***
Двумя днями позже Драко вошёл в свой класс и обнаружил ещё одну маленькую белую тыкву рядом с первой. У этой была чёрная лента, привязанная ко стеблю. — Что за… — отметил он про себя, поднимая маленькую тыкву, чтобы осмотреть её, на этот раз не беспокоясь об обнаруживающих заклинаниях. Эта была такой же ничем не примечательной, как и первая, без пятен на молочно-белой поверхности, со стеблем около трёх дюймов в высоту и довольно комично торчащим прямо вверх. Он нахмурил брови в замешательстве. Если кто-то разыгрывал его, что часто случалось, когда он впервые начал преподавать зельеварение в Хогвартсе годом ранее, но прекратилось в начале этого года, то это была довольно дерьмовая шутка. Он положил тыкву обратно на стол — рядом с первой — и оставил там. В тот вечер за ужином Драко сидел с Лонгботтомом по левую руку от него и Вектор справа. Они разговаривали, несмотря на то что Драко молча сидел посередине. По другую сторону от Лонгботтома находилась Грейнджер, которая заняла пост профессора древних рун, когда Бэбблинг решила покинуть Англию после войны, сославшись на необходимость начать всё заново в более безопасном месте. — Ты в порядке, приятель? — спросил Лонгботтом. Драко потребовалось мгновение, чтобы понять, что он разговаривал с ним. — Хм? Ах, да. Просто усталость с непривычки в начале года, — пробормотал Драко, помешивая тыквенный суп в тарелке перед собой. Суп был оранжевого цвета, но всё, о чём он мог думать, — это о двух белых тыквах на столе в классе. — Понимаю тебя, — ответил Лонгботтом. — Клянусь, первокурсники в этом году более дикие, чем в прошлом. Я уже поймал несколько человек, пытающихся пробраться в третью оранжерею, чтобы поближе рассмотреть детёнышей мандрагоры. — Слава богу, они не проникли внутрь, — пошутила Вектор. — Даже визга детёнышей достаточно, чтобы выбить из строя целую армию. — Они также обладают достаточной силой укуса. Не так ли, профессор Малфой? — раздался голос Грейнджер с другой стороны от Лонгботтома. Он услышал весёлые нотки в её голосе, несмотря на расслабленное выражение. На ум пришёл образ детёныша мандрагоры, который укусил его за палец на втором курсе, и ему пришлось выровнять черты лица, чтобы самому не улыбнуться. Хотя они с Грейнджер сердечно разговаривали, когда это было необходимо, но никогда не шутили, не вспоминали ничего по-настоящему фамильярно. Их взаимодействия были простыми и редкими, с некоторыми особенными моментами, которые никогда больше не упоминались. Он отказался опознать их в поместье. Она говорила в его защиту на суде. Он отправил ей длинное извинение, как только навсегда уехал из поместья. Она написала рекомендательное письмо МакГонагалл, когда узнала, что он также подал заявление в Хогвартс, чтобы преподавать. Он снабдил её специально изготовленной обезболивающей мазью, которая нейтрализовала тёмную магию в её шраме и помогла скрыть его. Она предоставила ему снотворное, которое довела до совершенства, когда находилась в бегах, и оно помогло, когда его кошмары стали слишком ужасными. Прямо за дверью её класса стоял деревянный ящик, который они использовали в качестве почтового, оставляя там вещи друг для друга, не говоря ни слова. — Действительно, профессор Грейнджер. Хотя это ничто по сравнению с царапиной от неуважительного гиппогрифа, — ответил Драко, содрогнувшись при воспоминании. Он видел, как глаза Грейнджер заискрились весельем, когда она тоже вспомнила это. Уголки её рта приподнялись, пока она подавляла смех. — Да. Иногда дети могут быть такими безрассудными, — ответила она, поднося чашку с тыквенным соком к губам, чтобы скрыть растущую ухмылку. — Тем не менее я бы предпочёл оба этих случая удару по лицу от разъярённой ведьмы, — заметил Драко, подмигивая ей над собственной чашкой. Щёки Грейнджер порозовели от этого комментария, и на мгновение Драко подумал, не зашёл ли он слишком далеко. Но Грейнджер хихикнула в свою чашку, повернувшись к еде, чтобы скрыть застенчивую улыбку на лице, и сердце Драко подпрыгнуло в груди. Он бросил взгляд на Лонгботтома, который смотрел на них двоих с понимающим блеском в глазах, но ничего не сказал.***
Когда на следующий день Драко вошёл в класс, то не был уверен, удивлён он больше или меньше, обнаружив, что кое-что его ждало. Это была не тыква, а маленькая белая коробочка, перевязанная зелёными и чёрными лентами. Коробка казалась вполне невинной, и, судя по использованным лентам, она принадлежала тому же человеку, который оставил тыквы, но Драко всё равно проверил её на случай неожиданных проклятий. Когда стало ясно, что всё чисто, он осторожно поднял маленькую коробочку и развязал ленты. Как только он поднял крышку, которая скрепляла стороны коробки, они упали в стороны, открывая что-то похожее на яблочный пирог. Корочка была красивого золотисто-коричневого цвета и, очевидно, зачарована, для того чтобы оставаться тёплой, потому что сверху поднимался пар, принося восхитительный аромат корицы, кардамона и гвоздики, а так же — ещё чего-то знакомого. Сверху был маленький кусочек в форме тыквы, и Драко почувствовал, как сердце заколотилось в груди. Пирог был таким же, как те, что были у него в детстве. Ну, может, не просто таким же… Он достал маленький пирог из коробки и осторожно откусил. Характерный вкус коричневого сахара и бурбона распространился во рту вместе с нотками спелых зелёных яблок, и он непристойно застонал от этой комбинации. Хорошо, что класс был пуст. Пирог такой же, какие были у него в детстве. Нарцисса Малфой не была домохозяйкой, но она пекла точно такие же яблочные пироги, когда он был мальчишкой. Он украдкой забирал нарезанные кубиками яблоки, которые часами мариновались в смеси коричневого сахара и бурбона, когда думал, что она не смотрит. По мере того как он становился старше и пытался больше походить на отца, она пекла всё меньше и меньше, а когда Тёмный Лорд… Нет, он уже мёртв. Когда Волан-де-Морт поселился в поместье — вообще прекратила это делать. Драко съел весь пирог за три укуса, не