Лиса на привязи

— До Хэллоуина еще далеко. — Пол останавливается в дверях, бросая строгий взгляд из стороны в сторону, — Или это твое рабочее платье? — Угадал. — Зак мягко улыбается, глядя на хозяина квартиры снизу вверх. Он сидел на полу, сложив тонкие девичьи руки на коленях. Спокойные черные веселые глаза. Длинные темные волосы убраны в строгую прическу изящным золотым украшением в виде ветви шиповника. Лишь две волнистые пряди игриво падают на оголенные смуглые плечи. На нем розовое шелковое кимоно в мелкий цветок. Осторожный хорошо-подобранный макияж без белил и выбритых бровей: перед Полом не артист затхлого театра, а живой товар, жрец мимолетной любви. Открытый взгляд и новая игра соблазнителя: напускная уверенность или здравое осознание своей скорой победы? Пол не появлялся здесь уже неделю. Будто в его квартире завелся вредитель или нагрянул дальний родственник, избавиться от которого не было возможности. Ральф будет долго смеяться, если узнает… Пространство от коридора до кухни покрывала дорогая плотная, вышитая шелковой нитью, ткань. На полу — атласные подушки, горят свечи с благовониями. Простой деревянный стол и табуретки исчезли: Зак хозяйничал в полной мере. У колен юноши — керамическая восточная посуда. Пол шмыгнул носом и улыбнулся: запах родного дешевого английского джина, а на батарее сушится его стиранное белье. Это не магия, а игра в чаепитие в его брошенной квартире с маленькой девочкой, которая для него старалась. Это не может не растрогать. Пол едва касается носом ботинка шелковой кисточки вышитого полотна. На нем изображен не просто узор, а сюжет из легенды. Красная девятихвостая лиса в центре, вокруг нее короткие вышивки-символы: девушка, собирающая гранаты, корабли с красными парусами, танцующий скоморох, пестрые птицы в цветущем саду. Каждый сюжет плавно перетекал в другой и огибал очередной пушистый, отливающий золотом хвост. Пол поднимает ногу, готовясь ступить на полотно, не разуваясь. Зак спокойно улыбается, не моргая. Смелее, папаша! Пол смотрит ему прямо в глаза и плюхается вниз, отшвыривая грязные ботинки в сторону. Один из носков гангстера порван, он неловко прячет ступню у костлявого бедра. Глупая ситуация. Не хватает только колпачков и плюшевых игрушек с чайными приборами. — Недешевая тряпка. Откуда взял? — Ворчливо осведомился Пол, не зная куда деть руки и ноги. Даже запах алкоголя мог одурманить его разум, сделать уязвимым. Он тихо злился: кажется, весь Лондон знает о его слабости, даже этот щенок. — Сам вышил. Это моя работа. Правда, она еще не закончена… — С голоду не помрешь, руки из нужного места выросли. — Зак воспринял едкое замечание как похвалу, его щеки тронул смущенный румянец. Пол фыркнул, продолжая допрос, — А деньги на бухло откуда? Рылся в моих вещах, сволочь? — Ты сам дал «на мороженое». — Ну так, я тебе на мороженное давал, а не на это! — Пол рывком указал на бутылку джинна, обреченно вздохнул, скрещивая руки на груди и отворачиваясь, — Знаю я, чего ты добиваешься, парень! Ужин при свечах, алкашка, самое красивое платье из гардероба. Я тебе в прошлый раз доходчиво объяснил, что не хочу с тобой спать. Я тебя пожалел и только. Вспомни! Ты хотел стать свободным, бабскую одежду снять. А на деле решил