Сквозь лёд

Сан-Франциско, два года и восемь месяцев спустя       — Вы уже решили, что будете заказывать? — поинтересовалась молодая официантка. Она мило улыбалась своему гостю, держа в руках небольшую записную книжку и розовую ручку с пушистым концом.       Гость улыбнулся в ответ, подмечая для себя тот факт, что, когда эта же мисс пятью минутами ранее принесла ему меню, декольте её блузки было застёгнуто на две пуговицы выше.       — Да, чёрный кофе без сахара, салат с цыплёнком и апельсинами и индюшиную котлету с картофельным пюре из детского меню.       Не успела девушка сделать пометку о заказе у себя в блокноте, как не пойми откуда раздался приглушённый детский голос:       — А десерт?       — На десерт апельсины в салате, а и… — невозмутимо произнёс Ходж, возвращая внимание официантке. — Ещё воду без газа.       — И трубочку не забудьте, — произнёс недовольный голос.       — И трубочку не забудьте, — повторил Ходж и закрыл меню.       Белая скатерть, свисающая с сервированного стола, немного зашевелилась. За край взялись две маленькие ручки. Следом показалась детская голова с длинными, почти чёрными волосами, заплетёнными в косу. Помимо волос на голове были ещё крупные серые глаза, очерченные по-детски пышными ресницами, маленький нос и плотно сжатые губы. Общее выражение лица этого маленького человека явно выдавало его недовольство.       — Тётенька, моя мама не любит, когда возле папы ходят другие тётеньки, — девочка нахмурила брови, устремляя недоверчивый взгляд на официантку.       — Ваша дочь? — уже с натянутой улыбкой и сквозь зубы произнесла девушка. — Какое милое создание.       После этих слов голова ребёнка снова пропала под столом.       — Да, и она не любит долго ждать заказ.       — Конечно, — официантка, стуча шпильками по мраморному полу, поспешно удалилась.       — Карла, вылезай из-под стола, — произнёс Ходж тоном, который совсем не оставил Карле других вариантов, кроме как исполнить веление отца.       Детский белый сарафан слегка задрался, когда Карла запрыгнула на мягкое кресло. Она спокойно опёрлась об спинку и сложила руки на животе, обиженно глядя сквозь Ходжа.       — Долго будешь дуться?       — Я не дуюсь, — ответила Карла и надула губы ещё сильнее.       — Мама тебя наказала на весь период своего отъезда, поэтому никаких десертов.       Карла театрально взмахнула руками, вступая в диалог с папой:       — Папуль, мама наказала, а не ты! Она с братьями в Нью-Йорке у дяди Брайана и никак не узнает, если я съем одно пирожное, — эмоционально произнесла Карла, дёргая ножками из стороны в сторону.       — Во-первых, у нас с мамой нет отдельных наказаний, если она наказала, то и я тоже. Во-вторых, даже если она не узнает, то вряд ли заслуживает, чтобы пятилетняя дочь обманывала её и использовала в своём обмане своего любимого папочку, — Ходж тепло улыбнулся Карле в ответ на её очередное недовольство. — И в-третьих, ты разве забыла за что тебя наказали?       Карла глубоко вздохнула и склонила голову, вновь укладывая руки на животе.       — Помню.       — Ты согласна с тем, что ты поступила плохо?       — Да.       — А это значит?       — Никаких пирожных.       — И?       — Конфет.       — И?       — Сахарной ваты.       — Умница-дочка.       — Папуль? — Карла вновь оживилась, улыбнувшись отцу белоснежными зубками. — А мороженое?       — И мороженое. Считай, что мама накажет меня тоже, если узнает, что я снова повёлся на твои уговоры.       — И как же она тебя накажет? Ты же не любишь сладкое.       — Не люблю, но у твоей мамы есть волшебная конфета, без которой я жить не могу.       — И её, что же, ни в одном магазине вкусняшек не продают? У тебя же много денег, ты можешь купить любую сладость во ВСЕЙ Вселенной, — Карла широко развела руки, показывая масштаб значимости сказанного ей.       — У других эта конфета невкусная, я люблю только мамину.       — Что ж там за конфета такая?! Расскажешь? — Карла начала максимально серьёзно и заинтересовано задавать свои конфетные вопросы. — Её надо жевать или рассасывать? Внутри жвачка, помадка или шипучка? А вкус какой? Фруктовая? Карамельная? Шоколадная?       Ходж рассмеялся, не успев ответить ни на один вопрос прежде, чем поступили следующие.       — Я же сказал, что она волшебная. Она может быть любой, но только на мой вкус.       — И где же мамочка их берёт, если ты съедаешь такую конфету с одним вкусом, потом ещё одну – с другим? Почему вы не делитесь со мной и братьями?       Ходж заметил подходящую официантку с водой и кофе на подносе.       — Ваши напитки, — девушка вновь улыбнулась Ходжу. Декольте на блузке уже приняло свой первоначальный вид.       — Тётенька, моя мама не любит, когда папе улыбаются другие тётеньки.       Официантка поймала на себе очередной недовольный взгляд Карлы и вновь поспешила прочь.       Вскоре последовал основной заказ, и Карла начала за обе щеки уплетать золотистую котлету и воздушное пюре. В апельсинах и салатной рукколе она нашла парочку красных маслин и отложила их в сторону. Она не любила маслины. Оливки тоже.       Ближе к концу трапезы телефон Ходжа зазвонил, и он ответил на входящий звонок.       — Дядя Дом звонил? — спросила Карла, вытерев себе рот салфеткой, когда Ходж закончил разговор.       — Да. Ты же не забыла, что у нас с ним встреча сегодня?       — В парке?! — почти закричала от радости Карла.       — Нет, на набережной.       — Парк вроде не сладкий, почему в него тоже нельзя?       — Хватит капризничать, маленькая ворчунья. Если доела, то пошли. Набережная Эмбаркадеро, Сан-Франциско, полчаса спустя.       Карла уже умела сама отстёгивать ремни безопасности в своём детском кресле. Открывать автомобильные двери – тем более.       — Дядя Дом! — не дожидаясь Ходжа, Карла побежала к Доминику, который ждал их уже на месте. Рядом с мужчиной была детская коляска, а на нём — белая футболка с совсем свежим пятном от детского питания, джинсы и жёлто-фиолетовая бейсболка «Lakers».       — Привет, крыска, — Дом дал Карле братские пять, которые она сразу же потребовала, когда оказалась рядом. — Как дела с вымоганием сладостей?       Карла фыркнула и заглянула в коляску. Внутри сидела двухлетняя девочка и спокойно мяла своего плюшевого зайца.       — Привет, малышка Аделия, — произнесла Карла, присев на корточки перед коляской. Аделия радостно отвлеклась от игрушки на Карлу и начала тянуть к ней ручки и помятого зайца с погрызанным ухом, лепеча что-то на своём.       — Совсем замучал ребёнка своими запретами, — произнёс Доминик, приветствуя улыбающегося Ходжа. — Ладно, Кэтрин, она мамочка-зануда, от тебя я такого не ожидал.       — У тебя пятно в футболке. Морковное пюре?       — Чёрт! — Доминик крайне негодующе осмотрел себя. — Я не знаю, что делать с её привычкой кидаться в меня едой. И не просто едой, а яркой, жидкой и после которой остаются невыводимые пятна!       — Ладно, не будь папочкой-занудой, — Ходж задиристо улыбнулся, стоя рядом в идеальном костюме. Его накрахмаленный воротник и манжеты рубашки с золотыми запонками очень выгодно смотрелись в лучах калифорнийского послеполуденного солнца.       — Легче сказать, чем сделать. Это уже девятая за неделю футболка, четвертая рубашка, два свитшота…       — Есть такая удобная штука – няня, — насмешливо произнёс Ходж, и компания из двух мужчин и двух дочерей двинулась вдоль набережной.       Карла шла наравне с коляской, играя с Аделией и даже успевая мельком слушать разговор Ходжа и Доминика.       — Пенелопа прекрасная няня, но Аделия ещё такая крошка. Я беспокоюсь. Работа отвлекает, но в выходные в меня вселяется отец-фанатик, — объяснил Доминик.       — А что Эльвира? — поинтересовался Ходж.       — А что Эльвира? С тех пор, как помимо финансовых дел, она взялась за мои обязанности в Сириусе, она окончательно переложила на меня ответственность за Аделию. Чёртова карьеристка! Даже женские гормоны не исправили её рабочий фанатизм. Через полгода после родов она заявила, что у неё послеродовая депрессия, что она больше не может сидеть дома и нюхать детские какашки. Да чёрт! Они же даже почти не пахнут! Как она умудрилась их нюхать?       — Может, если бы ты не сдался после её второго отказа выйти за тебя замуж, то она бы сдалась первая, и всё было бы по-другому?       — Брось. Она не хотела за меня замуж. Ни тогда, ни сейчас. Причину ты знаешь. Она не любит меня, а дети, как видишь, рождаются и без любви.       Карла отбежала немного вперёд, наблюдая за цветным воздушным змеем в небе.       — Ты мог бы остаться в Нью-Йорке с ней и не ехать за мной. Может, тогда бы тебе было проще?       — Я сам решил поехать. Клубные дела идут хорошо и без нас. Эльвира и Брайан прекрасно спелись. Две зануды. Брайан там скоро свои картины развесит. Даже в туалете. Женском. Энтони держит в ежовых рукавицах не только город Нью-Йорк, но и весь штат Нью-Йорк. Нью-Джерси и Делавэр идут прицепом. — Дом взялся за козырёк своей бейсболки и развернул её задом наперёд. Его лицо сразу же осветил солнечный свет, уделяя внимание голубым глазам. Уставшим и покрасневшим. — Она нисколько не была против, что я заберу нашу крошку в другой город. Не хочу врать и говорить, что у Эльвиры пылающий силой материнский инстинкт.       — У тебя здорово получается, и тебе это нравится. Разве нет? Пятна на футболках не в счёт. На работе твои парни отлично справляются и без своего босса, так что ты можешь позволить себе всецело отдаться счастливому отцовству хотя бы на выходных.       Доминик рассмеялся, но не в ответ на слова Ходжа, а на забавные звуки, которые начала издавать Аделия из коляски, пытаясь подпевать песне из набережных громкоговорителей. Scott McKenzie — San-Francisco…       Следующим начал подпевать и Доминик:       — All those who come to San Francisco. Be sure to wear…       — Some flowers in your hair… — подхватила Карла, подбегая к папе и беря его за руку.       Доминик и Карла продолжили петь. Они любили эту песню и знали её наизусть.       Ходж подхватил дочь и усадил её себе на шею. Карла заливисто смеялась, разведя руки в стороны, пока её шелковистые, непослушно выбившиеся из косы пряди волос, развивались на морском ветре.       — Ты ведь тоже можешь позволить себе отдаться счастливому отцовству, — произнёс Доминик, когда Ходж купил для Карлы маленький букет полевых цветов в лавке.       — Могу. С удовольствием могу. Няня поехала с Кэтрин, иначе мальчики ей и шага ступить не дадут.       — Папуль, сделай венок! Ну сделай! — Карла с букетиком с руках умоляюще посмотрела на папу и вновь вцепилась ему в руку.       Ходж забрал у дочери цветы и начал исполнять её желание.       — Если бы мне кто-то сказал, что Ходж Бейкер плетёт венки для девочек, я бы вмазал этому наглому лжецу по его физиономии, — произнёс Доминик и помог Аделии выбраться из колясочного плена. Во всех смыслах белоснежная Аделия стала топать ножками рядом с Карлой, заметно выделяясь на фоне оливковой кожи и почти чёрных волос последней.       — Кэтрин научила… однажды в Бразилии. Ещё до рождения детей.       — Боже, ваши совместные истории одна милее другой.       — Ребекка много сделала для нашей семьи, и теперь мы хотим помочь ей в создании своей. Тем более её будущая семья – станет частью нашей семьи.       — Значит, хотите помочь войти в вашу семью. Так правильнее, — довольно проговорил Доминик.       — Подготовка к свадьбе долгое и муторное дело, но женщины это любят.       — До свадьбы ещё два месяца, — подметил Дом.       — Ощущается, как два дня, — Ходж довольно быстро сделал основу для венка, а затем попросил Карлу подавать ему по несколько цветов.       — Почему Карла не поехала с Кэтрин в Нью-Йорк? — поинтересовался Доминик.       