И пусть Галактика горит огнем. Книга 2: Железная Волна

17.10.289 ПЗЭ, Система Кастерли-Рок «Все СМИ Запада, принадлежащие дому Ланнистеров и курируемые Министерством пропаганды сегментума, единодушно оценили ответные действия военного флота как «приемлемые, учитывая сложившиеся обстоятельства». С чем не был согласен абсолютно никто, будь то лорды других сегментумов или иностранцы. Военные эксперты Ривера и Вейла называли реакцию ланнистерского флота словами, укладывающимися в диапазоне между «вялой» и «жалкой». Даже Императорская Галактическая Служба Новостей Таргариенов, традиционно поддерживавшая Минпроп в его усилиях, выразила «глубокую озабоченность» неумелыми и несвоевременными действиями стратегов Запада, приведшими к катастрофе. Разведывательные службы Лорд-сегментума Тайвина Ланнистера никак не смогли предупредить вторжение Железнорожденных, а когда оно все же случилось, большинство экипажей военных кораблей находились в небоеготовом состоянии. В итоге начало войны обернулось для флота Запада величайшим позором, затмившим даже…» (из исторической хроники «Ланниспорт: история одного бедствия» мейстера Лориса, 296 ПЗЭ). *** Полковник Вооруженных сил Запада Герион Ланнистер отнюдь не чувствовал себя уверенно на мостике военного корабля. Но не потому, что он страдал жесткой клаустрофобией, которую ему приписывали многие завистники и враги, из-за которой он вынужден был превращать свой страх в неподобающий его положению юмор. Вовсе нет. Он насмехался над вышестоящими офицерами и под открытым небом. И не потому, что он терпеть не мог официоза и особенно его продолжительности — когда прибытие каждого важного лорда или адмирала сопровождалось новой чередой поклонов, салютов и светских бесед, где каждый нижестоящий от души облизывал его сапоги. Потому что наземные войска делали точно так же, как бы они ни старались этого скрыть от своих флотских коллег. И не потому, что он был без ума от космоса и от одного взгляда на звезды, не закрытые атмосферой на него накатывало благодатное настроение и он принимался говорить вслух о таких вещах, о которых другие офицеры старались не думать и не вспоминать. Возможных причин было много — и почти все они были связаны с неудержимым чувством юмора младшего брата лорда Тайвина. Истинной причиной того, что младший сын Титоса Ланнистера сейчас хотел быть где угодно, но только не здесь, заключалась в одном-единственном человеке. Том самом, который сейчас вещал ледяным тоном перед аудиторией, где собрались самые главные его подхалимы. Этим человеком был его брат, лорд Кастерли-Рок и Лорд-сегментум Запада Тайвин Ланнистер. — Когда мы покончим с ними, последний из Железнорожденных сгинет в Семи Преисподних! Герион, не удержавшись, закатил глаза. Ну разумеется, резня планетарного масштаба… Как, спрашивается, Тайвин может обойтись без такого? — Они бросили вызов всему Западу. Они осмелились напасть на родной мир Ланнистеров. На систему, находящуюся под моей защитой! Пусть эти пустотные паразиты теперь не ждут пощады! И когда мы нанесем ответный удар, они узнают на собственной шкуре, что такое «Дожди на Кастамере»! Ну понятно, конечно, чего брат так разбушевался. Железнорожденные не только убили сотни тысяч людей и нанесли ущерб на несчетные суммы, но это было не главное. Хуже всего было то, что они бросили вызов лично ему, верховному правителю Запада, Щиту Ланниспорта, и так далее, и так далее. Этот вопрос для Тайвина всегда был той еще занозой в заднице… За глаза многие говорили и худшие вещи. А Герион, будучи к нему ближе других, прекрасно видел, что с возрастом все становилось только хуже. Нет, Герион не отрицал, что Титос, их лорд-отец, был одним из худших королей и Лорд-сегментумов запада за последние тысячи лет. Сам он тогда был еще ребенком и не понимал, что под сверкание огней и гром аплодисментов их дом разваливается на ходу. И что за улыбками подданных скрываются презрительные усмешки. И что каждый раз, когда отец пытался что-то исправить, он вместо этого закапывал их еще глубже. Тайвин был старше. И он все видел и понимал. Уже тогда в его голове появилась идея-фикс — возместить все, что спустил сквозь пальцы их слабый отец. И даже больше. Вскоре