***
Путешественник стоит у пропасти, поглядывая чуть ли не в саму Бездну. Услышав позади себя шаги, он оборачивается, засекая, как бард с интересом осматривается вокруг. — Ох, давай, бродяжка. Потом ещё успеешь тут на всё насмотреться. Нас там ждут сокровища! — лепечет Паймон рядом, слегка подрыгивая ножками в воздухе, чувствуя и раздражение, и предвкушение. А барда слова никак не задевают. Он идёт вперёд медленно, задирая голову вверх, рассматривая водные миражи и пузыри, парящие в воздухе, гигантские раковины, на коих был построен весь остров. Словно под древом Веннесы лёгким ветром наслаждается, только вот это древо за тысячи километров отсюда, где-то за морем и высокими горами Ли Юэ, где-то, где господствуют солнце и голубые кристальные бабочки. Но когда же юноша в зелёном переводит на них взгляд, то лицо его расплывается в широкой улыбке. На это действительно стоило посмотреть собственными глазами. — Думаю, вы были правы. Это место и вправду напоминает сказку. — Ну конечно мы были правы! — скрещивает девочка руки на груди. — Ты действительно усомнился в достоверности слов Паймон?! Когда Паймон что-то говорит, Паймон это и имеет ввиду! Ты — глухой бард! Путешественник снова хмурится, но друг всё так же идёт, улыбаясь, и, кажется, улыбка его становится ещё мягче, чем была. Глянул вниз ещё раз. — Ты готов? — спрашивает через плечо. — Ещё спрашиешь, хе-хе! За тобой хоть на тот конец Тейвата! Путешественник кивает и они погружаются вниз.~~~
Мальчишка сидит на корточках перед каналом с водой, всё рыбок рассматривает. Он заносит руку над гладью, и золотистое создание с плавниками тянется за ним, слегка касается поверхности и оставляет круги. — …тише, тише, всё хорошо… — шепчет он маленькому другу, улыбаясь. «Венти», — громко отозвалось в голове, обволакивая ласковым ветром, и мальчишка поспешил встать, перед этим склонившись над рыбкой. — Меня зовут. Я ещё приду, можно? — и, хихикнув, он умчался к звавшей. — Мама! Мама! — радостно вторит, налетая на её колени и обнимая их. На его голову тут же опускается пара нежных родных рук и проводит по волосам. — Я здесь. Что ты здесь делал, ветерок? — спрашивает лаского, чарующе. — Там рыбка в воде! — мальчик задирает голову вверх, встречаясь с глубокими синими глазами. — Мы теперь друзья! Я подумал, что ей там будет скучно одной всё время проводить в стенах. Можно я сюда ещё приду? — Можно-можно, — она улыбается. — Но только не убегай так в следующий раз. Предупреди сначала, я же буду волноваться. — Извини, мамочка, — просяще тянет малец, состроив самое жалобное лицо, что он умеет. — Ветерок, я не сержусь, — склоняется над сыном, целуя его в лобик. — Но впредь будь внимательнее, — и щёлкает мальчугана по носу, так тот сразу отклоняет голову как можно дальше назад, повиснув на коленях матери. — Пойдём домой. Нам пора. — Угу! Женщина берёт своё дитя за руку нежно, лаского, улыбается ему любяще. Юное создание смотрит на неё в ответ, старается уловить каждый жест, каждый взгляд, и словно цветок благоухает со своей беззаботной улыбкой. Та часть жизни без страха, без каких-либо ударов судьбы, что она всегда хотела ему подарить. Но вот мама прикрывает свои глаза за длинными ресницами, поворачивает голову в сторону света Колесницы, озаряющей сию незапятнанную землю. Идёт с ребёнком туда. Туда, откуда доносится тревожный шёпот и семя греха. Туда, где яснее всего виден великий обман.***
