no filter

голос в голове строго и четко приказывает ему собрать себя в кучку. сцепить зубы, сжать кулаки, прикусить норовящий выскользнуть к уголку губ язык — сделать что-нибудь, чтобы руки не прошибало агрессивной дрожью. минхо никогда так сильно не терял контроль над своим телом и своими мыслями. и что послужило этому причиной? кудряшка. волосы в растопырку вообще почти всегда, минхо привык, что юнги выглядит так, будто только что отодрал прилипшее к подушке лицо, но эта. блядская. кудряшка. прямо у бледного ушка с сережкой-висюлькой, которую, между прочим, минхо тоже презирает. кудряшка, которая почти достает окончанием изгиба разреза свитера на плече — мягком, светлом, красивом плече, ещё пару сантиметров, и свитер слетит с парня... минхо возмущённо пялится на дурацкий предмет одежды. на кудряшку. на мягкое лицо — такое мягкое, что минхо хочет быть подушкой, в которую это лицо падает каждую ночь. на улыбку, широкую и необузданную — которую, блять, вызвал не он. — прекрати пялиться, — шипит чан ему на ухо. — режь овощи, минхо, ради всего святого, я не выдержу, если мы снова провалимся с блюдом, потому что ты залип и пересолил что-то, — минхо бросает на него безразличный взгляд как молчаливую просьбу прикрыть варежку. минхо профессионально двигает рукой, нарезая сельдерей тонкими, полупрозрачными кольцами. полотно ножа скользит по его сжатым вовнутрь пальцам, крепко прижимающим толстый сочный ствол растения к доске. блять, как бы он хотел прижать что-то другое к чему-то другому, черт возьми — минхо благодарен своему опыту работы в ресторане за то, что такого отвлечения мыслями больше недостаточно для того, чтобы он отрезал себе половину кисти. — это было всего раз, чанни, — минхо почему-то захотелось оправдаться. возможно потому что минхо знает — у чана огромный комплекс по поводу провалов, который довольно сильно затрагивает настроение старшего, а возможно — потому что именно минхо затащил его на этот ограниченный одна-за-всю-жизнь-возможность кулинарный курс. и если минхо абсолютно плевать на курс, чану — нет. и минхо с одной стороны абсолютно не жалко старшего, потому что — "чан-хен, ты реально думаешь, мне ещё нужно совершенствовать свои навыки на кухне? конечно, я иду туда не ради учебы!", а с другой стороны, полушутливый тон чана, когда он ответил "просто думал, что в этот раз ты подумал обо мне тоже, а не только о том, как бы пристроиться к первой попавшейся симпатичной заднице" вызвал в минхо некое отвращение, вину и кучу других эмоций, которые он попытался выразить жёстким шлепком по чановой пятой точке. они пришли к соглашению, что минхо будет стараться. ради чана. иначе — он уйдет, и у минхо не будет хоть и раздражающей, но надёжной на случай слета кукухи группы поддержки. — режь. овощи. — шипит чан, суетясь и закидывая нарезанный сельдерей в сковороду на уже растопленное сливочное масло, и запах эфирных масел пропитывается сверху вязким молочным, смешиваясь с остальными запахами на большой организованной курсом кухне. потому что юнги — не первая попавшаяся задница. юнги — ангел божий, посланный его, демона, пытать своим собственным существованием. юнги настолько хороший — хороший, хороший, блять, хороший, пиздец хороший — что минхо до сих пор не посмел и пальцем к нему притронуться. а они чешутся так, будто он всю ночь мял крапиву, а не свой собственный член, захлебываясь отчаянным скулежом и мыслями о мягком, теплом, наверняка приятном на ощупь лице. минхо никогда не влюблялся в таких... хороших. минхо вообще, кажется, никогда не влюблялся, но хороших вообще избегал любой ценой. к хорошим нужно со всей осторожностью, ласково и нежно, плавно и без выебонов, а минхо... минхо определенно не это. он в тупике. он стоит и режет теперь уже морковку на кулинарном курсе, на который вообще не горел желанием идти, но пошёл, ещё и притащив чана, потому что юнги — очень хороший, очень мягкий, очень очень юнги — этот самый курс организовал. и минхо не знает, что он тут вообще делает, потому что это буквально пытка — смотреть на него, но знать, что ничего делать абсолютно точно нельзя. они учатся в одном универе, только юнги — гордо и эффективно на магистратуре лингвистики, а минхо — как через пень колоду на третьем курсе истории. и встретились они, когда юнги пришел к ним как практикант провести пару английского. минхо до сих пор вздрагивает от мысли об этой встрече, потому что тогда он был второкурсником и считал, что он эту жизнь уже целиком и полностью понял, и он ЛЮБИЛ пары с практикантами, потому что они всегда нервничают, а это — хорошая почва сказать что-то тупое, чтобы дать им немного опыта работы с теми студентами, о которых не говорят на парах по педагогике высшей школы. — have anyone ever told you that you look very soft and breedable? — с ухмылкой стоя прямо над собирающим тесты по теме 'present perfect' в кучку на преподавательском столе юнги, минхо ожидал чего угодно, когда самым самоуверенным голосом и с мурлычащим акцентом выговаривал эту фразу. он так, по крайней мере, думал. ожидал ли он, что юнги покраснеет? да. конечно. он бы и сам, наверное, побагровел бы, если бы услышал что-то такое от абсолютного незнакомца ВНЕ постели. ожидал ли он, что тот вскинет на него свои шокированные и непонимающие глаза-бусинки, моргая так часто, что минхо начал было ставить под сомнение свой собственный рекорд по количеству глупеньких порханий ресничками? вполне. ожидал ли он, что юнги низко, воздушно от шока и с неким сожалением в голосе ответит полувопросительное 'no?', смущённо отводя глаза? минхо старается убедить себя в том, что да, ожидал. но... что-то ему очень сильно мешает. возможно, желание оказаться в омегаверсе и организовать для юнги теплое, идеальное гнездо, а затем в нем же зачать с ним котят. блять — вот что звучит у минхо в голове, когда он героически удерживает ухмылку на лице в тот день, когда чан, с закрытой натянутой до предела кепкой от стыда мордой, уводит его как можно скорее из аудитории, шипя что-то вроде "слава богу, что наши одногруппники застряли на учебнике 5-го класса, иначе бы я застрелился от испанского стыда". минхо хотел бы сказать, что в его привычке только выдавать неподобающие вещи практикантам. раньше так оно и было — минхо четко знал, какой реакции хочет ждать от своей жертвы, а соответственно знал, что сказать, чтобы ее добиться. юнги его сломал. юнги сломал его рот и мозг и со скоростью, которую минхо стыдливо набирает каждый раз в душе, чтобы как можно скорее избавиться от изнуряющего зуда в паху, скоро сломает и другу часть его тела и достоинства. каждый раз, когда минхо видит юнги, он выставляет между ними приличную дистанцию, отказываясь при этом лишать себя возможности тихо за ним наблюдать — чан говорит ему, что он криповый — лишь бы не выдать ещё какую-нибудь хрень, которая даст юнги повод сломать минхо ещё больше. кто, черт возьми, отвечает на вопрос, не говорил ли тебе кто-то когда-либо, что ты выглядишь мягким и — ебтвоюмать — фертильным, гребанным разочарованным "нет"??? и дело даже не в том, что минхо стыдно. ему не бывает стыдно. он не жалеет о том, что сказал, потому что для него это абсолютная правда. он жалеет только, что в этой ситуации оказался хороший юнги. о котором после минхо начал узнавать все больше и больше деталей, которым в конечном итоге стал одержим — и минхо признается тихонько самому себе, что дело даже не только в 'soft and breedable'. юнги любит котов. юнги учится на одни пятерки и собирается становится профессором на кафедре. юнги — свадебная мечта каждой девочки в универе. юнги заботится о своих друзьях, как мамочка, обволакивая каждого из них своим теплом, улыбается редко, но очень заразительно, и никто никогда не видел, чтобы он с кем-то встречался. и минхо давит в себе крик китнисс "я волонтёр!", потому что минхо — машина для убийств, которую такие мягкие мальчики вряд ли способны вынести. и минхо юнги искренне нравится. ещё бы знать, что делать со своим амбивалентным желанием отгородиться от всего мира — в один момент вместе с юнги, забрав его всего целиком себе, в другой — от юнги, потому что минхо ему абсолютно не подходит. — мин, добавляй бульон, — чан сердится, потому что минхо снова проигрывает собственную попытку не смотреть на почти оголенное плечо. лямка фартука почти трётся об открытую кожу, пока юнги пробует суп первой пары, закончившей с приготовлением. он дружелюбно улыбается двум девочкам, которые уписаться от его улыбки готовы, и минхо слышит его низкие хвальбы их насыщенному бульону. минхо представляет, как делает из этих девочек стейки и уже сам слушает хвальбу его навыкам работы с мясом. в суп отправляется чуть подсушенная лапша, которую юнги научил их делать на другом занятии, и минхо действительно старается не разливать бульон, помешивая суп в кастрюле, но юнги смеётся, и горячий бульон больно капает минхо прямо на веко, отчего тот сердится только больше. он начинает ждать, когда это, уже, наконец, закончится. этот урок, этот курс, его неумолимый краш в хорошего юнги. он так не может уже больше. в конце концов, эта тягомотина тянется уже два семестра, минхо устал. устал чувствовать, что перед ним самый лучший в мире человек, а он — самая последняя сволочь без грамма стыда. вот почему он избегает хороших. когда юнги подходит к ним, минхо заканчивает декорацию, раскладывая по укрытой супом лапше вырезанные из морковки сердечки, а чан относит грязную посуду в мойку. — в этот раз не пересолил? — мягко и без насмешки спрашивает юнги, останавливаясь хоть и на приличном расстоянии от минхо, но все равно слишком близко, как по его мнению. от него пахнет специями и крутым тестом, рисовыми булочками и иланг-илангом. минхо качает головой, отказываясь открывать рот. в его голове уже крутятся варианты ответов на его вопрос, и когда он доходит до "мне интересно, насколько ты соленый на вкус" минхо отчаянно встряхивается. чан гордо становится рядом и ждёт вердикта, пока юнги, мягко и элегантно держа глубокую деревянную ложку в руках, опирается локтями о стол, растягиваясь устало в пояснице и осторожно погружая прибор в бульон. минхо задерживает дыхание. юнги такой мягкий и домашний и... мозг у минхо самая настоящая яичница-болтунья, потому что юнги чуть надувает щеки, осторожно дуя на ложку и прогоняя густой пар. минхо еле сдерживает желание убрать волосы, чуть падающие ему на лицо. юнги на пробу погружает кончик языка в густой бульон, будто бы проверяя, действительно ли не пересолено, или минхо соврал, и тому приходится моргнуть аж на целые две секунды, чтобы не закатить глаза прямо сейчас и здесь от того, насколько это горячо. юнги мычит вроде как довольно, и чан облегчённо вытирает лоб. он мягко огибает пальцами палочки и очень осторожно наматывает на них лапшу. закладывает маленькую порцию себе в рот и прикрывает глаза. минхо хочет быть лапшой. руки снова дрожат, и минхо прячет их у себя за спиной, отвлечённо пытаясь перевести дрожь в игру с бантиком воротника, но не получается. особенно когда юнги зажимает между палочками морковное сердечко, поворачиваясь к минхо. — ты их ножом вырезал? я не видел здесь формочек? — спрашивает юнги с придыханием, и от жара помещения и горячего супа его светлые щеки очень красиво розовеют. минхо сглатывает и кивает. его пальцы случайно развязывают бант фартука, но ему уже все равно. — cute, — говорит юнги, и минхо самодовольно смотрит в сторону чана, что полчаса назад назвал это издевательством над овощами и тратой времени. чан сжимает губы. — you're cuter, — минхо не помнит, чтобы разрешал своему рту говорить, но... он был к этому готов. по крайней мере, он пытается себя в этом убедить. чан рядом делает глубокий вздох и сдерживает отчаянный крик. юнги сначала опускает голову, затем кладет сердечко себе в рот, мягко хрустя, а потом снова поворачивается к супу. — очень вкусно, правда. вы молодцы. я хочу его доесть и скорее всего доем его до конца, надеюсь, вы не против, — минхо с чаном отрицательно качают головой, и юнги довольно поднимает глубокую тарелку обеими руками, словно обнимая ее пальцами и греяясь от тепла, и подносит ближе к лицу, вдыхая запах. — perfect. — I bet you'd be perfect in my bed... — чуть воет минхо и тут же стучит себе ладонью по башке, потому что определенно сказал это вслух. чан рядом не выдерживает, кричит в ладони и снимает фартук. — все, я ухожу, разбирайся с этим, как хочешь, ты невыносимый. минхо вздыхает и стоит с закрытыми глазами секунд десять. открывает