obfuscation

Стоять оказывается легче, чем идти. Леша опирается на Илью, который придерживает его за спину. Лифт едет вверх, кажется, вечность. Остальные уже поднялись и ждут в относительной безопасности, на Милитеховском бомбардировщике наворачивают круги у башни, но Шевцову, Илье и Леше пришлось задержаться — Вова сам себя из бассейна не вытащит, а бомба — не заложит. — Пандора, нам ждать сюрпризов наверху? — выхолощено спрашивает Илья, стирая пот со лба. — Если да, то я единственное, что смогу, так это харкнуть им в ебало. А он, думаю, и того не осилит, — он кивает на Лешу. Сенсорный экран лифта загорается надписью: «чисто». То, в каком состоянии сейчас находится Вова, Леша даже представлять боится. Дырка от пули во лбу затянулась, уничтожив доказательство того, что это Леша в Микоши нажал на спусковой крючок. После того выстрела все происходило слишком туманно: друзья, вопреки здравому смыслу, не зная еще, кто именно стрелял, прибежали в Микоши, кто-то помог Леше подняться, активировал Вовин чип в пункте управления. Сам наемник в это время видел перед собой только то, как постепенно уходила жизнь из чужих серых глаз, искаженных страхом и непониманием в момент выстрела. Он никогда этого не забудет. Даже если все получится, Леша всегда будет знать, каково это — уничтожать то, что дороже всего. Еще один паршивый момент заключается в том, что Леша понятия не имеет, стоило ли оно того. Смерть Вадима, отстреленная рука Сережи… Выживет ли Вова, а если выживет — станет собой, или же останется лежать в вегетативном состоянии у Руслана в клинике? Картина последнего не выходит из мыслей. Лифт поднимается на сто сороковой этаж и раскрывается. Шевцов, держащий на руках Вову, выходит первым. Леша отпускает Илью, вываливается из лифта и тут же прислоняется к стене, стараясь совершать как можно меньше движений и не содрать повязки, сдерживающие кровь. Илья в это время торопливо снимает рюкзак и, не доставая оттуда бомбу, нажимает на ней какие-то кнопки. Как только Мазеллов выходит из лифта, он закрывается и уезжает вниз по команде Пандоры. — Через десять минут ебанет, — говорит Илья, снова подхватывая Лешу под руку. — Валим. Леша с ощутимым усилием переставляет ноги, стараясь попадать в такт шагам Мазеллова и никого не задерживать. Пандора открывает все двери, а ребята, проходившие здесь несколькими минутами ранее, расчистили весь путь, теперь остается только переступать через трупы. В лицо начинает дуть ледяной ветер, когда Илья выводит их на крышу. Подъем по лестнице дается с трудом, но Леша, видя парящий совсем рядом бомбардировщик, с удвоенной силой продолжает шагать, стараясь не обращать внимание на то, что одна повязка на животе, похоже, отклеилась и перестала сдерживать кровь. Леша сжимает зубы, чувствуя, как разрывная пуля внутри него проходит глубже с каждым его движением. Позади начинают слышаться крики поднявшихся наверх агентов, но Лешу это уже не волнует, совместными усилиями друзей его утягивают внутрь кабины и сажают на скамью у стены. Слыша чужие разговоры словно сквозь толщу воды, Леша упирается лбом в окно, наблюдая за удаляющейся башней. Он кожей чувствует на себе шесть обеспокоенных взглядов, но не находит сил, чтобы обернуться и сказать хоть что-то. Порванная на животе водолазка и джинсы почти полностью пропитались кровью, но его это не особо волнует. Как не волнует и то, что в шею втыкается игла инъектора, и голос Шевцова проговаривает название препарата. Леша почти отключается от реальности, прикрывая глаза. Когда бомбардировщик отлетает от Арасака-тауэр на приличное расстояние, Леша поднимает взгляд и слышит грохот, доносящийся до них даже с этого расстояния. Первый, самый сильный взрыв происходит под землей, пуская цепную реакцию по всему зданию, красными огненными всполохами уничтожающую главное, как раньше казалось, здание Найт-Сити. В прошлом неприступная башня из бетона и стали рушится на глазах, обломки падают вниз, а внутри в это время разгорается пожар, спастись от которого сумеют немногие. Пандора должна быть довольна. Леша чувствует дрожь во всем теле, а потом веки опускаются сами собой. *** В венах течет чистый Спидхил, Леша уверен. В него никогда не вкалывали столько стимуляторов за раз, но сегодня Руслан расщедрился, пусть на то и есть причина. По словам рипера, Леше повезло, что он оказался в клинике так быстро. Опоздай они хоть на час — лежал бы трупом. Почти как Вова, доказательством жизни которого сейчас являются лишь показатели на устройстве Руслана. — Буду через час, — оповещает рипер, надевая куртку. — Он скоро должен прийти в