Молчание - золото

Джонни Джостар родился в Луисвилле, штат Кентукки — столице конного спорта Соединённых Штатов Америки, в семье довольно успешного конного тренера. Он рос в роскошном доме на пять спален, с прислугой и поварами, и получал всё, чего бы ни пожелал. Вскоре его отца пригласили работать в Великобританию, родину гладких скачек, и всё семейство переехало в пригород Лондона. В свои пять лет Джонни довольно уверенно ездил на упитанном холёном пони по отцовской конюшне, и все вокруг им восхищались. Люди говорили, что он прирождённый жокей и что его ждёт блестящее будущее. К сожалению, судьба распорядилась иначе. Джонни было всего семь лет, когда погиб его старший брат Николас: лошадь, на которой он ехал, испугалась выскочившей на дорогу белой мыши, и встала на дыбы. Несчастный случай — так считали все, кроме Джонни, который вбил себе в голову, что именно он стал причиной смерти Николаса, ведь накануне он выпустил точно такую же мышь на волю, хотя отец приказал её утопить. Тогда Джонни решил, что он проклят за свои грехи. После гибели Николаса родители Джонни замкнулись в своём горе и через пару лет развелись. Мать уехала куда-то в Европу, чтобы начать новую жизнь, подальше от лошадей и всего, что с ними связано, и вскоре перестала даже звонить. Отец Джонни решил вернуться назад в Штаты, и Джонни поехал с ним, потому что в скачках была вся его жизнь, а отец со всеми регалиями и наградами всегда казался ему чуть ли не Богом. К несчастью, горе утраты поглотило Джорджа Джостара, и он совсем перестал обращать внимания сначала на младшего сына, а потом и на свою работу. Их некогда богатая семья обанкротилась и отцу пришлось продать поместье, а с ним и всех хороших лошадей. Джонни с трудом уговорил его оставить одну — старушку Slow Dancer, которую любил больше всего на свете. В двенадцать лет Джонни начал работать на чужой конюшне, чтобы обеспечивать для своей лошади место для постоя и еду. Отец едва сводил концы с концами, денег хватало лишь на оплату счетов за дом и на еду. Джонни приходилось годами ходить в старой одежде и тренироваться в сапогах, подошвы которых были примотаны скотчем, чтобы не отвалились. В четырнадцать Джонни всё ещё ходил в среднюю школу в Луисвилле, но учился не особо охотно. Пока его сверстники обсуждали различные ток-шоу, сплетни о поп-звёздах и прочую чушь, все его мысли были только о том, где бы достать доллар-другой и как бы найти спонсора для скачек, который купит ему новую форму и предоставит хорошего жеребца. Больше всего из школьной болтовни Джонни раздражали разговоры про соулмейтов. Как будто из ниоткуда мог появиться человек, который разом мог решить все твои проблемы! Вот он внезапно возникнет на твоём пороге, и тут же весь мир заиграет новыми красками, засияет радуга, полетят бабочки и единороги. Ага, как же. В такую чушь верят только глупые дети, у которых главная проблема в жизни — какую шоколадку выбрать в магазине. В пятнадцать Джонни бросил школу, решив сосредоточиться на скачках. Он вкалывал как проклятый, но понимал, что не заслуживает лучшей жизни: он виноват в смерти брата, он недостоин родительской любви и он собственными руками уничтожил шанс на спасение своей души. Джонни верил, что ему уготована только одна дорога — прямиком в ад, но он собирался пройти её с гордо поднятой головой и на своих условиях. Джонни думал, что хуже уже быть не может, но нет — на свой шестнадцатый день рождения он проснулся от режущей боли в левой половине груди. Дрожащими руками включив свет, он увидел, как на его бледной коже буква за буквой появилась надпись, выведенная размашистым уверенным почерком: «Сдохнуть решил, придурок?» Джонни бросило в холодный пот. До этого момента он не особо задумывался о соулмейтах. Все эти рассказы о родственных душах больше походили на сказки, на что-то, что происходит лет в тридцать, или в пятьдесят, да ещё и далеко не с каждым. Чем же так сильно мог нагрешить человек, что ему в соулмейты достался такой, как Джонни? Вряд ли это хороший человек, учитывая саму фразу — ну что за разговор может начаться с вопроса о смерти? Что за девушка