Forged Destiny

Я сидел в седле, сцепив руки на подпруге, и смотрел на приближающуюся к городу процессию. Фейт заливисто ржала и нервно била копытами по земле, взволнованная отсутствием движения и желая пуститься в рысь. — Успокойся, — прошептал я, поглаживая её по гриве. В ответ она фыркнула, вскинула голову и, несомненно, оскорбила меня на лошадином языке. Рядом со мной ехала Глинда, верхом на своём сером жеребце, одетая в длинные, струящиеся одежды аметистового цвета. Её волосы были уложены, пряди спадали на лицо, а на шее висела золотая цепь с печатью Бикона. Сбоку и позади нас свободным полукругом стояли Королевские гвардейцы, всего восемь человек. Их серебристые нагрудники были отполированы до блеска, тёмно-синие плащи струились в неподвижном воздухе. Солнце нещадно палило, как никогда раньше. Со стен Вейла на нас смотрели толпы людей. Я не решался оглянуться, но знал, что они там. Привычная городская суета была приглушена. Неестественная тишина опустилась на Вейл, когда к нему приблизилась небольшая армия. Я ещё не мог разобрать деталей, но шлейф пыли, вздымаемый за ними, говорил о том, что прибывших не меньше пары сотен. Ни в коем случае не вторжение, но и не простой торговый караван. — Я произнесу заклинание, чтобы наши голоса могли звучать по всему городу, — сказала Глинда. — Ты ничего не заметишь, но город будет слышать всё, что вы говорите. — Её зелёные глаза встретились с моими. — Имей это в виду. Твои слова сейчас имеют вес. Они будут иметь его всегда. И мои действия тоже. Я одобрительно хмыкнул, не поворачиваясь к ней лицом. Руби была ещё слаба, даже если и пришла в себя, и мы вместе решили, что будет лучше, если встречей займусь я. По мере приближения процессии, часть людей отделилась и медленно выехала навстречу, заметив и безошибочно определив, что мы — дипломатические посланники из города. Стали видны чёрные доспехи, выделенные золотом, и бледно-голубая ткань. За ними развевались вымпелы и знамёна — чëрно-синие, мистралийские. Облачённые в рыцарские доспехи, они шли колонной шириной в четыре человека, во главе которой стоял один человек, выделявшийся своим длинным малиновым плащом, развевавшимся по обе стороны от белой лошади с длинной гривой и изящной походкой. Кожа человека была аристократически бледной, а улыбка — привлекательной и доброй. У него были пронзительные карие глаза, похожие на шоколад, и вьющиеся каштановые волосы, спадающие кольцами на лоб. Он был красив. Невероятно красив. Даже я не смог бы поспорить с этим утверждением, и я был уверен, что у многих женщин замирало сердце при виде его улыбки. Она была настолько дружелюбной и всеохватывающей, что он нравился мне даже с расстояния в сотню метров. В ярости я отбросил эти ложные чувства в сторону. Я схватил Кроцеа Морс и поправил его на боку; лязг металла и кожи вывел Королевских гвардейцев из состояния транса. Доспехи зазвенели, когда они снова стали в строй, лица в шлемах были устремлены в землю, небо или вокруг красавца, но не на него. — Король Мистраля, — заметила Глинда. — Я так и понял. — Он был сыном последнего Короля, того самого, который покончил с собой от горя. — То есть, тот был убит своим собственным двором. Свалить на него всю вину, убить его, а потом сказать, что это его вина, а не Мистраля. — Я наблюдал за приближающимся Королём. — Вы думаете, он причастен к убийству? — Невозможно сказать. Он выглядел как человек, получивший в жизни всё, что хотел, совершенно даром. Человек, который мог попросить о чëм угодно и получить это. Моя собственная жизнь не была ужасной, но всё, что я имею сейчас, я заработал своим трудом, и данный факт мне сразу же не понравился в нём. Кроме того, именно с ним была помолвлена Синдер, а теперь, спустя год после смерти Синдер, он пытается заполучить Руби. Король Мистраля поднял левую руку, а