Бард смотрит в воду, разглядывая золотистых скатов, у некоторых из которых уже пошёл тёмный налёт на крыльях. О том, что ему всё же удастся их увидеть, он и не думал ранее. Снуют милые в жидком хрустале, и рассматривать их хочется ещё долго. — Бродяжка, ты надолго там застрял? — Иду-иду, малышка Паймон, — смотрит на недовольное личико с улыбкой. Та ещё пуще злится, но ничего не говорит. Пыль времён устилает дно водоёма, скользит по берегу, осыпается синими блёстками. Казалось, вся Спираль ими поросла, и вправду становясь Лунной. И всё же некоторые ракушки прошли через барьер Бездны, оказавшись на дне. Неужели столько лет прошло? Взгляд так и остаётся на жемчужине рядом. Она кажется инородной, лишней. Её не должно было быть здесь никогда, и всё же… она здесь. Как и остров у них над головами, насквозь пронизанный рифами и пещерами. И осознание этого всё ещё даётся с трудом. — Как думаешь, сколько он ещё так может стоять? — спрашивает девочка у Путешественника. Тот сам отвечает недоумённым взглядом, разводит руки в стороны, и всё же подаёт голос: — Венти? — Мх, — отвлекается от напряжённого разглядывания пещеры. — Прошу прощения, друзья! Мы можем продолжить путь.~~~
Стены трясёт, пыль и камни рушатся сверху, воды потекли по дну пещер. Они бегут, не обращая внимания ни на мокрые ноги, ни на падающие со сводов обломки, ни на рык вишапов, притаившихся во тьме. Те пытаются догнать, сцапать добычу, Божественный свет, что лишил их власти. Но как бы ребёнок ни кричал, как бы не бился и не вырывался, повернуть назад они не могли. СТРАШНО!!! СТРАШНО!!! СТРАШНО!!! Где мама? Почему они убегают? Почему всё так трясёт? Неужели они не могут остаться? По щекам мальчишки градом льют слёзы, из-за чего зрение замыливается. Сколько бы он ни звал маму, она не откликается, не отвечает, не слышно шёпота ветра. Упал он уже на половине пути к Поверхности, разбив все колени в кровь, потому бегущий с ним человек держит божка на руках, не отвлекается ни на что, ничего не говорит — просто бежит, прижимая мальчишку к себе. — Юный господин, мы почти добрались… — НЕТ!!! — малой с новой силой барабанит по спине мужчины. — Я НЕ ХОЧУ! МАМА! МАМА!!! Я НЕ ПОЙДУ!!! — Юный господин, Ваша мама приказала мне Вас отсюда вывести как можно скорее, я не могу Её ослушаться. Потерпите ещё немного, мы почти добрались… — НЕТ!!!.. Отчаенному крику вторил драконий вопль. Беженцы так и не повернули, оставив Родину за спиной.***
Вишапы глубин расположились по всему каменному залу. Здесь много естественного света, благодаря чему всё было прекрасно видно, но при этом гости стояли достаточно далеко, чтобы их не заметили. — И всё же Паймон хочется обойти этих ящериц… Уж очень они страшные, никогда не знаешь, чего от них ждать. Путешественник кивнул, приняв пожелание во внимание. Ему-то разобраться с ними не составит труда, и Паймон это знает, но вишапов они до сих пор частенько обходили стороной и сражались с ними только по мере необходимости. Но даже так хотелось знать, что второй спутник скажет. — Думаю, вон там можно незаметно обойти, — бард тыкнул пальцем в каком-то направлении. Путешественник кивнул, а после, махнув рукой, пошёл вперёд. Тихо так, осторожно ступает, девочка за ним сразу поплыла по воздуху, а божок в край притаился. Ступал неслышно, совсем изредка поглядывая на драконов. Ни шаги, ни всплески воды не слышны. Крадутся, а их как будто и нет вовсе. Следуют друг за другом, предупреждают знаками, сторожат. И, вроде бы, их не замечают, и дорога гладкая. Удачно всё проходило до того момента, как они приблизились к выходу. Один из вишапов засёк неожиданных гостей и ринулся за ними. Малышка растерялась и вскрикнула, Путешественник достал меч, когда очень сильный поток ветра утопил дракона под волной. Вишап снова выглянул, взметнул лапами, но тут непристанные потоки стали хлестать змея, образуя воронку. Через секунду Путешественник отпрыгнул в сторону, стараясь не попасть под свои же разряды электро, пока по