На порядок выше

      Осень 2021-го становится для Кости и Феди переломной. Во-первых, Чалов всё же не успевает закончить научную работу, поэтому скорый отъезд из Германии приходится отложить. Федя не теряет надежды, что ему удастся еë защитить где-то в районе октября или ноября. Вроде бы, нет каких-то чëтких сроков, когда нужно и можно собирать комиссию для защиты. Федин научный руководитель говорит что-то о том, что они заседают буквально каждый месяц, поскольку научные работы пишутся постоянно, и все заканчивают их в разные сроки.       Федя плохо слушает эти подробности, потому что на первый взгляд они кажутся ему какими-то невероятными и чуть ли не выдуманными на ходу руководителем. И всё же Федя цепляется за фразу о том, что октябрь и ноябрь у него есть. Руководитель, конечно, советует не торопиться, ведь работе надо вылежаться, еë нужно довести до блистательного состояния, но Федя думает, что он сам способен решить, как распределить время и границы.       Это странно, но Федя чувствует, что им с Костей, если они действительно решили вернуться в Москву раньше задуманного Федиными родителями, надо быстрее шевелиться в этом направлении. Непонятное внутреннее ощущение беспокойства нарастает, и Федя едва ли не приходит к мысли, что если не сейчас, то они уже никогда не окажутся дома.       — Федь, ну, что за бред? — пытается успокоить Костя. — Ты со своей учëбой уже совсем с ума сошëл. Всë в порядке, не нужно никуда рваться. Мы всë успеем. Времени полно! Я готов ждать, сколько нужно, чтобы всë было в порядке.       — Я поговорил с родителями недавно, — произносит Федя. — Кажется, они не очень оценили, но мама немного подумала и сказала, что, в целом, не против.       — А если бы она была против, ты бы передумал? — зачем-то спрашивает Костя.       — Конечно, нет. Я же всë решил уже. Просто было бы не очень приятно. Ну, знаешь, возвращаться домой, когда рассорился с роднëй и теперь вряд ли тебя захотят увидеть...       — Ты ж не Миранчук, чтоб тебя из семейного древа исключали за сделанный выбор.       — И то верно.       Ещë до наступления осени, весной, футбольная команда «Марцан», за которую выступает Костя, становится серебряным призëром районного чемпионата. Костя получает свою заслуженную медаль, которая теперь висит у них с Федей в квартире над полкой с множеством чаловских благодарственных писем, дипломов, сертификатов и прочих грамот. Костя хочет, чтобы однажды на их полке появилась маленькая копия кубка, который он когда-нибудь выиграет.       Согласно правилам структуры немецкого футбола, «Марцан», занявший второе место, как и победитель первенства, должен подняться в лигу выше уровнем. Однако, согласно всë тем же правилам, сделать они это могут не просто так, а сыграв с предпоследним местом той лиги. И только по итогам двух матчей — дома и на выезде — можно уже делать выводы, кто и куда идëт.       Матчи назначены на начало июня. Костя находит это прекрасным, поскольку погода будет располагать к футболу, но не все в команде разделяют его мнение. Например, Мартин запланировал уехать в июне на неделю в Римини. Он думал об этой поездке с тех пор, как стал брать ночные смены на работе. Сначала откладывал деньги, чтобы всë в отпуске было, как говорится, по красоте, потом у него всë накрылось из-за некоторых проблем у родственников, живших в Ганновере. Пришлось срочно ехать к ним и даже, кажется, вложить некоторую сумму, чтобы более искренне отметить своë участие в семейных проблемах. Затем у Мартина внезапно пропало настроение ехать в Римини. Он так долго и тщательно готовился к этому, что будто бы перегорел, хотя, казалось бы, как можно перегореть к отпуску. В итоге, лето Мартин провёл в пыльном и душном Марцане, по большей части в своей квартире перед ноутбуком с сериалами. Далее случилась треклятая пандемия, но из неë Мартину удалось вынести пользу. За время заточения в четырëх стенах его тяга к поездке в Римини снова проснулась, да с такой силой, что теперь известие о том, что на даты его предполагаемого отъезда уже назначены какие-то игры, становится для Мартина самым ужасным известием со времëн локдауна.       — Пусть они провалятся к чëрту со своим расписанием! — кричит Мартин, едва не топая ногами по полу раздевалки. — Я уже купил грëбаные билеты! Я так долго думал об этом! И всë в задницу!       — Никто не заставляет тебя играть, — спокойно, но с нескрываемой сталью в интонации, произносит капитан команды Кристен. — Езжай в свой Римини, мы справимся без твоей посильной помощи на скамейке.       Мартин действительно в последнее время всë чаще начинал игры со скамейки запасных, хотя до прихода Кости он был вечным игроком стартового состава. И нет, Костя здесь совсем ни при чëм, это просто дурацкое стечение обстоятельств, потому что у Мартина и Кости даже позиции на поле разные.       И всë-таки Мартин не понимал, в чëм причина тренерского решения задвинуть его в запас. Мартин не был возрастным игроком, вроде бы совершенно не сдал по умению играть, да и никаких дисциплинарных нареканий к нему не было. Вот, разве что, только сейчас он явно напрашивается на скандал с этой своей поездкой.       Мартин уверен, что Кристен точно расскажет тренеру. Как-никак, а капитан и тренер встречаются, и, пожалуй, Мартин впервые столкнулся с тем, что у этого есть множество минусов, а не только забавные способы развлечься, наблюдая за ними и их отношениями.       — А у вас могут выгнать из команды просто так? Ну, если плохо играешь, например? — спрашивает Костя, когда идëт рядом с удручëнным Мартином по улице.       — Я что, плохо играю?!       — Да нет, я же не про тебя. Мне интересно, в общем.       У них из команды вообще никого не выгоняли. Уходили сами либо из-за возраста, нехватки времени или потери интереса к игре, либо, как Томас, который переехал в другой район. Впрочем, это то, что Мартин застал лично. Может, в былые времена кого-то действительно настойчиво просили покинуть команду.       Мартин всё же уезжает в Римини. Как говорит один из молодых полузащитников команды Адам: «Поехал греть задницу на итальянских пляжах, а мы тут по немецкой траве носись».       То, что Мартин выбрал себя, а не команду, у которой сейчас очень важный период в истории, разумеется, не находит никакого сочувствия и понимания в лице капитана. Кристен, впрочем, на удивление, реагирует без лишних эмоций. Будто бы он ждал и знал наперëд, что играть стыки им придëтся без Мартина.       — Не велика потеря, — отзывается Кристен.       Больше ничего он не говорит. Даже не упоминает Мартина на тренировках в каких-нибудь ругательных присказках. Кристен вообще поразительно собранный в последнее время, можно сказать, даже особо не раздражает.       — Чë это с ним такое? Решил стать хорошим человеком на радостях от второго места? — удивляется Костя.       — Ты не в курсе? — спрашивает его сокомандник, защитник Роберт. — Тренер со своей женой развëлся два месяца назад. Не прошло и недели, как он сделал предложение Кристену. Вроде бы, в конце августа свадьба.       — Чего-чего?!       — А что, тебя не пригласили, что ли? Я думал, всю команду позовут.              Костя озадаченно чешет затылок. Он впервые слышит об этой свадьбе, хотя Мартин наверняка был в курсе ещë до того, как стало известно остальным. И да, Костю действительно никто никуда не приглашал. Впрочем, он и не ждëт, что Кристен будет с распростëртыми ждать его на своей свадьбе. Но с другой стороны, Костя никогда на таких мероприятиях не был, ему банально интересно, каково это.       — Ты был на свадьбе у Димы, — напоминает Федя, когда Костя жалуется ему дома на великую несправедливость.       — Да, блин, Бара же не на мужике женился! Это не то!       — Ты думаешь, в свадьбах есть какое-то различие? Обыкновенное событие, всегда идущее по одному и тому же сценарию. Максимум, что может отличаться, так это местные обычаи. Вряд ли немецкие свадьбы предполагают дурацкие конкурсы и шарады, типа «Попади карандашом в бутылку».       — У Бары такой хуйни тоже не было, — фыркает Костя.       — За что я ему очень признателен. Свадьба не должна быть похожа на выездное турне сельского цирка.       Команда «Марцан» в лигу выше не выходит. Сначала они неуверенно выигрывают матч дома со счëтом 1:0, благодаря реализованному пенальти. Через три дня они едут в другой район, чтобы сыграть ответный матч, где проигрывают в ничто 3:0. По сумме двух матчей команда из другого района остаëтся в высшей лиге, а «Марцан» продолжает выступать в своей.       