человек слева от него поднял флаг. По сигналу колонна остановилась, лошади зафыркали. Они стояли в тени искусственного леса, который я создал, чтобы заманить Салем в ловушку, и несколько Солдат среди колонны смотрели на него с благоговением. Они должны были слышать об осаде и о том, чем она закончилась. Первые четверо из колонны направили своих лошадей ко мне. Король Мистраля, два неизвестных мне Солдата и один Дворянин. Все они, несомненно, принадлежали к королевскому двору, а Благородный был его самым доверенным советником. Королевская гвардия Вейла не стала выдвигаться навстречу, а осталась стоять на месте, когда мы с Глиндой погнали своих коней вперёд, встретив их на полпути в знак уважения. Вокруг руки Глинды вспыхнули арканные сигилы, когда она произнесла своё заклинание. Едва заметный кивок, который она послала, сообщил мне, что заклинание уже действует, и все нас слышат. Король Мистраля приказал своим приближенным оставаться на месте и сделал последние несколько шагов сам. Бросив взгляд на Глинду, я сделал то же самое, подтолкнув Фейт вперёд, пока наши лошади не оказались в паре метров друг от друга. Каждый из нас находился на расстоянии удара. Несмотря на это, а также на то, что он был безоружен, если не считать церемониального кинжала у левого бедра, молодой Король приветливо улыбался. — Вы — Жон Арк, убийца Салем. — Даже голос его был прекрасен. Мягкий, тягучий и музыкальный, как звон колокольчиков на ветру. Я мог бы слушать его часами. — Мы слышали о вас. Я — Габриэль Алансар. Король Мистраля. Для меня большая честь познакомиться с вами. Уважение удивило меня. Неужели мы ошиблись? Не слишком ли быстро мы его осудили? Мистраль пришёл в самом конце, прислал армию, чтобы помочь нам, и они даже остались, чтобы помочь восстановлению города. Возможно, мы критиковали их несправедливо. Его глубокие карие глаза сверкнули. Моя рука крепче сжала Кроцеа Морс. Я почувствовал, как вспыхнули мои глаза, когда Стойкость подавила действие Харизмы на второй план. Я выпрямился, уже не чувствуя той неуловимой тяги, которая умоляла меня преклонить колено. Он был по-прежнему привлекателен, но как-то отстранённо. Я обратил внимание на то, что его глаза не совсем соответствовали фасаду. В них был намёк на высокомерие, которое не соответствовало напускной доброте. Как я раньше этого не заметил? Неважно. Я выпустил меч и с усилием положил руки обратно на седло. — Для меня большая честь познакомиться с вами, — сказал я. На мой взгляд, прозвучало тихо, и я никак не мог понять, сработало ли заклинание Глинды или нет. Я старался не думать об этом, пока говорил, и о том, как люди могут отреагировать на мои слова. — Вейл приветствует своих братьев по оружию. Если вы прибыли, чтобы помочь в восстановлении города, мы милостиво примем вас. Для вас и вашей свиты могут быть предоставлены гостевые комнаты во дворце. Улыбка Габриэля чуть дрогнула. Гостевые комнаты были ожидаемы, и всё это хорошо, но в отсутствие Короля Вейла, занимающего собственные покои, имело бы смысл предложить их ему. То, что я этого не сделал, не должно было стать поводом для недовольства. — Мои люди уже доставили припасы, сколько смогли, — сказал Габриэль. — Я привез ещё, но хотел бы поговорить с жителями Вейла, чтобы разъяснить своё предложение. — Вы можете поговорить со мной, Габриэль. Его глаза ожесточились. — Король Габриэль. Или "мой Король" — этого будет достаточно. — Габриэль, — повторил я, отбросив инстинктивное желание угодить ему. Если бы не моя Стойкость, я бы, наверное, извинился, не задумываясь. Мои глаза встретились с его глазами. — Хоть вы и Король, но вы не мой Король. — Король Галан пал в битве, как я понимаю. Его род с ним. — К сожалению, это правда. Король Галан лично сплотил нас против чудовища, с которым он не мог и надеяться справиться. Может