может сказать подобное? Или это вообще не девушка? А может это просто очередной плевок судьбы? Напоминание о том, что Джонни не заслуживает даже банального «Привет»? На ватных ногах Джонни доковылял до ванной и умылся холодной водой. Дурацкая надпись была ужасно некстати, утром Джонни ждал самый важный заезд в его жизни — дерби в Кентукки. Он готовился к этому моменту всю свою чёртову жизнь и ему жизненно необходимо было хорошенько выспаться. Да, Джонни был грешником — возможно, самым страшным грешником во всём мире — но он не собирался так просто сдаваться и, тем более, подыхать. Решение пришло в голову само собой. Его соулмейт существует? Что ж, ладно. Пусть так. Вероятность встречи с ним всё равно почти равна нулю, а даже если Джонни когда-нибудь и услышит эту фразу, то просто стиснет зубы покрепче и промолчит в ответ. Твёрдо решив следовать этому плану, Джонни отправился спать. На следующий день он первым пересёк финишную черту, став самым молодым победителем в истории Кентукки Дерби. *** Три следующих года Джонни прошли в бесконечных заездах. В будни дни он вставал в пять утра и ехал на конюшню, где обкатывал лошадей и занимался тренингом, подрабатывая берейтором, с пятницы по субботу шли скачки, где Джонни отрабатывал до пяти заездов за день. По вечерам он посещал спонсорские вечеринки с бесплатным алкоголем, возвращался домой далеко за полночь и без чувств падал в кровать, а на следующий день всё повторялось по кругу. Вся его жизнь представляла собой бесконечный калейдоскоп из скачек и выпивки, но он не был против — и то, и другое помогало ему хотя бы ненадолго забыть о своих грехах и перестать беспокоиться о будущем. Пока он жив — он будет жить только тем, что происходит сейчас. Мир конного спорта боготворил Джонни, богатые спонсоры и коневладельцы буквально рвали его на части — ведь каждая его победа приносила им сотни тысяч долларов прибыли ежемесячно. О чём ещё можно было мечтать? В те редкие дни, когда у Джонни не было ни заездов, ни вечеринок, он отправлялся на конюшню с забавным названием “Steel Ball Run”, где находилась на постое его любимая лошадь Slow Dancer. Для Джонни она была единственным существом в мире, которое не ждало от него ни побед, ни достижений, только внимания и чтобы погладили по холке. Он часами неспешно чесал щёткой её серые бока, кормил морковкой, а затем, не седлая, при помощи одного только кордео, уезжал верхом куда-нибудь далеко, за пределы конюшенных пастбищ. В волнах бескрайних диких полей он переставал быть «одним из самых перспективных молодых жокеев» и становился просто Джонни, парнем, который любил лошадей и скучал по старшему брату. Только там ему не надо было доказывать самому себе, что он был не хуже Ника и что он всё ещё имеет право на жизнь, даже несмотря на постоянно звенящую в его голове фразу «Бог забрал не того сына». Такие дни Джонни любил больше всего на свете. Возвращаясь на конюшню с очередной такой прогулки, Джонни раздумывал о ближайшем будущем — в следующем месяце ему должно было исполниться двадцать лет. Он не любил свои дни рождения: после гибели Николаса его родители перестали устраивать праздники, только давали ему немного денег чтобы он мог купить себе что пожелает… Обычно хватало на плитку шоколада и какую-нибудь приятную мелочь вроде прикольной шапки бини. Когда отец разорился, денег не осталось даже на это. Когда Джонни было шестнадцать, он не думал, что вообще доживёт до двадцати. Он был уверен, что его настигнет Божья кара или проклятие отца, поэтому каждый день был для него как последний. Джонни выкладывался по полной на скачках, гнал лошадей по грязи и в дождь, рискуя собственной головой и, к его немалому удивлению, этот риск оправдался — теперь у него были и деньги, и неплохие перспективы в карьере жокея. Вот только он понятия не имел, что с этим делать: как будто всё, чего он достиг, должно было принадлежать кому-то другому… Например, Николасу. Погрузившись в воспоминания о брате, Джонни на автомате почистил лошадь, завёл её в денник и насыпал специальный корм, не забыв добавить награду за хорошее поведение. — Скоро