в силах удержаться. Он как раз стряхивал последние крошки со своей мантии, когда дверь его класса распахнулась. Вместо кучки студентов в открытом дверном проёме стояла Грейнджер, сканируя его лицо шоколадными глазами. — Простите, что беспокою вас, профессор Малфой, — заявила она, бросив взгляд на открытую коробку на его столе и снова вернув к его лицу. Драко сглотнул и покачал головой. — Не беспокойтесь, профессор Грейнджер. Что я могу для вас сделать? Что-то в том, как она смотрела на него, заставляло кожу гореть. Это было мило. И немного странно, но он не знал почему. — Я хотела спросить, не возражаете ли вы сопровождать меня в завтрашней поездке в Хогсмид. Драко, должно быть, выглядел растерянным. Это были не его выходные, чтобы сопровождать учеников. — Я понимаю, что это не ваши выходные, — сказала она, словно читая его мысли. — Но Невилл едет домой, чтобы повидаться с бабушкой, и согласился поменяться с вами на другие выходные, если вы не возражаете. — И он послал вас сюда спросить меня, вместо того чтобы подойти самому? — спросил Драко, всё больше запутываясь. — Нет, я вызвалась, — ответила она, переминаясь с ноги на ногу. Драко на мгновение задумался. Он ненавидел сопровождать учеников, но ему больше нечем было заняться в эти выходные. Кроме того, Лонгботтом был достаточно любезен, чтобы поменяться с ним, когда Драко хотел посмотреть игру по квиддичу во Франции в прошлом году, так что он полагал, что это было справедливо. — Я знаю, что это не лучший способ провести субботу, — настаивала Грейнджер. — Но погода должна быть довольно хорошей, и я была бы признательна за компанию. Он обдумывал её слова ещё несколько секунд. — Хорошо. Плечи Грейнджер заметно расслабились, и она мягко улыбнулась. — Спасибо, профессор Малфой. В коридоре раздались голоса, оповещающие о приходе студентов, и Грейнджер повернулась, чтобы уйти. — О, Драко? — сказала она, оборачиваясь в последний момент. — Да? — спросил он, переводя взгляд с унылой пустой коробки из-под пирога на неё. — У тебя крошки на лице. И с улыбкой она ушла. Драко быстро вытер их как раз перед тем, как в комнату вошла первая ученица. До окончания урока ему даже в голову не пришло, что Гермиона назвала его по имени.***
Драко постарался не разочароваться в субботу утром, когда понял, что больше не пойдёт в свой класс за очередным секретным подарком. Вместо этого он сосредоточил своё внимание на поездке в Хогсмид с Грейнджер. В прошлом году графики сопровождающих никогда не объединяли их вместе. В этом году, когда поменялся с Лонгботтомом, он оказался в паре с Синистрой. Драко старался не задумываться над тем, почему никогда раньше не был в паре с Грейнджер. Он не думал, что она попросила бы не быть с ним в паре, учитывая их рабочие отношения, но Драко всегда умел предполагать о себе самое худшее. Сегодня должно быть действительно интересно. Драко вышел во двор, одетый в тёплые брюки и тёмно-синюю водолазку, его зимняя мантия была перекинута через руку на тот случай, если станет слишком холодно. Приближался самый конец сентября, но это была Шотландия, и погода была в лучшем случае переменчивой. Профессора постарше, как правило, носили свои обычные учительские мантии в этих походах с сопровождением, но Драко ещё не было тридцати, и он отказывался стареть, надевая эти ужасные вещи на публике. Через мгновение появилась Грейнджер, очевидно думая о мантии то же самое, что и он. Вместо своей обычной тёмно-фиолетовой или чёрной учительской мантии она была одета в вязаное платье с высоким воротником цвета сосны, подол которого достигал середины икры, с чёрными, как он предположил, высокими сапогами под ним. Зелёный ей шёл. Очень. — Доброе утро, — поздоровалась она, перебрасывая своё маггловское пальто с одной руки на другую. — Доброе утро, Грейнджер, — ответил он, отчаянно пытаясь не отводить взгляда от её лица. Платье не было неприлично обтягивающим, но оно облегало её изгибы так, как он никогда раньше не видел. — Этот синий подчёркивает твои глаза, — заметила она. Драко потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она имела в виду его выбор джемпера. — Спасибо, — пробормотал он, не зная, как относиться к комплименту. Был ли это комплимент? Прежде чем он успел сделать ей комплимент в ответ, ученики, идущие в Хогсмид, выстроились во дворе, и достаточно скоро они направились к каретам, которые должны были отвезти их вниз с холма. Драко протянул Гермионе руку, чтобы помочь войти внутрь, которую она взяла с благодарной улыбкой, и он так же помог ей выйти, когда они добрались до деревни. Студенты быстро разошлись, убегая туда, где были их друзья, оставив двух профессоров небрежно прогуливаться по главной улице в непринуждённой тишине. — Ты была права, — сказал Драко через несколько минут. Грейнджер вопросительно хмыкнула. — Про погоду. Это довольно хороший день. Выглянуло солнце, и, хотя было ещё довольно прохладно, это был прекрасный день для прогулки. — Да, — ответила она, оглядывая магазины. — В прошлые выходные я поменялась с Вектор, чтобы провести здесь свой день Рождения. Мне нравится наблюдать, как меняются цвета на листьях деревьев. — Блять, — прошипел он. Грейнджер перевела на него широко раскрытые глаза, услышав ругательство. — Прости. — Она просто кивнула, и улыбка украсила её лицо, когда она услышала, как он произнёс это слово. — Прости, Грейнджер, я, кажется, забыл, что твой день Рождения был в прошлые выходные. По правде говоря, он знал, но они обычно не говорили больше нескольких слов мимоходом, которые не касались работы, так что он даже не подумал подарить ей что-нибудь. — Всё в порядке, — сказала она, пожав плечами. — У тебя летом, так что я тебе тоже ничего даже не говорила. Драко не собирался спрашивать, откуда она это знала. Вместо этого он сказал: — Я собирался заставить тебя купить первый круг напитков в «Трёх мётлах» за то, что ты притащила меня сюда в выходной день, но я думаю, что на этот раз возьму это на себя. Она бросила на него ехидный взгляд и