. Он был весь на иголках, ведь за все четыре сутки, где погружаясь в свои домыслы он уже поверил в неверность господина. Убедил себя, что сейчас, когда он утопал в невыносимых рассуждениях, Вегас с другим, обжимает к себе , шепчет ласкательные словечки в ухо незнакомца, вздыхает аромат подлеца, и целует, неустанно обнажая тело, открывая взору кожу другого. Пит не злился, нет. Он боялся, что лишится, откажется тот, в ком он так нуждается. Словно Вегас стал его кислородом, словно он стал его водой, его сном, стал его мыслями. Зная какого это, когда тебя любят, когда нежно прикасаются, обжимают, трепетно целуют, Пит был бы уничтожен, если бы лишился этого. Не от кого попало, а именно от господина. Ведь всё, что исходило от альфы было отпечатано, и сохранено в его ДНК. Сегодня у них были планы, как посещение мексиканской кухни и прогулки по мосту влюбленных. Но сейчас это последнее что волновало его. Прежде невиданная ревность захватила его разум и тело, с помощью последнего он пытался пленить господина к себе. Это было чуждо его существу, или он так считал. Ведь откуда взяться чувству собственничества? Вдруг это всегда было в нём? И только сейчас оно проснулось, ведь появился господин, повелитель его сердца. Очень удачно сложилось то, что альфа был без водителя, без посторонней сопроводительной команды. Вегас встретил его такими горячими объятиями и такими же сердцу словами. Открыл перед ним дверь, и сам расположился на сидении водителя. Старший заметил перемены в настроении возлюбленного, и его это насторожило. Мысль о том, что его дорогого Пита кто-то обидел, разрывали и искалечивали его. Ведь каждое болезненное слово или прикосновение означали, что причиняют страдания и ему, Вегасу. Потому что Пит и есть его жизнь, и есть его смысл на целую бесконечность. Омега нервно теребил пальцы, думая идти или не идти на решительный, но в то же время смущающие, отчаянный шаг. И он его сделал, не успел Вегас и произнести слова, как Пит полетел к нему, через свое сидение, и обдал губы господина редкими, короткими, но требовательными поцелуями. В начале губы просто прижимались, вдавливались, но затем начали кусать мягкие, влажные губы. Прикосновения были судорожно быстрыми, и торопящимися. Словно вот-вот, и господин покинет его, брезгливо оттолкнув. Вегас почувствовал, как ладони хотят прикоснуться через ткань рубашки, как язык требовательно вторгается в его рот. Всё это, чего он давно желал, но не только. Его Пит был не таким. Не счастливым, а страшащимся перед чем-то, например перед болью. Поэтому он начал останавливать все махинации с губами. Но настырного мальчишку было не оторвать, в подтверждении чего, Пит ловко и быстро пересел на колени альфы. Вегас охнул, когда Пит покачнулся, задевая пульсирующий бугорок в брюках. Он не знал что и как делается, но был почти уверен, что именно так. Вегас всегда хотел Пита, но не так. Не когда он такой, нервный, испуганный, чем-то, с чем не хочет делиться. Наконец, альфа использует природную силу, ладонями удерживая омегу за плечи. Дыхание приходит в норму, а то, что в штанах, нет. В моменте Пита отхлестывает молнией осознание того, что он наделал. Он провёл себя распутно, так не достойно. Его обижало то, что господин выставил руки, уворачивался от его прикосновений, от его поцелуев. Слезы подступили, готовые вот-вот спуститься вниз, тоже самое произошло и с сердцем, ведь там так же распространилось нечто, ранее не испытываемая горечь. Будто яд головы, просочился в другой орган, в области груди. Вегас же был застанут врасплох, таким резким изменением его омеги. Он догадывался, по речи, по поведению, по слишком естественному и невинному смущению, что он абсолютно чист и неопытен. Вегас боялся напугать, оттолкнуть его от себя. Боялся, что его неустанное желание превзойдёт те рамки, что он себе позволял с Питом. С Питом надо быть нежным, к нему нужно быть ласковым и осторожным, обращаясь к нему, беречь, как зеницу ока. Ведь его Пит единственный для него во всей вселенной. Но сейчас омега пускал крупные капли слёз, дрожа и тяжело дыша. Весь этот вид кувалдой избивал Вегаса, иглами проникал в глаза, а всхлипы со скрежетом, скрипом наполняли слух, с самыми ужасными звуками. —Пит, дорогой? Почему ты плачешь? —большой, мягкий палец прошёлся по щекам, ловя прозрачную, соленую жидкость, — Ничего плохого не случилось. Всё хорошо. Хорошо. От его слов брови изломились ещё больше, а лица коснулась ещё одна порция слёз. Он задрожал сильнее. Вегас не на шутку испугался. — Вегас… ты считаешь это чем-то плохим? Я грязный? Альфа округлил глаза, в неверии проматывая в голове произошедшие на ускоренной скорости, и осознал, как это могло выглядеть для его омеги со стороны. Он начал качать головой в знак отрицания. — Нет! Нет, Нет…— судорожно повторял, — Это не так, малыш ты не правильно понял. — Вы не хотите меня, ведь у вас есть кто-то, кто удовлетворяет ваши плотские желания? Я прав? Вегас видел мольбу на дне глаз Пита, где черным на белом, он хотел, чтобы это было ложью, больной фантазией его затуманенного разума. — Чего!? Откуда такие мысли!? Но в подтверждении, Пит взглядом указал на руку господина, что вытянулась перед омегой, не давая приблизиться. — Даже сейчас, всё ваше существо отталкивает меня, мои прикосновения, мои желания. Почему вы продолжаете отторгать меня, не вы ли пожелали, чтобы я стал вашим? Этот переход на «вы» пугал Вегаса, неужели они вновь отдаляются? — Пит ты не прав. Это всё, потому что я трус, — он убрал удерживающую руку и запустил ладонь на затылок омеги, перебирая шелковистые волосы, поглаживая кожу головы. — Чего же вы страшитесь, господин? — прикосновения начали действовать, и омега начал успокаиваться. Но ситуация, всё ещё не отпускала его. Он боялся поверить хорошо отыгранной актерской игре, профессионально подготовленным словам, но стоило увидеть глаза господина, как все вопросы искренности пропали. Пит сам читал по глазам, и те что напротив, даже на один процент не казались лживыми. Там было столько нежности, сколько нельзя передать словами, что нельзя передать руками, губами. Это только то, что бывает на дне человеческих глаз, сродни тому, что даже при огромном желании нельзя контролировать, отыграть. — Того, безудержного желания вот так, вот прикасаться к тебе, целовать в губы, и оставлять цепочку поцелуев на всем твоем теле, вздыхать аромат смешанный с потом, и всем телом чувствовать тебя, —Вегас потихоньку приближался к лицу Пита, — И никогда не насытиться, никогда не отпускать, и привязать рядом, ведь ты невыносимо сводишь с ума, — прошептал он в самое ухо, обдавая его горячим вдохом. Пит не испугался желании его господина, лишь прижавшись сильнее, теснее, обдал уже его ухо поцелуем. — Так, — тягуче, — Ты готов сойти с ума? — Готов, для тебя во всём сойти… Их союз скрепляется, их сердца бьются в унисон, их тело одно целое.