быть, он и был Королём, но в конце своей жизни он показал себя и героем. — Я склонил голову в знак памяти. — Его будет не хватать. — Вам и всему Вейлу я и Королевство Мистраль выражаем глубочайшие соболезнования. Как в связи с гибелью Короля Галана, так и всех храбрецов, павших при защите города. В память о них я и нахожусь здесь, — заявил он. — И хотя я сам не мог сражаться с ней, я не мог больше видеть, как страдает народ этого прекрасного Королевства. При этих словах его голос возвысился, и хотя в обычной ситуации он не надеялся, что эти слова дойдут до города, сейчас он, похоже, знал, что так и будет. Либо он ожидал действий Глинды, либо, что более вероятно, кто-то из его окружения произнес точно такое же заклинание. — Я проделал долгий путь от своего дома, чтобы добраться до вас, неся с собой припасы, надежду и обещание лучшего будущего для всего народа Вейла. — Он театрально прижал руку к сердцу. — В рамках этого я хочу предложить себя и свой опытный двор для помощи в восстановлении и управлении Королевством. Я предлагаю защиту со стороны Мистраля от внешних угроз, которые могут счесть Вейл уязвимым в трудную минуту. — Что это могут быть за угрозы? — спросил я. — Атлас — наш верный союзник, а племена Вакуо сражались и умирали вместе с нами. Последней армией, вынужденной противостоять нам, была ваша собственная. Глаза Габриэля сузились, но он продолжил, игнорируя меня и обращаясь к городу. Говорил не обращая на меня внимания. — Я хочу стать регентом Вейла. Мой опыт управления Мистралем и имеющиеся в моём распоряжении ресурсы могут быть направлены на защиту города, а свободная торговля и миграция из Мистраля приведут к процветанию его населения. — Регент — это представитель королевской линии, верно? — Да. — Он снова посмотрел на меня, его улыбка была такой же харизматичной, как и всегда. —Естественно, я не претендую на трон Вейла и не буду стремиться к нему. Я буду править только именем, пока один из представителей королевской крови Вейла не вернётся и не займёт своё законное место. Что было невозможно. Галан был мёртв, его наследник — тоже. Лиза могла бы когда-то претендовать на это титул, но она тоже умерла. Если бы Габриэль стал регентом, он оставался бы им всю жизнь — и нетрудно было представить, что в какой-то момент он мог бы сделать шаг к переходу от регентства к Королю, когда народ привыкнет к его главенству и решит, что не будет жаловаться. Или же он найдёт другой способ, возможно, заявив, что Руби состоит в кровном родстве с Королём, и женится на ней. Кто сможет опровергнуть это? Кто узнает? Кто посмеет усомниться? Руби убила Салем, и люди смирились бы с тем, что в ней течёт королевская кровь, потому что так легче принять такой подвиг. — Довольно любезное предложение, — сказал я с опаской. — Именно, не правда ли? Меня ждёт много работы, особенно когда Вейл в таком состоянии. — Он жестом указал на разрушенные внешние стены: их осыпающиеся остатки охранялись днем и ночью, но всё ещё оставались слабым местом и путем для проникновения Гриммов и им подобных. — И всё же я готов взять на себя такую ответственность, если это означает помощь всем вам. Как Король я не могу сделать меньшего. — Как и полагается такому, как вы. Я позволил двусмысленности этого высказывания повиснуть в воздухе. Это мог быть как комплимент, так и порицание, и он никак не мог этого не понять. Дыхание вырывалось с шумом, моя грудь вздымалась и опускалась под нагрудником. Она ещё не до конца зажила, и моя кожа натянулась, боля и краснея в том месте, где Салем рассекла меня. Я хотел прилечь и отдохнуть, но люди в городе наблюдали за мной. Слушали. Ждали. От моих слов зависело их будущее, сама их жизнь. — Вейл с радостью примет любую помощь, которую вы предложите. Нам нужны все союзники, которых мы можем найти в это трудное время. — Я