после своих девятнадцатых именин Тайвин вдруг потребовал погашения огромной задолженности перед домом Ланнистеров так называемого Тройственного Альянса, в который входили дома Рейнов, Тарбеков и Свифтов. Сир Харис Свифт с планеты Корнфилд не смог найти нужной суммы, в чем честно признался и согласился отправить свою дочь Дорну на Ланниспорт в качестве заложницы. Это был самый разумный поступок лорда Корнфилда за всю его долгую жизнь. Тем более, что Дорна Свифт вскоре стала Дорной Ланнистер, выйдя замуж за Кивана, второго сына Титоса Ланнистера. Так или иначе, родной мир Свифтов избежал жуткой участи, постигшей его бывших соседей по Альянсу. В тот же год Тайвин в обход воли отца сокрушил дома Рейнов и Тарбеков в молниеносной войне, продлившейся меньше сорока стандартных дней. Два космических сражения перемололи флоты мятежных знаменосцев в космическую пыль, затем тяжелые корабли Ланнистеров вышли на орбиту Тарбекхолла и планета сдалась вскоре после того, как обломки их орбитальных станций и крепостей начали падать на поверхность. Но Рейны не сдались даже после такого. Планета Кастамере Прайм была почти целиком покрыта толстым слоем льда и почти восемьсот миллионов ее жителей обитали в огромных подземных убежищах вблизи геотермальных источников тепла. Бомбить их с орбиты было бесполезно. Штурмовать их было безумием. Как поступил Тайвин, знала вся Галактика. Тяжелые корабли Ланнистеров собрались в нескольких местах над поверхностью планеты. Над полярными шапками, над давно потухшими вулканами и кальдерами, над границами литосферных плит. И ударили все одновременно. Из восьми сотен миллионов человек не выжил почти никто. И только Семеро знали, сколько из них захлебнулись в затопленных подземных городах, сколько сварилось заживо там, где теплое сердце планеты выпустило свой жар наружу, сколько было раздавлено обрушившейся крышей после встряски планетарной коры… Но на этом жертвы мести Тайвина не кончились. Еще сотни миллионов жителей мятежных миров были принудительно переселены на другие планеты под властью Ланнистеров. Даже Война Узурпатора, подкрепленная новой вспышкой таргариенского безумия, забрала всего четыреста миллионов жизней на всех мирах лоялистов и бунтовщиков. И еще вынудило покинуть свои дома полмиллиарда беженцев. За два года, а не за полтора месяца. Но старший брат Гериона не успокоился даже когда последний из его противников испустил дух. Гильдии, имевшие хоть какое-то отношение к уничтоженным домам, были приговорены к непомерным штрафам. Уцелевшие великие дома отправили в Кастерли-Рок больше заложников, чем за последние сто лет. Двадцать с лишним крупных торговых компаний были разорены, а их имущество конфисковано. И самое главное, чтобы не появилось новой Красной Львицы, всем женщинам, служившим в армии и флоте Запада, было приказано немедленно собрать вещи и вернуться домой. Отныне вооруженные силы сегментума состояли только из мужчин. Вот такой была цена восстания Рейнов и Тарбеков, затронувшего многие миллионы тех, кому на распри между знатными домами было откровенно наплевать. Когда все это произошло, Гериону едва исполнилось пять лет и он, конечно же, не понимал, что происходит в мире. Только потом он начал осознавать тот ужас, который испытывали люди, вспоминая имя Тайвина. И потихоньку понимал, что из себя представляет его суровый брат. К счастью, первое время лорд Кастерли-Рок проявлял свою легендарную безжалостность не так уж и часто — вплоть до 273 года ПЗЭ. А дальше… Смерть леди Джоанны, всеми любимой и оплакиваемой, окончательно превратила Лорд-сегментума в безжалостную машину смерти. И в довершение всего, Император Эйрис тоже потихоньку сходил с ума и принялся унижать и оскорблять всех, кто попадался ему на глаза. Тайвин тоже не стал исключением. А уж теперь, когда Императором стал Рейгар… Зная Тайвина лучше, чем кто-либо еще в Галактике (ну, почти), Герион почти жалел Железнорожденных. Почти. — Вчерашний день… Шестнадцатый день месяца велкрис… Надолго останется в нашей памяти как день величайшего позора, — Тайвин, наконец, перестал разглагольствовать и теперь говорил словно бы с каждым из миллиардов жителей сегменума на сотне планет, к которому