Я люблю тебя, когда ты мне поверишь?

«Сколько времени прошло?..» Энвер вдруг понял, что метка больше не действует. Он отряхнул куртку от снега и снова полез на гору. Прыгать в мягкий снег с горы было так по-детски, так по-глупому, но так счастливо и весело, что Энвер забыл о том, сколько ему лет. Он отмахнулся от мыслей, и вверх полетели концы шарфа — юноша снова прыгнул. Симон стояла на вершине горы и с весёлым прищуром следила за весельем Энвера, как тот, застряв по пояс в снегу, вылезает из сугроба. Поодаль светил жёлтым светом фонарь, и снег сверкал, как на солнце. Крупные хлопья снега кружились вокруг и не было у них никаких проблем. У Симон с Энвером их тоже не было. — Через неделю летим, не забыл? — Неа, помню! — Звонко ответил Энвер, карабкаясь вверх по крутому склону. — Тебе что-нибудь нужно ещё? Ты уже готов? — Нет, ничего не надо! — Красный от мороза Энвер приблизил лицо к лицу Симон и замер. Женщина улыбнулась, сдвинула шарф под подбородок и поцеловала Энвера в нос. Юноша улыбнулся, расставил руки в стороны и картинно начал отклоняться назад. — Я спасу тебя! — Хихикнула Симон, хватая его за куртку, чтобы не дать упасть тому в пушистый снег. — Твоя красота убивает меня, о Симон! Каждый день Энвер был рад: женщина, у которой он жил столько времени, та, с кем он всё это время делил один воздух, а иной раз и постель, теперь была так нежна с ним! Он перестал чувствовать себя неловко рядом с ней, а она начала проявлять эмоции более ярко и каждый раз он был счастлив видеть её улыбку. Каждый день они становились всё ближе и ближе друг к другу. Энвер очень старался, чтобы это наступило — пересиливая смущение, целовал Симон первым, обнимал её, и через некоторое время она стала отвечать ему тем же. Симон стала более жадной. И Энверу это безумно нравилось. Ему нравилось, как она жадно обнимала его, как целовала, и как называла его имя. И ему нравилось, что он может быть инициатором любого её проявления жадности. Методов для этого у Энвера хватало — от встать на расстоянии вытянутой руки, чтобы она притянула его к себе и загребла в объятия, до прогулок по комнате в одних трусах и майке для получения поцелуев шеи, ключиц… А как она целовала его руки!.. Каждый раз, когда Энвер вспоминал об этом, его душа начинала петь от счастья; каждый раз, когда он видел себя обнажённым, он вспоминал каждое её прикосновение к себе. Симон была очень приятной собеседницей: её было интересно слушать всегда, не зависимо от того, была ли эта тема знакома Энверу или нет. Как-то она около часа рассказывала что-то про белки. Энвер смог бы даже сейчас, спустя столько времени, пересказать какой белок за что отвечает, как он формируется и… и даже, какое выражение лица у Симон было в тот момент, когда она об этом рассказывала. Энвер помнил о Симон всё, каждую мелочь. Каждый её жест он распознавал и понимал, что он значит. И сейчас, глядя в её прищуренные глаза, на её мокрые от снежинок ресницы, он понимал, что она его любит. Эта тёплая улыбка предназначена лишь ему одному, и ему от этого было ещё радостней — кажется, он тоже стал жадным. Симон притянула Энвера к себе. — Спиной-то не прыгай. И сама прыгнула в снег. Мимо проходили редкие люди. Они косились на двух счастливых влюблённых, но ни Симон, ни Энвер их не замечали. Были лишь они, и снег вокруг.

***

— У меня все штаны мокрые. — Похвастались Симон, закрывая дверь. — У меня тоже! — Засмеялся Энвер. Они отряхнулись, но пока шли домой прилипший к одежде снег растаял. В углу комнаты Симон стояла чёрная сумка с вещами, приготовленными для командировки. Энвер не знал, что в ней.