рассмеялась. — Я была бы не против. Спасибо. Они праздно болтали за сливочным пивом в течение нескольких часов, оба молча согласились держаться подальше от любых серьёзных тем, которые могли бы напомнить о прожитой боли. Когда пришло время возвращаться в замок, Драко помог ей надеть пальто, протянул руку, чтобы поддержать её, пока она карабкалась (немного пошатываясь из-за сливочного пива) в карету и обратно, и сохранял уважительное, но уже более короткое расстояние между ними на прогулке от кареты до парадной лестницы. Хотя это и не было похоже на свидание, Драко успел несколько раз пожалеть, что оно не продлилось дольше. Они поддерживали непринуждённый разговор, прерываясь лишь на выпивку. К тому времени, как вдалеке прозвенел звонок, призывающий собрать студентов, Драко закатал рукава, чтобы немного охладиться в жарком от камина помещении паба и алкоголя в организме. Щёки Грейнджер тоже раскраснелись. Она очень быстро взглянула на его неприкрытое предплечье, на коже которого всё ещё была уродливая Чёрная метка, но больше не смотрела и не поднимала эту тему. Две вещи, за которые он был безмерно благодарен. Когда они достигли вершины лестницы, ведущей к спальне учителя, она повернулась к нему со сладкой улыбкой: — Спокойной ночи, Драко. Назвать её Грейнджер в тот момент казалось шагом назад после того дня, который у них был, но назвать её Гермионой казалось преждевременным прыжком вперёд. Поэтому он остановился на простом «спокойной ночи», слегка наклонив голову, прежде чем развернуться на каблуках и пойти в свою комнату.***
Драко не видел её в воскресенье, но пришёл к её классу, чтобы взять ещё пару флаконов со снотворным. Ему не снились кошмары уже несколько дней, но текущие запасы были на исходе, и он не хотел рисковать. Наступил понедельник, и он постепенно начал беспокоиться из-за необходимости увидеть её, чтобы поблагодарить за то, что вытащила его в субботу, даже если технически это было работой. Или за то, что она помогла ему разобраться со снотворным, которое ему снова оказалось не нужно. Или просто посмотреть, выбрала она в тот день пурпурную или чёрную мантию. Однако его самообладание победило, и он направился в свой класс только для того, чтобы найти ещё одну маленькую коробку, перевязанную зелёными и чёрными лентами, уже ожидающую его. Эта была такого же размера, как и предыдущая, и его желудок заурчал от её вида. Он не стал возиться с чарами обнаружения, только снял ленты так быстро, как только мог, не разрывая их и не поднимая крышку. На этот раз — без пирога. Вместо этого внутри был небольшой горшок. Драко достал его и отложил коробку в сторону. Он был круглым и невысоким, почти как тыквы на его столе, с пробковой крышкой. Он не мог сказать, был ли горшок светло-голубым или содержимое было светло-голубым, пока он не открыл его. На горлышке горшка была чёрная лента с привязанной к ней карточкой. «Применять два раза в день и обматывать повязкой» — так говорилось в записке. — Применять к чему? — пробормотал Драко. Прежде чем он смог продолжить размышлять о смеси, шум приближающихся студентов заполнил холл, и он был вынужден отложить горшочек в сторону, пока он снова не останется один. Когда Драко пришёл к ужину в тот вечер, Грейнджер и Лонгботтом вели глубокий разговор. Он заметил, что она выбрала пурпурную мантию. Когда он занял единственное свободное место возле неё, Гермиона тепло улыбнулась ему и протянула кубок эльфийского вина. — Профессор Грейнджер, — шутливо сделал замечание он, — только понедельник. — Тогда лучше никому не говорить об этом, — подмигнув, ответила она, прежде чем вернуться к разговору с Лонгботтомом. Маленький загадочный горшок ощущался в кармане его мантии, и ему очень хотелось спросить этих двоих, не слышали ли они о ком-нибудь, кто намеревался в последнее время преподнести ему подарки. Это, правда, было абсурдно. Поскольку Драко в основном держался особняком, он не мог представить, кто мог захотеть ему что-то подарить. — Что думаешь, приятель? — спросил Лонгботтом, прервав мысли Драко. — Извини, о чём? — тупо ответил Драко. Грейнджер хихикнула в свою чашку, а Лонгботтом добродушно закатил глаза. — Конец четверти на следующей неделе, и Гермиона предложила нескольким молодым профессорам собраться в «Трёх мётлах» и выпить, пока студентов нет. — Не все студенты уезжают во время каникул, Лонгботтом, — ответил Драко. — Не все профессора тоже, — ответила Грейнджер. — Здесь всё ещё будут профессора, чтобы присматривать за ними. Драко задумчиво хмыкнул. — А к нам присоединятся Поттер и Уизли? — Гарри и Рон не могут часто уходить с работы, — ответила она, сузив глаза на его вопрос. — И неважно, это только для профессоров. — И Луна, — добавил Лонгботтом. — Она всё равно приедет в гости во время каникул. Драко почти забыл, что Лонгботтом женился на белокурой ведьме, после того как она выпустилась. Он сделал вид, что обдумывал это несколько мгновений, прежде чем пожал плечами. — Очень хорошо. Я с вами. — Великолепно, — ответила Грейнджер с улыбкой, которая озарила всё её лицо. Драко не был уверен, почему это заставило его сердце биться быстрее, но и не собирался задумываться о том, почему его взволновало то, что она обратила на него эту улыбку.***