лечь под богатого дядю с пушкой. Продолжил торговать жопой. И не надо мне врать, что до беспамятства в меня влюбился! Собирай костюмы, реквизит и вали из моей квартиры, загостился! Красные губы Зака дрогнули в улыбке. — Знаю, как никто другой, что любое «нет» можно продавить до «да». Раньше ты говорил, что не интересуют мужчины. А сегодня сказал, что не интересую конкретно я. Мы движемся в правильном направлении. Пол нахмурился сильнее. — Ты ходишь по тонкому льду, Зак. — Возможно. — Прикрыл глаза, вновь улыбаясь, — И это не тряпка, а саван. Погребальное полотно. Мусульмане хоронят усопших в нем, используют вместо гроба. Няня вышивала его для самой себя, шутя над смертью. Она говорила, что у тебя развязаны руки, когда ты осознаешь, что тебя в любой момент могут убить. А ты смирился с этим и даже готовишь похоронную одежду. В конце-концов это долгая кропотливая работа, занимает скучные дни в борделе. Вот я и взялся по ее примеру. Сейчас мы разговариваем, сидя на нем, после отужинаем, к ночи займемся на нем любовью… А однажды меня похоронят, завернув в это полотно. Разве близость смерти не будоражит тебя? — Зак чуть подался вперед, припадая на руки, объемные серьги в его ушах покачивались, сквозь розовую ткань можно разглядеть тонкий юношеский стан, — Разве не дает свободы для того, чтобы делать то, что очень хочется? Ведь никому до нас не будет дела… Никто никогда не узнает. На лице Пола не дрогнул не один мускул. — Ты похож на лавку барахольщика с Востока. Внутри намешали разные культуры, натащили диковинный хлам. Поддельный с рынка. Для тупорылых туристов. Красиво, необычно, но нахрен не нужно. — Пол сделал крупный глоток джинна, быть может, нарочно проливая на саван несколько капель. Каких только оскорблений Зак не слышал за свою жизнь, слова Пола его задели. Элитной проститутке больно слышать, что она в глазах клиента все та же дешевка с улицы. Ему понадобилось пару мгновений, чтобы подавить обиду и продолжить следовать сценарию. — А ты не похож на ценителя искусства, папаша. — Проводит пальцем по его колючей щеке, черные глаза совсем рядом с водянисто-голубыми. — Ты молод… Хорош собой… Уверен, найдешь того, кто оценит тебя по достоинству. — Прозвучало скорей игриво, чем строго. Зак медленно садится Полу на колени, розовое платье-кимоно сползает с плеч до лопаток, оголяя тонкие смуглые острые плечи и аккуратный торс. Тот кашляя отворачивает голову, крепко, до кости хватает юношу за руки в районе предплечья. Не для того, чтобы сделать больно (хоть на теле Зака и останутся синяки!), а чтобы убедиться — перед ним не пьяный мираж, а живой человек. Что эти лучевые кости хрупкие и изящные, как у женщины. Что на его теле и щеках не растут волосы, как у нормального мужчины. Что его черные глаза ласковые и влажные, как у любой испанской девчонки. Что между ног у Зака находится нечто непонятное, неспособное извергать семя. Безопасное. «Он не мужчина, он евнух, я бы не посмел!» «Чаровница Кицуне… Превращается в прекрасную девушку… и в не менее прекрасного юношу!» Зак клюет носом в дрожащую щеку Пола и смеется: — Заново учить тебя целоваться? У меня нет щупалец или змеиного языка. Только девять хвостов! Смелее, папаша! Ахаха… Это мгновение стоило Заку много труда.