наблюдал за тем, как улыбка Габриэля становится всё шире, а его глаза сверкают. — Однако... — Я наблюдал, как его улыбка исчезает. — Сейчас Вейл не нуждается в регенте. Глаза Габриэля сузились. — Правда? — Да. Ваша информация, должно быть, устарела. Королевская власть в безопасности. Он отшатнулся назад, как я и ожидал. Мгновенный шок не был виден из города, но он снова взял себя в руки, сел в седло выше и жёстче. Его лошадь, почувствовав его напряжение, фыркнула и медленно двинулась в сторону, по крайней мере, до тех пор, пока он не вернул её под контроль. — В безопасности? — прошептал он. — Я слышал, что Король Галан умер, и наследник вместе с ним. — Это правда. — Тогда как? Дальнейшей его кровной линии не было. — Не было, — согласился я. — Был выбран новый Король. Новый монарх. Губы Габриэля искривились. — Кого? В Вейле нет другого человека с Классом Короля. Я это точно знаю! Обернувшись за спину, я достал из седельной сумки золотую корону и поднял её вверх. Его глаза проследили за ним, шок перерос в неверие, когда я водрузил её на свою голову, уложив в волосы такого же золотого оттенка. — Славься, — провозгласила Глинда. — Жон Арк, Король Вейла. Королевская гвардия одобрительно загудела, в унисон потрясая оружием. Я не слышал, доносилось ли что-то подобное из города — расстояние было слишком велико. Насколько я знал, они могли ликовать или смотреть в шоке. Они могли даже начать бунт против такого решения. Ничего нельзя было предсказать. Я мог только исполнять свою роль и надеяться на лучшее. — Ты? — потребовал Габриэль, его дружелюбный тон улетучился. — Кузнец — Король Вейла? Что это за шутка? — Кузнец. Мастер меча. Я был членом и Касты Труда, и Героев. Я участвовал в войнах. Я убил Синдер и даже приложил руку к поражению Рейвен Бранвен и самой Салем. Если я нужен народу, я стану и Королём. Габриэль зарычал и перевёл взгляд на меня. Его глаза засветились, цвет из карих плавно перешёл в янтарный. Каждый контур его лица стал более плавным. Его волосы, казалось, струились и переливались, как шелковые нити. Когда он шевелил губами, я прослеживал каждую их грань, гадая, какими они могут быть на ощупь в сравнении с моими собственными. Его голос стал медовым шёпотом, даже если его слова не были такими. — На колени. Моё седло скрипнуло, когда я соскочил с него и рухнул на пыльную землю пустыря, в который превратились поля за пределами Вейла. Доспехи звенели, Королевская стража беспокойно озиралась. Руки Глинды крепче сжали поводья, когда я отошёл от Фейт и направился к всё ещё сидящему на коне Королю Мистраля. Вдалеке я представил, как все в Гильдии затаили дыхание и ждут, не преклоню ли я колено. Габриэль улыбнулся, победно откинув голову назад. Кроцеа Морс запел, когда его вырвали из ножен, перевернули и вонзили в землю. Он вонзился на несколько сантиметров вглубь, и я, скрестив руки на поммеле, небрежно опëрся на него, ноги мои были прямыми, а взгляд — твёрдым. Я не опустился на колени. — Предыдущий король Мистраля, твой отец, пытался сказать мне те же самые слова, когда вторгся в мой город. Тогда я бросил ему вызов, и единственная причина, по которой я не зарубил его, заключалась в том, что мой собственный Король попросил меня не опускать клинок. — Я демонстративно огляделся по сторонам и сказал: — Не вижу здесь никого, кто мог бы потребовать того же. — Встань на колени, — потребовал Габриэль, сжимая поводья. Его глаза горели, когда он пытался склонить меня к своей воле. — Преклони колено и прими меня как своего Короля. Я стоял неподвижно, вскинув бровь. Приказ омыл меня, как вода, прохладным ощущением, которое шептало, что я должен преклонить колено, но не имело никакого реального воздействия. Мышцы не дрогнули, и я не сводил с него взгляда, упираясь ладонями в рукоять меча в недвусмысленном жесте готовности. Я