себя, уже часов десять прошло, — Руслан кивает на кушетку, где лежит Вова. — Скажи, чтобы не вставал, ему нельзя. Тело еще не приспособилось. Леша отстраненно кивает, слыша, как захлопывается железная дверь клиники. Он очнулся около двух часов назад, и пробуждение началось с Руслановых поздравлений о том, что теперь Леша — счастливый владелец синтетической печени. Особой радости это не принесло, но сам факт того, что он до сих пор в мире живых, настроение все же поднял. Час назад заходили Шевцов с Ильей и Славой, чтобы рассказать, что завтра все собираются в Посмертии. Осталось неясным, отмечать победу или устраивать поминки, поэтому Леша в тот момент только заторможено кивнул и спросил, как себя чувствуют остальные. Татьяна отделалась шрамом, а Сережа, ушедший из клиники несколькими часами ранее, уже выбирает себе протез подороже, ведь теперь у каждого на счету сумма эдди с многочисленными нулями. Сочувственно посмотрев на Вову, друзья ушли, оставив Лешу с Русланом наедине с телевизором, бесконечно транслировавшим новости о подрыве башни Арасаки. Эффект превзошел все ожидания — пиджаки в панике ищут виноватого, а люди ликуют. Леша тогда криво улыбнулся, почувствовав небольшую долю удовлетворения. Приходила и Пандора, на несколько секунд завладев телевизором и напечатав «спасибо» на весь экран. Леша только кивнул, потому что самая важная для него благодарность — спасение Вовы, провернуть которое без участия Пандоры было бы невозможно. Сейчас время течет слишком медленно, и теперь, с уходом Руслана, у Леши совсем не осталось собеседников. В голову начинают лезть неприятные мысли, отдающие горечью и отчаянием. Что будет, когда Вова очнется? Что произойдет? Леша вряд ли найдет, что сказать, а Вова, может, и не захочет слушать. Не после того, как Леша буквально всадил ему пулю в лоб. Самое поганое в том, что если позволить себе привязаться, отпускать потом больно. Леша никогда не думал, что вкус победы окажется таким неопределенно-мерзким. Вздохнув, Леша хватает пачку сигарет и выходит на свежий воздух, убеждая себя, что не сбегает от разговора, а просто хочет курить. *** Это странно — просыпаться и чувствовать себя здоровым. За последнее время Вова отвык от такого, все недавние пробуждения сопровождались оповещением о сбое в работе чипа или кровью из носа. Он обнаруживает себя с кучей датчиков, подключенных к запястью, на койке в клинике Руслана. Вот только ни рипера, ни кого-либо другого в помещении нет. Вова хмурится, когда в сознании всплывают обрывки воспоминаний за вчерашний день: активатор, введенный Хелльманом, ухмылка Леши и дуло Малориана, смотрящее ему между глаз. Это кажется невозможным, и Вова не до конца понимает, как именно реагировать. Стараясь мыслить логически, Вова приходит к выводу, что быть живым он не может ни при каком исходе. Его убили два раза: сначала Хелльман, введя активатор, а потом, видимо, и Леша, когда всадил пулю в лоб. Но клиника Руслана не похожа ни на рай, ни на ад, поэтому приходится все-таки принять этот факт: он жив. И, с огромной вероятностью, благодарить за все это нужно Лешу. Тот еще на крыше говорил, что у него есть план, который, похоже, сработал, раз Вова здесь. Не без интереса Вова дотрагивается до разъема для чипов в затылке, и не обнаруживает ничего. Щепки нет. Полностью осознать отсутствие убивающего элемента в организме не удается, потому что он слышит скрип открывающейся двери клиники. Вова вздрагивает, когда рядом раздаются приближающиеся шаги, но успокаивается, ведь сразу узнает по ним Лешу. Когда тот подходит достаточно близко, чтобы лампа могла осветить его лицо, Вове кажется, что он смотрит на незнакомца, лишь отдаленно напоминающего Лешу. Бледный, изможденный и уставший, с безнадежной болью в глазах Леша смотрит на Вову и молчит. В повязках и бинтах, виднеющихся из-под рубашки, он выглядит так, будто готов упасть от непомерного груза на плечах прямо сейчас, и это пугает. А потом Леша начинает нервно смеяться, запрокинув голову, а Вова не может выдавить из себя ни звука. Смех прекращается так же резко, как и начался, из-за чего Вову передергивает. Он никогда не видел Лешу таким — уставшим, выгоревшим, будто все, что было внутри, исчезло, оставив после себя только полупрозрачную оболочку. — Ты, наверное, ждешь объяснений, — голос Леши тихий и хриплый. — Правильно, что ждешь, — он надломленно усмехается. Адекватно сложить слова в предложения не удается. Сказать хочется слишком много. Вова сглатывает, продолжая изучать глазами Лешу. — Что же ты молчишь? — судя по тону, пронизанному отчаянием, наемник принял