***

— Мы летим в Сян. — Сказала Симон, когда юноша спросил, куда они отправятся, чтобы собрать вещи по погоде. — Это же… это же мой родной город, ты знала об этом? — Серьёзно? Нет, не знала. Энвер потупил глаза. В голове всплыли воспоминания о родном доме, о родителях. — А это плохо? — Нет, нет, совсем нет. — Замахал руками Энвер, пытаясь быть убедительным. — Я даже рад! А, ну… Где мы будем жить? — В Гостинице Кирпич. — А, ага, понял, спасибо. Ну-у, я пойду собира-аться. — Растягивая буквы сказал Энвер.

***

«Ничего страшного. Просто не буду выходить из этого отеля до конца поездки, ничего страшного. Всё-равно течка буде…» — Энвер оборвал свою мысль. Ассоциативный ряд был таким: течка — Симон — метка. Метка перестала действовать. Да, Энвер знал, что она временная, но и не думал, что она пройдёт так быстро. Промокшие штаны висели на батарее, сам Энвер грелся в ванной под тёплым душем. Жёсткая вехотка приятно скребла кожу, смывая пот. Энвер вспомнил, что это та же самая вехотка, которой он мылся, когда только попал к Симон. «Как много изменилось с тех пор. Теперь я не гость здесь». Когда парень помылся, он вылез из ванны, и, стоя на ковре, чтобы обтечь, почистил зубы, помазал лицо увлажняющим кремом — после того, как почесал его вехоткой, это было просто необходимо. Представляя, что он в рекламе трусов, надел их особенно эротично, проводя рукой по гладкой голени. «Ай, какой шалун» — глянул на себя в зеркало Энвер. Юноша замотал полотенцем голову и вышел из ванной. Кровать ждала, когда он ляжет в неё, но у парня были другие планы. На мокрое тело он надел пижамную футболку, ещё раз вытер волосы и расправил полотенце на батарее. Энвер выключил свет. Желтоватая полоска под дверью говорила о том, что Симон ещё не вышла, иначе бы использовала настольную лампу и полоска была бы тусклее. Парень вздохнул, раздумывая — выйти сейчас и подождать Свою Любовь, или появиться попозже. Влажная футболка вызвала мурашки у Энвера и он решил, что подождёт Симон в её же кровати. Женщина спала на не слишком мягком матрасе. «Но несмотря на это, она меня в него вжимает без особых проблем. В прошлый раз я думал, что утону в этой кровати...» — Энвер плюхнулся спиной на расправленную кровать, раскидав руки. Его запястья были такими одинокими… Он поёрзал, всё ещё «рекламируя» трусы. Симон вышла из ванной и Энвер подскочил. Его уши порозовели он смущения. Что он только что, блин, делал на кровати Симон?! — О, привет! — С лёгким паром! — Нервно улыбнулся Энвер. На Симон была чёрная футболка с нарисованным Цербером и красные шорты. Девушка заметила взгляд Энвера на себе. — Мама, прости, я не удержалась и стала гот… то-есть, поклонницей древнегреческой мифологии. — Пошутила Симон. Она провела рукой по волосам, заправляя отросшие пряди за уши. У Энвера перехватило дыхание. Цвета нефти волосы стали длинней и Симон периодически поправляла их, заставляя сердце юноши биться быстрее. Она не могла не заметить этого, а то бы давно сходила в парикмахерскую. Но этот восторженный, полный нежного трепета взгляд останавливал её от этого. Симон повесила полотенце на спинку стула и подошла к кровати. Энвер сглотнул. Девушка встала на колени и подползла к Энверу, нависая над ним. Капли с её волос оказались на щеке у парня, остужая покрасневшую от смущения кожу. — Ты всё ещё стесняешься меня? Как мило. Энвер приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но воздух застрял в лёгких. Тело изнывало от нехватки прикосновений, но юноша положил руки на талию Симон, пытаясь притормозить. В ответ он получил поцелуй в подбородок. — Мхм… — Энвер запрокинул голову и поцелуи двинулись