сражался с Салем. Габриэль Алансар меня не пугал. — Ты дурак. — Видимость доброты исчезла в мгновение ока. — Ты высокомерный дурак. Неужели ты думаешь, что Вейл выживет без нас? Без меня? Посмотри на свой город. Это всего лишь осколок былой славы, лачуга, ждущая, когда её сдует сильный ветер. — Мы восстановим его. — Ваше население было выпотрошено! Ваши Герои убиты! Как вы будете противостоять Гриммам? — Мы будем сражаться. Если понадобится, я сам остановлю Гриммов. — Ваши стены разрушены! — прокричал Габриэль. — Что помешает Гриммам ворваться внутрь и убить ваш народ? — Его глаза опасно сверкнули. — А что помешает мне прямо сейчас собрать армию и сделать то же самое? Глинда опасно хмыкнула, стоя у меня за спиной. Позади Габриэля сотня или больше мечей были готовы к бою. Я стоял перед всеми ними, меч в земле, глаза устремлены на отпрыска Короля, а моё внимание устремлено куда-то в другую сторону. На величественный лес серебристых деревьев, который возвышался справа от нас. На кратчайшее мгновение в моих глазах мелькнула синева. Металл трещал, раскалывался и стонал. Лошади жалобно ржали, солдаты в панике отворачивались — вместе с Габриэлем — когда самое большое из металлических деревьев вжалось в землю, как будто росло в обратном направлении. Почва и камень рассыпались в пыль, разлетались на осколки или отбрасывались в сторону, когда корень, зарывшись глубоко под землю, устремился прочь, а внутри него ярко горел мой огонь. Мои глаза, которые мерцали, теперь горели голубым огнем, не отрываясь от Короля Габриэля, который с трепетом и ужасом смотрел на город. Я знал, что он видел. Он видел, как двигались городские стены. Он видел, как сияющее серебро вырывается из-под земли, обхватывает разрушенные стены и цепляется за них. Он видел, как ветви и корни растут вертикально, расширяются и сплетаются, как ткань. Он видел, как неровные и дикие корни сливались и соединялись, расширялись и сплющивались, сравнялись с шириной стены и стали её частью. На глазах у него и его приближенных стены Вейла перестраивались и отстраивались заново, теперь они состояли из прочного камня и сверкающего Железного дерева, металл которого переливался на солнце, как серебряный огонь. Улыбнувшись и сверкнув напоследок глазами, я сформировал две фигуры в капюшонах, которые вырвались вперёд — величественные статуи, стоящие слева и справа от могучих ворот, с протянутыми посохами, словно охраняющие сами ворота. Их рост достигал пятнадцати метров футов, и если присмотреться, то можно было бы узнать лица двух людей, отдавших свои жизни за этот город. Айронвуд и Озпин. Теперь эти гигантские статуи будут вечно смотреть на тех, кто входит в город. Достойный памятник двум героям. Габриэль уставился на них с открытым ртом и расширенными глазами. — По-моему, наши стены выглядят прекрасно, — сказал я, не преминув отметить истерический смех кого-то из Королевской гвардии за моей спиной. — Если же враги пойдут на мое Королевство, я создам нечто большее, чем стены, чтобы противостоять им. Они понятия не имели, каковы мои пределы. Если честно, я тоже. Восстановить стены было нелегко, а голова пульсировала так, будто по ней кто-то бил молотком. Как будто я выковал десять тысяч мечей за раз. Я чувствовал себя морально опустошённым. Истощенным. Я опирался на Кроцеа Морс, чтобы удержаться в вертикальном положении, и всё больше опирался на меч, который менялся сотни раз с тех пор, как всё это началось, и всё же каким-то образом оставался тем оружием, с которого я начал свой путь. Король Габриэль смотрел на меня сверху вниз, но на этот раз он не смотрел на меня свысока. Он был зол. Потрясён. Боялся. Если я смог создать такую металлическую стену, то смогу ли я и разрушать такие стены? Смогу ли я разрушить здания так же легко, как и создаю их? Смогу ли я передвинуть