И можно было бы сказать, что им не хватило пребывающего в отпуске Мартина, но вряд ли он смог бы вытянуть остальную команду. Недонастролись, не смогли собрать в кучу последние силы, слишком устали за долгий сезон, полный не только футбола, но и прочих событий. Команда выглядела слабой и беспомощной, возможно, излишне удовлетворëнной серебряными медалями. Они решили, что достигли всего, чего могли, а выход в другую лигу — это уже не так обязательно.       Кристен в раздевалке высказывается конкретно по каждому, но видит, что это бесполезно. Все уже мыслями отдыхают, завидуют Мартину. Кристен думает, что ему стоит побеседовать с ним лично по возвращении. Его поведение сказывается на команде.       В это время Костя складывает свои вещи в сумку, думая о том, что дома его ждëт вкусный ужин. Наверное, праздничный, потому что Федя рассчитывал на их победу, но получится всего лишь утешительный. Ну и чëрт с ним, главное, что ужин. И хорошо, что Федя не поехал смотреть на тот позор, который они сегодня показали на поле.       — Эй, я понимаю, что шмотки важнее капитана, но мог бы и повернуться для приличия, — Костя дëргается от неожиданного потряхивания за плечо. Кристен стоит прямо над ним, по обыкновению сурово разглядывая. — Ты, наверное, уже в курсе, всë-таки общаешься с Мартином. В общем, у меня свадьба в августе. Приглашена вся команда, потому что вы для меня важны не меньше родственников. Ты — часть команды, и я рассчитываю, что ты придëшь и хоть немного посидишь за столом.       Наверное, это была одна из самых длинных речей Кристена, где он ни на кого не орал. Более того, Костя прежде не слышал столько приятных слов от него, хотя может показаться, что ничего такого Кристен не сказал. Но, только вдумайтесь: «Ты — часть команды. Команда важна, как семья». От Кристена подобное равно самому эмоциональному и искреннему признанию в вечной любви.       — Конечно, я приду, — отвечает Костя, не мешкая. — Останусь до самого конца, если ты не захочешь выпроводить меня сразу же.       — Я просто знаю, что ты летом обычно уезжаешь к своим друзьям в... — Кристен задумывается. — В свою страну, в общем.       — Ого, ты помнишь? — хлопает глазами Костя. С каждой секундой этого разговора капитан удивляет его всë больше и больше. — Только уезжаю я обычно в июле. А в этом году я остаюсь тут, потому что мои друзья будут слишком заняты. И да, если что, то езжу я в Москву. Это мой родной город, столица моей страны...       — Мне, знаешь, совершенно плевать. Я просто рад, что ты появишься на свадьбе, как и остальные. Спасибо, что разделишь такой важный момент моей жизни, — Кристен тяжело и вымученно вздыхает. — Терпеть не могу проникновенные речи. Ты меня понял.       — А я могу прийти не один? Просто мы с моим парнем всегда вместе ходим на такие мероприятия...       — Да. Но твоего парня будет вполне достаточно и даже больше.       На этих словах Кристен отходит от Кости, подхватывает своë полотенце с шампунем и открывает дверь душевой.       Прав был Федя, когда сказал, что свадьбы двух мужчин ничем не отличаются от обычных свадеб. Костя ждёт чего-то невероятного, нового, интересного, а перед ним самая обыкновенная свадьба. Ну, разве что, вместо типичных согласий молодожёны произносят клятвы друг другу. На этом моменте Костя готов умильно расплакаться, но он быстро вспоминает, что вырос на районе, где никто не умеет умиляться и всегда ходит с предельно серьёзным лицом под кирпич. Будь тут Баринов, обязательно закатил бы глаза и презрительно фыркнул, добавив что-то о том, что его вечно окружают всякие пидоры.       Кристен выглядит невероятно счастливым. Никогда прежде Косте не удавалось видеть на его лице улыбку, пусть и довольно скромную. Наверное, характер просто не даёт Кристену радоваться как-то более громко и заметно. Не такой он человек, и, возможно, это гораздо ценнее криков веселья на всю округу. Когда люди, подобные Кристену, любят и любимы, выражения их чувств воспринимаются чем-то драгоценным и особенным, чем-то настоящим, непоказным.       