И чья же это вина?

— Ты хотел чтобы я изменился, вот я и изменился! Не нравится? Не моя проблема. Можешь сослать меня ещё дальше, — почти прорычал Син Цю в лицо отцу, после хлопнув дверью и завершая бессмысленную ругань. Стоило ему зайти в дом, как его принялись, с жалостью в глазах, отчитывать за внешний вид, поведение и общее состояние. — Син Цю, мы не договорили, — послышался из-за двери, голос отца. — Нет! Разговор окончен. Отъебись! — закрыв замок, чтобы к нему не зашли, парень отошёл от двери игнорируя выкрики отца, про неподобающие слова. — Оставь меня в покое! Я имею полнейшее право побыть один. Или теперь даже такие мои желания будут игнорироваться? В ответ раздался одинокий удар по двери и удаляющиеся шаги. Син Цю облегчённо выдохнул, стягивая с себя куртку и бросая на пол, предварительно достав из кармана пачку сигарет и зажигалку. Подойдя к окну и открыв его, подросток закурил. Он прекрасно понимал, что возвращение домой будет далеко не радужным воссоединением с семьёй. Но встреча с Чун Юнем в первые полчаса, выбили всякие силы смиренно терпеть причитания родных и подняли отметку раздражения на максимум. Молча куря, парень осматривал крышу и все выступы на стенах дома. Оставаться в «уютном» семейном гнёздышке, не было желания от слова совсем. Выбросив бычок, Син Цю надел назад свою курту. Надеясь, что не убьются во время спуска, он перелез через окно, аккуратно передвигаясь по карнизу, к широкому выступу, с которого с сможет перепрыгнуть на крышу одноэтажной части здания. Как неудачно, что его комната находилась на третьем этаже. Хотя вряд ли ему теперь разрешат переехать в комнату на первом. «Дожили, сбегаю как преступник в своём же доме, " — пронеслось в мыслях парниши, когда он оказался на нужной части дома. Рядом очень кстати росло дерево. Перебравшись на него, юноша спустился на землю и оставшись незамеченным приблизился к забору. Осталось миновать его. главное действовать тихо. Стоящая недалеко стража ворот, наверняка получила распоряжение не выпускать его. Так что бежать придётся быстро, если они его заметят. Остальной периметр забора приходился на обозримые части усадьбы. Так что либо тут, либо ни как иначе. Собравшись с силами, парень подпрыгнул цепляясь за верхушку забора. Ловко подтянувшись, юноша лишь ликовал, что не пропускал уроки физкультуры в пансионе. И вот уже оказавшись на свободе, он был готов весело присвистывая двинутся куда глаза глядят, как вдруг услышал чужой голос. — Извините, я могу увидеться с Син Цю? — обернувшись к воротам, парень увидел своего некогда лучшего друга. Какого чёрта он тут делает? Если за ним сейчас пойдут, то сразу обнаружат пропажу! Сам Син Цю надеялся, что так и останется незамеченным. Спрятавшись за стволом дерева, он взял мелкий камушек, кидая его в виновника лишней суеты. — Что? — Чун Юнь сразу заметил его, выглядывающего из своего укрытия. Беглец лишь приложил палец к губам, намекая на секретность его нахождения тут, и кивнул в сторону дальней части улицы за собой. — Э… Хотя, возможно, мне лучше прийти в другое время. Уже поздно, наверное он отдыхает от путешествия. Не стоит его беспокоить. Прошу меня простить, — Чун Юнь быстро поклонился убегая в указанном направлении. Он намеренно прошёл чуть дальше самого парня, останавливаясь за углом одного из домов, и наблюдая, как его друг идёт к нему вдоль стены. — Что происходит? — поинтересовался Чун Юнь, когда к нему наконец-то подошли. — Пошли подальше. Я тут типа пленника теперь. Отец запретил мне выходить на улицу в таком виде, дабы не позорить его имя, — хватая за руку друга и утаскивая его как можно дальше, пояснил Син Цю. Лишь когда они оказались в центре города, парень отпустил чужую руку. — Зачем ты пришёл? — Ну, я хотел поговорить. Да и, честно говоря, я был не уверен, что встреча с тобой в порту не была моей галюцинацией, — немного помявшись ответил Чун Юнь. Он выглядел крайне растерянным, что забавляло его друга. — Ну говори тогда. — А, ну… То что ты сказал