ниже. — Подожд… ым~ подожди — Неровный выдох. Между ног Энвера и рядом с его плечами матрас уходил вниз — там давили колено и руки Симон. — Я хотел сказать, что тот отель, в котором мы будем жить находится совсем недалеко от дома моих родителей. Симон слезла с Энвера. Тот немного расстроился, но ему очень хотелось, чтобы его любовь знала о его переживаниях. — А действие твоей метки прошло. Время моей течки выпадает прямо на время командировки. Как мне быть? Симон смотрела парню в глаза и думала. Молчание уже становилось неловким, как вдруг женщина заговорила: — Раз мы будем рядом с твоим домом, почему бы не зайти к твоим родителям? — Заметив непонимание на лице Энвера, Симон объяснила: — Ну, ты ведь переживал, что не рассказал им обо мне. А на счёт течки — она прямо с первого дня поездки начинается? — Нет, не с первой. С середины поездки или позднее. Энвер замялся. А потом продолжил: — Мои родители довольно… консервативны? , и… Ладно, не важно. Ты альфа, ты наверняка им понравишься. — Как связан мой второй пол и их расположенность ко мне? — Я же говорю, они консервативны. Они позволили мне поехать учиться сюда, потому что думали, что я найду себе тут хорошего альфу. Знаешь же все эти выражения, что главная цель любого омеги — найти себе хорошего альфу и проводить жизнь за угождением ему, рождением детей и тому подобным… Они хотели, чтобы я нашёл себе альфу. — А я альфа, и? — Ты женщина-альфа. Многие даже не верят, что так бывает. Я не знаю, как они отреагируют. Симон посидела немного, а потом хихикнула. — Ну, давай сделаем меня немного реалистичней? Женщин-омег много. Притворимся, что я омега? — Ээ… — Парень замер в недоумении. Что за шутки? — Если я им понравлюсь только потому, что я альфа, будет как-то нехорошо,ну, неправильно как-то. Давай попробуем? Энвер не на шутку испугался. Если его девушка… о, как приятно Энверу было произносить это словосочетание у себя в голове: «его девушка»!.. Если его девушка пошутит над его родителями, они могут не разрешить ему оставаться с ней дальше, так как сочтут неподходящей! И что тогда делать? — Даже если я им не понравлюсь — а насколько я понимаю, они тебе самому тоже не очень нравятся, они не смогут тебя как-то наказать за твой выбор. Ты уже с ними даже не живёшь. Энверу стало немного обидно за родителей, но Симон была права - ему с ними было очень неприятно. Так думать плохо, но иногда Энвер мечтал о том, как бы сложилась его жизнь, будь он сиротой. Энвер корил себя за эти мысли, ведь родители дали ему жизнь, но раннюю её часть они ему подпортили - это точно. Ему всегда приходилось переламывать себя, унижаться и обманывать, притворяясь, что он такой, каким хотят видеть его родители. Притвориться теперь, что его девушка не та партия, которую родители желали для него и посмотреть на то, как они оценят её как человека вне зависимости от её второго пола? Да, это интересно и по-бунтарски, но всё-таки страшно. — И как ты их обманешь и станешь омегой? — Энвер, — Симон приблизилась к парню и каждое слово выдыхала ему в губы, показывая, что близится конец их беседы, — суть моей командировки - проконтролировать открытие научного центра, специализация которого — создание препарата, который поможет людям смягчать неприятные моменты, связанные с их вторым полом. Я могу подавить свои феромоны и использовать духи с ароматом омеги. Твои родители ведь беты, они тем более не почуют разницы. Запах Симон прямо у рта, у носа- тёплый и желанный. Энвер почувствовал руки у себя на плечах и не стал сопротивляться. Тело Симон снова прижало его к кровати, а её руки хозяйничали повсюду, трогая и сжимая. Энвер согнул ноги