***

— Не заговаривай мне зубы, дорогуша. Шампанское разбавлено. Громкий девичий смех, живая музыка, чоканье бокалов и танцы. Фред еще молод и даже хорош собой. В те годы было что-то осмысленное и коварно-манящее в его темных глазах и грудном голосе. Не стоило ему налегать на сладости с такой силой. Смотрит сверху вниз на восьмилетнюю девочку в аккуратном синем платье, белых гольфах и фартуке. Длинные черные волосы собраны в две тугие плотные косы. Веселые глаза дьяволенка. — Как бы я смела, Господин! — Девочка театрально возмутилась, тараторя с сильным испанским акцентом, — Я же ваши денежки экономлю. Эти свиньи ничего не заметят. Пьют и пьют, и все им мало! Она сделала большие успехи в изучении английского языка за полтора года житья при борделе, воспитываясь у Госпожи Хуроку. Практически все уже понимала, но избегала строить сложные красивые предложения. Уличный бытовой английский давался куда проще и запоминался ею с большим удовольствием, нежели стихи Шекспира. Наблюдая за взрослыми ночными бабочками, она выучила много едких жаргонных слов, которые заставляли краснеть и часто смешили самого Фреда, когда она лепетала детским фальцетом: «курево», «дешевка», «свинья», «шлюха», «парниша», «легавые», «дайте честной девушке на чай!», «сифилис», «скопытилась». Иные проститутки имели такой словарный запас к тридцати годам, хоть родились, и воспитывались в Лондоне, другого языка никогда не слышали. Фред считал, что ее и других девчонок не чему было больше учить. Покупатели на детское белое невинное тело найдутся. Иные заплатят, как за первоклассную высокую опытную наложницу. Госпожа Хуроку запретила трогать детей хотя бы до тех пор пока им не исполнится двенадцать. Не из благородных побуждений, она имела большой опыт в устройстве публичного дома и точно знала, когда бутон девственного цветка набухает и его можно срезать без особых потерь. — Ты копишь мне на надгробную плиту, Казетт? Это страшные люди. Помалкивай. Не пожалеют и такого милого чертенка, как ты. Собакам скормят! Поднос в зубы и пошла! Нахождение девочек Хуроку на гулянке бандитов — своеобразный экзамен. Они должны привыкнуть к обществу мужчин и научиться себя продавать, не скатываясь в вульгарность и механическую холодность. — Не только собакам, у нас есть и другие методы, Фред! Пол молод, красив и на пике своей силы. Еще не провалился в алкогольную яму. Он бесконечно весел и бесстрашен. Уже привык жить на широкую ногу, еще не разочаровался в деньгах, многих людях и беспорядочном сексе. Прошел год спустя убийства жены Ральфа, и к Боссу понемногу вернулись жизненные силы. Он даже пригрел в своем доме беспризорника, ставшего братом его маленькому сыну. Для Пола Нэрцисса нет ничего важнее благополучия семьи Ральфа. Сейчас и спустя десять лет. — Оскар! — А вот и бедная сиротка, — Не лапай девушек за задницы! Их улыбки стоят недешево! — В этом почти родительском окрике больше гордости, чем недовольства. — Это твой будущий начальник. Смена так быстро растет! Хорошо-одетый рыжий улыбчивый двенадцатилетний мальчишка подмигивает нарядным девушкам. Фред, ненавидящий детей, в особенности пацанов, криво улыбнулся. Из-за его яркого пиджака высовывается маленькая любопытная голова. Оскар первый ребенок из большого мира, который переступил порог борделя по собственной воле. — Мы ждали вас, сэр! Госпожа Хуроку нездорова. По всем возникающим вопросам можете обращаться ко мне. — Учтиво склонил голову Фред. — Надеюсь среди моих ребят нет извращенцев. Ты ведь не додумался склонять детей к проституции? — Пол покосился в строну девчонки с подносом. — Еще скажите, что это переодетый мальчик! Она