Остаток недели прошёл медленнее, чем хотелось бы Драко. Он до сих пор ничего не сделал с горшочком таинственной мази, не зная, что это такое и куда её можно нанести. Только в четверг вечером, когда готовился ко сну, он мельком увидел свою Тёмную метку со шрамами в зеркале в ванной, и к нему пришло осознание. Он наложил несколько диагностирующих заклинаний, прежде чем решил, что это не могло нанести больше вреда, чем уже было сделано. Он нанёс тонкий слой мази на метку и обернул её повязкой. Драко повторил процесс на следующее утро и вечером, как было сказано в инструкциях, задаваясь вопросом, что должно было произойти. Он повторял процесс каждый день. Затем, в понедельник утром, он развернул повязку и обнаружил, что метка значительно побледнела. — Чёрт возьми, — пробормотал он, водя правой рукой вверх и вниз по предплечью, чтобы проверить, не было ли боли. Ничего такого. Не было даже зуда. Шрамы вокруг метки потускнели, и его кожа выглядела свежее, чем за многие годы. — Невероятно. Драко пробовал всё, кроме полного отрезания руки, но ничего не помогало. До этого. Он не мог поверить. Он полагал, что ещё несколько недель — и она должна полностью исчезнуть. Грейнджер и Лонгботтом запланировали вечеринку профессоров на вечер четверга, и, пока Драко готовился, он решил, что элегантная классическая рубашка с рукавами, которые он может легко закатать до локтя, будет лучшим выбором. К ночи метка превратилась в тусклое обесцвеченное пятно. Он не был счастлив видеть это, но был в восторге от того, что теперь это напоминало большой синяк, а не символ его ошибок. Он накинул на себя парадную мантию и встретился с Грейнджер, Лонгботтомом и парой других молодых профессоров, с которыми он не удосужился познакомиться ранее. На Грейнджер было тёмно-зелёное маггловское бушлатное пальто, которое спускалось ей до щиколоток и довольно элегантно окутывало её, если он мог так сказать. Группа прошла за пределы замка, прежде чем аппарировать в Хогсмид. — Эти туфли не очень практичны, Грейнджер, — заметил Драко, после того как ему несколько раз пришлось ловить её, когда она поскальзывалась на мокрых камнях. В конце концов он просто позволил ей взяться за его руку для поддержки. — Я надела их не из соображений практичности, Малфой, — огрызнулась она, но благодарно смотрела на него, пока он придерживал её всю дорогу к пабу. Он снял свою мантию и повесил её на ближайший крючок для одежды, прежде чем помочь Грейнджер снять её пальто. Святой Салазар, эта женщина пыталась его убить. Под пальто на ней было платье с открытыми плечами того же тёмно-зелёного оттенка, что и пальто. Большая часть её рук была обнажена, как и ключицы над тем местом, где ткань закрывала её грудь. Лиф сужался к талии, где веером переходил в пышную струящуюся юбку чуть ниже колен. Теперь он по-новому оценил её ранее непрактичный выбор обуви, поскольку в ней её ноги казались длиной в миллион миль. Её кудри упали на плечи, обрамляя лицо, и Драко захотелось провести по ним пальцами. — Спасибо, — промурлыкала она, возвращая его в настоящее. — Всегда пожалуйста, — прохрипел он, отворачиваясь, чтобы повесить её пальто на крючок рядом со своим, чтобы она не увидела, как вспыхнуло его лицо. Стало жарко. Ему уже хотелось закатать рукава, а он ещё даже не выпил. Сопротивляясь желанию, он прошёл мимо её стула и стула одного из других профессоров — Ванессы… что-то в этом роде, — прежде чем отправиться в бар, чтобы заказать первую порцию напитков. Когда он вернулся к столу, к ним присоединилась Луна. — За каникулы, — сказал Лонгботтом, поднимая свой бокал, чтобы подбодрить остальных. Группа подняла свои в ответ, и началась болтовня. Выпив две порции огневиски, Драко расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки и небрежно откинулся на спинку сиденья, положив одну руку на спинку стула Грейнджер. — Тебе тут весело? — спросила она в какой-то момент, наклоняясь ближе к его уху. Он подавил дрожь от её близости и слегка повернул голову, чтобы посмотреть на неё. Только тогда Драко понял, насколько близко она была. Свечи в пабе мерцали в её глазах, отбрасывая золотые искры на радужки. — Фантастика, — ответил он, не в силах оторвать от неё взгляда. Её глаза были немного остекленевшими от двух бокалов эльфийского вина, которые она уже выпила, и её плечо продолжало касаться его руки при каждом движении. Драко поёрзал в своём кресле, чтобы придвинуть своё тело достаточно близко, чтобы она прижалась к нему теснее. Она, казалось, была довольна тем, что откинулась на него. Как бы он ни хотел отстраняться, в конце концов Драко пришлось оторваться, чтобы сходить в туалет. Быстро извинившись — в основном перед ней, — он убежал, молча пообещав как можно быстрее вернуться на прежнее место. Он только что закатал рукава, снял повязку вокруг своей выцветшей метки и мыл руки, когда дверь в мужской туалет открылась. Вошёл Лонгботтом. Тоже с немного затуманенным взглядом, но понимающим выражением лица. — Вы с Гермионой выглядите ужасно уютно сегодня вечером, — заметил мужчина, получив прищуренный взгляд Драко в ответ на свой тон. — Что ты имеешь в виду, Лонгботтом? — протянул Драко. Тот поднял руки, сдаваясь. — Ничего такого. Просто наблюдение. — Пожалуйста, держи свои наблюдения при себе, спасибо, — ответил Драко. Он знал, как они, должно быть, выглядели для всех остальных, но он не собирался позволять чему-либо разрушить это. — Хорошо, — ответил Лонгботтом, будучи не в силах скрыть ухмылку. Его взгляд метнулся к обнажённым рукам Драко, но Невилл ничего не сказал. Драко уверен, что тому было что сказать, но Лонгботтом только отвернулся, чтобы заняться своими делами, оставив Драко наедине со своими мыслями. Драко снова посмотрел на свои обнажённые руки. Возможно, это была плохая идея. Метка была почти неразборчива из-за мази, но любой, кто знал его, все равно смог бы её распознать. Хотя Грейнджер не комментировала это во время прогулки в Хогсмиде. И Лонгботтом держал рот на замке, так что, возможно, он мог попытаться игнорировать этот синяк в течение вечера. Он попытался набраться храбрости, на которую только был способен, и вернулся к столу. Грейнджер слегка улыбнулась ему, когда он снова сел, и ему пришлось сдержать шок, когда она прислонилась к нему. Она наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо: — Я заказала следующий раунд. Надеюсь, всё в порядке. — Я бы никогда не отказался от бесплатного напитка от тебя, — ответил он, чувствуя себя намного спокойнее теперь, когда знал, что она не собиралась отстраняться от него. Он снова закинул правую руку на спинку её стула, водя пальцами вверх и вниз по её руке, проверяя и свою храбрость, и её решимость. Она вздрогнула от прикосновения, и Драко слегка ухмыльнулся, прежде чем увереннее положить руку