и почувствовал, как юркие пальцы остановились у резинки его трусов. Энвер встрепенулся и поднял голову. Симон смотрела ему в глаза. — Что ты?.. — Можно мне, — Симон сделала паузу, подбирая слова. Но Энвер уже понял, что та собиралась делать. — Да, пожалуйста. — Пискнув выдохнул парень, кладя голову обратно, чтобы Симон не видела его таким раскрасневшимся - краска стремительно расползалась по его лицу и он буквально чувствовал, как пылают кончики его ушей. Девушка улыбнулась и поднялась к лицу Энвера. — Ты такой милый, когда просишь. — За фразой последовал поцелуй в щёку, и Энвер стал ещё краснее, смущённей и возбуждённей. Симон спустила трусы с Энвера и тот закрыл лицо руками. «Слава Богине, я недавно побрился, слава Богине, спасибо, что я делаю это всегда, слава Богине, спасибо…» Через секунду руки Энвера уже сжимали простыню. Горячий воздух изо рта коснулся головки и этого уже хватило, чтобы у Энвера пошли муражки. Член Энвера был меньше среднего, и рот Симон сразу накрыл его, и омега зажмурился до звёздочек в глазах. Ладони женщины гладили заднюю поверхность бёдер Энвера, а голова двигалась вверх-вниз по члену парня, а тот уже даже не пытался сдерживать стоны, которые заполнили собой всё пространство в комнате. — Пожалуйста… — сам не понимал о чём просил, но продолжал выстанывать Энвер, — Хн… сильнее, пожа-аах-луйста, сильнее! И Симон сильнее сжимала мягкие бёдра и ягодицы, гладила поясницу, а омега выгибался в спине навстречу горячему рту. Дыхание парня сбилось, стоны стали громче. — Симо-он, гхы, — всхлипнул вдруг Энвер и взял руками голову девушки, отстраняя её. Чмокнув, Симон поднялась от члена парня. Тот глядел на неё рассредоточенным взглядом. — Я чуть не… Ахх!.. Симон провела ладонью по пульсирующему члену Энвера, вызывая судорожный выдох. — Мне продолжить? — Да, по… пожалуйста, прошу тебя — просил Энвер, цепляясь руками за плечи Симон. Из-под задранной футболки парня виднелся низ его груди. Симон подтянула футболку ещё чуть выше и прильнула к затвердевшему сосочку губами. Энвер простонал сквозь сжатые губы. Парень сильно сжал футболку Симон и перестал дышать. А потом его тело обмякло — на руке женщины осталась липкая жидкость. Энвер тяжело дышал. На его груди и животе разошлись розовые пятна, которые стали постепенно пропадать. Из глаз парня потекли слёзы. — Энвер, всё хорошо… — нежно обращалась к юноше Симон. — Я знаю, что всё хорошо, — сквозь всхлипы отвечал парень, — но я так… я не знаю! Они сами текут. — Чшш, всё нормально. Так бывает. Сейчас успокоишься, отдохнёшь немного, сходишь ополоснёшься и ляжем спать, ладно? — Да. — сквозь рыдания ответил Энвер. — Ты полежи, а я схожу помоюсь. Ты будешь в порядке? Энвер кивнул, накрывая лицо руками. — Я скоро вернусь. Симон провела на прощание рукой по бедру парня, слезла с кровати и пошла в ванную. Там она разделась и встала под прохладную воду. Прямо там почистила зубы. Стойкость стойкостью, но когда под тобой лежит стонущий симпатичный омега, который согласен не на всё, но на многое, голова начинает греться. Симон быстро ополоснулась и вернулась к уже успокаивающемуся омеге. — Ты как? — Я уже более менее да. — Связная речь ещё не вернулась к юноше. — Я сейчас. Энвер подтянул трусы и пошёл к себе в комнату. Почти вся сперма осталась на руке Симон, но трусы поменять всё же стоило. Там же он ополоснулся, но одевался уже не как в рекламе — весь запас эротики он уже потратил. Вернувшись к Симон он заполз к ней в объятия и уснул, прижавшись ухом к месту чуть ниже шеи девушки и стал засыпать под звук её сердца. Симон долго не могла уснуть, обдумывая, как пройдёт её рабочая поездка.