Пролог. Начало конца.
Давным-давно, когда было раннее утро, и все в мире дышало свежестью, сияло и кипело жизнью, дети отправлялись в летние лагеря. Многие пионеры с нетерпением ждали этого знаменательного дня. Они усердно старались получать высокие отметки, пытались слушаться родителей, в общем, делали все, чтобы отправиться в это место. Вот и отец Наташи смог достать билет в летний лагерь «Буревестник». Хотя, так таковым подарком это нельзя было назвать. Папаша просто хотел избавиться от надоевшего отпрыска. Ему было лет около пятидесяти, и на вид не меньше того. Волосы у него нечесаные и грязные, и черные, совсем без седины. Его одежда — сплошная рвань, глядеть не на что. Лишь янтарные глаза, которые всегда смотрели презрительно, не изменились спустя столько лет. Жили они в старом домике. Поначалу тут было страшно ночевать. В темном углу комнаты постоянно мерещились какие-то чудики, из-за которых девочка не спала почти всю ночь. В детстве, когда у нее было много друзей, ребята собирались у костра и рассказывали страшилки. Вот именно с того момента она начала верить, что существуют кровожадные монстры, готовые растерзать бездыханное тело на маленькие кусочки. А в скором времени Наташа и сама привыкла тут жить, и ей даже нравилось — все, кроме ремня. Благо остался год и она сможет уехать отсюда. Так сильно тосковать Наташа конечно же не будет, да и смысл? Ей-богу, она чуть не провалилась сквозь землю, когда узнала, что ей предстоит отправиться в этот лагерь. Однако если выбирать между отцом и лагерем, Васильева выберет второе. Сейчас же самый разгар лета! И зачем это время тратить на Александра Александровича? Постоянно видеть, как он бесхлебально пьет алкоголь? Нет, спасибо. И так каждый вечер, после ужина, отец брался за бутыль и говорил, что водки ему хватит на две попойки и одну белую горячку. Эта была у него такая поговорка. И после такой занимательной речи, папаша все пил и пил, а потом поваливался на свою койку. Он не спал крепко, а все ворочался, стонал, мычал и метался во все стороны; и так продолжалось очень долго. Наташа надолго запомнила тот момент, когда утром отец страшно закричал. Мужчина как сумасшедший метался во все стороны и вопил: «Крысы!» Он жаловался, что одна из этих тварей прыгнула ему на кровать и укусила за пятку. Девушка никогда не видела, чтобы глаза человека настолько были дикими. Потом папаша гонялся за ней со складным ножом, звал ее Ангелом Смерти, кричал, что убьет ее, дабы избежать кары. Васильева просила его успокоиться; говорила, что это она; а Александр только смеялся, да так страшно! Один раз, когда девочка извернулась и нырнула ему под руку, он схватил ее сзади за олимпийку и… девушка думала, что ей крышка, однако выскочила из олимпийки с быстрой молнией и этим спаслась. В конечном итоге отец совсем выдохся. Нож он просунул под себя, а потом что-то невнятно промычал: «Я посплю для начала, а потом доберусь до тебя! Наберусь сил, а там посмотрим.» А потом он задремал. А ведь когда-то он будил ее со словами: «Наташа, просыпайся, мама сделала твои любимые блинчики.» Мама… Васильева четко и ясно помнила тот ужасный день, когда матушка что-то крикнула отцу напоследок и ушла, громко закрыв за собой дверь. И больше девочка о ней не слышала. Первое время малышка пыталась отыскать своего родителя, но все было в бестолку. Отец запрещал, помощи не было. Да и сама мать не имела ярого желания встретиться с ее единственной, на тот момент, дочуркой. Ну и черт с ней! И вот она уже собралась в этот лагерь, держа в руках небольшой портфельчик. Девушка задумчиво смотрела в зеркало. Она никогда не считала себя красивой. Очередная штамповка, не больше. Среди других девушек она никак не выделялась. Каштановые волосы, карие глаза, невысокий рост. Ее руки почему-то дрожали, будто Васильева сгорала от нетерпения. В голове до сих пор были смутные сомнения насчет этой поездки. А есть ли вообще смысл туда ехать? Многие говорили, что летний лагерь — это маленький уютный уголок юного пионера, в котором будут невероятные приключения, различные соревнования, игры в футбол, даже первый поцелуй. Однако стоит ли оно того, чтобы отправиться на такое долгое время? — Наташа! — промолвил чей-то голос. — Наташа! Девушка вздрогнула от неожиданности и встретилась с грозным лицом отца. Васильева посмотрела на родителя. Он был сильно не в духе — то есть таким, как всегда. Ей даже показалось, будто она и теперь испугалась, а потом поняла, что ошиблась, то есть, сперва, конечно, маленькие иголочки прошлись по всему телу — так папаша неожиданно появился, только Наташа сразу же опомнилась и осознала, что вовсе и не боится его. Все эти крики, упреки так хорошо прижились, что для нее это стало