Озеро Комсомольское

      Вода приятно холодила тело. Солнце слепило глаза. Зной пощипывал кожу. Лидия Петровна плыла, лениво раздвигая руками зеленоватую воду. Она предпочитала купаться чуть в стороне от основного пляжа: от визга детей, плача младенцев, сигаретного дыма, разговоров мамаш, электронной музыки, которую безостановочно слушали не терпящие тишины подростки.       Вода в озере всегда оставалась прохладной. Строго говоря, это было не озеро, а пруд, вырытый когда-то поселковыми комсомольцами-энтузиастами. Но в такие подробности никто не вдавался, поэтому водоём носил гордое имя «Озеро Комсомольское».       Лидия Петровна и покрывало расстелила чуть в стороне, не на песке, а на чудом уцелевшем на пляже кусочке травы. От него было далековато до пляжного душа, под которым Лидия Петровна непременно ополаскивалась после купания, но с такими мелочами ради большего комфорта и ради отсутствия риска быть обсыпанной песком носящимися почём зря неосторожными детьми она готова была мириться. Кроме того, у неё возникала возможность продемонстрировать всем прекрасно сохранившуюся, пусть и несколько раздавшуюся вширь по сравнению с юношескими годами, фигуру.       О юности Лидия Петровна вспоминала со вздохом сожаления и предпочитала, чтобы на работе её называли Лидочкой, тем более такое обращение органично вписывалось в современные корпоративные стандарты.       Она вышла из воды, отряхнула лишнюю влагу с кистей рук, отжала завязанный на шее узел из лямок купальника, вдела ноги в шлёпки и легко зашагала к душу.       Этого странного юношу Лидия Петровна заприметила сразу, ещё издалека. И немудрено: при виде его ей на ум немедленно пришли строки Ильфа и Петрова, утверждавших, что на любом пляже всегда найдётся один странный, полностью одетый и наглухо застёгнутый на все пуговицы гражданин. Наглухо застёгнут этот молодой человек, конечно, не был: рукава его тёмно-синей полосатой рубашки были закатаны по локоть, а верхние пуговицы расстёгнуты. Но всё же он сидел на деревянном шезлонге даже не в шортах, а в чёрных классических брюках со стрелками и чёрных туфлях. Солнце бликовало на тёмных густых прядях его волос, которые он, видимо, начал отпускать, так что они закрывали уши и мягкой волной спускались на лоб. Юноша ничего не делал. Сидел и оглядывал людей, проходящих мимо него по деревянному настилу дорожки. Впрочем, понять, куда именно он смотрит, было трудно, потому что на носу у него красовались зеркальные очки-авиаторы.       Подойдя ближе, Лидия Петровна вдруг узнала его. Он жил в соседнем доме, общежитии, и подрабатывал в близлежащем супермаркете продавцом. Он был цыганом, старшим сыном в большой, богатой детьми цыганской семье. И был чертовски, по-нездешнему, невероятно красив.       Лидия Петровна прошла мимо, бросив на юношу косой взгляд. Её грудь тяжело колыхалась в непрочном лифчике раздельного купальника. В бассейне она предпочла бы сплошную модель, но здесь неудобно было переодеваться, поэтому Лидия Петровна со вздохом по нескольку раз за купание перевязывала хлипкие бретельки, рискуя обнажиться и явить вид ничем не прикрытой груди на радость пляжных завсегдатаев.       Душ, хотя напор в нём оставлял желать лучшего, приятно освежал, и Лидия Петровна с удовольствием подставила под струю лицо, провела ладонями по шее, груди, спустилась и потёрла талию, живот, омыла ноги. Сияя удовольствием, отправилась назад, к своему покрывалу. И поймала на себе чей-то пристальный взгляд.       Юноша неотрывно смотрел на неё. Его глаз за линзами очков совершенно не было видно, но Лидия Петровна абсолютно точно могла сказать, что смотрит он именно на неё. Она фыркнула, отвернулась в противоположную сторону и усмехнулась.       Она нежилась на покрывале, следя, как солнце высушивает на коже блестящие капли, вдыхала запах хвои и сосновой коры. Пару раз солнечные лучи, которым Лидия Петровна только-только подставила крутые бёдра, закрыла какая-то тень. Когда это случилось в третий раз, она приоткрыла глаза и увидела давешнего юношу, что стоял прямо над ней, беззастенчиво её разглядывая. Лидия Петровна пожала плечами и перевернулась на спину.       Хорошо, что раздевалки здесь имелись. Лидия Петровна ненавидела тащиться с пляжа в мокром купальнике с накинутым сверху сарафаном, на котором неизбежно проступали мокрые пятна в районе груди и на заднице. Она зашла в кабинку, предварительно стряхнув покрывало и развесив его на стенке, чтобы хоть немного просушить. Дёрнула за узел на спине, но мокрые лямки спутались, и узел не поддался.       — Вот чёрт! — вполголоса воскликнула она.       — Я помогу? — вкрадчивый низкий голос раздался прямо за её спиной.       Лидия Петровна обернулась и увидела цыгана. Очков на нём уже не было, и тёмные глаза обожгли её страстью и вожделением. Она только и успела, что вздохнуть. А он ловкими пальцами уже распустил мокрый узел, скользнул горячими сухими ладонями на холодную грудь, припал к шее мягкими губами, поцеловал за ухом, прихватил зубами мочку.       Лидия Петровна охнула, попыталась скинуть его ладони, смуглые пальцы, до боли сжавшие соски. Но юноша зашептал что-то непонятное ей на ухо, обдав раковину жарким дыханием, от чего по телу Лидии Петровны немедленно побежали мурашки. Он же развернул её, вжал спиной в обшитую рейкой стену раздевалки, впился поцелуем в шею, подбородок, нашёл губы и толкнулся меж них языком, ловя короткие вздохи и всхлипы Лидии Петровны. Его руки жадно стиснули талию и с нажимом опустились на ягодицы. Лидия Петровна ещё попыталась слабо оттолкнуть юношу, схватилась за напрягшиеся под тканью рукавов бицепсы, но он уже стянул с неё трусики, подхватил под бёдра, прижался пахом, прямо заметной выпуклостью, всё ещё скрытой чёрными брюками.       — Не отталкивай меня, золотая, — негромко сказал он, остановившись и пристально глядя на Лидию Петровну блестящими чёрными глазами. — Ты же сама этого хочешь, я вижу.       Лидия Петровна подняла на него голубые глаза, увидела, как дрогнули пушистые, загнутые кверху ресницы, как вопросительно поднялись к переносице густые смоляные брови, громко выдохнула и едва заметно кивнула.       Она сама потянулась расстегнуть ему ремень и брюки и высвободила торчком стоявший член. И только тихо постанывала и цеплялась за плечи и напряжённую спину, пока он торопливо вбивался в неё, изредка что-то восклицая на непонятном языке.       Пахло водой, хвоей и нагретой на солнце сосновой корой.