Железный лес в бок и раздавить его самого и его маленькую армию одним махом? И если я мог сделать это сейчас, то что я мог бы сделать, имея больше времени и против более крупных сил вторжения? Честно говоря, я не знал. И он тоже не знал. — Вейл не слаб, — сказал я громко и уверенно. — Мы ранены. Нам больно. Но мы выступили против Салем и сразили её. История запомнит нас как тех, кто сделал невозможное, и мы не уйдём в небытие. Как и сами стены, мы отстроимся и станем сильнее, чем когда-либо, потому что поступить иначе — значит наплевать на жертвы тех, кто пал, чтобы подарить нам этот момент. В их память мы останемся сильными. В их память Вейл будет выкован заново. Я не был уверен, что мне показалось, но я готов был поклясться, что со стен города доносились радостные возгласы. Люди ревели в радостном согласии. Хлопали. Кричали. Оружие билось о щиты и доспехи, и скандировалось моё имя, а может, и не моё. Я не осмеливался обернуться, так как это означало первым нарушить зрительный контакт. — Итак, Габриэль, — сказал я. — Требуются ли вам гостевые комнаты в моём дворце? — Я понизил голос. — Или ты пойдёшь по стопам своего отца и бросишь мне вызов? Вздрогнув, он отвел взгляд. Первым сломался. — Я... я вижу, что в Вейле всё в порядке, — заикаясь, пролепетал он, бледнея и дрожа. Эффект его Харизмы ослабел, хотя тот и никогда не был эффективен против меня. — Я не хотел бы отвлекать вас, когда у вас так много дел. Как один правитель другому, я желаю вам и вашему роду всего наилучшего. Усмехнувшись, я склонил голову. — И вам того же, Габриэль. Вам и вашему роду.

/-/

Поездка обратно в город прошла в тишине с нашей стороны, но не со стороны людей. Радостные возгласы и крики, должно быть, доносились до удаляющихся фигур Короля Габриэля и его войска. Цветы осыпали нас, когда мы проезжали через ворота, я снова был на коне и с короной Вейла на голове. Одни скандировали моё имя. Другие скандировали "Вейл!", а многие просто одобрительно кричали. — Помаши им рукой, — прошептала Глинда. — Взаимодействуй. Я поднял руку, и возгласы стали громче. По моему лицу расплылась улыбка, которую я не чувствовал до конца, настолько хрупкая, что любой из моих друзей мог бы назвать её фальшивой, но никто из тех, кто меня не знал. Я вглядывался в тысячи лиц и мало кого из них узнавал. То тут, то там попадались люди из родных мест, которые выглядели в равной степени потрясёнными и обрадованными. Из Гильдии я никого не видел. Они, должно быть, ждали во дворце, и это вряд ли стало для них неожиданностью. Королевской гвардии пришлось кричать, чтобы люди уступили дорогу, но они не делали никаких усилий, чтобы заставить их или наказать. Люди толпились вокруг нас. Я напрягся, когда руки коснулись моих сапог и ног, моего плаща, моего меча и всего, до чего могли дотянуться. Фейт вскинула голову, взволнованная, но в кои-то веки не набросившаяся на непривычную толпу. К счастью, это продолжалось недолго. Оказавшись вдали от ворот и основной толпы, мы набрали скорость и рысью понеслись по главной дороге к дворцу. Люди по-прежнему радостно кричали и высовывались из окон, махали мне руками, а я улыбался в ответ. Я никогда не был любителем публичных мероприятий, и это не изменилось. Но это должно измениться, понял я. Я буду делать это гораздо чаще. — Жон! — крикнул знакомый голос. — Жон, что за чертовщину я только что услышала? Один из стражников попытался остановить испуганную женщину, бросившуюся вперёд, но я подтолкнул Фейт и жестом попросил его отойти. Он так и сделал, отступив в сторону, чтобы моя мать смогла протиснуться сквозь стражников и подойти ко мне. — Ты только что... — Поднимайся, — сказал я, потянулся вниз, удивляя её своей Силой, и втащил её в седло передо мной, спиной к моей груди. Я обхватил её живот одной рукой, а другой взял поводья. — Я рад, что