только когда слышит отчётливый хруст морковки, и то, не рискуя сразу обоими, а только приоткрыв один, и наталкивается на румяного, смущенного юнги, держащего тарелку одной рукой, а второй... а пальцами второй вылавливая сердечки и одно за другим укладывая на розовый язык. — скажи, — низко, но спокойно говорит юнги, чуть облизывая губы и не поднимая глаз, — ты искренне думаешь все, что ты мне говоришь, или просто наслаждаешься моим публичным унижением? минхо закрывает лицо руками и сдерживает точно такой же крик, который недавно выпустил чан. он не думает, если честно, — но это не ответ. и минхо к такому не готов. юнги с ним разговаривает, юнги зачем-то пытается выяснить у него какие-то там причины, а причина всего одна — юнги, блять, хороший, красивый, как пиздец, и минхо не может сдерживаться, как нормальные люди. минхо — не нормальные люди. — прости, — давит минхо. — я правда больше не буду, просто, я не думаю, когда вижу тебя, я реально не думаю, прости. юнги хмыкает и уносит тарелку куда-то вместе с собой и заполошенно бьющимся сердцем минхо. кухня снова обретает краски и звуки. минхо все ещё держит в руках свое лицо и не понимает, чем заслужил это все. зачем ему повстречался юнги и почему ему так трудно. почему он просто не может быть кем-то адекватным, почему не может быть идеальным для юнги, почему... на его плече оказывается рука, и минхо дёргается, встречаясь взглядом с чаном, на чьем лице теперь виднеется сочувствие. — кому-то же надо мыть посуду, пока ты ловишь экзистенциальный кризис. минхо сдаётся. все. больше никакого юнги. больше никакого тупого недо-сталкерства, как выражается чан, больше никакого вздыхания. никаких фантазий, ни-че-го. минхо не знает, как, но он собирается пережить этот целибат, пережить эти чувства и перестать позорить юнги. потому что он хороший. очень хороший. и минхо — минхо абсолютно точно все портит. у минхо получается. он просыпается утром с чувством выполненного долга, но с огромной нависшей неудовлетворённостью. потому что не думать о юнги — это как не думать о том, что тебе нужно дышать. эти мысли не возникают в твоей голове, отсюда невозможность их отследить, они импульсами расходятся по телу, и если пытаться заставить себя намеренно не дышать, появляется ощущение, что ты скоро лопнешь и умрёшь. минхо весь вечер намеренно уводил свои мысли от того, какой восхитительный юнги и как ему его хочется, но довел себя только до слез, потому что сконцентрировался на причинах, по которым он юнги не заслуживает. он насчитал слишком много. начиная с тех, где минхо однозначно повел себя как кринжовый мудак, и это определенно неисправимо, и заканчивая тем, что юнги мечтает стать профессором, а минхо боится умереть в яме. все, что он узнал о юнги, было не от юнги напрямую. минхо отвратителен сам себе, и это действенно вырубает его. после того, как он пропитывает наволочку с обеих сторон. минхо старательно не замечает юнги в универе. снова сидит с чаном в их укромном уголке в столовой, без аппетита закидывая в себя ложку за ложкой суп, который готовили вчера же на курсах. минхо вздыхает и говорит чану, что он не будет больше туда ходить. — ф шмышле, — чан непонимающе округляет губы над недожеванной булочкой, и минхо кривится. чан доедает и в этот раз говорит четче, — он что-то тебе ответил? что случилось? ты никогда не останавливаешься, всегда добиваешься своего, это на тебя не похоже, что он сказал? минхо устало вздыхает. — я не хочу его добиваться, чанни. чан пространно моргает и хмурится. — но ты же уже начал. и как бы я не хотел признавать, это работает. почему ты всё ещё не переспал с ним, напомни? у тебя же коленки трясутся каждый раз, когда он рядом. минхо кладет голову на сложенные на столе руки. у него нет аппетита. — он мне нравится, чанни. и он заслуживает гораздо большего, чем мои тупые подкаты и абсолютное отсутствие адекватности. чан присвистывает. относит их подносы и крепко кладет руку на его плечо, когда возвращается, поддерживающе его поглаживая. — мин, ты, конечно, специфичный, — тянет чан аккуратно, — но и он ни разу не сказал, что его что-то не устраивает. я бы сразу тебе в глаз дал, а он — нет. минхо смеётся. вообще-то, с чаном они примерно так и сдружились. через "дать в глаз". у минхо есть где-то фотка, где они с чаном, и у него огромный фингал на скуле. как оказалось, не очень хорошо говорить новым знакомым, что у них самая гейская прическа из всех, что он когда-либо видел, даже если это должно было быть комплиментом. — он хоро-о-о-оший, — воет минхо. — а ты влюбился, — констатирует факт чан. — и загоняешься, потому что всю жизнь трахался только с мусором, который тебя ни во что не ставит. и думаешь, что это каким-то образом сделало тебя таким же. минхо бормочет "ты не помогаешь" пытаясь сбросить руку друга с плеча, но чан только крепче хватается и трясет для пущей убедительности. — ты ни для кого не вырезал сердечки из морковки, — приводит, как аргумент. — для суни, дуни и дори, — контраргументирует минхо, но чан только смеётся, как будто это ещё больше подтверждает то, что он хочет сказать. — потому что ты любишь и хочешь о них позаботиться. ты тоже хороший, мин, — чан переходит на шепот. — ты ещё даже не пробовал вести себя так с людьми, а уже считаешь, что у тебя не получится. — мне тошно, чан. правда тошно. я не знаю, как это исправить, — минхо вздыхает в собственный рукав. где тот бесстыжий минхо, что всегда говорит то, что думает? или дело в том, что этот минхо намеренно не говорит то, что могло бы показать его уязвимости? грозовые тучи самозагонов нависают над минхо несколько дней. его либидо скукоживается от того роя мыслей, что он отчаянно культивирует в себе почти ежесекундно, и минхо видит в этом один плюс — целибат таким ходом он, скорее всего, выдержит. выдержит ли его кукуха — другой вопрос. он выходит из универа, чтобы пойти домой и отвлечься на какой-то душераздирающий сериал или видео о спасении котят, когда слышит низкое покашливание. он оборачивается, чтобы увидеть юнги — снова в пушистом свитере максимального размера, утапливающим его туловище, но оголяющим плечи, и черная ветровка сверху не исполняет свою главную задачу. ветер мягко рассыпает чуть оформленные завитки маллета по его шее, и минхо сглатывает. закрывает глаза и готовится извиняться, но юнги снова делает то, чего минхо не ожидал. — ли минхо-щи, — говорит чуть гнусаво, от прохлады наверняка заложило нос, — почему ты мне все это говорил? — спрашивает осторожно, и минхо стоит как вкопанный, не понимая, что должен ответить. — не извиняйся, просто объясни? — поднимает вопросительный взгляд, и у минхо брови хмурятся от того, насколько крошечным и мягким тот выглядит. он открывает рот как рыбка. думает, но голова отказывается помогать. — что именно? юнги закрывает глаза и будто бы тоже пытается собраться с мыслями. — самое первое, — тихонько шепчет, и минхо сдерживается, чтобы не ударить себя по лицу. и как ему это объяснить? — сонбэ, я... я дурак, ладно? в основном потому, что мне хотелось тебя подразнить как практиканта. это была хуевая идея, хорошо? — минхо готовится развернуться, уйти и зачеркнуть эту страницу своей жизни, но юнги роняет мягко: — в основном? есть что-то ещё? — и звучит при этом отчаянно, будто ему нужно докопаться до сути, и минхо также отчаянно вздыхает. — потому что ты реально выглядишь... — минхо прокашливается, отказываясь снова повторять те слова. — так, как я сказал. ты очень красивый, мягкий, и... очень мне понравился, окей? я не понимаю, как при виде тебя люди не кидаются обвиваться вокруг тебя защитным куполом, ты же... блять, ты прекрасный. юнги поднимает на него глаза и вместо ожидаемого отвращения минхо видит в них плещущуюся заинтересованность. — значит, ты говоришь все то, что говоришь, — юнги настолько хороший, что даже, наверное, не матерится, куда ему минхо цитировать, — не потому, что хочешь подразнить, а потому, что у тебя фильтра между мозгом и ртом нет? минхо сдаётся и кивает. юнги чуть улыбается, криво и неловко, и краснеет. не от холода, а от смущения, и минхо вздыхает, потому что — юнги краснеет и улыбается из-за него, и это... ощущается правильным, даже если минхо регулярно тратит слишком много времени, чтобы убедить себя в обратном. — no one has, — юнги подчеркивает правильную форму глагола интонацией, — ever told me I look very soft and breedable, — в конце он переходит на смущённый полушепот, как будто физически выталкивает из себя слова. минхо не понимает, зачем юнги повторяет это. но его рот опять делает то же самое, что делал сто раз до этого — действует до того, как согласует с мозгом. — shame on them, you deserve to know. щеки юнги укрываются розовым ещё сильнее, как и раковина аккуратных ушек, с которых ветер сдул прядки волос. — thanks. apparently, I really really like to be told that kind of things. минхо закусывает губу и опускает лицо. блять. его реально к такому жизнь не готовила. значит ли это, что ему можно? не фильтровать? с юнги? ему... нравится? — I can do this all day, — чуть тихо напевает минхо на манер make a wish и часть его хочет, чтобы юнги ответил — bring it on, но юнги слишком... хороший. он только еле заметно облизывает пересохшие губы, снова поднимает на минхо глаза. — you can try. но с тебя еда и обещание, что... — юнги проходит мимо него, залазит чуть дрожащей рукой в его карман, и минхо только и может, что растерянно моргать, — что я не буду просто игрушкой. минхо захватывает ртом воздух. у него нет сил выдохнуть, но ему нужно срочно сказать: — обещаю, — минхо выдыхает судорожно и тянется к карману, из которого только что пропали пальцы юнги. — я дурак, не мудак. юнги кивает с неким пониманием в глазах. — напиши мне, окей? — юнги чуть оборачивается, направляясь в сторону ворот. минхо нащупывает в кармане крошечный листок бумаги с цифрами и громко матерится, но юнги не обращает на него внимания. что минхо будет со всем этим делать? как там с хорошими надо? минхо раздумывает, бережно сжимая в руках листок, сидя в своей комнате в позе лотоса на скрипящем диване и почти не дышит, рассматривая цифры. с осторожностью, ласково и нежно, без выебонов? это как минимум сразу отметает очередной глупый подкат в сообщении. запрещает минхо подписать юнги как 'soft omega' в телефонной книге — обидно до ужаса, между прочим. минхо осторожно клацает по буквам, пока не вырисовывается boyfriend material, и довольно хмыкает, раздумывая дальше. смотрит на пустой открытый диалог, опустив телефон на диван и подперев лицо кулаками. он никогда так долго не думал, что написать симпатичному мальчику. обычно его глупого флирта хватало. теперь минхо думает, что, даже если это и приведет его к юнги в постель, он все равно останется недовольным, потому что юнги не хочется только в постель. минхо: можно называть тебя хёном? минхо делает глубокий вздох и нажимает отправить. ответ приходит почти моментально, и это не может не поднять его самооценку — минхо довольно лыбится экрану. boyfriend material: да, минхо-а, можно. минхо: круто. круто-круто-круто-круто. минхо: хён, можно отвести тебя в кафе? время между последним ответом чуть растягивается, и минхо нетерпеливо ёрзает. он же правильно действует? в рамках осторожности? boyfriend material: неожиданно. можно. я свободен завтра после 15:00, можешь встретить меня возле универа. минхо сжимает телефон до побеления костяшек и вздыхает даже слегка с отчаяньем. шипит себе под нос: "что значит неожиданно, я же сказал, что дурак, а не мудак", и выливает свою фрустрацию в скорость набора сообщения. минхо: люблю удивлять, хён. буду ждать тебя у ворот. думает слегка, танцуя пальцами над клавиатурой. минхо: P. S. не хочу показаться... кем бы я там мог показаться, но, может, ты шапку наденешь и ветровку застегнешь? завтра ветер обещают ещё сильнее, хён. boyfriend material: ... я постараюсь не забыть. у минхо лицо болит от улыбки. щеки слегка сводит и челюсть ноет от плотного сжатия зубов. boyfriend material: спасибо за заботу минхо ведёт юнги в кото-кафе. со всей осторожностью. со всей нежностью. и впервые видит его целиком. и понимает, что юнги — не то, что о нем говорят другие, и немного не то, что минхо украдкой видел, пытаясь собрать полную картинку желаемого образа. юнги не любит рассказывать о себе. потому что ему кажется, что у него абсолютно не интересная жизнь, и минхо хочется встряхнуть его, потому что — какого хрена? но минхо учится задавать правильные вопросы и показывать, что ему — ему интересно. — у тебя есть питомцы? — спрашивает минхо, когда юнги лицом зарывается в шерсть черного кота, что стоит на задних лапах на его коленях, передними обнимая его, словно человек. юнги с сожалением качает головой. юнги не продолжает свою мысль, не оправдывается, не объясняет, почему — у него, такого обожателя котов, их нет. — любого котика отсюда можно усыновить, ты знал? — минхо продолжает, и юнги с обожанием смотрит сначала на него, а затем на мордочку кота, что старательно вытирается, приминая усы, об его шею. он выглядит так, будто готов сделать это прямо сейчас. — а вдруг я не смогу о нем позаботиться? — юнги мягко оглаживает пальцами тонкие бархатистые ушки. — у тебя есть кот? минхо мечтательно вздыхает. — суни, дуни, дори. суни и дори, кстати, из этого кафе. они у мамы, потому что на съемной нельзя. юнги понимающе откидывается на спинку диванчика и осторожно тянется за своим кофе. кот, нагладившись, опускается на его колени и принимается старательно тарахтеть, и минхо его понимает. они разговаривают, плавно и мягко, и минхо постепенно узнает, что юнги... ещё более прекрасный, чем минхо думал. юнги собирается стать профессором, но не собирается быть им долго — пока не напишет свою книгу (как он тихонько и смущённо сообщает). юнги творческий. юнги — никуда не торопится. юнги — плавный, мягкий, осторожный и очень... хороший, но это минхо и так знал, только не осознавал, до каких границ эта хорошесть доходит. — почему я тебе нравлюсь, минхо? — спрашивает, когда они ждут счет, и минхо учится воспринимать серьезно такие вопросы. минхо с сожалением начинает думать, что, возможно, юнги впервые услышал неприкрытую и искреннюю симпатию именно от минхо. — не говори мне, что я первый, кто тебе что-то такое говорил. по тебе визжит половина универа, — минхо во фрустрации вскидывает руки, — половина универа — и все мои соперники. это ты мне скажи, почему сейчас тут с тобой сижу я, а не кто-то... лучше, — заканчивает минхо с небольшой паузой. юнги хмурится и задумывается. — эта половина — в основном девушки, и мне было бы лестно, если бы они не смотрели на меня как на идеального кандидата в стереотипного мужа. я очень далеко от подобного, уверяю. минхо сдерживает смешок. — я уверен, у нас достаточно геев, что пускает на тебя слюнки, — минхо пожимает плечами. — они проиграли фактом своего молчания. как я должен узнать, что кому-то нравлюсь, если мне об этом не говорят? рот минхо шокированно открывается, и он не знает, что выдавить из себя, чтобы не показаться дураком. юнги ёрзает и лицо у него снова нахмуренное. — я не... я, наверное, не выгляжу как тот, кому-то кто-то нужен. как кто-то, кому-то нужно внимание. у меня был парень на первом курсе, но он... я не знаю, как объяснить, но было ощущение, будто у меня его не было. возможно, он думал, что он мне не нужен, а я — не донес, что нужно мне, но... — юнги кривится, пытается сформулировать, и минхо видит его переживания в дрожащем поглаживании черной шерсти — слишком частом и направленным на самоуспокоение. — ты хочешь сказать, что тебе как раз и нужен кто-то вроде меня, кто с корабля на бал может объявить тебе, что он может тебе дать? — задумчиво тянет минхо, пока юнги ищет слова, и тот удивлённо поднимает на него глаза и коротко кивает. волосы вокруг его лица мягко подрагивают от движения. у минхо окончательно ломается мозг. — хм, а я думал, я просто прямолинейный клоун. юнги улыбается одними губами. чуть отворачивается, но затем облизывает нижнюю губу и осторожно говорит: — в основном, так и есть. минхо смеётся коротко, передумывая отпивать кофе. — в основном? есть что-то ещё? — минхо с заигрыванием повторяет фразу юнги и тот смущённо цокает языком, чуть надувая губы. — я увидел, что ты стараешься, — юнги пространно рисует руками какие-то образы вокруг себя, пытаясь понять, как объяснить, но не находя подходящих слов. он чуть рычит на неподдающиеся формулировке мысли. — стараешься показать, что есть что-то ещё. и мне интересно, я хочу посмотреть. минхо растягивает губы в улыбке. тучи над ним постепенно рассеиваются, и в его голове — столько разных способов показать юнги, чего тот на самом деле заслуживает. и они включают не только постель. — я покажу, — обещает минхо и тянет к юнги ладонь. тот осторожно кладет сверху свою, и его лицо выражает полное спокойствие и задумчивость. только правый уголок рта выдает сладкое довольствие, и минхо чувствует, как внутри него взрывается осознание, что он может быть нужным. может быть надёжным. для юнги. и это звучит не как челлендж, а как... честь? для минхо — честь постараться для юнги. минхо пытается двигаться медленно. осторожно. фильтровать свои слова, подбирая важные и приличные, старается выражать свою уверенность в том, что юнги — абсолютное солнце для его луны, как бы глупо это ни звучало в его голове. и это не то, чтобы это сложно, просто... минхо пытается понять, чего хочет юнги. что ему нужно. и минхо наконец-то находит подходящий повод спросить, потому что юнги — лежит головой на его груди, пока они смотрят серию дьявольского судьи, и мягко гладит кончиками пальцев открытый участок кожи минхо, почти не комментируя происходящее на экране ноутбука. быть с юнги наедине — это приятный бонус к их уже двухнедельному дейтингу. это уже выглядит как что-то, что минхо не особо заслужил, но минхо действительно учится больше обращать внимание на нужды старшего, а не на свои собственные загоны, потому что фантазировать о юнги и держать его в собственных руках — две абсолютно разные вещи. в фантазиях все всегда идёт по сценарию, который выгоден твоему удовольствию, в реальности — минхо трепетно оценивает каждое движение, каждое слово в свою сторону, потому что это — драгоценность, которая упала ему в руки, и он не собирается ее упускать. — неужели я интереснее кан ёхана? — минхо хитро улыбается, спрашивая, и мягко оглаживает теплую спину, так удобно разместившуюся под его рукой. юнги стыдливо мычит и на секунду останавливает щекотные оглаживания, упрямо пялясь в экран. минхо воздушно смеётся. — что тебе нужно, sugar? — минхо мягко говорит в воздушную волнистую растрепанную макушку, вдыхая запах иланг-иланга, который юнги добавляет в любой шампунь. юнги упрямо молчит, и минхо терпеливо ждёт, только мягко добавляя: — I'll give you everything, and I mean it. минхо чувствует, как юнги задерживает дыхание. — мне нужно... — шепчет спокойно и сдержанно, но делает слишком большую паузу. минхо сам задерживает дыхание. — не знаю, господи, делай, что хочешь, — сдается, ныряя минхо в шею, и минхо чуть улыбается, потому что дышит юнги прерывисто и сердце у него стучится об его, минхо, ребра. — это очень смелая просьба, я, может быть, много чего хочу, — хитро шепчет минхо, заискивающе пробегаясь пальцами по позвоночнику юнги, пока тот активнее зарывается в его шею, словно ища способ перекрыть себе кислород. — мне все равно, — упрямо качает головой, пока минхо тянется к ноутбуку юнги, чтобы отставить его на пол, подальше двигая его пальцами, чтобы никто случайно не наступил. в комнате у юнги розовато-светло от закатного солнца, и минхо бережно возвращается на место, но на этот раз чуть нависая над старшим и мешая ему прятать лицо в собственной шее. — тебе не все равно, — мурлычет минхо, соприкасаясь своим носом с носом юнги и мягко кладя руку на его содрогающийся живот. — я выскажу предположение, а ты скажешь, прав я или нет, окей, — минхо сползает носом к его щеке, чуть вытираясь, вжимаясь чуть сильнее, потому что лицо юнги — мягкая и ласковая мечта. в минхо взрывается суперновая нежности и необъемлемого довольства. юнги сдержанно угукает, и минхо кладет первый, мягкий поцелуй на плюшевую щеку, и у юнги ещё больше сбивается дыхание. драгоценность — думает минхо, мягко опускаясь к подбородку. — мне кажется, тебе нужно услышать, что я тебя хочу, am I right, baby? — юнги хмурится и спешно кивает. минхо оглаживает рукой его бедро, второй упираясь в подушку и мягко зарываясь кончиками пальцев в темные кудряшки, — тебе нужно, чтобы я показал тебе, насколько послушным, красивым и идеальным ты можешь быть. very soft and breedable, remember? — тянет шепотом, ладонью слабо ощутимо проходясь по укрытому тонкой футболкой соску, и юнги длинно выдыхает, затем сглатывая слюну. — пожалуйста, — просит еле слышно, и минхо чувствует, как его улыбка глубоко впечатывается в чужую щеку. он чуть приоткрывает рот и влажно касается губами под подбородком, заставляя юнги снова отчаянно выдохнуть. — ты хочешь, чтобы я сам сказал тебе, что тебе нужно, потому что тебя заводит, что я знаю, как сделать тебе приятно, — мурлычет в основание шеи, и кожа юнги покрывается отчётливым бусинками мурашек. — да или нет? юнги открывает глаза и чуть неловко тянет лицо минхо к себе, прижимается губами к его скуле и шепчет отчётливое 'yes', срывая у минхо все предохранители. — god, I want you so much, — минхо заполошенно ищет губы юнги, мажет по ямочке над верхней, чтобы осторожно и медленно обхватить мягкие аккуратные губы своими и тягостно провести по ним языком. юнги невольно шире открывает рот, пропуская язык минхо дальше, и минхо твердо стонет, впечатывая юнги в подушку. — такой хороший, невозможно, — прерывается, чтобы сказать, и снова целует, трепетно и глубоко, и юнги стонет, так длинно и низко, что у минхо пальцы на ногах сжимаются. — пожалуйста, — юнги невнятно мяучит прямо ему в губы, руками шарясь на полочке тумбочки, и через пару секунд минхо нащупывает у себя в руках смазку, а смущённый юнги занимает дрожащие руки шеей минхо, плотно прижимая к себе и спешно двигая губами, принимая в себя язык минхо и громко дыша через нос. — ты уверен? — минхо отрывается и заглядывает в глаза юнги со всей серьёзностью. тот нетерпеливо подаётся бедрами и утвердительно качает головой, и в его глазах — абсолютная нужда. минхо мягко укладывает флакон со смазкой сбоку, тем временем занимая руки мягкими и податливыми бедрами, забираясь под тянущуюся ткань шорт и проходясь по укрытой мурашками коже. никакого ведь вреда не будет, если он подразнит юнги ещё? он старательно убеждает себя, что юнги этого хочет, потому что его мозг не верит тем словам, что уже слышал. он словно действует в слепую, но до сих пор каждое его слово и движение было принято с таким же трепетом и восторгом, — знаешь, я удивился, когда ты немногословно потребовал у меня справку, швырнувшись сначала своей. я почти отказывался в это верить, но сейчас, — минхо плавно двигает рукой к бархатистой округлости ягодицы юнги, мягко мнет ее, опускаясь губами к его уху и добавляя в голос больше клокота, — я вижу. you want me to breed you so fucking much, don't you, sugar?— юнги чуть ли не пищит, прячась лицом в подушку, и минхо осторожно прикусывает мочку его уха, тепло выдыхая за ушком. целует следом там, всего на секунду выставляя язык, и юнги содрогается под ним. — скажи, ты думал об этом с той самой пары английского, мм? юнги все ещё прячется в подушке, но кивает он много раз и спешно, словно боится, что минхо не увидит. — авв, — минхо улюлюкает, — за твое терпение тебя определенно нужно вознаградить, котёнок, — он плавно тянется к шортам старшего, уверенно захватывая их кромку сразу же с кромкой трусов, и юнги нетерпеливо приподнимает бедра. минхо также нетерпеливо осыпает поцелуями вздрагивающий живот, завороженно опускаясь к упругим кудряшкам вокруг раскрасневшегося члена. ментально снова ловит кризис из-за дурацких кудряшек, но рот наполняется слюной, не давая на слишком долго сосредоточиться на фрустрации тем, насколько юнги мягкий и идеальный весь, целиком, полностью — специально для него, минхо, словно пытка. юнги звонко шлёпает ладонями по лицу, спешно и нескоординированно его прикрывая, когда минхо осторожно целует головку его члена, низко воет, чуть поджимая колени. — божечки, не убейся, — шутливо бормочет минхо, наблюдая за его смущенными терзаниями, и нагло вбирает в себя головку целиком, сосредотачиваясь на увесистости бархатистого члена, плавно укладывающегося ему на язык. минхо жадно опускается до самого конца и сам удовлетворённо стонет, потому что бедра юнги под его руками дрожат так крупно и потрясающе, что минхо требуется немало силы и доли внимания, чтобы плотно прижать их к кровати. он принимается снова голодно вылизывать головку, кончиком чуть протискиваясь в сочащуюся уретру, а губами удерживая чуть подергивающийся член на месте, пока руки заняты мягкими, тёплыми бедрами. минхо перестает только тогда, когда юнги набирает скорость в своих сдержанных постанываниях. он приподнимается, осматривая юнги жадно и довольно — распластанный, горячий на ощупь и на вид из-за укрывистого румянца, достигающего ушей, шеи и середины груди, мягкий и невозможно хороший. — такой хороший, — хвалит минхо мягко и пару раз проходится по разгоряченному члену рукой. вспоминает о смазке, нетерпеливо капает ею на головку и медленно растягивает её по всей поверхности, довольно вслушиваясь во всхлипы старшего. — повернись на живот, sugar? — последний раз мажет ладонью по стволу и наблюдает довольно за тем, как юнги борется с координацией, заставляя свои ватные ноги двигаться вместе с туловищем. его футболку можно даже не снимать — она задралась почти до подмышек, оставляя минхо целое поле для меток на бледной спине. мягкие, округлые и нежные ягодицы привлекают внимание минхо больше всего. он несдержанно вжимается лицом в ближайшую, ласково оставляя в складочке под ней поцелуй. его влажная от смазки ладонь плавно оглаживает посредине, чуть разводя ягодицы в стороны, и юнги обнимает руками подушку, хныкая в нее. он что-то бормочет неразборчиво, и минхо мягким звуком просит повторить. — I... I cleaned for you, — чуть громче повторяет, слегка сползая ртом с подушки, и минхо почти давится слюной. — has anyone ever eaten you out? — спрашивает нетерпеливо, кончиком пальца играясь с колечком мышц, пока юнги плавится под его прекосновениями. юнги почти возмущённо от смущения качает головой. — да что за идиоты вокруг тебя? — говорит почти агрессивно и покрывает поцелуями мягкую кожу, ласково продвигаясь к сжимающемуся отверстию. юнги судорожно вздыхает и в ожидании задерживает дыхание, и минхо трепетно разводит пальцами ягодицы, чтобы осторожно коснуться губами его ануса. юнги выдыхает вместе со всхлипом. минхо продолжает оставлять короткие, невесомые поцелуи, пока юнги не расслабляется достаточно, и следом также почти невесомо мажет кончиком языка по колечку. — посмотри на себя. this is everything, — нежно шепчет, снова опуская несколько поцелуев на ягодицы, и в этот раз уже широко проходится языком, оставляя густой след от слюны. юнги поскуливает в подушку, и от этих звуков минхо с ума сходит. его собственный член неуютно сидит в штанах, но минхо не до него. он мягко растягивает колечко кончиком языка, чередуя широкие мазки с ненавязчивыми попытками протиснуться внутрь, и с каждым разом тело юнги все больше поддается, расслабляясь под его движениями. минхо нащупывает снова смазку и щедро льет прямо на дырочку. несколько капелек чуть пропадают в расслабленном отверстии, но затем юнги чуть сжимается от прохлады, и минхо спешно ловит стекающую на одеяло влагу. он присаживается чуть сбоку, левой рукой раскатывая смазку по пальцам. — все хорошо, котёнок? — спрашивает тихонько, двумя пальцами кружа по блестящему колечку. юнги утвердительно мяучит в подушку, и минхо не может удержать в себе нежность. — всего один, скажи, если будет некомфортно. средний палец минхо с помощью смазки легко проникает внутрь, мягко растягивая колечко вокруг себя. минхо сосредоточенно вводит его до самого конца, ответственно реагируя на каждый вздох — юнги приподнимает взмокшее лицо от подушки и чуть отодвигает ее в сторону, чтобы обдуть лицо воздухом, и минхо нравится слышать его. под мягкие, спокойные вздохи, минхо тщательно расслабляет юнги, осторожно добавляя второй палец, через время — третий, и юнги... юнги — сладость. он нетерпеливо шепчет просьбу поторопиться, когда минхо размеренно погружает пальцы в очередной раз, с восторгом вслушиваясь в склизкие звуки от большого количества смазки. — хорошо, хён, — мурлычет минхо, чуть глубже проталкивая три пальца и чуть сгибая их внутри вниз. он укладывает свободную руку на поясницу и ускоряет движение, и юнги от ощущений прихлопывает ногами по кровати, снова ныряя лицом в подушку, потому что минхо ровно и четко задевает подушечками его простату. бедра юнги в его руках начинают стабильно дрожать, и минхо останавливается. это не снимает дрожь, и минхо с восторгом оценивает степень чувствительности юнги. — мин, пожалуйста, — юнги высвобождает руку из-под подушки и тянет ее назад. минхо мягко кладет свою сверху и нежно целует юнги между лопаток, осторожно нависая над ним. он нетерпеливо стягивает с себя штаны вместе с бельем, помогая себе собственными ногами, выпутываясь и выпинывая кучку ненужной ткани за пределы кровати, и плавно опускается бедрами на бедра юнги, наслаждаясь его горячим вздохом. — so soft, — шепчет он юнги в шею и затем мягко в нее же целует. чуть приподнимается, выдавливая ещё смазки между ягодиц старшего, и дразнящие проезжается членом между ними, одновременно раскатывая смазку по своему слишком чувствительному от игнорирования члену и вытаскивая из юнги новый, более громкий всхлип. — so pliant, — снова приподнимает бедра, но в этот раз упирается головкой в растянутое колечко, и юнги нетерпеливо подаётся навстречу. минхо одной рукой хватается за его бедро, вжимая в кровать, и начинает медленно погружаться, запрещая юнги торопиться и твердо сжимая мягкость его тела. он буквально держит юнги в своих руках — такое сокровище, такого хорошего. — такой хороший, — выстанывает минхо ему прямо в ухо, полностью входя и накрывая старшего всем своим весом. он чувствует грудью, как вздымается спина юнги, как тот протяжно стонет под ним, как его рука судорожно ищет ладонь минхо, чтобы вцепиться мертвой хваткой. минхо находит вторую руку, накрывает обе руки юнги, согнутые по обеим сторонам от его грудной клетки, сверху своими и крепко переплетает их пальцы. упирается коленями в кровать и на пробу кружит бедрами, словно зарываясь ещё глубже, и бедра юнги снова дрожат, прямо под его, дрожат неконтролируемо и сильно, пока тот низко поскуливает — теперь минхо не мешает подушка, он слышит каждый звук, каждый вздох, каждый невнятный шепот. минхо ногами сводит ноги юнги, упираясь надёжнее по обе стороны, и задаёт медленный, но глубокий ритм толчков. — fuck, — сквозь зубы шипит юнги, и минхо неловко сцеловывает с уголка губ это ругательство. — я заставил хорошего мальчика ругаться? — мурлычет вслед и чуть ускоряет ритм. юнги сжимается вокруг него, и его ноги дрожат с новой силой каждый