увидимся, обещаю, — сказал он, ласково потрепав Slow Dancer по холке. Лошадь фыркнула и тут же отвернулась к кормушке, полностью потеряв интерес к своему хозяину. Джонни подумал, что было бы неплохо провести свой день рождения на конюшне — по-крайней мере, лошади всегда честны в своих чувствах. Конечно, всегда есть вариант закатить вечеринку и пригласить на неё пару сотен незнакомых людей в надежде, что общее веселье поможет заглушить навязчивое ощущение одиночества, но… Это даже в голове звучало довольно жалко. Выходя из конюшни, Джонни краем глаза заметил какой-то странный белый предмет, мелькнувший где-то слева от него. Не задумываясь, он повернул голову и увидел маленькую белую мышь. Джонни замер как вкопанный, в мгновение покрывшись холодным потом, его ноги мелко задрожали, а сердце заколотилось, как бешеное. Он словно увидел призрак Дэни — того самого мышонка, которого много лет назад отпустил на волю и из-за которого впоследствии погиб его старший брат. Джонни попытался сделать вдох, но его тело полностью оцепенело и отказывалось слушаться. Умом он понимал, что это какая-то другая мышь, не имеющая ни к нему, ни к Николасу никакого отношения, но в его памяти уже всплыли ужасные картины из детства: брат на земле в неестественно вывернутой позе, отчаянные крики отца и полные ужаса глаза матери. Внезапно что-то сильно толкнуло его в плечо, и через мгновение Джонни обнаружил себя лежащим на земле, а рядом с его головой с силой приземлились копыта. Кто-то закричал и Джонни рефлекторно сжался в комок, закрыв голову руками, но толкнувшая его лошадь уже сдала назад. — Сдохнуть решил, придурок?! — раздался громкий голос с сильным акцентом, и в ту же секунду Джонни почувствовал резкую острую боль в левой половине грудной клетки, от которой перед глазами поплыли круги. Он перекатился на колени и обхватил грудь руками в тщетной попытке унять боль. Возможно, он просто ослышался? Может, это была слуховая галлюцинация, от испуга? Или всё это сон, ужасный кошмар, и скоро он проснётся? Нет, это не может происходить на самом деле, только не с ним... — Ты меня слышишь? — вновь прозвучал тот же голос. Джонни медленно поднял голову и наконец-то увидел обладателя акцента — им оказался молодой мужчина со странно выбритой бородой, смуглой кожей и длинными светлыми волосами. Он сидел верхом на красивой и довольно крупной гнедой лошади, которая недовольно мотала головой и перебирала ногами. — Merda! — рявкнул незнакомец, с силой натягивая повод лошади — та сделала ещё два шага назад. Джонни обхватил себя ещё сильнее и сжал зубы, продолжая тупо пялиться на мужчину: за его спиной ярко светилось солнце, отражаясь золотыми бликами в его волосах, и Джонни подумал, что в жизни не видел более странного человека. На лице незнакомца промелькнуло беспокойство. — Ты жив? — спросил он уже менее грозным тоном. — Что-то болит? «Молчи! Ради всего святого, просто молчи!» — приказал себе Джонни, сжав зубы ещё сильнее. Кто-то подхватил Джонни под мышки и рывком поставил его на ноги. Джонни обернулся и увидел, что вокруг уже собралась небольшая толпа из сотрудников и посетителей конюшни. — Ты в порядке? — заботливо спросил Тим Маунтайн, который и помог Джонни подняться. — Я кричал тебе, чтоб ты отошёл, но ты стоял как вкопанный... Джонни открыл было рот, но тут в его груди опять резануло, и он стиснул зубы, вспомнив об обещании, которое дал себе три года назад. — Копытом попало? — Тим явно обратил внимание на то, с какой силой Джонни сжимает свою грудь руками. Джонни отрицательно покачал головой, медленно отступая назад к конюшне. — Уверен? Но Джонни уже бросился бежать. Добравшись до ближайшей уборной, он влетел внутрь, дрожащими руками запер дверь и задрал свою толстовку — проклятая надпись была на месте и горела, словно каждую букву только что вырезали ножом. Джонни до последнего надеялся, что он что-то напутал, но нет, это была та самая фраза, которую он так не хотел услышать... «Сдохнуть решил, придурок?» Тяжело дыша, Джонни вытер тыльной стороной ладони проступивший на лбу пот. Ошибки быть не могло — он встретил своего соулмейта. Встретил