ей на плечо. Несмотря на то что окружающие оживлённо болтали, они словно находились в собственном маленьком пузыре. Грейнджер сосредоточила своё внимание исключительно на нём, спрашивая о более личных вещах, например, почему он захотел вернуться в Хогвартс, чтобы преподавать, и кем он видел себя через десять лет. Драко лениво поигрывал рукавом её платья, водя пальцами туда-сюда по ткани и до того места, где было обнажено её плечо. Когда он потянулся за стаканом огневиски и поднёс его к губам, Грейнджер проследила за его движением своими глубокими шоколадными глазами. Возможно, это было из-за слабого света свечей, но Драко мог поклясться, что её зрачки расширились, когда он провёл языком по нижней губе, чтобы поймать каплю. — Ты в порядке, Грейнджер? — спросил он, наклоняясь, чтобы прошептать ей на ухо. Когда кончик его носа коснулся её уха, она снова вздрогнула и, будучи, видимо, не в силах подобрать слова, просто кивнула. Наконец обретя голос, она прошептала: — Да, просто чудесно. Драко вдруг стало всё равно, что они в пабе, окружённые людьми. Его не волновало, что они были по разные стороны войны. Его не волновало, что они были чем-то вроде друзей чуть больше недели. Его заботил только запах зефира и корицы, который ощущался в присутствии Грейнджер, и мягкость её кожи под пальцами. Чувствуя себя смелым, Драко провёл кончиком носа по её уху, пока его губы не коснулись её шеи. Он услышал, как она резко вдохнула, и чуть не подпрыгнул, когда её левая рука легла ему на бедро. Зная, что он испытывал удачу, Драко провёл губами по её шее, пока они не оказались прямо за её ухом, и задержался там на мгновение, прежде чем отстраниться. Чего он не ожидал — так это того, что Грейнджер надует губы, когда он отстранится. Он спрятал свою самодовольную ухмылку за стаканом, делая ещё один глоток. Взгляд полуприкрытых глаз Грейнджер упал на его предплечье, и прошлая нервозность вернулась в полной мере, когда она убрала руку с его бедра, чтобы нежно провести пальцем по выцветшему участку. — Мерлин и Моргана, — выдохнула она. — Сработало. Драко был уверен, что перестал дышать. В голове у него сменялись вопросы, но, прежде чем он успел ответить, Грейнджер отдёрнула свою руку и вернула её ему на бедро как раз в тот момент, когда бармен объявил о выносе последнего заказа. Драко в основном молчал, пока группа допивала напитки и собиралась уходить. Грейнджер снова взяла его за руку без подсказки, и он помог ей вернуться в замок. Когда все пожелали им спокойной ночи, Грейнджер осталась с ним. — У меня есть бутылка огневиски, которую Гарри прислал мне на день Рождения. Если тебя интересует, — сказала она, застенчиво встретившись с ним взглядом. Драко не мог представить, что огневиски, который дал ей Поттер, мог быть хорошим, но он не был настолько глуп, чтобы сказать это вслух. Вместо этого он пробормотал «конечно» и последовал за ней. Первое, что Драко заметил в покоях Грейнджер, было огромное количество пурпурных и синих тонов. Он стоял у камина, пока она снимала туфли и следовала к мини-бару, в котором было несколько бутылок. Некоторые из них, как он заметил, весьма хорошего качества. Когда она налила два бокала, он огляделся, найдя фотографии Гермионы и её друзей, в том числе одну из них, Поттера и Уизли, похоже, с четвёртого курса. — Не то, что ты ожидал, не так ли? — спросила она, протягивая ему один из стаканов. — Честно говоря, я ожидал, что тут будет больше красного и золотого, — ответил он с ухмылкой на лице. Она захихикала. — Не пойми меня неправильно, я всё ещё гордая гриффиндорка. Просто предпочитаю не смотреть на эти цвета больше, чем мне уже приходится. — Справедливо. Твоё здоровье, — сказал он, поднимая свой стакан. Она ответила тем же, чокнувшись своим стаканом с его, прежде чем оба сделали глоток. Это было не ужасно, подумал Драко, но и не здорово. Тем не менее это было лучше, чем он думал, на что способен Поттер, потому откинул эту мысль. — Хочешь сесть? — спросила она, указывая на кушетку перед камином. — Конечно, — сказал он, следуя за ней. Они держались на приличном расстоянии, и у Драко чесались пальцы притянуть её ближе, как в пабе. Но что-то всё ещё беспокоило в её реакции на его руку ранее. Драко как раз собирался спросить, когда его взгляд остановился на конверте, который лежал на кофейном столике рядом с ними. Он был небольшим и со знакомым гербом, вдавленным в сломанную восковую печать. Его взгляд переместился с конверта на Грейнджер, она понимающе смотрела на него. Он вопросительно поднял бровь, на что она слегка кивнула и откинулась на спинку дивана, поджимая под себя ноги. Не говоря ни слова, Драко потянулся к конверту, изучая семейный герб Блэков, прежде чем перевернуть его. Там тонким, но безошибочно узнаваемым почерком его матери были написаны имя Грейнджер и школьный адрес. — Уверена, у тебя есть вопросы, — сказала Грейнджер, прежде чем он успел вымолвить хоть слово. Драко хмыкнул в знак согласия, но ничего не ответил. Гермиона сделала ещё глоток, и он последовал её примеру, внезапно почувствовав, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Мы с твоей мамой разговариваем чаще, чем ты думаешь, — начала она. — Тот факт, что вы вообще говорите, уже невероятно удивляет меня, — перебил он. Она криво улыбнулась ему и понимающе кивнула. — Она связалась со мной сразу после войны, чтобы извиниться за то, что произошло в поместье. Собственно, примерно в то же время, что и ты. Несколько недель спустя она пригласила меня на чай, и с тех пор мы поддерживаем постоянный контакт. — Подожди, это должно было быть пять лет назад, — сказал Драко, пытаясь собрать временную шкалу воедино. — Правильно. Нарцисса была той, кто проговорился, что ты будешь претендовать на место преподавателя. Драко старался не реагировать на то, что Грейнджер использовала имя его матери с такой фамильярностью. — И она попросила тебя написать рекомендательное письмо, — предположил он. — На самом деле, нет. Я не сказала ей, что сделаю это. Но каким-то