Тренер смотрит на него с нескрываемой нежностью. Только на сегодня, на этот вечер, а потом, когда он снова окажется в окружении команды, между ним и Кристеном обратно возникнут лишь рабочие отношения. Но, конечно, за пределами чужого внимания всё будет иначе. Костя знает, Костя уверен. И он поворачивается к Феде, чтобы передать ему эти мысли, но тот опережает и кивает головой заранее.       — Хочу сказать спасибо всем, кто пришёл, — говорит Кристен в ресторане. — Я не ожидал, что каждый из вас действительно решит отложить дела ради этого события, — взгляд капитана падает на Мартина, который в оправдание отсутствию на стыковых матчах несколько раз повторил, что он выбрал именно эти даты для своей поездки, чтобы потом обязательно оказаться на свадьбе капитана. — Я не ожидал, что придут те, с кем я, возможно, общался не так близко. Вернее, общался совсем не так, как стоило бы, — здесь Кристен смотрит на Костю и ещё нескольких игроков, к которым особенно сильно придирался на тренировках и после матчей. — Я надеюсь, что вы здесь, потому что искренне разделяете наше с Исаком счастье. Мы... я. Да, я ждал этого многие годы, и я верю, что вы, все присутствующие, тоже в конце концов обязательно дождётесь чего-то важного для вас.       Кто-то начинает хлопать, к нему присоединяются остальные. Тренер берёт Кристена за руку и целует в щёку, пока сам Кристен быстро моргает, пытаясь избавиться от подступивших слёз.       У Кости тоже эмоции через край, и всю обратную дорогу он только и болтает о том, что совершенно был неправ насчёт своего сурового капитана, да и в целом подобные мероприятия ему ужасно нравятся, и он хотел бы однажды почувствовать себя на месте Кристена, ну, или на месте тренера, Косте совершенно неважно.       — Это намёк на свадьбу? — интересуется Федя.       — Не знаю, — пожимает плечами Костя.

***

      А потом наступает осень. Та самая осень, что врывается в будни Кости и Феди внезапным звонком от Головина. Он сообщает, что Антон в Германии, у него травма и всё, возможно, настолько плохо, что так сразу и не объяснишь.       — Подожди, успокойся, — перебивает захлëбывающегося в словах Сашу Костя. — Какая травма, и почему он теперь здесь?       За все годы существования гаражного братства как единого коллектива Костя и Саша никогда особенно близко не общались. Они были скорее приятелями, чем друзьями, и подобные звонки, заполненные паникой и страхом, были совершенно исключены из их общения. Костя так думал. Он никогда не мог представить себе ситуацию, в которой Головин позвонит ему ни свет, ни заря, еле подбирая слова, потому что, как ему кажется, выхода уже нет.       В общем, Костя узнаëт, что его нагло обманывали. Каждый раз, когда он спрашивал у Антона, всë ли в порядке, тот только отшучивался, что лучше у него и быть не может. Но если в понимании Антона «лучше быть не может» — это то, что происходит сейчас, то у Кости много вопросов к мироощущению друга.       Саша рассказывает, как Антон и Смолов ездили к Лëше в Италию.       — Чëрт возьми, я сам в этом виноват! — делает вывод Саша. — Зачем я тогда полез со своими подозрениями? Сидел бы на заднице ровно, и у них всë было бы хорошо!       — Ну да, действительно, ведь, когда ты не знаешь о чьей-то измене или тебе о ней не говорят, ты чувствуешь себя хорошо, а не самым тупым идиотом, — хмыкает Костя.       Это именно Саша поднял ещë одну панику, когда приехал в гости к Антону и сказал, что Лëша им со Смоловым изменяет. Будто у того в Италии есть какая-то девушка, с которой он явно не просто общается, так как нужно же с кем-то общаться в чужом городе.       Антон вполне себе убедился на конкретных доказательствах, и они со Смоловым сорвались в Бергамо под предлогом «нам нужно сменить обстановку и отдохнуть», хотя на самом деле цели были совсем иными. И эти цели полностью оправдались. У Лëши действительно в доме живëт какая-то девушка, которая точно испытывает к нему чувства.       — А он к ней? — спрашивает Костя.       — Не знаю. Антон так и не понял, но уверен, что да. Иначе зачем им жить вместе.       — Справедливо.       Разумеется, ни секундой дольше Антон в Бергамо оставаться не захотел. Смолов с ним домой почему-то не поехал, а вот Антон немедленно же отправился к Саше. Единственному человеку, который мог быть с ним рядом в такой момент.       Тут ещë выяснилось, что Антон уже чëрт знает, сколько времени, играет с травмой, потому что боится выбыть из состава, когда команда постоянно меняется. Он боится, что его продадут или предложат уйти самому, что ещë хуже, ведь Антон совсем не уверен, что он нужен какому-либо клубу как игрок. И поэтому он преодолевает боль, играет на уколах и сжав зубы. Всему есть предел, и теперь Антон должен отправиться на обследование в Германию, в Берлин, чтобы там ему сказали, есть ли шанс обойтись без операции. С операцией Антон выбывает примерно на полгода минимум, а это очень серьëзно.       — И в какой он больнице? — интересуется Костя.       Саша называет ему адрес, который Антон писал в одном из сообщений. Костя тяжело вздыхает, когда Головин отключает звонок.       — Федь, нам надо кое-кому помочь, — говорит Костя, доверительно смотря на своего парня, лежащего рядом.       — Хорошо. Что-нибудь придумаем.       Они решают, что торчать в больнице Антону нельзя. Не хватало ещë, чтобы он головой поехал от местной обстановки. Костя быстро находит квартиру, которую можно снять на несколько месяцев. Не в Марцане, разумеется, а поближе к больнице, куда Антону периодически придëтся ходить.       Федя и Костя стараются всем своим видом не показывать, что они всë знают. Возможно, Антону хотелось бы рассказать самому или не рассказывать вовсе. Это его право, и они не должны лезть без разрешения.       Антон, кажется, немного шокирован внезапным вниманием со стороны своих друзей, про которых, если честно, совершенно забыл. Он удивился, когда они зашли к нему в палату, и только спустя пару минут вспомнил, что Костя с Федей живут в Берлине. Однако ещë больше Антона удивляет, что друзья не бросают его одного, хотя у них наверняка есть куча своих дел, особенно у Чалова.       — Мы поживëм с тобой какое-то время, чтобы ты мог привыкнуть к Берлину, — объясняет Федя.       — Да-да, я тебе тут всë покажу! — заявляет Костя, выглядя максимально воодушевлëнно.       Он берёт на себя самую важную роль. Заставляет Антона выбираться из дома на прогулки, потому что свежий воздух якобы полезен, а ещё другу нужно знакомиться с ближайшими к квартире местами. Когда Костя и Федя его покинут, Антон должен суметь выжить в чужом городе без постоянной помощи.       — Как мне вас благодарить? — спрашивает не в первый раз Антон за совместным приёмом пищи, за который отвечает Чалов. Антона допускать к плите он категорически не согласен, а Костя и без этого очень многое делает.       — Да за что? — всё ещё удивляется Костя. — Брось, Тох, это же чисто по-дружески. Ну, только за хату сам заплатишь, как договаривались. Ты же, а не мы, миллионы евро зарабатываешь, в конце концов.       Чисто по-дружески Костя постоянно старается развлекать Антона шутками и какими-то историями. Всё рвётся познакомить-таки Миранчука с Мартином, говоря, что они точно обязаны увидеться. Правда, Антон и раньше энтузиазма вокруг фигуры некого Мартина не разделял, а теперь вообще не желает его видеть. Он, в общем-то, никого не желает видеть, и Костя с Федей это прекрасно чувствуют, но понимают, что лучше Антона ни на минуту не оставлять одного.       — У меня тренировка сегодня вечером с командой, — говорит Костя. — Не хочешь сходить посмотреть? Я договорюсь, чтоб тебя пустили. Пусть у нас хоть один профессиональный футболист поприсутствует.       — Кость, можно я тут останусь? — страдальчески вздыхает Антон. — Спасибо, что стараешься сделать всё, чтобы я не успевал вообще ни о чём думать, но я так заебался шататься по вашему Берлину, что ещё немного и возненавижу его.       — Окей, понял. Отдыхай.       Так Антон впервые в жизни остаётся наедине с Чаловым. Тот даже в такой момент успевает заниматься чем-то по учёбе, и Антона это целиком и полностью устраивает. Федя никак не показывает своего присутствия и не душит вниманием, как Костя. Сидит себе молча, что-то тихо делает, а Антон в это время может спокойно насладиться тишиной и отсутствием движения рядом с собой. До тех пор, впрочем, пока Федя не предлагает выпить по кружке чаю.       