его изображение передавалось через множество пикт-камер всех видов и форм. — Запад коварно и вероломно, без объявления войны был атакован космическим флотом Железных Секторов. Это был заранее спланированный шаг, который готовился многие месяцы. Грейджои и их вассалы намеренно вводили Запад и весь Империум в заблуждение, они говорили лживые слова о мире и спокойствии в Закатном войде… А сами уже точили клинки и искали предателей в наших рядах! Герион похолодел, когда почувствовал, что едва сдерживаемся ярость в голосе Тайвина не была наигранной. Он и в самом деле готов был вспыхнуть. Потому что доклады с Кингсланда до последнего уверяли его, что беспокоиться не о чем, что Бейлон Грейджой отправил своих старших капитанов с визитом вежливости на Ланниспорт и что среди них были даже два его младших брата. Теперь-то он понимал, как сильно они облажались. И какую цену за эту ошибку заплатили жители столичной системы. — Вчерашнее нападение нанесло серьезный ущерб военному флоту Запада и нашим вооруженным силам. Мне очень горько об этом говорить, но от рук налетчиков погибло не менее полумиллиона человек… «Это только гражданских — и тех, чью смерть нельзя было отрицать», — мысленно уточнил Герион. А сколько погибло в отчаянных контратаках? Сколько они увезли с собой в плен? Сколько отдали свои жизни, до последнего борясь за живучесть атакованных станций и кораблей, спасая оттуда тех, кто еще мог выжить? Герион не мог припомнить, чтобы дом Ланнистеров терял столько солдат и мирных жителей в считанные часы. За последние сотню лет такого точно не случалось. — Как Лорд-сегментум Запада, Хранитель Запада и верховный главнокомандующий всеми вооруженными силами Запада, я могу вас заверить, что будут приняты все меры для вашей безопасности и недопущения повторения этой катастрофы. Мое прошение Императору Рейгару из дома Таргариенов, именуемому Первым, об объявлении полномасштабной войны Железным Секторам, уже отправлено. Прямо сейчас, пока я говорю, вооруженные силы Империума собираются для оказания нам всеобъемлющей помощи и поддержки. Прошу всех и каждого из вас сохранять спокойствие. Сколько бы времени и сил нам ни потребовалось на то, чтобы подавить этот гнусный и вероломный мятеж, не вызывает сомнений, что враг будет разбит, победа будет за нами. Железнорожденные заплатят сполна за каждую пролитую ими каплю крови. И когда придет возмездие, никто не получит незаслуженной им пощады. Мы позаботимся о том, чтобы ни один потомок проклятых предателей никогда больше не посмотрел с вожделением на наш рукав Галактики! В этом тысячелетии — и во все грядущие! Я уверен в том, что наша армия и флот обрушатся на врага всепоглощающей огненной волной и непоколебимая решимость, свойственная воителям Запада, отправит трусливых кракенов на ту сторону варпа, откуда он никогда больше не посмеет угрожать Льву! УСЛЫШЬТЕ МОЙ РЕВ! Гром аплодисментов и одобрительные крики сотен высших офицеров и прочих знатных лиц, слушавших его вдохновляющую речь, буквально оглушили Гериона. Кто-то из них, кажется, просил вырезать все население Железных Секторов, кто-то предлагал ограничиться только домом Грейджоев и их ближайшими знаменосцами. Некоторые вообще стали стучать кулаками в левую часть груди, а затем вскидывали их вверх, отдавая древнее валирийское приветствие, принесенное в Вестерос три сотни лет назад. И, что удивительно, Лорд-сегментум через несколько секунд, ответил собравшимся тем же жестом, хотя в его пристальных глазах не было ни капли радости или воодушевления. Трансляция прервалась. Больше говорить было не о чем. Война была объявлена по всей форме. Тайвин спустился с трибуны и пошел к выходу с огромного мостика сверхтяжелого линкора «Победоносный Лев». Следом за ним шли сотни слуг, капитанов и других старших офицеров. Герион с ними не пошел. Он и так знал, что вся эта толпа подлиз и недоумков должна была собраться в большом зале для брифингов, где все они будут набивать себе животы сладостями и заливать их спиртным, несовместимыми ни с уставом, ни со здоровым образом жизни. А между жеванием и глотанием они собирались как следует пролизать языками себе путь наверх — пока простые жители Запада будут