всего лишь разносит угощение. — Точно так, сэр! — Подхватил писклявый голос, — Честной девушке трудно заработать на хлеб! — Ути, Господи! — Бандит потрепал девочку за мягкую белую щеку, — Я скоро вернусь, Оскар. Постарайся не устроить здесь кавардак. Поиграй с маленькой леди. — Так точно, сэр! — Отозвался рыжий мальчишка, вытирая нос рукавом. Взрослые последовали в зал. Появление Пола Нэрцисса сопровождалось громкими радостными голосами, рукопожатиями, женскими поцелуями и смехом. Оскар быстро дернул девчонку за косичку и запрыгнул с ногами на мягкий кожаный диван. — Угощение, маленький Господин! — Не успел он изучить глазами холл, найти местечко куда можно залезть или засунуть руки по локоть, как ему протянули поднос с фруктами и сладостями. В «Ёкае» действительно найдется услада для каждого. — Этот мужик… Он твой папаша, да? — Что?! Не дай Господь! — Растерялся Оскар, — Я просто учусь у него. А живу у его Босса! Вырасту и стану опасным киллером! — Босс это как Хозяин? У нас тоже есть Хозяин! — Мой Босс главный среди бандитов Лондона, а твой «хозяин» погонщик для шлюх! Такое нельзя сравнивать. Рыжий мальчик жует конфеты, разрывая блестящие обертки и швыряя их рядом на поднос. Она ничего не ела с утра, а брать еду со стола гостей можно только, если они сами тебе предложат. — И что?! — Обиженно возразила, накручивая на палец косичку, — Все твои бандиты приходят к нам, напиваются до чертиков и просаживают все деньги! — И что! Мужчинам нужно расслабиться после тяжелого дня! И не смотри так на сладости! Тебе нужно беречь фигуру! Жирных здесь не держат… — И рыжих тоже. Рыжие стоят дешево. — Черные испанские глаза сверкнули яростью. Оскар ирландец — источник его лексикона бандитский сленг и уличные городские прибаутки. — Тебе здесь работать, а не мне! Когда я стану главным, как дядя Пол — выгоню тебя! Ты мне уже не нравишься! Назови свое имя, несчастная! — А я… Тоже не буду здесь работать! — Притопнула ногой с вызовом, — Я стану моряком! Буду работать на барже, как мой отец! А мое имя… слишком известно в узких кругах, парниша! — В последнее слово она вложила много злобы, тряхнула черными длинными волосами, взяла одну конфету с подноса. — Эта работа не для девчонок! — Рассмеялся, одним рывков вырвал из худеньких ладошек конфету, — На вот грушу! Тебе полезней! Моргает. Жадно вгрызается в грушу, позабыв про манеры. Сладкий сок едва не летит в лицо Оскара. Быстро оборачивается в сторону зала: никто из взрослых не видел. — Дай еще одну. У меня есть сестра, она сейчас болеет!.. Смотри! — Быстро вынимает из кармана на фартуке двух оловянных солдатиков в форме охраны Королевы, — Хороши, а?! — Пф! Я уже не играю в игрушки! — Гордо подметил Оскар, — У меня даже пистолет боевой есть! Только я собой его не ношу… Мало ли… — Потерял! — Завопила девочка. — Нет же! — Огрызнулся Оскар, — Я никогда ничего не теряю! Я все держу под контролем. — У Фреда тоже есть пистолет, я сам видел. В подвале он убил женщину, что родила ребенка и скрыла это… Она родила, потому что хотела выйти замуж за богача. А богачу ребенок не понравился. И богач попросил от нее избавиться… А Фред хорошо умеет «избавляться». Ребеночка отнесли в церковь… Мне кажется, она его очень любила… Я ненавижу за это Фреда! Оскар тоскливо взглянул на блестящие фантики, а затем на худую чернявую девчонку. — Глупая история! Бабская! Расскажи интересную. — Ну… Я знаю много китайских легенд. Например про оборотня-лису Кицуне, она превращается в прекрасную девушку и в не менее прекрасного… — Скукотень! — Оборвал ее рыжий мальчик, — Я хотел историю, например, о том, как кто-то потерял трусы и