Им, откровенно говоря, не о чем беседовать. Они никогда не были друзьями и не станут ими, и Антон, пожалуй, рад этому факту. Если раньше ему это нравилось, потому что он считал позорным водиться с такими, как Чалов, то теперь он испытывает облегчение, что хотя бы один его знакомый не пытается носиться с ним, как с поехавшим и душевнобольным. Хотя Антон не может отрицать, что он болен. Наверняка. Попробуй тут не слететь с катушек при такой жизни.       — Вы же с Костей всё знаете, да? — спрашивает Антон. Больные люди редко отличаются постоянством в действиях, вот и он, секунду назад думавший, что молча допьёт чай и пойдёт бесцельно лежать в комнате, теперь сам заводит разговор. Впрочем, надеясь на односложные ответы.       — Что-то знаем.       — Костя очень натурально удивился вчера, когда я рассказал. Но понятное дело, что вы приехали ко мне в больницу неслучайно. Будь неладен этот Головин, всех вокруг на уши из-за любой хуйни поднимет.       — Он о тебе беспокоится, — озвучивает очевидное Федя. — Раньше, когда я смотрел на вас, мне иногда становилось тебя жаль.       — Спасибо, обожаю жалость, — фыркает Антон, но почти без агрессии.       — Просто Головин буквально единственный, кому ты по-настоящему нужен. И так, наверное, не должно быть, а если и должно, то слишком печально, что вы при этом всего лишь друзья. Ни братья, ни пара, только друзья, которые любят лечить страдания друг друга, — Федя продолжает быстрее, чем Антон пытается опровергнуть хоть что-то из сказанного. — Но теперь я вижу, что был неправ. Да, Головин, наверное, самый важный человек в твоей жизни. Но у тебя ещё есть и Лёша, и Смолов, и Костя, и даже Баринов временами, и... ладно уж, я.       Антон усмехается, думая, что почти весь этот список можно нахрен смять и выкинуть. Лёши у него больше нет, Федя, скорее всего, тоже отпадает, потому что больно уж он какой-то неопределившийся и вечно не может ничего сказать вовремя. Антон устал его ждать и говорить за него. Баринов — это вообще смешно. Кому когда он помогал, если это касалось личной жизни? Максимум мог предложить отвлечься, да и то, поворчав раз сто на свою любимую тему пидорства. Костя слишком далеко, чтобы обращаться к нему за помощью, да и влезать в его идиллию с Чаловым не хочется совершенно. Это кажется Антону каким-то неправильным.       Он, пожалуй, им завидует. Видит, какие они счастливые, будто только вчера решили встречаться. Костя с Чаловым кажутся той невозможной парой, которая никогда даже не ссорится. Они постоянно улыбаются рядом друг с другом, ведут милые беседы, держатся за руки, целуются и всеми силами показывают, насколько сильно любят. Антону грустно смотреть на это, Антон отворачивается и выходит из комнаты, чтобы не мешать им своей рожей, наверняка, уже доставшей их обоих. Слава богу, что неделя подходит к концу, и скоро друзья отправятся в свой Марцан или где они там живут.       — Думаешь, они смогут помириться? — спрашивает Костя у Феди.       Им известно ещё чуть больше, чем Антон мог бы рассказать. Головин не далее, как в тот день, когда Костя решил ехать к Антону в больницу, позвонил снова и сообщил, что есть у него подозрения, будто через неделю Смолов соберёт мысли в кучу и приедет в Германию тоже. Мол, он наконец-то всё осознал и готов обсудить с Антоном их будущее. Ну, что-то вроде того, в общем. Саша в подробности не вдавался, просто предупредил, что Смолову нужна неделя на то, чтобы спокойно оставить школу и добраться до Берлина.       — Пиздец он неспешный, — проворчал Костя, который на его месте сорвался бы вместе с Антоном сразу же.       — Он даёт Тохе время успокоить эмоции, — объяснил Саша. — На самом деле, это действительно хорошее решение. С Тохой невозможно общаться, когда он бесится или расстроен.       Костя уверен, что нужно сохранить в тайне эту новость. Пусть приезд Смолова станет приятной неожиданностью для Антона, этаким сюрпризом, который должен сразу расставить все точки. По мысли Кости, если Смолов приедет без предупреждения, то Антон точно поймёт, что нужен ему, и всё у них будет нормально.       — Во-первых, это звучит нелогично, — не соглашается с Костиным оптимизмом Федя. — Антон понял бы, если бы Смолов поехал с ним сразу, что из Бергамо в Москву, что сюда.       — Ты просто плохо знаешь Антона, — отмахивается Костя.       — В любом случае, это никак не возвращает ему Лёшу. Уверен, что без него у Антона всё будет нормально?       — Ты плохо знаешь Антона, — разводит руками Костя. Ответа на последний вопрос у него нет.       — Видимо, ты тоже так себе.       Федя считает, что нужно рассказать, если не сразу, то хотя бы теперь, но Костя стоит на своём. И когда Костя спрашивает, смогут ли Антон и Смолов помириться, Федя вновь давит на то, что спонтанный сюрприз, который они тут затеяли, может этому помешать. Костя не согласен. Он уверен, что знает Антона вдоль и поперёк. Правда, мысленно Костя спрашивает сам у себя, знает ли хоть кто-то Антона на самом деле.       И вот наступает момент расставания. Костя предлагает Антону звонить им, если что-то случится, а ещё настаивает на визитах друг к другу не реже раза в неделю. Выпала же такая счастливая возможность снова оказаться в одном городе на долгое время, будет просто идиотизмом не воспользоваться ей! Однако Антон отвечает так, что Костя понимает, что в ближайшее время ни к каким гостям ему лучше не готовиться. Антон хочет побыть один, хочет торчать в квартире сутками, и сколько это продлится, зависит лишь от него самого.       — Ничего, весной мы, может, уже в Москве все встретимся, если Федя защититься в январе успеет, — говорит Костя. — Да я уверен, что так и будет.       — Главное, чтобы я к весне в Москве оказался, — хмыкает Антон, имея в виду, что восстановление от травмы может и затянуться. Врачи пока не дают никаких точных прогнозов. Они вообще мало что могут сказать полезного, что дало бы Антону надежду на лучшее.       Спустя полторы недели, Костя с Федей узнают, что Смолов действительно приехал, а ещё приехал Лёша, и, кажется, они там все снова вместе. Практически строят заново своё светлое будущее.       — А я говорил тебе! — радостно кричит Костя. — Говорил!       Ничему он так давно не радовался, как счастью своих друзей. Потому что друзья у него всегда на первом месте.

***

      Новый год в Германии практически не встречают. Рождество в этой стране куда важнее, а 31 декабря на многих службах даже не праздничный день, но Косте везëт, что его бар в этот список не попадает. Его бар вообще ни в какой список уже не попадает, так как после снятия части ковидных ограничений хозяин бара собрал всех работников и объявил, что закрывает их забегаловку. Пандемия сказалась слишком сильно, у них просто нет шансов вновь выйти в плюс, а не в убытки.       — Меня уволили, — сообщает Костя, возвращаясь домой за неделю до Нового года.       — Ты не шутишь? И что же теперь?.. — кажется, вполне серьëзно переживает Федя.       — Ничего, — Костя просто пожимает плечами. — После Нового года найду себе новое место, благо, чего я только уже не испробовал. А там, глядишь, вообще это всё будет не нужно. Ты же в конце января уже освободишься от своей учебной кабалы.       Феде действительно удаëтся договориться со своим научным руководителем и прийти вместе с ним к решению, что в январе работу вполне можно уже защищать. Примерно через месяц после защиты Федя с Костей наметили возвращение в Москву. Конечно, они пока не покупали билетов и никому ничего о своих планах не говорили, потому что суеверный Федя боится, что тогда точно всë сорвëтся. Нельзя делить шкуру неубитого медведя, знаете ли.       Возможно, они единственные во всëм доме, кто отмечает Новый год. Мартин, например, совершенно не отдаëт этому празднику уважения и считает просто ещё одним днëм в жизни. Когда он услышал, что Костя с Федей собираются ставить стол, пить шампанское и, возможно, даже думать о курантах на Кремле, то немало удивился.       — А я просто лягу спать, как обычно, — Мартин задумчиво чешет затылок. — Ну вы даëте, конечно. И что, у вас в России всегда нужно устраивать подобное?       — У нас в России к Новому году и не такое устраивают, — говорит Костя и тут же начинает вспоминать всë, что делалось в Москве в это время.       