обыденным делом. К слову, нормально они так и не поговорили, да и говорить было не о чем. Она стояла и глядела на него своими карими глазами, а он глядел на нее, слегка покачиваясь. Отец осмотрел ее с головы до пяток, потом сказал: — Ишь ты как вырядилась! Небось, думаешь, что теперь важная птица, раз едешь в этот лагерь? — Может быть, а может и нет, — промолвила она, равнодушно пожимая плечами. — Ты смотри, не груби мне! — рявкнул Александр, делая шаг к Васильевой. Презрение четко отразилось у девушке на лице, после чего она дернулась всем телом, будто ее поразила молния. — Понабралась дури! Думаешь, если тебе остался год, то можешь говорить, что тебе вздумается? И теперь отец тебе в подметки не годится, раз он ничего не добился в жизни, да? Кто тебе велел набираться дурацкого благородства? Кто? — Никто, — она опустила голову, понимая, что этот бессмысленный разговор будет еще долго. Главное потерпеть и тогда все будет хорошо. — Никто? — переспросил ее Александр. — Неужели та старая карга? Кто ей позволил совать нос не в свое дело? — Никто не позволял, — как можно спокойней произнесла девушка. — Ну я ей покажу, как соваться, куда не просят! Я им всем покажу! — грозно сказал отец, выходя из коридора. Наташа облегченно выдохнула. Победа! Ну что ж, пора в путь-дорогу!***
— Короче, там у ворот стояли горнистка и барабанщик. — начал какой-то пацан от силы лет двенадцати. — Они всегда были вместе и любили друг-друга, но однажды ночью, какие-то дети из этого лагеря разбили барабанщика. Горнистка осталась одна и с тех пор, каждую ночь, после отбоя, она ходит по лагерю и ищет того, кто разбил барабанщика, чтобы задушить его и превратить в камень! Короче, пацаны, лагерь этот проклят! — В прошлом году одна девчонка, с нашего двора, сюда поехала, пошла в лес и пропала, а потом только один скелет нашли! Ох, уж эти любители страшных историй. Они будут всегда и везде. Наверное, это и была та самая изюминка всех лагерей. Без мистических историй жить скучно! К сожалению, всю поездку Наташе нездоровилось. Ну кто мог знать, что ее будет тошнить на протяжении всего пути на теплоходе. Желание поехать в лагерь уменьшилось до нуля. Единственное, что ее хоть как-то успокаивало — это вид. Река тут была страшно широкая, и лес по обоим берегам рос густой и высокий. Наташа поглядела вниз по течению и увидела необъяснимой красоты водоем. Да, все-таки есть плюс от этой поездки. — Тошнит? — сказала какая-то девушка. Васильева что-то невнятно промолвила. Незнакомка протянула таблетку аспирина и бутылку воды. Сначала Наташа скептически обвела ее взглядом, а потом, не находя какой-то опасности или подозрения, взяла. — Поди выпивала вчера. — Выпивала? Что? Нет! В этой жизни я никогда не буду пить эту дрянь, не надейтесь. Я ненавижу людей, которые пьют алкоголь. Это гребаная жидкость, которая на какое-то время заглушает адекватность человека, превращая его в животное. Алкоголь — враг человечества. Хрен вам, а пить не буду! — Ладно-ладно! — промолвила незнакомка, нервно приподнимая руки. — Не кипятись ты так! Меня, кстати, Катька зовут. — Наташа, — не уверено произнесла Васильева. Они обменялись крепким рукопожатием. — Полегчало? — Васильева обессилено покачала голой. Очень противно, когда тебе плохо, а тошнота — одно и величайших зол вселенной. — Не переживай, мы уже скоро приедем! Пойдем, я тебя познакомлю с ребятами! Поначалу, Наташа даже и не хотела идти к другим, но непослушные ноги несли ее все ближе и ближе к той группе. Она толком и сказать ничего не успела, как на их пути возник юноша, возможно их ровесник. — Какие люди, надо же! Я и не ожидал тебя здесь увидеть, Катька! — наигранно воскликнул тот и тут же перевел свой взгляд на Наташу. — О, ты еще и подружкой обзавелась? Васильева сомкнула губы, стараясь сдержаться и не наговорить резких и ненужных слов, которые в будущем могут стать серьезной проблемой. — И тебе привет, Бекля. Нам пора, всего хорошего! — ей в след еще прилетело еще парочка слов, но Екатерина не стала на это реагировать. Да и зачем? Чтобы создать новую ссору? Нет уж спасибо. Наташа хотела было спросить, но ее перебила новая знакомая. — Не обращай внимание, дурак он! Васильева смогла лишь приподнять бровь и тихо хмыкнуть. Потом девушка присела на свободное место и облокотилась на холодные перила. Лицо ее стало бледнее обычного, голова кружилась и так продолжалось несколько минут, потом ее отпустило на миг. Только на миг… Ее вновь начало неимоверно тошнить. Ох, а ведь она еще не прибыла в сам лагерь! — Ничего себе, тебя штормит! — произнес брюнет, слегка склонив голову. — Катька, ты бы ей таблетки дала, а то мне кажется не доживет. — Да дала я, Максимка, дала! — сказала девушка, почесывая затылок. — