Второй шанс

             Московская погода радовала жителей столицы ярким и горячим солнцем, которое прямо сейчас, с точностью до каждого миллиметра, светило в левый глаз Ефремовой. Промычав, она перевернулась на другой бок и столкнулась с головной болью, которая нещадно пульсировала и заставила девушку нахмуриться.       В нос ударил стойкий запах хвои, сигарет и яичницы, которую, судя по звукам из кухни, прямо сейчас старательно готовили. Медленно распахнув глаза, Аня не узнала свою комнату. На стенах красовались постеры с советскими музыкантами, манекенщицами, да и просто с полуголыми девушками, а такого раньше не было.       Девушка подняла одеяло и увидела, что находится в нижнем белье и чьей-то футболке. Попытки вспомнить вчерашнее с треском провалились. Она помнила лишь то, как сидела с бригадой в ресторане и то, что Пчёлкин решил её подвезти.       "Я переспала с Витей", – пронеслось у Ани в голове, – "Я переспала с Пчёлкиным и, мать вашу, не помню этого".       Ступая по холодному полу, она вышла из спальни и прошла на кухню, где по звукам находился Витя. Он стоял у плиты в мамином фартуке, курил сигарету и внимательно следил за завтраком. Ефремова пожалела, что у неё нет фотоаппарата и вклеила этот момент в свою память, чтобы навсегда запомнить это.       — Что вчера было? – наконец подала голос она.       — О, доброе утро, – Витя развернулся к ней с улыбкой на лице, – Ничего не помнишь?       — Того, что было после ресторана – нет.       — Жаль, что ты не помнишь многих моментов, – коварно проговорил он и протянул девушке стакан с водой и таблетку от головной боли.       — Спасибо, – Аня мигом выпила лекарство и серьезно посмотрела на парня, – Мы переспали?       — А ты бы хотела? – Пчёлкин усмехнулся и переложил завтрак на тарелки.       — Было или нет?       — Не было, ты была не в состоянии стоять, что тут говорить о продолжении вечера.       — Что было после того, как мы уехали из ресторана?       — О, ты точно хочешь услышать эту занимательную историю? – спросил Витя и приподнял брови.       — Да говори уже.       — Ну, тогда слушай, – он поставил тарелки на стол и начал уплетать яичницу, попутно рассказывая девушке о том, что вчера происходило.       " — Приехали, соседушка, – сказал он и взглянул на девушку, – Уснула?       Девушка и вправду сладко посапывала, уложив одну руку себе под голову, а другую положила на грудь. Сейчас она была как-никогда невинна.       — Блин, что же мне с тобой делать, горе ты луковое.       Мужчина вышел из машины, открыл пассажирскую дверь и аккуратно взял Аню на руки. По пути к подъезду веки девушки приоткрылись и она помутненным взглядом посмотрела на Витю.       — Э-э, ты, урюк, а ну поставь меня на место! Ты кто вообще такой?! – громко проговорила она.       — Тихо, щас весь двор разбудишь.       — Разбужу! Меня услышит мой сосед, знаешь кто он такой?! – от этой реплики Пчёлкин лишь усмехнулся.       — Нет.       — Виктор Павлович Пчёлкин, вот кто!       — И что, серьезный дядя?       — Да, серьезный… – с нежной улыбкой проговорила она, а после нахмурилась, – Дядя-похититель, что-то мне не хорошо…       — Нет-нет-нет! Не смей блевать!       — Как скажете, дяденька…       Витя поднялся с девушкой на их этаж и остановился около дверей. Он знал, что Аня живет с мамой и появлению дочери в таком виде точно не обрадуется. Выбор был лишь один и это оставить Ефремову ночевать у себя в пустующей квартире, ведь родители уехали на дачу.       Аккуратно открыв дверь, парень переступил порог и поставил девушку на ноги, но она чуть не рухнула на пол.       — Ой, видимо я перепила…       — Ты не перепела, Ефремова, ты синяя птица, – проговорил Витя, пока снимал с девушки обувь.       — А ты забавный… – тихо пробурчала она и начала скатываться по стене вниз.       — Вставай, алкашня, будем спать тебя укладывать.       Девушка молча повиновалась и с помощью Вити добралась до спальни. Она даже не думала о том, чтобы снять платье и рухнула на кровать прямо в нём.       — Э, куда спать, давай переодевайся, – Пчёлкин кинул в неё футболку и девушка устало улыбнулась.       — Ладно-ладно, только отвернитесь.       Аня принялась расстегивать платье, что у неё получилось лишь с третьей попытки и начала стягивать с себя предмет одежды. Витя, как порядочный джентельмен отвернулся, но краем глаза подсматривал за девушкой в зеркало и понимал, как Ефремова прекрасна. Даже сейчас, пьяная в ноль, она все равно было ужасно милой и невинной.       — На заре-е-е голоса-а зову-у-т меня-я-я, – пьяно пела Аня, пока надевала на себя растянутую футболку Пчёлкина.       — Да ты прям новая участница Альянс, не иначе, – усмехнулся парень и наконец повернулся к девушке.       — Ага, я бы продолжила с тобой диалог, но я хочу спать и вообще не понимаю, кто ты такой, – сказала Ефремова и забралась в кровать, – Адьёс, амигос.       — Чего? – с недоумением посмотрел на неё Витя, но ответа не дождался, девушка уже уснула".       — Боже, – проговорила Аня себе в ладони.       — И часто ты у всяких дядек-похитителей останешься на ночь?       — Нет, ты первый, – с язвительной улыбкой ответила ему девушка и принялась буравить его взглядом.       — Что? – спросил Пчёлкин.       — Я больше никогда не буду пить, особенно с тобой, – парень разразился смехом.       — Это мы ещё посмотрим.       — Спасибо за прекрасный завтрак, но мне пора домой, – быстро проговорила девушка и чуть ли не выбежала из кухни.       Ей было стыдно за произошедшее, но главное, что у них ничего не было. Было бы обидно переспать с Пчёлкиным, которого она вожделела и ничего не помнить.       Аня быстро переоделась, с грустью снимая с себя футболку, что пахла Витей и вышла из комнаты. Парень стоял в прихожей и смотрел на девушку с легкой ухмылкой.       — Обычно девушки от меня не сбегают.       — Приятно хоть в чём-то быть первой, – съязвила Ефремова и, наспех надев обувь, вылетела из квартиры.       Находиться рядом с ним было невыносимо и сердце стучало с такой силой, что скоро у неё мог случиться сердечный приступ. Открыв дверь своей квартиры, девушка заметила, что никого не было, что не могло её не радовать. Не хотелось слушать расспросы мамы и придумывать ложь о том, где Аня сегодня ночевала.       Приняв желанный душ, девушка до конца избавилась от опьянение, и оно было не только алкогольным, но и пчелиным. Жизнь была бы легче, если бы она не была влюблена в Витю ещё с первого просмотра сериала и сейчас, оказавшись рядом с ним, Ефремова совсем не понимала, что ей делать. Витю не изменить, он закоренелый бабник, который и не хочет меняться, а Аня не испытывала ложных надежд на то, что магическим образом сможет его поменять.       Она совсем не понимала, как ей стоит себя вести с ним. Хотелось быть открытой к чувствам и принимать некие знаки внимания, но остатки здравого смысла твердили ей, что это не продлится долго. Девушка была готова даже на мимолетное счастье рядом с ним, но понимала, что разбиваться будет очень больно, а ей нужно ещё спасти всех бригадиров.       Выйдя из душа, она прошла на кухню, увидела записку от мамы на столе и, взяв её в руки, принялась читать.       "Доченька, не теряй, уехала на конференцию в Питер на пару дней. Думаю в субботу вернусь. Почему ты не сказала мне, что ночуешь у Маши? Я волновалась. Люблю тебя, мама"       — Н-да, мам, прости, но твоя дочь алкашка, которая даже не смогла бы пару слов связать, чтобы тебя предупредить, – девушка невесело хмыкнула и прошла к телефону, чтобы позвонить подруге, что великодушно отмазала её перед мамой.       — Алло? – раздалось спустя пару гудков.       — Привет, ромашка.       — О, Ефремова, объявилась. Ты где была? Мне твоя мама звонила, если что, то я тебя отмазала, типо мы у меня сидели и ты вырубилась у меня.       — Не галди, мать, и так бошка болит.       — Рассказывай, у кого вчера ночевала, я сгораю от любопытства.       — У паразита полосатого осталась, вот у кого.       — Что?! Ты серьезно?       — Ага, я вчера так надралась, что идти не могла даже. Он, как прилежный джентельмен, донёс меня до своей кровати и позволил остаться на ночь.       — И у вас ничего не было?       — Не-а, вообще ничего. Слава богу, что я не начала трындеть ему же о том, как он мне нравится.       — Это был бы вообще атас…       — Ага, у меня мама ещё на пару дней в Питер уехала. Не хочешь ко мне придти вечером и устроить настоящую ночевку? Не хочу одна дома находиться.       — Ой, ну не знаю, может лучше Витю позовешь, чтобы 1:1 было?       — Иди ты, Ромашкова.       — Да приду я, приду. Купить в магазине что-то?       — Виски, буду тебе душу изливать.       — Сопьешься так скоро.       — Если откажет печень, то я хочу, чтобы на моем надгробии было написано, что меня укусила пчела.       — Ага, в твоих мечтах, Ефремова. Ладно, меня мама зовёт, увидимся вечером.       — Давай, – Аня повесила трубку и вздохнула, – Да уж, надо бы отвлечься от мыслей о Вите, а то до добра они меня не доведут.       Пройдя в комнату, она встала на стул, чтобы можно было дотянуться до верха шкафа и, достав оттуда пыльный чехол от гитары, спустилась на пол. Когда-то давно отец подарил её на день рождение, ведь знал, как девушка горела идеей научиться играть на каком-то инструменте, что она и начала делать после получения заветной гитары.       Усевшись на большой подоконник, она приоткрыла окно, чтобы дышать свежим воздухом и принялась настраивать инструмент. Было тяжело, ведь рядом не было тюнера, но спустя недолгое время Аня с этим справилась и начала хаотично перебирать струны, пока думала, что хотела бы сыграть.       Как бы она не любила 90-ые, но живя в новом времени, душа иногда скучала по знакомой музыке. Настроение было ни к черту, поэтому пальцы сами начали наигрывать знакомую мелодию.       В это время, Виктор стоял у открытого окна и курил, думая о девушке, что прочно засела у него в голове. Почему-то в последнее время он постоянно думал об Анне, хотя до этого никогда с таким не сталкивался. Она почти всегда была в поле его зрения, остро отвечала, но никогда не была настолько близка к нему и его компании.       Ефремова стала всё чаще мелькать перед ним и с таким же успехом заняла почетное место в его мыслях. Не хотелось ехать в "Метелицу", лишний раз развлекаться с неизвестной девушкой. Хотелось находиться рядом с ней и по-доброму подтрунивать над Аней.       Взъерошив свои рыжие волосы, он сделал глубокую затяжку и стал вслушиваться в мелодию, что играла из соседской квартиры. Она была незнакома ему, но вот голос, голос был очень знаком. Возможно, в какой-то степени Вите хотелось быть ближе к Ане, но все мысли испарялись, стоило ей оказаться перед ним. Он был словно первоклассник, который не знает, как показать девочке, что она ему нравится и именно поэтому дёргает ту за косички.       Сделав последнюю затяжку, он выкинул бычок и громко закрыл окно, отмечая про себя, что у девушки действительно чудесный голос.       — И где она научилась такому английскому? – пробурчал про себя он и поплёлся в ванную.