тогда… Ну в порту… Ты всё ещё хочешь меня? Точнее, ты всё ещё чувствуешь что-то ко мне? — сминая привязанный к поясу голубой платок, мялся Чун Юнь. Син Цю решил изучить вид своего некогда друга. Тот и впрямь возмужал и похорошел. Сам юноша помнил его застенчивым ребёнком, вечно одетого во что-то выпачканное из-за неуклюжести. Сейчас же представший юноша выглядел так, словно сошёл с обложки глянцевого журнала. И судя по тому, что его белые вещи так и оставались идеально белыми, с неуклюжестью было покончено. Даже высокие белые кеды, были идеально чистыми. Белые широкие джинсы, белая безрукавка, с капюшоном. И чёрная водолазка, что так сексуально обтягивала мускулистые руки. И когда это этот парень успел так подкачаться? — Я пошутил, — неожиданно ответил Син Цю, ставя в ступор собеседника. — Пошутил? — Да. А что, ты расстроен? — думая, что разговор окончен, Син Цю развернулся на пятках, собираясь уходить, но сильная рука, схватившая его за плечо, помешала этому плану. — Да, я расстроен. Син Цю, мне очень жаль и я извиняюсь за все те слова. Я не имел права их говорить. Я не понимал себя и испугался своих чувств. За все эти годы, не было и дня, что я не вспоминал тебя. Син Цю, я влюблён в тебя. И мне было очень тоскливо все эти годы без тебя. Прошу тебя, не отвергай меня и мои чувства. Я понимаю, что сильно обидел тебя, и я готов умолять тебя о прощении, — всю тираду чувств прервала звонкая пощёчина. Син Цю сам не понял, как его рука поднялась и ударила собеседника. Но ему было действительно больно это всё слышать. Сознание взрывалось от каждого услышанного слова, сердце рассыпалось по кусочкам. Неужели он зря страдал все эти годы? Неужели все эти мысли были просто так? Все пролитые в одиночестве слёзы, оказались ненужными? Нет… Этого не может быть. Не сумев выдавить из себя хоть слова, Син Цю лишь испуганно смотрел на Чун Юня. Он не представлял такого себе. Он не понимал, что сейчас чувствует. Обида, боль, облегчение и куча других эмоций смешались сейчас в целый ураган, разрушающий изнутри. Не выдержав чужого обеспокоенного взгляда, парень выдернул свою руку и убежал прочь. К такому он был не готов. Всё не должно было быть так! Он должен был вернуться и встретиться с презрением своего друга. Должен был из чувства обиды соблазнить его и насмехаться потом. Мол смотри, ты тогда сказал, что никогда не сможешь любить мальчика, а в итоге занялся со мной сексом. Но Чун Юнь уничтожил этот план с такой лёгкостью, словно разорвал страницу и бросил в огонь. Это не должно было быть так. Син Цю остановился лишь где-то на окраине города, когда лёгкие начали гореть огнём. Только тогда он ощутил невыносимую слабость. Ноги почувствовались ватными, а руки крупно трусило. Что ему теперь делать? Как это признание могло быть правдой? Это ведь невозможно! Чун Юнь не может оказаться геем или бисексуалом! Всё время Син Цю был уверен, что его друг стопроцентный натурал. Да и сам юноша… Он не раз пытался заняться сексом как с парнями, так и с девушками и у него ничего не получалось. Просто не было ни каких эмоций и ощущений в это время. Нет, у него вставал и он мог физиологически заниматься сексом, но не испытывал при этом ни какого удовольствия ни в одной из позиций. Поэтому решил, что на самом деле является асексуалом, а чувства к лучшему другу просто перепутал с сильной привязанностью и доверием. И что теперь со всем этим делать? На этот счёт не было ни одной мысли. Когда лёгкие успокоились после длительного бега, парень достал очередную сигарету. Прикурив её, он двинулся обратно в город, к ресторанчику «Народный выбор». Оставалось надеяться на встречу с Сян Лин. Подруга должна объяснить, что тут такого произошло за все эти годы. Ну и надеяться, что она не так сильно изменилась, в отличае от Чун Юня. — Син Цю!!! — услышал юноша, заходя в ресторан. За столиком, откуда исходил крик, сидела Сян Лин с Ху Тао и Сяо. Не задерживаясь на пороге, парень прошёл к ним, садясь за столик. — Какая встреча. Я почему-то так и думал, что встречу вас тут, — искренне улыбаясь, парень поприветствовал всех, ощущая облегчение от встречи родных лиц. — А мы как раз думали, когда идти за тобой, — улыбалась Сян Лин. — Чжун Ли проболтался Сяо о твоём возвращении. А узнал это от Бэй Доу, которой это рассказала Нин Гуан. — Рад, что ты всё такая же болтливая, как и раньше, — улыбался Син Цю, в отличае от двух других присутствующих. Те сидели с несколько смущённым видом и парню лишь оставалось поинтересоваться о причинах такой реакции. Тогда друзья и рассказали о изменениях Чун Юня. Это значительно обеспокоило юношу. — Ну и дела, — выслушав рассказ, выдохнул Син Цю. В голове не укладывалось, что Чун Юнь мог стать грубым и распугать своим поведением всех своих друзей. — То есть он прям всех посылал, всякий раз, когда вы пытались узнать у него о случившемся? — Ага, — кивнул, как и раньше немногословный Сяо. — Расскажешь? — Ух… Ну, отец перевёл меня учиться в Инадзуму, а я сбежал к Чун Юню… Я был влюблён в него и пришёл признаться, а он сказал, что это не нормально и я больной. Мол, мальчики не могут любить мальчиков и всё такое. В общем, он отверг мои чувства. А сейчас, я его встретил и он признался мне в чувствах. — А ты? — А я отверг его… — У вас ребята всё как всегда, — протянула Ху Тао. — Но именно так и должны начинаться истории истинной любви. Вы полюбите друг друга и будете вместе до крышки гроба. — Я сомневаюсь в этом что-то. И почему гроба? — Син Цю окинул девушку скептическим взглядом. — Она ударилась в отцовский бизнес, — фыркнул Сяо. — О, ты решила заняться ритуальным бюро? Тебе это подойдёт, — хихикнул Син Цю. — Ты так будешь говорить, пока она не начнёт предлагать купить себе заранее гроб, — хохотнула Сян Лин. — Кстати, а что у тебя? Мы уже все так или иначе начинаем задумываться о будущем, с условием, что все из знатных семей и так или иначе связанны с бизнесом. Но у тебя ведь есть старший брат, который возглавить торговую федерацию. Ты не думал, чем займёшься? — Ну, честно говоря не задумывался. Время ещё есть, так что потом над этим подумаю. Компания друзей просидела ещё пару часов, пока время не приблизилось к одиннадцати и всем нужно было идти по домам. В отличии от самого Син Цу, они не ударились в бунтарство. Поэтому проводив всех и солгав, что пойдёт домой, парень двинулся гулять по улицам. Город почти не изменился за три года его отсутствия. И всё это навевало чувство глубокой ностальгии. Подобно мыслям друга, Син Цю вспоминал все их места совместного времяпровождения. Улочки, магазинчики, кафешки, лавочки. Это всё давило и, вместе с этим, помогало расслабиться. Прокручивая в голове всё случившееся, парень решил вернуться домой. Бродить в одиночестве по городу, конечно, очень увлекательно, но позаниматься мыслительным штурмом можно и дома, в тепле и уюте. И с бутылкой пива в руках. Ради последней парень упорно доказывал работнику круглосуточной лавки, что он уже совершеннолетний. Да и заплатить несколько больше. Вообще он хотел попросить Сян Лин подогнать ему бутылку вина из погреба ресторана, но друзья явно не ударялись в такое. Поэтому, не желая слушать наставления и упрёки от друзей, парень промолчал и решил найти другой способ добыть спиртное. Домой Син Цю попал тоже тайком, перелезая через забор и карабкаясь на крышу. Он хотел пойти через дом, не волнуясь быть пойманным из-за позднего времени, но неожиданно вспомнил, что закрыл дверь на внутренний замок. Начни он выламывать свою дверь, то точно перебудил бы весь дом. Вот и пришлось применять все навыки скалолазания и паркура. Оказавшись наконец-таки в своей комнате, парень облегчённо выдохнул, раздеваясь и направляясь прямиком в ванную. Как же он счастлив, что теперь у него есть собственная ванная комната. В общежитии у них была одна на пятерых. И это было ужасно. Никогда ранее не испытывая трудностей с этим, Син Цю очень негодовал с очереди по утрам и вечерам. Даже чтобы просто поваляться часик в наполненной ванне, нужно было