сражаться и умирать вместо них в черной пустоте Закатного войда. Нет, нет, об этом лучше даже не думать. У братьев и так всегда получалось вывести его из равновесия в считанные минуты. Особенно в таких ситуациях. Тем более, сейчас они с Тайвином остались вдвоем. Пока Киван занимался аварийно-спасательными работами в Кастерли-Рок, а Тигетт улетел на Кайс, некому было их примирить, в случае чего. Герион всегда старался быть хорошим человеком. Его сослуживцам и подчиненным нравилось, когда он запоминал их имена, непринужденно с ними общался, не думая о разнице в званиях и происхождении, интересовался их жизнью, посылал подарки, когда кто-то женился или у кого-то рождался ребенок. Все это давало ему чувство близости и единения, ощущение того, что он был частью чего-то правильного и деятельного. Но каждый раз, когда он оказывался в обществе кого-то из своих братьев, это чувство угасало, а мысли его становились все темнее. Когда этот разрыв стал непреодолимым? Он мог назвать эту дату с точностью. В день, когда родилась Джой, его маленькое сокровище. Бриони Коровер, дочь богатого торговца из Староместа, которую был бы рад взять в жены любой знатный лорд или рыцарь. И многие к ней сватались. Она была мила и добра, и приданое ее отец обещал щедрое. А ее светло-русые волосы… А голубые глаза, в которых так и хотелось потеряться… Ну что, спрашивается, в ней могло быть плохого? Тайвин на последний вопрос отвечал коротко и четко: все. Она не была знатной. Она не была западницей. Она не принадлежала к «приемлемому» классу общества. Ее семья ничем не прославилась, не обладала достаточным влиянием и властью. Полковник с тоской подумал о том, что если бы Семеро улыбнулись ему и его брат каким-то чудом согласился с его доводами… Он бы все равно не смирился с тем, что у детей Гериона не золотистые волосы, как у остальных. Но он и не сумел. И вынужден был уступить. Хотя соблазн бросить все и сбежать вместе с ней был велик… Он хорошо понимал, что жить самостоятельно, без поддержки семьи, он все равно не сможет. Он никогда не забудет того разговора с братом. Что-то в глазах Тайвина было… Со слов тех, кто был знаком с ним достаточно давно, Герион узнал о том, что такой же взгляд у него был вскоре после смерти отца — и перед тем, как он прогнал его молодую любовницу по улицам города-улья. Бриони вернулась на Старомест, одна и без ребенка. А Джой осталась воспитываться на Ланниспорте как побочный ребенок великого дома. И весь столичный бомонд, видевший его унижение, в те дни был просто невыносим. «Они даже не представляют, какие еще тайны хранит дом Ланнистеров за своими золотыми стенами. Посмотрел бы я, как они запели, узнав о драгоценных первенцах лорда Тайвина… А я помню, какую истерику устроила Джоанна, когда застукала их в одной постели. А сейчас… Я надеюсь, эта интрижка осталась в прошлом, потому что если их поймают с поличным…» Герион не смог сдержать усмешки, продолжая глядеть на усеянную обломками систему. Ладно, чем бы там ни занимались друг с другом Джейме и Серсея, это уже не его забота. Они уже выросли — и оба с головой нырнули в змеиное логово, имя которому Кингсланд. Хотя с такими учителями, как их отец… Но он все равно не знал, справятся ли близнецы с работой императрицы и императорского гвардейца. Сейчас у него на передний план вышли другие проблемы. Вроде тех, что проплывали за бортом их линкора. — Милорд, — неожиданное обращение отвлекло его от созерцания эскадры тяжелых крейсеров, буксирующих разрушенную орбитальную верфь подальше от торговой линии. Герион обернулся к улыбающемуся Тиону Ластеру, капитану корабля, на котором он нес службу. — Тион, я сколько раз просил не называть меня так. — Простите, милорд, но я не горю желанием пойти дорогой Илина Пейна… Младший сын Титоса Ланнистера понимающе скривился. Илин Пейн стал одним из первых звоночков, говоривших о том, что у Императора Эйриса не все в порядке с головой. Случайная фраза, брошенная во хмелю, лишила этого человека языка. И за этим фактом безрассудной жестокости последовали и другие — намного более страшные. «Воистину, Элия Мартелл оказала бесценную услугу Империуму, избавив нас от этого безумца. Жаль, что мятежники не сумели