с тобой всё в порядке. — Ты рад? — Из-за своего положения она не могла обнять меня, но она обхватила мою руку обеими своими, крепко сжав её. — Ты был в Вейле, когда пришло это чудовище. Ты хоть представляешь, как часто я плакала и засыпала, думая о тебе? — Слишком часто по-видимому. Мне очень жаль. — Ты... ах! — Её голос надломился. — Если бы я не была сейчас так потрясена, я бы спустила с вас шкуру, молодой человек. Королевские гвардейцы изо всех сил старались не рассмеяться. Старались. Некоторым это не удалось. — И что это я слышу о том, что ты Король? Это даже не имеет смысла. Я усмехнулся. — Поверь мне. Я знаю. Я объясню на обратном пути. Боги знают, мне бы сейчас не помешал совет. Как думаешь, ты сможешь помочь своему непутëвому сыну? Пальцы Джунипер обхватили мои. — Обязательно. Мы ехали, я говорил, а она слушала. Я продолжал махать рукой тем, кто наблюдал за нами, и выполнял свой долг, рассказывая ей обо всем, что произошло после поражения Салем, и о том, как на меня оказывали давление, чтобы я стал Королём. Она слушала всё это, непривычно молча, пока мы входили в ворота дворца, а конюхи уводили наших лошадей. Мы остановились, чтобы Глинда сообщила мне, что официальная коронация состоится завтра. Но сначала с нами встретятся представители знати, и у меня есть всего час на подготовку. За вычетом того, что через тридцать минут придут слуги, чтобы помочь мне подготовиться. Именно в своей комнате — покоях самого Короля — я и закончил свой рассказ. Янг и Пирра пришли посмотреть на моё возвращение и поздравить меня, но, увидев Джунипер, кивнули и дали нам побыть в тишине и покое. Мама внимательно наблюдала за тем, как я заканчиваю рассказ, вспоминая напряженную дискуссию между мной, Блейк и Руби, и то непростое соглашение, к которому мы пришли. — И ты просто не сказал "нет"? — спросила она. — Ты же не хочешь быть Королём. — Не хочу, но он нужен Вейлу. — Клянусь Вейлом, Жон. Чего ты хочешь? Только не говори мне, что ты делаешь это только ради других людей... — Нет. Не совсем. — Тогда почему Вейл имеет значение? — Потому что мне это нравится! — Мой ответ удивил её. И меня. — Потому что... Потому что мы сражались за Вейл. Синдер умерла за Вейл. Озпин и Айронвуд отдали за него свои жизни, как и многие другие. Потому что мы стояли на стенах Бикона и смотрели, как неподготовленные мужчины и женщины сражаются за Королевство, которое они называют домом. Я... я не могу позволить Мистралю забрать его. Даже если бы они были искренни и хотели только помочь нам, я бы не справился с этим. Я бы сражался. Джунипер вздохнула. — Значит, ты не можешь отдать город? — Нет. Теперь это мой дом. Лучше я буду Королём и потерплю поражение, чем позволю Вейлу просто исчезнуть в истории. — Жон... — Её лицо смягчилось. — Ну, с этим я спорить не могу, поэтому и не буду. А вот с чем я поспорю, так это с тем, что ты позволяешь всем управлять собой! Я вздрогнул. — Что? — Кто ты, Жон? Кто ты? Сбитый с толку, я ответил, как мог. — Я Жон. — Какой Жон? — Жон Арк. — Именно так. Ты — Жон Арк, сын Николаса Арка. Ты Кузнец. — Мама ткнула меня в грудь. — Ты не Рыцарь, не Воин и не Герой, а значит, ты должен сидеть дома, работать в кузнице и быть Кузнецом всю свою жизнь. Понял? — Мама... — Ты понял!? — крикнула она. — Мама. — Я накрыл её руку своей, отстраняя её палец от своей груди. Когда-то эти слова могли вызвать у меня гнев, но сейчас я снисходительно улыбнулся им. — Ты не ошибаешься, но то, кем я был, и то, кем я стал, — это разные вещи. Пусть я и Кузнец, но теперь я Герой. Я могу сражаться. Это не изменится только потому, что ты этого хочешь. — Но Кузнец не должен сражаться. Или править. Ты должен быть в Касте Труда. Ты должен сидеть дома и учиться у своего отца, а потом взять на себя управление кузницей, когда он уйдет на пенсию. — Её глаза впились