Он помнит, как по телевизору сообщали, что на Красной площади начали устанавливать ëлку, а ещё открыли каток, вроде бы, самый большой в стране. Костя вспоминает, как украшались проспекты его района, как в окнах домов появлялось всë больше и больше гирлянд. Кто-то даже ставил маленькие облезлые ëлочки во дворах, обматывал их потрëпанной мишурой и вешал пару старых шариков, чтобы придать всему более пышный вид.       Открывались ëлочные ярмарки около торговых центров и метро. Повсюду висели плакаты с поздравлениями. Лица каких-то депутатов-муниципалов, которых никто никогда не видел, кроме подобных объявлений. Что-то наподобие: «Евгений Марченко поздравляет жителей родного Измайлова с наступающим Новым годом! Пусть с вами всегда будут ваши близкие!» Костя ещë всегда удивлялся, почему именно «родного Измайлова», если они живут конкретно в Северном. Надо этому Евгению Марченко как-то определиться, с кем он себя ассоциирует.       А ещë Костя поражает Мартина заявлением, что в Москве новогодние товары, всякие там украшения и мандарины, появлялись с первых чисел ноября. Поэтому к 31 декабря у многих москвичей уже не было никакого новогоднего настроения, а весь праздник воспринимался, как обязательная традиция, которую нельзя не соблюсти.       Программу по телевизору можно было угадывать за несколько дней наперëд. Одни и те же фильмы, одни и те же передачи с неизменными из года в год гостями. И песни набившие оскомину. Но почему-то всë равно смотрели и слушали, хотя и ворчали на однообразность.       — А мы с друзьями фейерверки на улице запускали! — Костя вспоминает встречу 2014-го года, когда впервые собрались в квартире у близнецов всем гаражным братством. Это был их последний совместный Новый год, и потому он занимает особое место в Костиной памяти. Ему можно посвятить отдельную главу в биографии, если Костя еë когда-нибудь удостоится.       — Ты тогда ещë заставил меня выйти на улицу, чтобы всучить какой-то дурацкий ананас, — смеëтся Федя.       — И конфеты! Между прочим, если бы не эти дары, не факт, что мы бы сейчас с тобой были вместе, — важно поднимает указательный палец Костя.       — Ну да, разумеется, это не мы с тобой просто друг друга полюбили, а всë из-за ананаса. Ананаса судьбы, не иначе.       Но сейчас уже не имеет значения, из-за чего именно они вместе, почему вдруг влюбились и стали встречаться. Важнее факт, что они смотрят на тëмное небо Берлина после полуночи, стоя около окна.       В России небо озаряли бы фейерверки, а здесь никто не выбегает на улицу толпой с радостными криками, чтобы прогреметь вспышками света на несколько дворов.       — Ты скучаешь? — спрашивает Федя, удобнее устраиваясь в объятиях Кости.       — Безумно, ты же знаешь, — улыбается ему в ответ. Друзья с поздравлениями уже отзвонились, хотя у них Новый год наступит только через два часа. Второй раз вряд ли позвонят, только если Костя сам наберëт каждого по очереди. — Если бы мы сейчас были в Москве, я бы сделал всë, чтобы этот Новый год мы снова встречали все вместе. Я мечтаю об этом.       — Тогда сделай это своей целью на будущий год, а там сбудется, — советует Федя.       — Да я уже.       — Меня так восхищает твоя любовь к друзьям. Это действительно ценно. Я никогда не видел человека, для которого не было бы ничего важнее.       Костя утвердительно и чуть-чуть гордо хмыкает, отпивая немного из своего бокала шампанского.       — Они, правда, для меня очень важны. Вот у «Касты» есть песня, я считаю еë своим девизом...       — Что за песня?       — Ну, как ты можешь не помнить! — Костя хмурится. — Мы переслушаем с тобой всю их дискографию! И потом я ещë проверю, точно ли ты всë запомнил.       — Обязательно.       — А песня «На порядок выше», — продолжает Костя. — Вот всегда есть что-то на порядок выше. Мои друзья, наше гаражное братство, оно, разумеется, именно та вещь, но...       За окном вдруг раздаëтся грохот салюта. Кто-то всë же отмечает Новый год, кроме них. Кто-то тоже запускает фейерверки в ночи. Костя с Федей смотрят на рассыпающиеся искорки света, напоминающие не то цветок, не то фонтан.       — Но ты, Федь, для меня выше на несколько порядков, — заканчивает Костя полушëпотом.       Они смотрят друг на друга, и Федя первым тянется за поцелуем. Костя для него тоже на порядок выше всего остального.