образом она знала. — Да, я сообщил ей, когда услышал от МакГонагалл, что получил эту должность. Минерва показала мне письмо, — сказал Драко ей. — Я так и подозревала, — сказала Грейнджер и сделала ещё один глоток. Драко пришлось сосредоточиться, чтобы не смотреть на её язык, когда тот метнулся вытереть каплю, скользнувшую по стакану. Его штаны вдруг стали такими же тесными, как и обтянутая тканью платья её грудь. — Значит, ты общаешься с моей матерью уже много лет. И я понятия не имел об этом. — С тех пор как ты переехал из поместья, было несложно незаметно зайти и выпить с ней чаю. Не то чтобы мы скрывали это от тебя, — быстро поправилась она. — Мы просто не были уверены в твоей положительной реакции. Она была очень обеспокоена тем, как ты ушёл в те первые несколько лет, прежде чем ты обосновался здесь. Она не хотела, чтобы ты снова скрывался. Драко глубоко вздохнул и сделал глоток своего напитка. — Должен сказать, Грейнджер, это очень коварно с твоей стороны. Должно быть, она расслышала юмор в его тоне, потому что улыбнулась. — Проведение времени со слизеринцами влияет на человека. Внезапно ему что-то пришло в голову. — Так что… Подожди минутку. Подарки… Он замолчал, надеясь, что его ход мыслей не был неправильным, и смутился. Грейнджер взяла у него из рук конверт, о котором он уже забыл, и достала письмо. Оно было длиной в несколько кусков пергамента. Она пролистала страницы, пока не нашла ту, которую искала, и протянула её Драко. Это был рецепт яблочных тарталеток. — Я не очень хороший пекарь, но инструкции твоей мамы были настолько подробными, что их было трудно испортить, — заявила Грейнджер с самоуничижительным смехом. Он перевёл взгляд с рецепта на Гермиону с выражением благоговения на лице. — Ну, будь уверена, это было прекрасно. — Рада слышать, что сделала правильно, — ответила она, делая ещё один глоток. — А тыквы? — спросил он, осторожно кладя письмо обратно на стол. Он закинул одну ногу на другую и положил свободную руку на спинку дивана. — Ах, точно. Нарцисса ставила белые тыквы, когда я в последний раз к ней приходила. Драко подавился напитком, в процессе виски прожигал путь вниз по пищеводу. Его мать выращивала их снова? Гермиона несколько раз хлопнула его по спине, чтобы очистить дыхательные пути, и он бросил на неё благодарный взгляд, когда снова смог дышать. В процессе она приблизилась к нему и не отодвинулась, когда он откинулся на спинку кресла. — Те, что у неё росли, были довольно большими, — продолжила она, — но я нашла эти маленькие на маггловском рынке несколько недель назад и не смогла пройти мимо. — Честно говоря, я подумал, что это очередная шутка, раз ты не оставила записки, — заметил он малость хриплым от кашля голосом. Она выглядела немного извиняющейся. — Да, Невилл, Ванесса и я провели много ночей в прошлом году за наказаниями для студентов, которые были ответственны за это. Я надеялась, что в этом году это прекратится. — Так и есть, — ответил он, прежде чем весь смысл сказанного ею дошёл до него. — Стоп, вы трое что? — Драко, ты же не думал, что мы не поддержим тебя здесь, как и всех остальных, не так ли? Его рот открывался и закрывался, как у рыбы. Драко был не в состоянии внятно ответить. Он именно так и думал. — Ты так же квалифицирован для этой работы, и я видела, что ты замечательный профессор. Я бы не написала это рекомендательное письмо, потому что это помогло бы мне почувствовать себя лучше. Я сделала это, потому что знала, что ты заслуживаешь должность, — уверенности в её голосе было почти достаточно, чтобы он расплакался, но Малфои не плакали, так что он просто допил свой напиток и отставил пустой стакан в сторону, прежде чем снова встретиться с ней взглядом. — Хочешь ещё? — спросила она, указывая на пустой стакан. — Я в порядке, спасибо. Она кивнула и отпила из своего. — В любом случае, — продолжила она, — тыквы были задуманы как жест доброй воли, чтобы посмотреть, примешь ли ты что-то, к чему не было привязано никаких условий. Твоя мать подумала, что это было довольно забавно, когда услышала, что ты держал их на своём столе. — Они напомнили мне… детство, — сказал он, немного смущённый своим признанием. Он даже не осознавал, что скучал по дому, пока не увидел их. И тот факт, что Грейнджер изо всех сил старалась сделать это, заставил его сердце трепетать. — Твоя мать скучает по тебе, — заявила она без осуждения. Драко кивнул. Он это уже знал. Она несколько раз писала ему, пытаясь уговорить навестить её, но он всегда придумывал отговорки, чтобы не возвращаться в то место. Его отец мог отбывать пожизненный срок в Азкабане, но он не хотел, чтобы ему напоминали обо всех плохих вещах, которые произошли, даже если его мать была там одна. Ну, не совсем в одиночестве, поскольку Грейнджер навещала её бог знает как часто. Драко чуть не подпрыгнул, когда её рука легла на его предплечье прямо над выцветшей меткой. Он почти забыл её прежние слова. — Грейнджер, что ты имела в виду ранее, когда сказала «это сработало»? — спросил он. Она провела пальцами вверх и вниз по синяку. — Я так и не поблагодарила тебя за мазь, которую ты дал мне от моего шрама, — сказала она вместо этого. — Тебе необязательно. Она убрала руку, и без её прикосновения его рука похолодела. Только тогда он заметил, что на её предплечье не было никаких следов шрама. — Грейнджер, твоя рука, — сказал он, задыхаясь, и взял её руку в свою. Он поднёс её ближе к себе, заставив Гермиону неловко подвинуться, когда он потянул её руку через её тело, чтобы получше рассмотреть. Ничего такого. На её кремовой коже не осталось и следа вырезанного слова, которое оставила его сумасшедшая тётушка. — Мне удалось синтезировать компоненты мази, которую ты мне дал, в бальзам. Это заняло много времени, но я наконец получила ингредиенты в правильной пропорции, чтобы заставить это работать. — Как давно его нет? — Несколько месяцев. Мне нужно было протестировать его, чтобы убедиться, что он вообще работает. — Это невероятно опасно, — предупредил