***
Забыла... Проспала... Или просто не хочет быть здесь? С такими мыслями он ожидал объявления его рейса. Всё как в тумане. Кто он? Где? Что он тут забыл? Из его головы не выходило лишь одно, волнующее его, имя - Саша. В его сторону вспешке мчится девчонка...она! Он готов был бросить все вещи в этом же месте, и бежать к ней со скоростью света в объятья, не произнося ни слова. Резко, фокус в глазах стал качественным - не она. Да так, девушка, которая спешила на предыдущий рейс, оказалась слишком похожа, а может он и вовсе всё выдумал в тумане своих собственных глаз. Да и собственно он в какой то мере уже и не доверял своим глазам, после этого случая. В голове - ничего. Лишь перекати-поле пробегает в густой пыли пустыни. Взгляд принужденно поднимается на табло : рейс Москва – Рим... Почему именно сейчас? Где она? Его окутывала паника. Вспоминал недавно изученного им Бродского: Мне говорят, что нужно уезжать, Да - да. Благодарю. Я собираюсь. Да - да. Я понимаю. Провожать не следует. Да, я не потеряюсь. Ах, что вы говорите — дальний путь. Какой-нибудь ближайший полустанок. Ах, нет, не беспокойтесь. Как-нибудь Я вовсе налегке. Без чемоданов. Да-да. Пора идти. Благодарю. Да-да. Пора. И каждый понимает. Безрадостную летнюю зарю над родиной деревья поднимают.***
Считанные секунды, и она забегает, просто сбивая каждого, кто встречался на ее пути. Судорожно поднимается на второй этаж аэропорта, в зал ожидания, в надежде, что его рейс ещё не отправился. Сканирует взглядом – он. Укутанный в черную толстовку, в капюшоне, еле приметный обществу. Неохотно встаёт с сиденьев, направляясь к очереди. Он осмотрел зал, но взгляд был будто мимо нее, в совершенстве пустой. Она стояла и наблюдала за тем, как он судорожно терет у себя в руках паспорт и взглядом проводит по всей территории его окружения. В огромной толпе людей, он не замечает свой - комочек улыбки, смеха и настроения. Тогда, очнувшись и не выдержав своей же борьбы в голове между "да и нет", она срывается с места, прямиком стремясь в его сторону. Его медленные шаги кривясь переплетаются, идя в суматоху взволнованных перед полетом людей. Вздрагивает. Под его плечом - она. Крепко вцепилась в его тело, чуть ли не задушивая. Рюкзак, что был на его плече неожиданно для себя, падает прямиком на кафель. Расслабляя полностью его уже, перенапрягшееся до жути, тело. Кажется весь аэропорт оборачивался на эту парочку искрящихся болью друзей. Она рыдала. Андрей поднимает за подбородок ее головку, внимательно вглядываясь в глубокие глаза цвета шоколада, которые были для него особенными, даже не простыми, с самого начала их близкого общения. Он сделал глубочайший вдох - она повторяла за ним, он делал глубокий выдох - она делала тоже самое, точно также как буквально недавно - перед экзаменами. Детальные воспоминания пролетают в голове будто плёночный диафильм. Ссоры из-за мелких передряг, что приводили к недельному байкоту, но который сразу же сглаживался, сводя всю ссору будто бы на «нет». Он ждал ее после уроков, пока она из-за своей же прихоти оставалась на дополнительные часы. А после выбегала к нему навстречу, со словами, что поняла тот или иной раздел. А звезды... что были по вечерам, ближе к теплому лету, тогда они отключались от мира, полностью с головой погружаясь в свой - в совершенстве иной от общества. Он ненавидел себя конкретно в этот момент, ненавидел за то, что не ценил моменты, в особенности счастливые моменты, проведённые вместе. Ненавидел за то, что бросает ее тут. Сердце кричало: бери ее собой! ты не сможешь спокойно жить! или бросай всё и оставайся здесь! Он хотел, очень хотел слушать свое кричащее сердце, но разум заманивал, переманивая с одной мысли на другую. Голова говорила совершенно иное, по отношению к сердцу. Ей очень больно. Это видно через ее слёзы, которые льются уже минуту десятую, словно водопад Анхель, в немного микроскопическом размере на ее крохотном и аккуратном лице. Сердце болит во всех смыслах этого слова. Ее успокаивали родители, мол: Время лечит, отпустишь и это. Нет. Время не лечит. От этого ожидания будет ещё больнее. «Не уезжай пожалуйста» - произносит шёпотом, до ниточки дрожащим голосом. Эта ее мимолетная и возможно невзначай высказанная фраза поставила его в ступор. Он тихо притягивает ее небольшую головку к своим губам, нежно целуя в макушку и прижимает к себе ещё сильнее. Он молчал. «Я вернусь. Скоро вернусь» – давал ложные обещания, сам того прекрасно понимая. Он вернётся не скоро: ни через месяц, возможно и ни через год, а может и ни через пять лет... Ей нужно было дать сейчас хоть какую-то надежду на их встречу вживую. Ей сейчас безумно сложно, он это прекрасно понимал, но сейчас в порыве чувств и эмоций не стоит давать конкретно правдивых обещаний и фактов, а дать ложное, но более успокаивающее, ее негативные и взволнованные эмоции. Объявляли о скором завершении посадки и просьбы занимать свои места. Каштанова мгновенно стирала влагу с лица, в скором времени стала успокаиваться, так, как учил ее Андрей. Вдох-выдох. Складывалось ощущение, что нить, которая связывала их, разорвалась именно в этот момент, когда она осталась одна, приземлившись, словно в тумане, на сиденья. Смотрела с новыми расстаявшимися ледниками на ее глазах, на уходящую неизвестно куда, частичку своего сердца, частичку себя, как личности и человека. Ей хватило лишь его глубокого взглядав ее сторону, чтобы сорваться с этого места и бежать...