***
Квартира, которую нашëл Федя, оказывается более, чем скромной. Не то чтобы кто-то ждал хоромы с тремя спальнями и двумя ванными комнатами, но и мизерная студия на восемь с половиной евро как-то не тянет. Придирчиво оглядев жалкие квадратные метры, поморщившись с небольшой долей разочарования, Костя поворачивается к Феде с немым вопросом на лице: «Чем ты всë-таки думал, когда соглашался на это?» Но у Чалова ответ одинаков. Он исходил из их общих возможностей, которые пока есть только у него. — Я найду работу, — решительно заявляет Костя, хватаясь за ручку чемодана и втаскивая его в единственную комнату. — Ты не знаешь языка, — произносит Федя, перевешивая Костину брошенную на тумбочке кепку на крючок, чтобы висела ближе к его собственным вещам. — Я выучу. — На это потребуется время. Учитывая твои способности к языкам, довольно долгое. — Но ты же обещал со мной заниматься, а ты всегда так классно объясняешь, что я сразу всë усваиваю. Я этот немецкий за полгода выучу! Тем более, он был у нас в школе два года. — У нас есть полмесяца, — замечает Федя. — Потом я начну учиться и не думаю, что у меня останутся время и силы на то, чтобы пройти с тобой ещё несколько уроков. Костя прикидывает, что оставшегося до осени времени ему точно не хватит. Каким бы потрясающим учителем ни был Федя, он не сможет заставить Кучаева заговорить на немецком так быстро. Либо же им придëтся целыми днями только и делать, что учить немецкий, на что Костя совершенно не согласен. Он ехал сюда ради своего парня, а не ради ещё одного процесса вдалбливания информации в голову. Этим он сыт по горло за одиннадцать лет в школе. На следующий день Федя собирается в магазин. Костю он с собой не берëт, аргументируя это тем, чтобы Кучаев разобрал свой чемодан, так как терпеть его в углу неопределённое время Федя не намерен. Для пущей убедительности он даже приводит в пример Костиных друзей, Антона с Лëшей, которые два месяца как переехали в новую квартиру и до сих пор живут среди коробок и развала. Более того, Федя уверен, что в этом же состоянии они будут находиться и через год, и через два. Просто раскладывать вещи в тишине Косте не нравится, поэтому он включает себе на телефоне музыку, прибавляя громкость на максимум, чтобы было слышно в любой точке квартиры. У одной стены и у противоположной, если уточнять. Так уж повелось с каких-то незапамятных времён, что Костя обожает музыку «Касты», поэтому готов слушать её везде и всегда. Ему кажется, что их песни подходят под любые жизненные ситуации. Вон, как показывает практика, даже под перелёт из Москвы в Берлин. И сейчас Костя вытаскивает свои вещи из чемодана, подпевая: — Мания моя, как у пиратов была на Карибах. Покорить мир, как его покорил Бах. Где-то на периферии Косте кажется, будто он слышит подозрительный стук то ли от соседей сбоку, то ли сверху. Но не по батареям, значит, вряд ли стук обращён к нему. Да и не думает Костя, что его музыкальный вкус может быть кем-то не понят. Он ещё научит Германию любить ростовский рэп. Костя продолжает свой концерт без заявок и для самых больших поклонников в виде футболок на полках шкафа. Наконец, раздаётся звонок в дверь, и вот тут Костя отвлекается от своего занятия лишь при мысли, что мог вернуться Федя из магазина. Мало ли сколько он там понабрал, может быть, он не в состоянии открыть дверь собственным ключом. Костя вываливается из квартиры, улыбаясь, и находит перед собой недовольного чем-то парня примерно своего возраста. — Вы не могли бы сделать музыку чуть тише?! А лучше научитесь использовать наушники, — частит парень на немецком, вызывая у Кости полное недоумение. — Ваш музыкальный вкус отвратителен. Последнее было добавлено явно только из-за того, что парень прекрасно видит, что Костя ничего не понимает. Кучаев задумчиво чешет затылок, после чего показывает пальцем, чтобы его подождали буквально мгновение, и возвращается обратно уже с телефоном в руке. Музыка по понятным причинам временно перестаёт играть, но Костя теперь тычет парню в лицо телефоном, имея в виду, чтобы тот озвучивал свои претензии в переводчик. — Я прошу всего лишь перестать слушать музыку. — А что вас не устраивает? — спрашивает Костя, тоже обращаясь к переводчику. — Она мешает мне! Вы живёте не один в этом