ему их отослали по почте! У дяди Пола такое было! Это очень смешно. — Заметил, что девочка брезгливо поморщилась, — Не нравится? Ну и дура! Тебя как зовут? — Неважно. Никак не зовут… — Стыдливо опустила глаза. Чего это она стесняется? Озорной мозг Оскара принялся вычислять самые нелепые и постыдные имена из ему известных. — Скажи, не то сам придумаю! — Зак. Оскар сперва решил, что ему послышалось. Имя как имя, но не для девчонки. — Этот твой Фред, должно быть, очень глуп! Никто не захочет покупать шлюху с таким именем. У собак дяди Ральфа клички благороднее. — А я и не шлюха. Я здесь ненадолго. — Обиженный низкий голос, — Мама нас скоро заберет с сестрой. Она вылечится от туберкулеза и мы уедем в деревню! — Больно нужны вы ей после публичного дома! — Рассмеялся Оскар, — Отдала сюда и рада, что избавилась! Слушай, а принеси шампанское! Всегда хотел попробовать. — Нельзя. Меня накажут. Мал ты еще. — Ой, да брось! Никто не узнает. -… Одна из девушек кормит грудью. Хотите молока? Теплое. Парное. — Зак прищурился с гадкой улыбкой. — Фу! — Лицо Оскара приняло зеленый оттенок, он больно толкнул девочку в грудь. Та приземлилась на пышную юбку, — Совсем с ума сошла?! Да я тебя… Ай! Крепкая рука Пола схватила хулигана за ухо и больно тряхнула в воздухе. — Я же просил вести себя тихо! Я же просил не ссориться с маленькой леди! Зак продолжал сидеть на полу, не моргая. Кажется, со дня смерти отца за него впервые заступались. — Это все она! Ай! Она мне такое сказала! Ай, дядя По-о-ол! — Оскар даже всхлипывает от обиды, — А еще ее зовут, как пацана!.. — Ваш виски, сэр Пол. — Зак уже на ногах, ставит позолоченный поднос на маленький столик, — Подарок от Госпожи Хуроку. Спасибо, что навещаете нас, сэр… — Что ж… Это то, что я очень люблю! Пошли, Рыжий! У нас еще куча работы! — Пол рывком прячет бутылку за пазуху. Ему не доставало стати. Но откуда ей взяться у вора? У мальчишки, выросшего на грязных улочках Лондона времен Великой Депрессии? Зак быстро ловит горячую сухую руку бандита. Пол озадаченно смотрит сверху вниз на ребенка. Оскар ревниво косится из-за спины дядьки. — До свидания, сэр. — Лопочет мальчик в кукольном платьице, целуя ободранные костяшки Пола, — Приезжайте к нам через четыре года, когда будут продавать мою девственность. Мне бы очень хотелось, чтобы ее купили именно вы, Господин. — Даю слово. Ты действительно странный ребенок, милочка. — Бросил мужчина, уходя с воспитанником прочь. Пол в легком ужасе и недоумении вырвал руку и спрятал в карман. Не то чтобы струсил. Не то чтобы не знал, что самые дорогие и умелые шлюхи вырастают из таких ангелов и начинают работать с ранних лет. После возни с малышом Патриком и Оскаром дети стали для него неприкосновенными, ценнейшими членами общества. В мире происходит много ужасных вещей и девочки Хуроки относительно неплохо устроились в стенах «Ёкая». Всегда накормлены и одеты. Изучают языки, искусство и даже математику. Пол пронесет в голове намерение поговорить с Ральфом обо всем этом до первого лестничного пролета, пока его не займут люди с другими, пожалуй, более важными делами. Зак будет надеяться на милость судьбы, на возвращение матери и на то, что обман удасться скрыть как можно дольше. Но к роковым двенадцати тело испанского мальчика начнет меняться слишком быстро и Фред не простит, что его слишком долго водили за нос. Когда раны после кастрации заживут их с Кейти толкнут в койку богатому и известному своими добродетелями Святому Отцу, особенно любившему отроков с ликами ангелов. Пол останется тенью, запахом виски в коридоре борделя и просто человеком, что не держит данного им слова.