к нему. Бежит вновь, вцепившись в него, словно новорождённый котёнок с острыми коготками. Гладил этого котёнка, время от времени целовал по макушке, говорил что-то, шептал, пока она пыталась отпустить его, но это ей пока несильно удавалось. Подходила его очередь. Тогда оба понимали, что этот момент — конец волшебной сказки, но не с таким концом, как привыкли слышать многие. Это жизнь - в ней, либо с счастьем, либо с самой сильной болью со стрелой в сердце. Смогла, смогла его отпустить физически, но... в душе... будто половину органов чувств оторвало. Она смотрит в панорамные окна аэропорта, сквозь которые, видно его самолёт. Улыбается... потому что, видит его махающую ей, фигуру. Как-то всё сжалось внутри, от осознания того, где-то космического и непонятного. Она накидывает капюшон толстовки, полностью скрываясь от толпы людей, и купив где-то неподалёку бутылку воды, направлялась к улице. Начался теплый летний дождь. Так по-искреннему любим ею. Тогда, только совладав с природой, она учится жить. Пусть и без того, кто открыл ей глаза на мир, без того, кто был рядом несмотря на слухи, на клевету, без того кого она ценила всем сердцем. Так должно было быть. Судьба либо сводит, а потом разводит, либо всё наоборот. Александра искренне верила, что их судьба совершит глобальный разворот на триста шестьдесят градусов, переосмыслит всё, точно также, как и она сейчас, плетясь в сторону автобусной остановки. Наконец, дойдя до укрытия, она набирается бодрости и всеми силами пытается открыть недавно купленную ей, бутылку. С энного раза, пыхтя, ей это удалось.***
Глубокий вечер. Час ночи. Вновь сидела в комнате, под светом тёплой лампы под открытой форточкой, слушая тишину этого прекрасного времени суток. Писала стихи и с каждым разом сминала листочек за листочком. На одном уголке листа был нарисованный ею, силуэт. Черт! Сильно похож на его. Сминала в плотный ком, бросая в сторону окна. Заварив крепкий карамельный чай, вышла на террасу своего дома, чтоб хоть, ну как то унять свои эмоции.***
В Риме двенадцатый час ночи. Нестеренко заселился в квартиру, на которую копил достаточное количество времени. Светлая, просторная. Серые стены украшали картины, неизвестных ему авторов, так как он не разбирался в этом, хотя очень бы хотел. Поставив чайник, он принялся разбирать чемоданы. Он перевез, всё, что мог. Вплоть до семейных стауэток. Даже карамельный чай. Темный дубовый шкаф пополняла его одежда. Разгребая последние вещи, Андрей натыкается на тот самый пиджак, который до сих пор сохранил на себе шлейф ее цветочных духов. Тогда, бросив небрежно обратно на чемодан, пиджак, он уверенными и быстрыми шагами направляется к рюкзаку, который он оставил у порога. Раскрывает его, находя кошелёк, в котором, находится часть ее. Та бумажка, которую она сказала прочесть уже после их разлуки. Отыскав ее в самом укромном кармашке, он чуть ли не беговыми шагами, садится за стол. Сделав глубокий вдох и тихий выдох, его пальцы сами того не понимая, как они решились раскрыть ее именно сейчас, разворачивают смятый листик. Вчитывается в каждую буковку, что написана ее неповторимым почерком и слоганом. Чувственно. Очень чувственно даже для него - стойкого, как орешек, парня. Строки были до боли в сердце жизненными для них обоих. Хотелось кричать. Дочитав до конца, он осознал, что тогда, в аэропорту, они не сказали друг друг практически ни слова, но поняли они друг друга и без всяких слов. Слёзы из его глаз, что были крайне редки, самовольно выходят наружу. Дорогому другу. Я желаю такого счастья, Чтоб ничем ты его не измерил, Чтоб душевное прочь уходило ненастье, И в удачу свою твёрдо верил. Чтоб каждое утро надежду вселяло, Что ты ещё в силе и многое сможешь. Пусть солнце всегда над тобою сияет. Улыбкою той, что забыть ты не сможешь.с огромной любовью, твоя Каштанова.
Он перечитывал в сотый раз последние строчки и не мог сдерживать себя. Через время вышел на балкон. Подсознание говорило: кричи! С ума сойдешь в одиночестве. Андрей был полностью согласен и набрав в себе воздух... кричал...в пол первого ночи... В этом крике, он раскрыл себя, как открытую книгу. И ему было плевать, на то, что подумают о нем соседи и жильцы квартала. Он смог...