доме! Косте хочется ответить, что это не его проблемы, если кто-то не в состоянии оценить прекрасное. Во всяком случае, Костино воспитание, прошедшее большей частью в гаражных застройках и прочих подворотнях, вполне позволяет говорить в таком тоне с недовольными незнакомцами. Но именно в этот момент на горизонте появляется Федя с пакетами. Он видит, что его парень стоит около квартиры вместе с кем-то, и у Феди нет ни одного положительного оправдания ситуации. Внутреннее чутьё подсказывает, что Костя умудрился вляпаться в какую-то историю на второй день пребывания в Берлине. Впрочем, а чего ещё Федя мог ожидать? Удивительно, почему с Костей ничего не случилось ещё вчера. — Добрый день, я могу чем-то помочь? — спрашивает Федя у возмущённого парня. — Что произошло? — Добрый! — отмахивается парень нетерпеливо. Он уже немного напоминает Феде кого-то из Костиных друзей. Антона, что ли? Тот тоже вечно высказывается по поводу и без, не особо желая слушать кого-то в ответ. — Вы знаете этого человека? Скажите ему, чтобы он выключил музыку! Это невозможно! Я вчера работал в ночную смену, только прилёг поспать, а тут это! Просто немыслимо! Если это повторится снова, я напишу в управление. — Этого больше никогда не повторится, могу вас заверить. Извините его. Мы оба неместные, он приехал сюда только вчера и совершенно не знает немецкого. Мне не стоило оставлять его одного в квартире. Ещё раз приношу свои извинения. — Неместные! А мне-то, что? Понаехали гастарбайтеры всякие, не пойми откуда. Валите в свой Нойкёльн! — парень фыркает, презрительно морщась, пока смотрит на Федю с Костей, после чего почти успевает развернуться. Костя видит, как его парень хватает незнакомца за плечо и резко разворачивает обратно. Федя с непонятно откуда взявшейся ненавистью глядит пару мгновений на него, а потом разражается настолько гневной и длинной речью на немецком, будто только за этим его и учил большую часть жизни. Стоит напомнить, что немецкий, в принципе, отличается довольно нетипичным звучанием, грубоватым и резким, непривычными для таких дилетантов, как Костя. Их в школе подобному не учили и, кстати, зря. Судя по лицу незнакомого парня, Федя говорит ему нечто очень серьёзное, буквально повествует о сотворении мира, правда, слишком уж ругательно. И это Костю настолько поражает и восхищает одновременно, что он готов стоять тут вечно. Плевать, что из соседней квартиры уже высунулась на площадку какая-то пожилая женщина в бледно-розовом халате. Федя на секунду останавливается, чтобы перевести дыхание, улыбнуться соседке и пожелать ей доброго дня, после чего схватить Костю за руку и втащить в квартиру, оставив при этом того парня в одиночестве. — Костя! Дня не прошло! — вздыхает вымученно Федя. — А что такого? Музыку послушать нельзя? — Далеко не все разделяют твой вкус. Даже мне он не нравится. А тут ты в чужой стране, когда вокруг много людей, с которыми нам соседствовать ещё неопределённое время. Он обещал в следующий раз пожаловаться в управление. И я думаю, что он сделает это раньше, не дожидаясь момента, когда ты снова захочешь послушать музыку. Федя прикрывает глаза, успокаиваясь. Просит Костю отнести пакеты на кухню, и пока Кучаев раскладывает продукты по полкам холодильника, Федя молча сверлит его взглядом, после чего заявляет: — Как закончишь, начнём заниматься. Ты обязан знать язык, — Федя говорит с предельной серьёзностью, словно от Костиных успехов зависит многое. Косте остаётся только согласно кивнуть, готовясь к тому, что, кажется, ему всё же придётся тратить большую часть дня на немецкий.***
Чалову явно стоило задуматься над профессией репетитора или просто учителя, а не изучать эту свою информатику. За последний год Федя сумел найти у Кости не только присутствие ума, но и заставил осознать многие школьные предметы. Сейчас, вот, дошла очередь до немецкого. Это уже не какая-то геометрия, где достаточно показать несколько примеров задач и выучить важные формулы, которые потом можно вертеть по-разному, подставляя под условия. Здесь надо знать грамматику, правильно произносить слова, уметь их понимать и пользоваться этим всем позже. Со школы Костя помнит по-немецки ничего. Неудивительно, сложно научиться чему-то за два года, особенно если на уроках предпочитаешь