раз, когда минхо почти выходит из его тела перед тем, как погрузиться снова. — я так близко, — шепчет юнги, в чьем лице не отражается ни одной связной мысли. — want me to breed you, baby? to cum inside and to pump you full? — минхо дышит тяжело и чувствует собственное нарастающее выворачивающее внутренности удовольствие. юнги согласно мурчит, подаваясь бедрами и потираясь членом о постель, и минхо твердо, но осторожно тянет его за волосы, чтобы вжаться в пульсирующую венку на его шее. минхо твердо и стоически выдерживает ритм, видя перед глазами звёзды от того, насколько крепко он сжимает веки. он попеременно целует юнги и дышит в его шею. тяжесть в бедрах собирается с сумасшедшей скоростью, а податливая дрожь под ним только подгоняет вбиваться сильнее, глубже, чётче, проходясь по чувствительной простате почти каждый раз и выбивая из юнги восторженные всхлипы. минхо кладёт одну руку под голову юнги, чуть опираясь на локоть и приподнимаясь, и это даёт старшему свободу выгнуться в спине. — сейчас, хён, сейчас, — мурлычет минхо в его кожу, когда юнги вскрикивает чуть сильнее, приближаясь к оргазму, — сейчас, сейчас, — обещает, стараясь сохранить ритм, но натянутая ниточка в его животе обрывается почти неожиданно, заставляя минхо заскулить и втиснуться глубоко и размашисто, и он прокатывает свой оргазм сладко и мощно, медленно и глубоко входя до самого основания. юнги под ним — содрогается от чувствительности, кончая от того, как минхо толчками укутывает его чувствительный член в смятую простынь, заполняя всем собой, снаружи и внутри. минхо чувствует, как приятно сводит мышцы, как тепло обволакивает его член внутри юнги, как его стенки сжимаются вокруг так хорошо и так мягко и так... минхо опадает сверху, хватаясь плотно за бедра юнги, и чуть заваливается на бок, чтобы обнять его талию и грудь обеими руками и вжаться во взмокший загривок. дыхание словно отказывается быстро приходить в норму. бедра юнги все ещё не осознают себя функционирующей частью тела, и когда минхо пытается выйти, юнги почти в панике останавливает его, льнет сильнее, заставляя минхо зашипеть от чувствительности. — не, — шепчет юнги и его голос звучит так же низко, как обычно, но с некой надрывистостью, — не двигайся, пожалуйста, я сейчас умру, — юнги звучит уязвимым, даже когда слегка посмеивается в конце фразы. и минхо посильнее перехватывает его талию, прижимаясь всем, чем только может достать, и просовывает свою ногу между все ещё подрагивающими коленками юнги, чтобы переплести и их тоже. — все хорошо, котёнок, — ласково шепчет в ушко минхо, уже придя в относительную норму. его тело мокрое и, чего таить, уставшее, весит словно неподъемный камень, но юнги, вжатый в него чуть ли не целиком — самое приятное, что с ним когда-либо случалось. юнги, отзывчивый и мягкий, такой хороший, такой... уязвимый, и минхо рядом с ним впитывает это все довольно, жадно, с наслаждением. его юнги. — моему котёнку слишком хорошо, чтобы двигаться, мм? — мурлычет в загривок, и юнги кивает, поворачивая к нему голову. минхо чуть посмеивается от вида его надутых губ. — мой котёнок не хочет, чтобы это заканчивалось, да? is this why you so upset? — вытирается носом о подставленную щеку и юнги словно капризный ребенок тянет расстроенное "угу-у". минхо не сдерживается и чуть раскачивает юнги из стороны в сторону, воздушно смеясь и наблюдая, как надутые губы постепенно растягиваются в довольную улыбку. — пока я с тобой, хорошее никогда не закончится, хён, потому что ты — самый хороший на свете и заслуживаешь только самого хорошего в ответ, — откровенничает минхо, заглядывая в теплые глаза-бусинки, сверкающие нежностью и надеждой. — я этим не горжусь, но от меня очень трудно избавиться. я буду таким хорошим, что ты никогда не захочешь, обещаю, — минхо отказывается его отпускать, нежно укладываясь щекой на его плечо. — мне кажется, мне не нужно будет, минхо, — бормочет в ответ юнги, мягко смеясь и неловко выгибая руку, чтобы положить ее минхо на волосы, осторожно их растрепывая. минхо очень сильно надеется, что он сможет доказать себе, что заслуживает хорошего. по крайней мере, хорошего-хорошего-хорошего юнги. чан выглядит так, будто сейчас взорвется. минхо мастерит из оставшегося песочного теста буквы, и бьёт чана по рукам каждый раз, когда тот пытается минхо помешать. чан сдается, потому что минхо начинает бить со всей серьёзностью и силой. минхо чуть прикусывает кончик торчащего от усердия языка. начинает осторожно выкладывать тестовые буковки на пирог, сосредоточенно меняя их местами, чтобы выглядело как можно более симметрично. юнги подходит к ним как раз когда духовка звонко сообщает, что пирог приготовился. чан решает сам достать его — возможно, ещё надеется незаметно поснимать буквы, съесть их, пока не увидит юнги, минхо не знает, но разочарованное лицо чана говорит ему, что каков бы ни был план — чан либо смирился, либо провалился. его друг боязно ставит пирог на подставку и сразу же закрывает лицо. минхо любуется. буквы подрумянились, но по цвету идеально контрастируют с яркими карамелизованными ягодками вишни. выглядит вкусно. ещё вкуснее выглядит ярко-розовое лицо юнги, опустившего взгляд на надпись. 'sit on my face, please' минхо довольно улыбается, когда юнги приходит в себя, прокашливаясь, и отрезает себе кусочек. минхо не знает, в чем конкретно дело, только догадывается: в том, что юнги нравится подыгрывать, когда он так делает, либо в том, что юнги просто по природе своей не умеет злиться. когда первая буква, чуть утопленная в ягодном соке, отправляется в рот, минхо пропадает вместе с ней. начинает легонько подпрыгивать, ожидая реакции. — зачем вы вообще сюда пришли, вам учиться не надо, это идеально, — с лицом полным восторга говорит юнги, слизывая крошки с уголка губ. чан, кажется, понял, что выходки минхо юнги особо не трогают, и даже расслабился. зря. — минхо-йа, как думаешь, а наша вишнёвая смазка будет хоть немного похожа? — юнги смотрит с искренним интересом на минхо, пока чан давится собственной слюной. — и ты туда же, господи, за что мне это... минхо с восторгом и огромной любовью смотрит на своего парня, чуть игриво толкая его бедро своим, пока чан рвет на себе волосы. юнги хороший. хороший для него.