Драко. Грейнджер только вопросительно приподняла одну бровь, и Драко оставил этот вопрос без внимания. — Твоя мать, кажется, подумала, что было бы лучше проверить её на ком-то с Тёмной меткой, чтобы увидеть, даст ли он такие же результаты, прежде чем использовать его дальше. — Кому ещё ты дала это? — Она сама использовала его. Драко на несколько мгновений перестал дышать. — Значит, метка моей матери… — Исчезла, как будто её никогда и не было, — закончила она. — Хотя все люди разные, и неизвестно, сработает ли это и для тебя. Хотя очевидно, что да. — Очевидно, — повторил он, его взгляд скользнул от её чистой кожи туда, где его рука сжимала её, к собственному предплечью. Он не знал, что ещё сказать. Мало того что Грейнджер контактировала с его матерью, она разработала такой необыкновенный бальзам из того, что он сделал, чтобы удалить не только её шрам, но и его, и его матери. — Грейнджер… — начал он, но остановился, снова встретившись с ней взглядом. Он убрал руку с её руки и вместо этого взял её ладонь в свою. — Гермиона. Ты… ты не представляешь, как много это значит для меня. Гермиона сжала его руку в своей. — Ничего такого, на самом деле. Твоя мазь сделала это возможным. — Не ничего, — поправил он. — А всё. — Да, хорошо, — сказала она, отмахиваясь от комплимента. — Ещё много осталось. И я дам тебе рецепт, если ты захочешь поделиться со своими друзьями. — Грейнджер, ты могла бы продать это. Сколотить целое состояние, — сказал он, и в голове пронеслись цифры. Она прищурила на него глаза. — Дело было не в этом. — Но деньги, которые ты могла бы заработать на этом… — Драко, — перебила она, останавливая ход его мыслей. Она неловко потянулась, чтобы поставить стакан на стол, не отрывая своей руки от его. — Я сделала это не для того, чтобы продать его. Я сделала это, чтобы помочь людям, которые не хотят жить со шрамами своих ошибок. — Конечно. Ты права, — ответил он, тщательно осмыслив. — Ты поймёшь, что я обычно так и делаю, — ответила она, и на её лицо вернулось весёлое выражение. Драко добродушно закатил глаза и откинулся на спинку дивана, всё ещё держа её за руку. На колокольне вдалеке пробило час ночи. Драко и не подозревал, что уже было так поздно. — Мне, наверное, пора идти, — сказал он, не в силах скрыть своего нежелания. — Если хочешь, — ответила она тем же тоном, несмотря на то что оставалась на месте. — Уже поздно, и тебе, наверное, пора немного поспать. — Ты прав, уже довольно поздно, — согласилась она, проигнорировав вторую половину его заявления, вместо этого она поджала ноги под себя, и он почувствовал, как её рука слегка сжалась в его. — Мы только что достигли настоящей дружбы и, вероятно, не должны торопиться. — Ты пытаешься убедить меня или себя? — спросила она, склонив голову набок, словно оценивая его. Это движение заставило её волосы упасть на одно плечо, обнажив ту часть её шеи, к которой он чуть не прикоснулся губами ранее ночью. — Себя, — выдохнул он. — И как, получается? Он наблюдал за тем, как её тело всё больше приближалось к нему, от вида её груди в обтягивающем платье у него пересохло во рту. — Не очень, — признал он шёпотом. Она что-то промычала, внимательно наблюдая за ним, прежде чем убрать руку и встать. — Если тебе нужно идти, ты можешь хотя бы сначала расстегнуть мне молнию? — спросила она, вставая перед ним и оборачиваясь. Салазар. Драко сглотнул и встал, положив одну трясущуюся руку на верх её платья, а другой медленно расстегнул молнию. Он заметил, что на ней не было лифчика, и теснота в его брюках вернулась с удвоенной силой. Её кожа была такой нежной, что он отчаянно хотел запустить руки под платье и почувствовать, как она прижимается к нему. — Драко? — прозвучал её немного задыхающийся голос. — Теперь можешь идти. Это больше походило на вопрос, чем на призыв к действию. Она оглянулась на него через плечо, и вся его решимость была на грани. Осторожно, давая ей время передумать, Драко провёл левой рукой от её спины к груди, растопырив ладонь по её животу над тканью платья. Гермиона не отстранилась, только немного откинулась назад, пока не оказалась прижатой к его груди. Её кожа была горячей, несмотря на то что его рубашка создавала барьер между ними. Рассудок медленно покидал его. Когда она положила свои руки на его и крепко прижала к себе, притягивая ближе, он полностью сдался. Он поднёс правую руку к её щеке, крепко удерживая её левой, пока поворачивал её лицом к себе, чтобы прикоснуться к губам. Она тут же вздохнула в поцелуй. Движение, когда она расслабилась на нём, заставило платье соскользнуть с её рук ещё больше, и Драко усилил хватку. Он прижался к её спине, его эрекция упиралась ей в бедро чуть ниже того места, где на спине заканчивалась молния. Гермиона немного пошевелилась в его объятиях, и он застонал, приоткрыв рот от ощущений. Она, не теряя времени, скользнула языком в его рот, и разум помутился от её вкуса. Поза была неловкой, и, хотя он не хотел отпускать её, она вырвалась из хватки, чтобы повернуться к нему лицом. Драко держал левую руку на её спине, пальцы коснулись кожи в том месте, где платье разошлось, а его правая рука касалась её лица, пока он изучал её рот. Гермиона встретила его напор тем же: её руки поднялись к его плечам, чтобы вцепиться в рубашку. Он едва заметил, как она расстегнула пуговицы, пока она не скользнула пальцами по ткани, прожигая дорожку вверх и вниз по его груди. Когда она снова достигла его плеч, то толкнула его — достаточно сильно, чтобы он осел на диван. Он с изумлением наблюдал, как платье упало на пол, оставив её перед ним только в чёрном кружевном белье. Он рассеянно поправил твёрдый член сквозь штаны, пытаясь заглушить боль от его заточения. Гермиона проследила за его движением и облизала губы, вызвав у него стон. Не в силах сдержаться, Драко схватил её за бёдра и посадил к себе на колени, положив одну руку ей на затылок, чтобы вернуть её губы к своим. На этот раз она сразу же открылась ему, прижавшись языком к его языку, вытаскивая его рубашку