болтать со своими друзьями и заниматься чем угодно, кроме самого урока. Костя даже устные зачёты сдавал через раз, просто запоминая, как нужно открыть рот в одном и другом моменте, но совершенно не отдавая себе отчёта, о чём он вообще говорит. С английским, впрочем, Костя поступал так же. Его он знал на уровне трёх классов образования, то есть алфавит и пару простейших конструкций из серии: «Лондон — столица Великобритании. Меня зовут Константин Кучаев, мне восемнадцать лет, я родился в России, в Москве». Федя, наверное, педагог от Бога, не иначе. Он настолько спокоен, хотя ещё час назад орал на какого-то парня в подъезде, что Косте периодически немного неуютно. Однако в процессе дальнейших занятий Федя иногда, видимо, всё же вспоминает те самые слова и снова преисполняется злостью. — Кучаев, сколько можно отдыхать? Ты до сих пор ничего не запомнил, а уже два часа дня, — возмущается Федя, видя, как Костя снова углубляется в свой телефон, чтобы ответить одному из друзей. — Потом пообщаешься, есть дела поважнее. Сначала Костя слушается с первого раза, но чем дальше, тем всё сильнее ему перестаёт нравиться такой подход. А если Косте что-то не нравится, то он предпочитает не тратить на это время. Когда Федя снова не даёт ему отдохнуть хотя бы полчаса после того, как заставил прослушать какой-то невразумительный отрывок беседы двух людей в кафе и перевести основную мысль сказанного, Костя прямо спрашивает: — Что тебе сказал тот ебанутый, что ты теперь намереваешься побить мировой рекорд по обучению человека языку с нуля? — Рекорд я не побью, потому что ты совершенно не стараешься. — Ты издеваешься? Я делаю всё, что могу. Но я, знаешь ли, могу устать. И я устал, — произносит Костя, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку дивана. — Дай мне хотя бы уложить в голове это. — У нас мало времени. — И что? Мне теперь надо умереть? — От немецкого ещё никто не умирал. — Тебе легко говорить, ты учил его на протяжении всей жизни! Всё, Федя, или ты сейчас же говоришь мне, что случилось, или я... — Костя думает, какая угроза окажется более влиятельной. — Я никогда больше не буду учить немецкий и начну просто сидеть на твоей шее! Федя вздыхает. Во-первых, он не очень-то верит, что Костя действительно способен выучить немецкий. Таланта к языкам у него никакого, как ни старайся, ни убивайся. Только личное желание Кости, наверное, поможет справиться, и то не факт. Во-вторых, Федя и сам устал повторять по сто раз одно и то же, но ведь в этом смысл обучения. В-третьих, если быть совсем честными, в том случае, когда Костя действительно решит просто сидеть на Фединой шее, Федя сразу же отправит его обратно в Москву. То, что они друг друга любят, не значит, что теперь кому-то можно просто ничего не делать, живя за чужой счёт. Федя это терпеть не намерен. Он хочет нормальных отношений. — Тот парень решил, что мы с тобой гастарбайтеры, потому что ты не говоришь по-немецки, — произносит, наконец, Федя. — Он посоветовал нам с тобой убираться в Нойкёльн, а это район, как я тебе говорил, где живут, в основном, только иммигранты. — Он ебанутый? — удивляется Костя. — Я пойду поговорю с ним. Где он живёт? Над нами? — Костя практически встаёт с дивана, но Федя удерживает его за руку. — Мало нам угроз про управление, давай сразу окажемся в полиции? Нет, Костя, надо быть выше этого. Ты сам говорил, что тебе нужен язык, чтобы устроиться на работу... — А тебе нужно, чтобы я его знал, чтобы всякие идиоты не считали, что мы иммигранты? — Костя замирает на мгновение, что-то обдумывая. — Подожди, ты... Ты что, согласен с ним? — С кем? — Ну, с тем парнем. Если его слова так на тебя повлияли, и ты хочешь, чтобы я выглядел в глазах какого-то хера с горы не гастарбайтером... Федя, тебе за меня стыдно, что ли? — Нет, конечно, с чего ты взял? Костя кивает медленно. Это было логично, особенно в контексте Феди, и Костя чувствовал, что однажды они обязательно столкнуться с такой проблемой. Они слишком разные друг для друга, а Федя слишком последователен в своих взглядах. Конечно, ему хочется, чтобы Костя был другим, и если не в действительности, то хотя бы внешне и для окружающих. Феде не нравится Костино прошлое, и он будет бороться с ним упорно и бесконечно. — Я просто не хочу, чтобы