телу вишапа проходился мощный разряд тока. Дракон упал замертво, а к нему на вырочку прибежало ещё два змея неподалёку. Взмахнули хвостами, понеслись по воде, ветер попытался их снести, замедлить. Рыцарь резанул по чешуе, вертясь меж двух туш, и ещё раз пустил разряд электричества послабее. Судороги, рык, Путешественника едва не пришибают хвостом, а заряженная мощной элементальной энергией стрела прошивает драконью голову. Ещё взмах мечом, разошедшийся по пещере эхом, — и враги побеждены. Рыцарь долго не задерживается, встаёт, поворачивает голову, натыкаясь на хмурого барда, ждёт. Тот отходит быстро: убирает лук, скользит взглядом по рассыпающимся в элементальные частицы телам, и говорит: — Думаю, нам незачем здесь задерживаться. Не хочется сталкиваться с ещё одними вишапами глубин. Друг кивает и под напряжёнными оглядками летающей девочки проходит с божком дальше.~~~
Друзья шумели под одиноким двухметровым строением на сокрытой полянке. Один бренчал по струнам лиры, второй всё что-то объяснял, подставляя руки под искусственный свет, а последние два сидели под тенью, переглядывались иногда, перешёптывались, шутили что-то и, казалось, вообще внимания никакого на чужие слова не обращали. — Ну нет, это уже просто невозможно! — вспылил второй. — Вы меня вообще даже не слушали. Ору, заканчивай уже со своей лирой, я собственных мыслей не слышу! — Да ладно, Ри, не злись. Мы тебя слушаем, продолжай. Рикору грустно вздохнул, потупив голову, а после скрестил руки на груди. Мальчишки смотрели на него ожидающе. — ...Всё равно обидно, на самом деле. — Из-за чего же? — ...Я долго пытался построить этот малый Гелиос, сделал его сам, с душой, рассказываю об этом вам, а вы!... — Мы слушаем тебя, слушаем, хи-хи! Не обижайся. Он ведь с Гелиосом тоже связан, так? — Ага. Помнишь, я попросил тебя спросить у твоей мамы ту штуку, которая похожа на звёзды по рассказам взрослых? — А, ту светящуюся? Да-да, я помню! Мама ещё говорила, что именно она и заставляет Гелиос быть похожим на Солнце! Она сказала, что оно состоит из света звёзд. — ...из света звёзд? — задумчиво протянул младший мальчик, сидящий рядом с божком. — Рикору, а можно посмотреть на ту штуку? — Нет, нельзя, она уже под землёй размещена. В этом случае прийдётся всю конструкцию снова разбирать и собирать заново. А что? — Ну... Те люди в Гелиосе много рассказывали о том, что за нашим небом есть огромный мир, где солнце сменяет звёзды и луну. Что там очень красивое небо и много земли. Мне просто очень хотелось бы посмотреть, как на самом деле выглядят звёзды... Кайрос же запрещает... — Но мама просто защищает нас, — возмутился сидящий рядом. — Она же говорила, что за Бяккуякоку опасно. Те Вторые Небеса... — Те люди сказали, что она врёт! — вмешался Ору, невольно хлопнув рядом с собой лирой. — Что Фанет уже давно победил и она просто не хочет нас выпускать! — Но это не так! Мама бы никогда!... — Успокойтесь вы! — гаркнул Рикору, и все замолкли. — Злите только! Уф!... Всё настроение испортили... Дети замолчали. Ору потупил взгляд в землю, Венти обижено, на грани слёз надул щёки, а Пирамумон просто испугано молчал, поглядывая на друзей. Рикору всё ковырял мыском пыль, а затем перевёл взгляд на настоящий Гелиос, ярко горящий и величественно возвышающийся над всей их землёй. — ...Зато у нас есть Белая и Вечная ночи... И Гелиос заменяет нам солнце. Нам не нужно ссориться, успокойтесь, пожалуйста, — пытался всех приободрить младший. — А мы и не ссоримся, — скрестил руки на груди Рикору. — Ты правда хочешь увидеть небо? — Ну... Конечно, да.. Венти после этого как-то вздрогнул и поднялся на ноги. — Мама нас зовёт домой. Пойдёмте....ночь, в которую появилась мечта.
***
Это место, казалось, дествительно не принадлежало этому миру. Деревья, точно синие светильники, будто обращались в такую же синию сияющую пыль, что вилась здесь в воздухе. Свободные от гравитации частицы устремляются к полуразрушенной арке, поросшей такими же ветвями, а те, что не долетают, поднимаются ввысь под бездонный свод пещеры, сливаясь в непроглядный туман. И чем ближе путешественники подходили к арке, тем отчётливей становилась яркая печаль на вратах. Их обломки словно застыли в моменте — то ли в желании воспарить, то ли рухнуть окончательно, но это не кажется опасным, наоборот — завораживает. Бард присвистнул. — Да уж, и не думал, что здесь может быть что-то такое. Хм... А... А где проход, кстати? — Ох, да, это достаточно интересная головоломка! Паймон не понимает, как именно это работает, но нам нужно встать перед теми воротами и откроется проход, — залепетала девочка. Бард на это хмыкнул. Пожалуй, он до этого и не догадывался, каким образом ветра не находили дороги и как они тогда выбрались, а всё оказалось так просто... Пока они шли, Венти всё вслушивался в ветряные потоки. Его словно окружил неразборчивый шёпот, тихий и нежный, полный ужаса, спокойный, и он никак не мог его понять. Здесь его проводники не подвластны. Но стоило им с друзьями заглянуть внутрь, как зелёные глаза точно заискрились звёздами. Он даже несколько раз глянул на это за пределами ворот, но результат оставался тот же — там, где до этого была гладкая стена пещеры, теперь простирался высоченный коридор. Бог хихикнул с этого, всё же остановился напротив хода, приложил руку к сердцу и, смеясь, обратился: — Путешественник, Паймон... Окажете ли вы мне честь?~~~
Божок всё крутился вокруг, перебегал с места на место, заливисто смеялся, пока пытался угнаться за феей. Фея же терпеливо ждала, пока он до неё дойдёт, а после снова рвалась с места, дразня и ласково задевая щеку, то кружилась на месте и, покрутившись вокруг малыша, снова рвалась. Обоим очень нравилась игра. — Венти, только не отходи сегодня от Гелиоса далеко. Поиграешь где-нибудь рядом, ладно? — Да, мам! — отозвался он. — А что-то случилось? Кайрос вела сегодня себя странно — глаза всё такие же тёплые, яркие, любящие всё и вся, но в них словно поселилась одной ей понятная печаль. На лице не играла такая привычная улыбка, она всё вглядывалась куда-то да, кажется, усерднее прежнего прислушивалась к ветрам. А прямо сейчас её руки сцелены замком перед нею же, что выглядит непривычным. — Ветерок, прошу, подойди ко мне. Мальчишка оторвался от феи и вприпрыжку поскакал к матери, остановившись почти вплотную. Женщина смотрит ему в глаза, тоскливо вздыхает, да опускается перед ним на колени. — Просто я тебя очень сильно люблю... — шепчет она, прежде чем аккуратно притянуть дитя за щёки, смахнуть чёлку со лба и невесомо коснуться его губами. — Ты у меня такая умница, ты знаешь? Богиня сгребает своего ребёнка в объятья, а он и рад был, обхватил её покрепче, прижимается всем телом, насколько может, впитывая родное тепло. — ...Остальные тебя зовут, — сказала она наконец. — Можешь пока пойти с ними поиграть. — Хи-хи, хорошо! — божок клюнул мать в щёку, а после неуклюже выпутался из объятий. На выходе малец столкнулся с рослым мужчиной, что открывал дверь. — Ой!... Здравствуйте, дядя Абракс! — Смотри, куда летишь, ребёнок, — беззлобно улыбаясь, тот отвечал. — Ещё бы чуть-чуть — и дверью бы пришиб! — Простите! — малец едва подавлял свои смешки, но опомнился и обернулся, помахав рукой. — Я пошёл! Пока, мам! — а увидя, что женщина, счастливая, машет ему в ответ, побежал в сад. Дети столпились кучкой и что-то активно обсуждали. Только когда божок их окликнул, он понял, что и настроение у них подавленное, и кое-кого среди них нет. — А где Рикору?... — Когда мы проснулись, то его уже не было. Мы не можем его найти. Венти, сможешь узнать, где он? — Хм... — он уставился в землю в растерянности на несколько минут, — ...нет, я не могу его найти. — И как же быть? — Но где тогда Рикору? — А если у Кайрос спросить? — Сейчас, подождите! — мальчишка ещё некоторое время постоял, после чего обернулся на Гелиос. — Мама не отвечает... — Что? — Да как так может быть?! — Ты уверен? — Дядя Абракс к ней заходил, когда я ушёл. Может, она просто сейчас говорит с ним? Давайте подождём немного, а пока пойдёмте искать.***
Жизнь и тут нашла путь остаться несокрушимой, впитав всю волю, что наполняла это место когда-то. Всё кажется разрушеным, но вместе с тем — что для любого другого места было бы странным, — необычайную ухоженным, чистым. Светлая дымка застилает дальнейший обзор, пока не перерастает во тьму камня. Ревущие ветра пронизывают коридор, но так и не отвечают на зов ребёнка, что-то неразборчиво шепчут, ерошат травы, уносят нескончаемые листья и пыль с того, что стало подобием деревьев. Он всё ещё пытается понять и недоумевает. — Что ты пытаешься мне сказать?... — шепчет, отставая. Они скоро дошли до вновь начинающегося каменного коридора. Путешественник с Паймон проходят вперёд, но вот бард остановился, недоверчиво поглядывая на статую змея в кораллах. И чем дальше они шли, тем чаще эти статуи попадались. — Эти статуи, случаем, не того самого Ватацуми Омиками, о котором на острове все говорят? — спросил, как бы невзначай. — Статуи? — Паймон задумалась. — А вправду! Жрицы с Ватацуми говорили, что Оробаси вывел их из-под земли когда-то, и с тех пор они ему поклоняются! И ещё у него кораллы были на теле, тоже похоже, так что... Наверное? — Ого, — бард отвечал с улыбкой, чуть закатывая глаза. Шёпот всё же становился отчётливей. — Наверняка этот Ватацуми Омиками был хорошим парнем, раз его подданные поклоняются ему даже после его смерти. Хе-хе, признаюсь честно, мне бы хотелось с ним выпить! — Уургх! — девочка сердито заколотила ногой по воздуху. — Опять за своё, пьяница-бард, только об алкоголе и думаешь! Аргх! Ну как его вынести можно вообще?! — громко спрашивает уже у Путешественника, а он лишь оборачивается немного, да кротко улыбается. — Я бы тоже отобедал с Ватацуми Омиками. — И ты туда же?! Уууух! Бард с Путешественником переглядываются, сдерживая смех, и Венти всё же прикладывает руку к сердцу в знак признательности. Но скоро по бокам от ступеней пошли вечногорящие свечи, на поверхность легли лучи чего-то яркого, словно солнце, а проём был полностью заполонён светом, столь ослепителым, что с непривычки пришлось щурить глаза. — Ох, мы почти на месте! Идёмте скорее! Путешественник кивнул подруге, а затем взбежал по ступенькам. Малышка взлетела за ним следом. «Кажется, я понял, что ты пытаешься сказать», — пронеслось в голове, и бог поспешил их догнать.~~~
«Беги в Гелиос. Сейчас же», — божок растерянно оглядывается. — Что?... — не успевает он спросить, прежде чем дети услышали невообразимый грохот где-то далеко-далеко у самых сводов их неба. — Что это было?! — Кто-нибудь знает, откуда это? — Что это так грохнуло? — Смотрите! Затем грянул второй гром, что-то словно обвалилось, но когда дети оглянулись, то шелохнулись. Там, над Тесниной, уничтожая и давя под собой всё вокруг, возвышался величественный белый змей.~~~
— МАМА! — не отвечает. — МАМА! Дитя бежит со всех ног, едва ли не падая, к Колеснице Солнца, зазывая её, но ответа так и нет. За спешкой он не замечает ни чувства горечи во рту, ни ноющего бока, просто бежит, надеясь успеть подняться к вершине, когда его резко хватают за руку. Ребёнок почти что падает, но за натянутую руку его держат, а после и вовсе ставят поскорее на ноги, уводя вырывающегося божка. — Юный господин, нам нужно уходить, — голос звучал как никогда холодным, безэмоциональным, с явными нотами страха — чужим. — НЕТ! — У меня приказ от Вашей матери, мне велели забрать Вас отсюда как можно скорее. — Я НИКУДА НЕ ПОЙДУ!!! — Я не могу ослушаться Её приказа. Нам нужно выбираться. — НЕТ!!! СТОЙ!!! МАМА!!! МАМА!!!От неё так же нет ответа.
***
Бард поднимается по ступенькам, прикрывает глаза рукой, но всё ещё отчаяно силится посмотреть, увидеть источник этого ослепительного света. И даже не видя его, бог уже расплывается в улыбке, тает под наплывом чувств. — Мы наконец-то здесь! Кхе-кхе... Это Энканомия! Мы уже включили Дайнити Микоси в тот раз, поэтому тут светло как днём. Бард ничего не говорит. Руку от лица отбирает и, чувствуя жжение в глазах, продолжает блаженно глядеть на этот свет. Путешественник смотрит на него, не до конца понимая. — Венти? — Всё в порядке, Путешественник. Вы можете пока идти вперёд, я догоню. Хе-хе, мне так не терпится сложить об этом месте баллады! — Глухой ты бард! Жрицы же говорили, что никто не должен знать об этом месте! Ты нас подставляешь! Бог Свободы смеётся, жмурясь, и машет друзьям на прощанье, обещая, что скоро догонит, пока по щекам текут редкие слёзы, а в сердце что-то переворачивается, взрываясь миллионами искр.«Я вернулся. Я дома, мама.»