и промолчал. Значит… Всё прошло по плану? Он сам не ожидал от себя такой хорошей реакции, но, вероятно, годы работы с лошадьми сделали своё дело — он не проронил ни слова! Теперь ему осталось только незаметно покинуть территорию конюшни, вернуться домой и всё, он будет свободен от судьбы, которая до сих пор приносила ему лишь одни проблемы. В дверь туалета постучали. — Джонни? — прозвучал обеспокоенный голос Тима. — Всё нормально? Джонни поправил толстовку и, открыв дверь, осмотрелся. — Что такое? — спросил Тим, тоже оглянувшись назад. — Всё в порядке, — быстро сказал Джонни. — Правда, я в норме, просто немного испугался. Ты не мог бы меня подбросить? Прости, что так внезапно, я… Я могу заплатить! Тим тоже жил в Луисвилле, так что иногда подвозил Джонни до дома. — Да ну, какие деньги, — отмахнулся Тим. — Поехали, я всё равно на сегодня уже закончил. Джонни выдавил из себя улыбку. Тим Маунтайн был отличным парнем, честным и надёжным, на него всегда можно было положиться. Он был родом из Аризоны, но любовь к лошадям и скачкам в конечном итоге привела его в Кентукки. Для жокея Тим был слишком крупным парнем, поэтому он устроился работать в полицию, где довольно быстро дослужился до статуса помощника шерифа. Он часто посещал скачки и, несколько раз поставив на лошадей под седлом Джонни и подняв на этом неплохие деньги, проникся к нему уважением, потому что считал, половина успеха зависит именно от мастерства жокея, Джонни мог бы с этим поспорить, ведь чаще всего итог скачки решала банальная удача и стечение обстоятельств, но ему совершенно не хотелось терять расположение Тима. До стоянки добрались без происшествий, хотя Джонни то и дело оглядывался и дёргался от каждого шороха. В машине Тим тут же включил местное кантри-радио и всю дорогу беззаботно подпевал знакомым мелодиям, явно стараясь создать непринуждённую атмосферу. Джонни молча смотрел в боковое окно, пытаясь переварить произошедшее Выходило так: он остолбенел, увидев дурацкую мышь, и в это самое время лошадь, которой управлял его соулмейт, по какой-то причине взбесилась и налетела на Джонни, чуть не затоптав его до смерти. Чего-то подобного Джонни и ожидал, учитывая надпись на своём теле — то есть, ничего хорошего. Это вам не милая встреча в саду с цветущими розами или где там обычно встречаются соулмейты... Попасть под копыта лошади — не самый лучший способ встретить любовь всей своей жизни. Любовь? Джонни фыркнул — о чём это он вообще? Высокий мужик со странной бородой, да ещё и иностранец? Судьба явно над ним издевается! Хотя, ещё неизвестно, над кем она издевается больше… По крайней мере, он-то это заслужил. Джонни помотал головой — хватит! Это больше не его проблема! Он не ответил соулмейту, «заклинание» не сработало, значит можно забыть обо всём, как о глупом недоразумении, и жить спокойно дальше. Вот только… Что если они снова увидятся на конюшне? По телу Джонни пробежала дрожь. — Слушай… — Джонни повернулся к Тиму. — Тот мужик, что чуть меня не угробил, он кто? Я его раньше не встречал, он турист или типа того? — Сандмен сказал, что он приехал откуда-то из Европы, по программе обмена опыта между врачами. — Он врач? — Хирург, если не ошибаюсь. — Ого… — такого Джонни точно не ожидал. Его соулмейт мужчина, хирург и умеет ездить верхом. Захочешь — специально не придумаешь! Джонни вдруг ужасно захотелось узнать его имя.. Тим наверняка знает, но не будет ли это слишком странно, столько вопросов о незнакомце за раз? — Приехали! — сказал Тим. — Ты точно в порядке? Может, лучше в больницу? — Нет-нет, всё отлично! — Джонни засуетился, отстёгивая ремень безопасности и поспешно вылез из машины. — Спасибо огромное, я твой должник! — Счастливо! — Тим махнул ему рукой на прощание и тронулся с места. Как только Джонни оказался в своей квартире, то первым делом отправился в ванную. Дурацкая надпись всё ещё горела, хотя уже и не так сильно. Джонни надеялся, что горячий душ поможет ему расслабиться, но вместо этого в его голове один за другим стали появляться дурацкие вопросы. Есть ли надпись на теле у его соулмейта? Если есть, то какая? Что вообще