договориться с соседями, чтобы ни кто резко не захотел принять душ перед походом куда-то там. Включив кран и пуская тёплую воду, набираться, парень достал наконец-то возвращённый ещё на корабле мобильник. Там его ждала куча сообщений от друзей из пансиона. Уткнувшись в телефон, Син Цю провалялся в воде пока та не остыла до комнатной температуры. Лишь начав мёрзнуть, парень всё же выбрался из воды, понимая, что время приближается к шести утра. — Чёрт, — простонал он, падая лицом в подушку. Желание спать начало покидать его. Но чем ещё заняться парень не знал. Поэтому оставалось лишь улечься и попытаться заснуть. Периодическая бессонница появилась давно. Где-то в первые полгода обучения в пансионе. Тогда он доставал своего соседа, который тоже мучался от болезни творческих людей. Но Альбедо, по крайней мере, действительно, был творческой личностью. Парень отлично рисовал и посвящал этому почти всё своё время. Решив не мучать себя, Син Цю вылез из кровати, принявшись разбирать коробки со своими вещами. Это следовало сделать ещё вчера по прибытии, но желание свалить из дома было куда сильнее очевидно. Вытащив одежду, юноша хотел было сложить её обратно на полки, но там всё место занимали его старые костюмы. Не задумываясь, Син Цю скинул их все на пол, запихивая в коробку. Ту же участь постигли и старые блокноты с небольшими рассказами, которые парень сам придумывал. Не желая сохранять ни частички прошлого себя, Син Цю отправил в коробки всё неугодное: тетради, фотографии, одежду, украшения, игрушки и даже некоторые книги. Вытряхнув все вещи привезённые из пансиона, парень запихал в коробы старое барахло и потащил это всё на улицу. — Брат? — по пути на улицу Син Цю встретил старшего брата, что бродил по дому с кружкой в руках. — Я думал ты спишь после своей ночной прогулки. — А? Ты знаешь? — Да, я стучался к тебе, после отца. Хотел поговорить, но ты не отвечал. Потом не мог заснуть и в окно видел, как ты возвращался. В следующий раз лучше пользуйся дверью. Мне не хотелось бы чтобы ты поранился. — Не думаю, что меня бы всё же выпустили бы. А дверь я запер, так что нормальное возвращение мне не светило. — Ясно. Что ты делаешь? Тебе помочь? — рассматривая коробки поинтересовался старший братец. — Если не боишься гнева отца, то да, — Син Цю пнул поставленную на пол коробку. — Это всё старое барахло, от которого я хочу избавиться. — Оу, всё на столько радикально? — удивился мужчина, осматривая младшего с ног до головы. — Да. Хочу избавиться от всего. Так ты мне поможешь? — Как планируешь это сделать? — отставляя кружку на первую попавшуюся тумбу с цветком и поднимая коробку, поинтересовался мужчина. — Сжечь всё, — улыбнулся Син Цю. Брат всегда был на его стороне. Хоть и подходил ко всему с точки зрения выгоды. — Отнесу всё во двор. Возле большой беседки подойдёт? Син Цю лишь кивнул, кинувшись за другой коробкой к себе в комнату. В несколько заходов братья перетащили всё на улицу. И вот они в тишине наблюдают как в большом костре горят различные вещи. — Это было так важно? — неожиданно поинтересовался старший брат. — Ну, не расставаться с этим парнем. Ты всегда слушался отца, а сейчас делаешь словно всё на зло. Меня это беспокоит. Все знали тебя как прилежного и хорошо воспитанного мальчика, а сейчас боюсь отца схватит инфаркт от твоих выходок. — Брат, я любил его. Всем своим детским сердцем, а теперь я не понимаю, что чувствую даже по отношению к себе. Всё так изменилось за эти три года. Син Цю впервые так открыто говорил кому-то о всех своих чувствах и ощущениях. Его лицо было безмятежно и на нём играли блики от восходящего солнца и огня, где горело его прошлое. Всё сейчас было таким пустым. Он сам сейчас был совершенно пустым. И это было не блаженным расслаблением. Это просто было. Словно он пустой сосуд, который стоял на краю стола. И его либо случайно столкнут и он разобьётся, либо отодвинут от края и чем-то наполнят. Только вот чем было непонятно. Будет ли это счастье или невыносимая боль?