убрать из игры престолов нового Безумного Дракона…» Полковник еще раз вздохнул и, окончательно поняв, что отмалчиваться больше нет смысла, спросил. — Ладно. Насколько все плохо? — Мне кажется, здесь наиболее уместна оценка «очень плохо», милорд, — Ластер всегда был неудержимым оптимистом, но в нынешних обстоятельствах даже его оптимизм достиг своего предела. — Если предположить, что наши вооруженные силы будут встречены всем флотом Грейджоев… Если, конечно, у них не найдется еще каких-нибудь неприятных сюрпризов… Нас, как минимум ждет около тысячи драккаров и ладей. И примерно сто шестьдесят сверхдраккаров. И каждое из их судов, напомню, способно совершать дальние прыжки, в то время как наши… — Можно поподробнее об этих… «сверхдраккарах»? — перебил его Герион. — Я не припомню, чтобы мне докладывали об этом классе военных кораблей. Гериона в каком-то смысле могло извинить то, что он был армейским, а не флотским офицером. Но с другой стороны, фамилия Ланнистер давала ему доступ к информации, которая для обычных полковников и капитанов первого ранга была тайной за семью печатями. И за то, что он не заинтересовался ей раньше, можно было упрекнуть только его — и никого больше. — Боюсь, что у меня информации не больше, чем у вас, милорд. «А Киван, кажется, обещал, что после Войны Узурпатора больше не будет таких провалов в работе разведки… Приятно осознавать, что в мире есть что-то неизменное». Если бы они сейчас находились в расположении его полка, в его собственном кабинете, возможно, они могли бы откровенно обсудить все неудачи и бедствия, которые, как им казалось, просто преследовали Вооруженные силы Запада… Но на борту «Победоносного Льва», где каждое слово фиксировалось и отслеживалось, произносить слова, которые могли быть истолкованы как измена, было полнейшим идиотизмом — даже для него. Чуткий Тион это понял — и помог своему боевому товарищу перейти на менее рискованную тему, чтобы не вызывать подозрений. — Пока у нас было слишком мало столкновений с судами Железнорожденных нового типа, чтобы составить полную картину, но из того, что нам известно, можно предположить, что они, наконец, сообразили, что в нормальном флоте нужны корабли, способные вести полноценный линейный бой… И попытались как-то заткнуть эту дыру. Логика в его словах определенно была. И оставалось только надеяться на то, что военная разведка не опростоволосилась еще сильнее, чем они сейчас думают. И не упустила строительство на верфях Железных Секторов каких-нибудь сверхсверхдраккаров, каждый из которых способен одним выстрелом уничтожать линкоры и взрывать небольшие планетоиды. — Есть ли у нас представление о том, какую опасность представляют эти новые корабли? — Боюсь, что четкого представления нет, — недовольно ответил Ластер. — Большинство наших военных кораблей не имели возможность вступить с ними в ракетный или орудийный бой, однако, исходя из их тоннажа… По самой пессимистической оценке, эти корабли можно было бы поставить на один уровень с линейными крейсерами. — Не будем бояться собственной тени, капитан. Да, удар был внезапным и они нанесли нам огромные потери, но я сомневаюсь, что их новые игрушки настолько сильны. Если бы у них и в самом деле было столько линейных крейсеров, стали бы они так быстро удирать при появлении в системе нашего линейного флота? — Возможно, у них просто закончились боеприпасы, — предположил Тион, к которому постепенно возвращалась уверенность. — Чего Железнорожденные никогда в своей истории не имели, так это нормальной логистики и снабжения. Каждый раз, когда мы с ними воевали, у них были с этим серьезные проблемы. И они, похоже, их так и не исправили. Герион от души рассмеялся в золотистую бороду. Приятно было осознавать, что Грейджои так неистово чтут традиции предков: «железную цену», грабеж всех соседей, отвратительное снабжение… — Думаю, это тоже стоит учесть. А что с нашей стороной. — К сожалению, Флота дальнего космоса Кастерли-Рок больше не существует, милорд. Все корабли были либо захвачены, либо уничтожены, либо повреждены так сильно, что проще списать их и построить новые, чем заниматься ремонтом. Это было бы и дешевле, и быстрее. Орбитальные станции… Из