Джонни хотел сказать, сидя там, на земле, после того, как чудом избежал травмы или даже смерти? Джонни не мог вспомнить, о чём он думал в тот момент…Кажется, единственной его мыслью было «я должен молчать». Интересно, надолго ли его соулмейт приехал в Кентукки? Как часто он будет посещать конюшню? Стоит ли Джонни искать новое место для Slow Dancer, где-нибудь подальше от Луисвилла, чтобы не наткнуться на него ещё раз? Что, если они однажды вновь пересекутся и Джонни случайно что-нибудь ляпнет? Выходит, что у его соулмейта на груди прямо сейчас написано это самое «что-нибудь», которое сам Джонни ещё даже не знает? А что, если Джонни сейчас придумает какую-нибудь идиотскую фразу и при встрече скажет её специально? Например, «коровья лепёшка»? Вот именно так и скажет! Значит, хирург из Европы уже ходит с надписью про лепёшку? Джонни бы возненавидел своего соулмейта за такое... А вдруг у него написано «Вы спросите «Сдохнуть решил, придурок?», а ваш соулмейт промолчит в ответ, а ещё у него на голове будет шапка со звёздочками и зовут его Джонни Джостар»? Так вообще может быть или это обязательно должна быть какая-то фраза, произнесённая другим человеком? А надписи у соулмейтов появляются в один и тот же день или в разные? Из душа он вылез ещё более взвинченным, чем раньше, и сразу же полез искать информацию в компьютере — сие новейшее чудо техники подарил ему один из коневладельцев, в благодарность за то, что после успешных занятий с Джонни его лошади чаще стали побеждать и, соответственно, значительно выросли в цене. Когда компьютер установили, то заодно провели и интернет. Джонни потыкался в нём пару раз, но не нашёл для себя ничего особо интересного — его сфера деятельности требовала регулярной практики, а не чтения книг или малочисленных сайтов, но в этот раз он просто не знал, где ещё искать информацию. Не в библиотеку же ему идти, в конце-то концов? Джонни просидел перед экраном весь вечер, но не нашёл и половины ответов на свои вопросы. Была какая-то общая информация и форум, полный счастливых мечтаний молодых женщин о своих соулмейтах, бесчисленные истории о «подруге сестры подруги» которая встретила своего соулмейта и жила с ним долго и счастливо. Ни одного мужчины на этом форму, судя по сообщениям, не было, зато многие девушки делились рассказами про свои фразы. К сожалению, найти хоть какую-то информацию о том, что будет, если не ответить соулмейту, он не смог. Ещё Джонни попалась статистика, из которой он узнал, что татуировки появляются на теле примерно у 60% людей, из которых лишь половина смогут встретить своих соулмейтов. Джонни попытался прикинуть, много это или мало, но так и не смог определиться, однако его немного успокоил тот факт, что далеко не всем уготовано встретить свою судьбу. Выходит, он всё сделал правильно? До сих пор он приносил близким людям только проблемы, его соулмейт должен быть благодарен ему за то, что Джонни не связал его жизнь со своей. Из этого всё равно не вышло бы ничего хорошего. И вообще, ещё неизвестно, что за человек его соулмейт! Кто будет орать на человека, которого чуть не растоптала твоя лошадь? Только конченный придурок! Джонни выключил компьютер и потянулся. Вот ведь, потратил целый вечер на такую ерунду! Лучше бы посмотрел телик или сходил пожрать в МакДональдс. На часах было уже почти десять вечера и Джонни решил, что лучше ему сразу отправиться спать. Левая половина его грудной клетки ещё саднила от боли, но в целом было терпимо. Он справится. Пожевав на ужин остатки вчерашней овсянки, Джонни забрался в кровать и накрылся одеялом с головой в надежде быстро вырубиться, но сон как назло не шёл, а перед глазами как на повторе мелькали события, произошедшие с ним за день: мягкая грива Slow Dancer, дурацкая белая мышь, шмыгнувшая в кусты, копыта лошади буквально в паре сантиметров от его головы и чужие руки, с силой натягивающие повод. — Забудь, — твёрдо сказал себе Джонни. — Соулмейтсво — полная херня, выкинь её из головы! Вот только сказать было куда сложнее, чем сделать... *** Той ночью Джонни снилось, как он расчёсывает чьи-то длинные светлые волосы.