Пока Карла отвлеклась на компанию скейтеров, выписывающих трюки на специальной площадке в стороне, Ходж начал говорить на порядок тише:       — Она не захотела.       — Кто? Кэтрин?       — Карла. У Кэтрин случилась истерика, когда она с воплями заявила ей, что любит меня больше и остаётся со мной в Сан-Франциско.       — Ох, жуть! — Доминик аж побледнел, — и что Кэтрин?       — Как обычно. Наказала её, а потом закрылась в спальне и ревела два часа. Детский психолог говорит, что Карла ревнует Кэтрин к мальчикам. Джейсон требует безумно много внимания. Няня с ним не справляется, он очень беспокойный, поэтому Кэтрин сейчас вся на нервах и почти не отходит от него. Постоянно посещает детских врачей, чтобы не накручивать себя, что у него что-то болит. Детский невролог объяснил это эмоциональным последствием гиперактивности. В развитии он не отстаёт, так что беспокоиться не о чем. Он должен это перерасти.       — А что Карла? Как справляетесь с её характером?       — Мне запретили казаться Карле добрым родителем. Кэтрин всё время пилит меня за подарки без причины, за исполнение всех её прихотей. Она боится, что Карла вырастет избалованной и эгоистичной.       — В чём-то она права, — не очень уверенно произнёс Доминик. — Выходит, они поссорились, Кэтрин её наказала и уехала?       — Нет, конечно. Кэтрин бы не уехала, не помирившись с ней. Но то, что Карла отказывается её слушаться, становится проблемой. Мне приходится всё время вмешиваться, а Кэтрин от этого бесится ещё сильнее.       — Родительство – командный вид спорта, — заключил Доминик, усмехнувшись, — я – исключение.       Венок в руках Ходжа был почти готов, а Доминик подмигнул другу и указал взглядом ему за спину.       — Забыл, какой сегодня день? — спросил Дом.       У набережного ограждения стоял продавец сахарной ваты. Ходж подошёл к Карле, присел рядом и надел ей на голову венок.       — Спасибо! — Карла от радости повисла у папы на шее и поцеловала его в ровную щетинистую щёку. — Мой папочка самый лучший папочка на свете!       Ходж крепко обнял дочку и поцеловал её в висок.       — Мне нужно отойти на минутку. Побудь с Домиником.       Карла кивнула и побежала к дяде Дому показывать свой венок, а затем дала примерить его Аделии. В ту же секунду Доминик завопил что-то невнятное и подбежал к дочери, когда та начала есть маленькие бутоны.       Технично испарившись в гуляющей толпе, Ходж купил две сахарные ваты, а когда вернулся, то сразу же наткнулся на восторженные детские взгляды.       — А как же наказание? — непонимающе спросила Карла.       — Я позвонил маме, и она разрешила его отменить. — Ходж присел и отдал одну розовую вату на палочке Карле, а вторую – Аделии, в кристально небесных глазах которой отразилось большое сладкое облако.       — А ты? Это же… — Карла довольно уткнулась носом в вату, откусывая кусочек, — ваше общее наказание?       — Я тоже разрешил.       Девочки охотно занялись лакомством, продолжая свою прогулку вместе с идущими позади папами. Аделии хватило всего на пару укусов. Дальше вату доедал Доминик.       — После этой ваты будто в сахарном сиропе искупался. Я бы не отказался от душа.       — Ты помнишь о том, что у нас есть один рабочий вопрос, который нужно решить в ближайшее время? — внезапно проговорил Ходж, бросая на Доминика взгляд уже не друга, а начальника. — Меня начинает это раздражать, а ты знаешь, что бывает, когда меня что-то раздражает. Я предпочитаю решать проблемы на корню, пока они не выросли и не начали приносить мне неприятности, Доминик.       — Если вы о том самом, то тогда придётся согласиться на встречу. Можно попробовать на нашей территории. Калифорния или Невада?       — Они не согласятся.       — Тогда на нейтральной. В нашем вопросе самой нейтральной из них будет Юта или Гавайи. Солт-Лейк-Сити ближе, но может быть вы хотите отдохнуть в Гонолулу в будущие выходные?