из брюк и неловко стягивая её с плеч. Его свободная рука скользнула от её бёдер к заднице, крепко сжимая и массируя мягкую кожу, пока Гермиона прижималась к нему. Он провёл губами по её щеке к шее, нежно покусывая и оставляя след на коже над ключицей. Она взвыла, когда он отстранился, сильнее прижимаясь к нему и впиваясь ногтями в его плечи и волосы. Драко схватил её за волосы и потянул, заставив выгнуться назад и сорвав с её губ восхитительный стон. Он поднёс другую руку к ней спереди, встретившись с ней взглядом, когда он втянул один сосок в рот, в то время как его рука провела по её нижнему белью. — Драко, — заскулила она, извиваясь на нём. Его рука соприкасалась с его всё ещё прикрытым членом, когда она двигалась. Он со влажным звуком оторвался от её соска, прежде чем перейти к другому. Другая рука играла с ней сквозь ткань ещё несколько секунд, прежде чем он смело сдвинул её в сторону и провёл пальцами по мокрым складочкам. — Боже, Гермиона, такая мокрая для меня, — выдохнул он ей в грудь и погрузил один палец до последнего сустава, возвращаясь к её губам. — Брюки. Сейчас же, — потребовала она между поцелуями, потираясь о его руку, чтобы получить больше стимуляции. Драко слегка отодвинул её назад, не убирая пальца, пока она возилась с ремнём. Он добавил второй палец как раз в тот момент, когда она расстегнула молнию на его брюках, и они оба непристойно застонали друг другу в губы, когда она просунула руку под пояс брюк, чтобы обхватить его ладонью. Гермиона погладила его, как могла, учитывая неловкий угол, и он прикоснулся к её клитору, согнув пальцы внутри, стимулируя ребристую область её стенок. Он чувствовал, как она сжалась вокруг его пальцев, и удвоил свои усилия, когда её хватка на члене стала не такой сильной. — Кончи для меня, — потребовал он ей в губы, и она взорвалась с криком, запрокинув голову и зажмурив глаза. Драко не был уверен, что когда-либо видел что-то более прекрасное в своей жизни. Он двигал пальцами до тех пор, пока она не заскулила по поводу чувствительности и не убрала их. Звук, который она при этом издала, был непристойным, и ему это нравилось. Гермиона опустилась на его грудь, затаив дыхание, когда он провёл руками вверх и вниз по её бокам. Ощущение её кожи воспламенило его, и он прижал её к себе и нежно поцеловал в плечо. Через несколько мгновений Гермиона откинулась назад и посмотрела в его прикрытые от удовольствия глаза. Когда она наклонилась вперёд, чтобы поцеловать его снова, то перенесла весь свой вес на колени и попыталась стянуть его штаны. Он фыркнул и помог ей, его член высвободился и ударился о живот. Когда она попыталась встать, Драко удержал её. — Оставь их, — приказал он, наслаждаясь ощущением мягкого кружева, когда она тёрлась о его член. Она хмыкнула, но подчинилась, снова взяв его в свои руки. Драко снова глубоко поцеловал её, пока она гладила его, крепко сжимая, и именно так, как ему нравилось. — Ты в этом уверена? — спросил он, молясь, чтобы она не сказала «нет». Вместо ответа она протянула руку между ними и отодвинула трусики в сторону, проводя головкой члена по мокрым складкам. Она разместила его у своего входа и медленно опустилась вниз, и они оба громко застонали, когда он вошёл полностью. Он дал ей некоторое время, чтобы привыкнуть. Его руки легли ей на бёдра, неподвижно удерживая её. Но у Гермионы, видимо, были другие планы, потому что она почти сразу начала двигаться. — Блять, — простонал он. Она откинулась назад и положила руки ему на колени позади себя, собираясь с силами и желая использовать больше точек опоры, чтобы двигаться у него на коленях. — Вот именно, — прохрипел он, глядя ей в глаза. — Используй меня, как тебе нужно. Её глаза сверкнули чем-то похотливым и диким, и она сильнее прижалась к нему, прежде чем несколько раз подняться и снова опуститься. Он помогал ей, как мог, снимая часть веса с её коленей, пока она прыгала на нём. Одной рукой он крепко сжал её бёдра, а другую поднял, чтобы поиграть с её сосками. Гермиона громко стонала, вздрагивая, когда тёрлась своим клитором о его тазовую кость. — Так близко, — простонала она, кусая нижнюю губу. — Я тоже, — признался он, чувствуя покалывание в яйцах и внизу живота, которое сигнализировало о скором конце. — Кончи для меня снова, Гермиона. Она быстро кивнула, удваивая свои усилия и стремясь освободиться. Он ошибался раньше. Это было самое прекрасное, что он когда-либо видел. Он повращал её бёдра как раз вовремя, когда она, казалось, не могла больше делать это сама, и сильно толкнулся в неё, когда трепетание стеночек усилилось. Она прижалась губами к его губам, крик оборвался, когда она сжималась вокруг него, спровоцировав его собственный оргазм. Гермиона снова опустилась на него. Их груди вздымались одновременно, пока они восстанавливали дыхание. Он чувствовал, как её стенки всё ещё содрогались от оргазма, сжимая его и делая невероятно чувствительным. Через мгновение она отодвинулась от него, его истощённый и размякший член блестел от их взаимного освобождения. Она откинулась на спинку дивана, положив одну ногу ему на колени, а другую безвольно свесив с края. Он мог видеть, как сперма вытекала из неё, и снова стал наполовину твёрдым только от вида. Гермиона закрыла глаза и глубоко дышала рядом. Когда он провёл рукой по её ноге, она вздрогнула от этого ощущения, но не отстранилась. — Ты останешься на ночь, или мне нужно подкупить тебя ещё яблочными пирогами? — спросила она, открывая один глаз, чтобы посмотреть на него. — О, дорогая, дикие гиппогрифы не могли бы меня удержать, — ответил он с довольной улыбкой. Она ответила тем же и подтянулась, прежде чем лечь на его грудь, обхватив руками талию. Драко обвил её одной рукой за спину, крепко прижав к себе. Он поцеловал её в макушку и расслабился на диване. Когда они полулежали перед догорающим огнём, Драко заметил что-то лежащее поверх мантии рядом с групповой фотографией профессоров Хогвартса, сделанной в конце прошлого семестра. Это была маленькая белая тыква.