любой человек мог оскорбить нас без причины, — объясняет Федя. — Я хочу, чтобы к нам нормально относились. И дело не в том, что ты не такой, Кость, просто я пытаюсь помочь тебе. Ты же приехал сюда ради меня, бросив всё. Я не позволю какому-то... — Федя вздыхает, делая усилие, — какому-то приёбнутому козлу разговаривать с тобой в таком тоне, называть тебя так, говорить о тебе при тебе же такое. Получается, эти несколько недель Федя пытался защитить Костю от постороннего мнения? Легче Косте от этой мысли почему-то не становится. Наверное, потому что он привык, что это ему нужно кого-то защищать. У них с друзьями, в гаражном братстве, было принято горой стоять друг за друга, но Костя никогда не попадал в ситуации, когда ему требовалась бы защита. Странное чувство, когда кто-то о тебе беспокоится таким образом. Ещё странней, когда он об этом не говорит, хотя, казалось бы, что в этом такого? — Если бы мне было за тебя стыдно, ты бы сейчас тут не сидел, — говорит Федя, двигаясь ближе. Он обхватывает руками Костю за плечи, прижимаясь губами к щеке. — Да не ври, ты точно много раз меня стыдился, — усмехается Костя. — Нет. Только твоих придурочных друзей. Вот с них хочется пробить рукой лицо зачастую. — Разве я не такой же, как мои друзья? — Ты всегда был другим. Костя удивлённо смотрит на Федю, ожидая пояснений. Тот обещает рассказать позже, когда наступит подходящий момент для подобных разговоров. Косте почему-то кажется, что на ожидания уйдут годы, ведь обычно ударяются в воспоминания только люди, прожившие друг с другом лет по десять. Впрочем, это говорит о том, что Федя, как минимум, планирует провести столько времени вместе с ним вместе. Через три с половиной месяца Костя уже понимает многое на немецком и даже способен строить несложные конструкции для разговоров. Его можно отправить в магазин, не боясь, что он не поймёт, когда кассирша спросит, нужен ли пакет за десять центов. Правда, после того, как Федя начал учиться, немецкий Косте пришлось постигать самому. Оказалось, что Костя вполне способен проявлять самостоятельность в подобных вопросах. И то, каких успехов он достиг без посторонней помощи, заставляет Федю им точно гордиться. Через четыре месяца, ещё немного освоившись в Берлине и, в частности, в Марцане, Костя начинает поиск работы. Поскольку образования у него нет, ему доступны самые простые варианты, вроде уборщика помещений, да и то не каждого офиса, или продавца-кассира в каком-нибудь кафе. Не то чтобы Косте принципиально занять более высокую должность где-либо, свои возможности он оценивает довольно трезво, но всё-таки вдруг внезапно начать мыть полы... Словно он действительно какой-то гастарбайтер. Костя тяжело думает. За все эти четыре месяца Федя с Костей нередко сталкиваются со своим соседом сверху. Сначала они обходят его стороной, гордо не обращая внимание, потому что только общаться им ещё не хватало. А потом соседу приходится вновь спуститься к их квартире, но на этот раз не из-за очередного Костиного концерта «Касты», который, к слову, действительно, время от времени всё же звучал, пока Феди не было дома, а за одной просьбой. — Вы знаете, что наш подъезд собираются перекрашивать? Нужно проголосовать за цвет стен. Многие выбирают тёмно-коричневый, но это же просто отвратительно. Я считаю, что нужно активнее голосовать за песочный. Вы не могли бы присоединиться к голосованию? — Мнение гастарбайтеров из Нойкёльна теперь тоже учитывается? — саркастически поднимает брови в удивлении Федя. — Хорошо. Песочный так песочный. — Я, возможно, хотел бы принести извинения за тот разговор несколько месяцев назад. Мне не стоило так резко высказываться о вас. Да и любимая музыка вашего парня не всегда настолько ужасна. — Моего парня? — Я подумал, что... Извините. Давайте забудем. Предлагаю начать сначала. Итак, я ваш сосед сверху, Мартин Кан, — парень протягивает Феде руку. — Фёдор Чалов. А моего соседа по квартире зовут Константин. Кажется, Мартину удаётся убедить большую часть дома в том, что песочный цвет стен в подъезде всё-таки куда лучше тёмно-коричневого, потому что именно им всё же собираются красить. А ещё Мартин больше не угрожает пожаловаться в управление, когда кто-то из его соседей снизу слушает музыку в своё удовольствие.