молчание на свой счет. Зажмурившись на секунду, Вова начинает дрожать, не совсем понимая, отчего, и медленно, упираясь ладонями в матрас, садится на кушетке. Тянет руку к Леше, и тот послушно подходит ближе, хотя на его лице при этом отражается нечто, похожее на страх, будто Вова собирается его ударить. Объятия выходят не крепкие, руки почему-то слушаются с трудом, а Леша ведет себя так, будто Вова стеклянный, готовый разбиться от любого неосторожного касания. — Ты спас мне жизнь, — выдыхает Вова Леше в плечо. — Я так боялся. Наемник дышит, как загнанный зверь, его плечи напряжены, а Вова не понимает, почему. Леша здесь, Леша рядом, и сейчас он роднее, нужнее и ближе всех, кто когда-либо был в Вовиной жизни. *** — Долго еще? — выжидающе интересуется Вова, откусывая от куска пиццы. — Я заебался, мы уже больше часа его ждем. — Пишет, что скоро будет, — отвечает Леша. — Карина уже села на рейс, Шевцов из аэропорта едет. Вздохнув, Вова с тихим пшиком открывает жестяную банку Николы и делает несколько глотков. Шевцов обещал приехать час назад, чтобы потом повезти их на Пустоши тестировать какую-то военную приблуду, купленную Игорем Линком на черном рынке. По фоткам она очень напоминала модифицированный танк. Вова сгорает от нетерпения, чтобы наконец увидеть его. Лучи утреннего солнца слепят глаза и греют поверхности столика, на котором лежит пицца и несколько пустых банок газировки. День на удивление спокойный: с улицы доносится шум машин, а вот выстрелов нет, и это странно — Вова не помнит, когда последний раз он был в Кабуки и не слышал звуков перестрелки. — Почему она захотела уехать? — спрашивает Вова. — Статус живых легенд делает нас почти неприкасаемыми. Никто бы не решился ее обнулить. — Дело не в этом, Карина не боится смерти. Она просто давно хотела уехать, — пожимает плечами Леша. — Найт-Сити знатно покорежил ей жизнь, думаю, с ее стороны, переезд — самая оправданная штука. К тому же, это Италия — ты знаешь страну лучше? Усмехнувшись, Вова качает головой и берет новый кусок пиццы. В Кабуки пицца самая вкусная, даже понтовые рестораны в центре по типу Углей не сравнятся, Вова уверен. Конечно, приходится мириться с гулом и суетой, созданными разнородной массой посетителей, но без этого, кажется, место больше походило бы на морг, чем на пиццерию. — А ты? Не хочешь уехать? — между делом говорит Леша, отхлебывая кофе. — Неа. — Даже после всего этого? — наемник поднимает брови в удивлении. — Город чуть не убил тебя. — Причем здесь город? К тому же, я выжил, и подыхать не собираюсь ближайшие лет сто точно. — А что собираешься? — интересуется Леша. — Куплю себе Калибурн, особняк в Норт-Оук и обвешаюсь дорогими побрякушками, — мечтательно тянет Вова, запихивая в себя целый кусок пиццы. Леша смеется, вспоминая фразу, сказанную, кажется, целую вечность назад. — Но в отпуск я бы сгонял, — продолжает Вова. — В ту же Италию. Ни разу не был в Европе. Леша улыбается, и это означает, что все будет. Отпуск, Италия, Европа… — Кажется, будто это было другое количество времени назад, — вдруг задумчиво проговаривает Вова. — Ну, вся эта затея с Арасакой. — Будто прошло не два месяца, а год? — Нет, кажется, будто вообще такого не было. Леша кивает, и в это время к нему на диван падает Шевцов, тут же хватая открытую банку Николы со стола. Он выглядит довольным, но в глазах еще остались частички печали из-за отъезда подруги. — Как она? — спрашивает Леша. — Рада, всю дорогу трепалась о своей вилле на берегу моря, — пожимает плечами Шевцов, вздохнув. — Обещала писать. — Скучаешь по ней? — Конечно, скучаю, — грустно усмехается Шевцов. — Но она впервые за долгое время счастлива, а я не настолько гондон, чтобы обвинять ее, — он грустно улыбается. — Разберусь с заказами и поеду к ней. Биомон вспыхивает уведомлением о новом сообщении, и Вова, открыв его, видит фотографию Вани с Сережей на фоне Эйфелевой башни. Сережа показывает большой палец хромированной механической ладонью, заставляя Вову усмехнуться и ответить смайликом. — Хули мы тут сидим вообще? Поехали, Деламейн снаружи, — Шевцов поднимается из-за стола. — Линк писал, что все готово, он только нас ждет. Леша, кинув на стол купюру, тоже встает, и Вова следует его примеру. Когда они садятся в машину, Леша сцепляет их руки, и Вова улыбается, глядя в окно на проносящиеся здания, ослепленные солнцем. В голове всплывают воспоминания двухмесячной давности, в которых Вова плевался кровью и не смел даже надеяться на хороший исход событий. Вряд ли он в прошлом мог бы представить, что будет вот так легко ощущать себя по-настоящему счастливым.