девятнадцати крупных станций на орбите Ланниспорта, Рубина, Опала и Изумруда… — Тион достал из кармана инфопланшет и сверился с данными. — То, что я до этого говорил, было плохими новостями. а сейчас будут очень плохие… Из девятнадцати станций пятнадцать уничтожены полностью. Либо взрывом, либо пожаром, либо разгерметизацией всего, чего только можно и приведением в неремонтопригодное состояние. Остальные четыре, несмотря на полученные повреждения, все еще могут функционировать. То ли из-за того, что наши войска оказали там ожесточенное сопротивление, то ли из-за того, что врагу пришлось экстренно отступить, то ли… То ли им просто ужасно повезло, я не могу точно сказать. Все оборонительные системы уничтожены… И спасать там нечего и некого. Как минимум половина станций наблюдения не выходит на связь. Единственный относительно светлый момент — эти ублюдки, судя по всему, не хотели повторить Лоросский инцидент… За это Герион искренне и с душой возблагодарил Семерых. Какими бы отмороженными на всю голову ни были их враги, орбитальная бомбардировка густонаселенных планет считалась одним из самых гнусных преступлений всеми жителями этой части Галактики. Именно поэтому налетчики, опустошившие всю систему, не сделали ни одного выстрела по городам-ульям Ланниспорта. И ни один их абордажник не ступил на поверхность планеты. Но то, что они натворили на орбите… Это было очень болезненно. У Ланниспорта было десять больших и густонаселенных орбитальных станций, представлявших собой грузовые хабы, которые получали и доставляли товары миллиардам жителей планеты. Вокруг Рубина, Опала и Изумруда, трех обитаемых лун, вращалось еще девять станций. И только три из них имели хоть какое-то отношение к вооруженным силам — там базировался и снабжался Флот дальнего космоса. Остальные предназначались для торговли и пассажирских перелетов — не более того. И когда началась атака, они были буквально забиты гражданскими лицами со всех систем и сегментумов — Львиный День, в конце концов… Гериону даже думать не хотелось о том, что с ними произошло. — А что насчет топливных заводов на орбите Сапфира и Звезды Лорена? Именно эти два газовых гиганта и предприятия по синтезу антиводородного топлива были одной из главных причин того, что Ланнистеры стянули так много судов дальнего космоса в столичную систему. — Целы и невредимы, милорд. — Вот как? Это показалось Гериону… очень странным. Атака Железнорожденных прошла с безжалостной точностью, весь системный флот в считанные часы превратился в груду обломков. И было очень странно, что стратег, столь детально просчитавший план нападения, вдруг взял и забыл о топливных заводах. Ведь так? — Да, — капитан тоже, судя по всему, не понимал, почему Железнорожденные так странно себя повели. — Почти все силы налетчиков были собраны у Ланниспорта и его лун. И предприятия Звезды Лорена и Сапфира не получили ни единого повреждения. — И в этом есть своя логика, — внезапно осознал Герион. — Какой прок нам от этих заводов, если им некого больше заправлять? Оставив нам наше топливо, они просто издевались над нами… Натерли, так сказать, кислотой наши свежие раны. Формально, они еще могли начать наступление на Железные Сектора теми силами, что у них оставались. Но для кораблей, оснащенных стандартными междзвездными двигателями, погружаться в варп так глубоко было крайне рискованно и приводило к непредсказуемым результатам. Даже если предположить, что драккары, свободные от таких ограничений, не будут им противостоять. Для этого и нужен был Флот дальнего космоса — чтобы первым проторить дорогу меж звездами и стать ориентиром для своих собратьев из обычных линейных эскадр. — Да, в ближайшее время точно, милорд, — благоразумно согласился Тион. — Но скоро Императорский флот и флот Редвинов подойдут к нам на помощь. С ними мы вернем Закатный войд под свой контроль — и у Железнорожденных начнет вакуум под ногами гореть. — Если, конечно, у них не найдется еще каких-нибудь сюрпризов… — вздохнул Герион, глядя через иллюминатор на то, как мимо них буксируют оторванный нос «Гордости Ланниспорта». На утилизацию, куда же еще. — И не смотри на меня так! Если бы мы не поняли намека, не стоило и влезать…