***

      — Анька, виски не было, притащила шампанское, будем отмечать, – с порога заявила Ромашкова, от чего Ефремова удивленно выкинула брови.       — И что это мы будем отмечать? – хмыкнула она и оперлась о стену.       — А то, что ты метко, но верно налаживаешь контакты с Пчёлкиным! – воскликнула Маша и гордо выпятила грудь.       — О нет, за это мы пить не будем.       — Чего это - нет? Хочешь сказать, что это не тебя пьяную Витя приволок к себе в квартиру? – девушка разулась и по хозяйски прошла на кухню.       — Какая разница, он или не он? В любом случае, стоит ждать весточку, что он на другом конце Москвы с очередной куклой развлекается, – сказала Аня и села на стул.       — Ох, ничего ты в мужчинах не смыслишь. Поверь, таких как Витя, стоит заманить - и он будет лишь твоим. Никакие бабы из казино его не будут интересовать.       — Сама то в это веришь? Пчёлкин и иметь одного партнера? – для большей убедительности она покачала головой, показывая тем самым, насколько сильно она не верит в это.       — А что? Тебе же он нравится? Нравится! Так смысл мучить себя, если можно попробовать. Начни отвечать ему взаимностью, но не перебарщивай. Увидишь - всего пару месяцев и будет Витька у твоих ног ползать, да подарками тебя одаривать.       — Не хочу я подарков, хочу простого женского счастья, – грустно побурчала Ефремова и открыла шампанское.       — Ага, простого женского счастья с Пчёлкиным, – рассмеялась Маша и разлила игристое по стаканам.       — Я не виновата в том, что влюбилась в него с первого просмотра, – девушка сделала глоток и скривилась, – Ну и гадость.       — Так, я бы попросила! Простите, что у нас в Союзе людям доступно, только такое шампанское.       — Хочу асти, – наигранно грустно выдохнула Аня и снова сделала глоток.       — Чего-чего? Пей советское и помалкивай, – ответила ей подруга, – Приехала из своего будущего и выпендривается.       — Молчу! – рассмеялась девушка.       Ефремова была благодарна высшим силам, что затолкнули её в сериал. Не только за то, что дали ей возможность оказаться непозволительно близко к любимым персонажам. Аня была благодарна им за то, что сейчас она сидела на, ставшей такой родной, кухне и пила, пусть не вкусное, шампанское вместе со своей подругой.       Ромашкова хоть и была из 90-ых, но всё же оставалась её верной подругой. Она почти сразу поверила её истории, вникла в ситуации и поддержала её. Даже сейчас Мария продолжала её поддерживать и давать дельные советы насчет того, как можно поступить с Витей. Возможно, будь вместо Маши какая-то другая "подруга", которую Аня на самом деле не знала, то она бы не стала ей открываться, но Ромашкова была не такой. Она была частью семьи, которая всегда была рядом.       — Знаешь, ромашка, я так тебе благодарна, – вдруг сказала Аня.       — За что это? – удивленно спросила подруга.       — За твою поддержку. Честно, не знаю, как бы я протянула без тебя. Думаю, я бы сошла с ума.       — О-о, кому-то газики в голову ударили, да, Анют? – по-доброму улыбнулась девушка.       — Ничего не ударили, просто я правда очень тебе благодарна за всё это.       — И я люблю тебя, моя милая, – Мария поднялась со стула и обняла девушку, – А Пчёлкина ты ещё завоюешь. Не без моей помощи, конечно, ведь куда ты без своей ромашки.       — Твои слова, да Богу в уши… – пробурчал Аня в живот подруги и тоже обняла её в ответ.       — Будет, всё будет, дорогая.       И Ане искренне хотелось в это верить.