в мои. — Таковы правила. Это закон. — Правила изменились. Я изменил их. — Ты бросаешь мне вызов? — закричала она. — Ты эгоистично бросаешь мне вызов, чтобы получить то, чего ты хочешь!? Вздохнув, я закрыл глаза. — Если я должен. Прости меня. Я почувствовал, как она выдернула свои руки из моих, и напрягся, ожидая, что она даст мне пощёчину, разрыдается или ещё что-нибудь похуже. Но чего я не ожидал, так это того, что её пальцы окажутся на моём лице, а губы найдут мой лоб. Я открыл глаза и увидел только её подбородок, который она откинула назад с гордой улыбкой на лице. Моё замешательство достигло пика. Её гнева не было. — Ты можешь дать отпор своей собственной матери, когда захочешь, — сказала она. — Ты даже боролся против Кастовой Системы, против общества, против ожиданий, против Гриммов, против своего Класса и даже против Богини, насколько я понимаю. Её большие пальцы провели по моим щекам. — Так скажи мне, мой замечательный сын, почему ты теперь перестал бороться? Я уставился на неё. — Что ты имеешь в виду...? — Этот брак, — прошептала она. — Из-за него расстраиваешься ты, Блейк и даже бедная Руби. Он причиняет боль всем вам. Почему ты соглашаешься на него? — Потому что мы должны, — заикался я. — Потому что люди этого ждут и... Её палец коснулся моих губ, закрывая их. Её глаза сверкнули. — Люди ожидают, что Герой будет принадлежать к Касте Героев. Они ожидают, что НПС вроде нас будут слабыми. Они ожидали, что Ансель падёт перед Мистралем. Они ожидали, что Вейл падёт перед Салем, а затем будет поглощён Мистралем. Они ожидают, что ты женишься на Руби и сделаешь её своей Королевой, и они ожидают, что ты будешь держаться подальше от своей подруги-убийцы. — Она вздохнула. — Похоже, они многого от тебя ждут. — Да, — согласился я, голос был слабым. — Эти ожидания подавляют меня... — Я это понимаю. Но скажи мне, Жон. С каких это пор тебя стало волновать то, чего от тебя ждут? Ответа не было. Вопрос, такой простой, выбил меня из колеи. — Тебя не волновало, что весь мир говорил тебе, что ты не можешь быть Героем, так почему же тебя вдруг стало волновать, что он говорит тебе, что ты можешь и чего не можешь делать здесь и сейчас? Разве ты не Жон Арк, человек, который бросил вызов Кастовой системе и превзошел её? Мои руки сжались в кулаки. — Да. — Если это так, то с каких пор Жон Арк позволяет другим людям решать за него его судьбу? С каких пор? Я не знал. — Мой сын такой упрямец, — пожаловалась Джунипер. — Он борется за то, чего хочет, и не сдаётся, пока не добьётся своего или пока мир не сломает его. Я не думаю, что ты сломлен. Пока нет. Так что... — Она отошла на шаг назад, ударила меня по нагруднику и посмотрела мне прямо в глаза. — Почему ты стоишь здесь на коленях и позволяешь всем грубо обращаться с тобой? У меня не было ответа, не было очевидного пути, по которому можно было бы пойти. Впрочем, его и не было. Ни тогда, когда я только решил стать Героем, ни тогда, когда чуть не погиб в Первом Квесте, ни в Атласе, ни в Мистрале, ни в Вакуо, ни после. Ни на Островах Миражей. Ни против Рейвен, ни против Салем. Я просто поднимался и шёл дальше, полагаясь на то, что другие прикроют меня, как и я их. Сейчас Блейк и Руби делали всё, что могли, но им было больно. Их всех разрывало на части, а я сдаюсь. Не борюсь. Не прикрываю их спины. Я зарычал, сердито глядя в пол. — Чëрт. — Я бы отчитала тебя за такие слова, но мне больше нравится эта ярость, чем то, как ты выглядел побеждённым мгновение назад. — Джунипер подняла моё лицо, положив руку мне на подбородок. — Что ты собираешься делать теперь? — спросила она. — Будешь ли ты бороться или сдашься в последний момент? Я дал свой ответ. Джунипер Арк ожесточенно улыбнулась, в этот момент она была страшнее самой Салем. — Тогда покажи им. Покажи им, что значит бросить вызов Аркам.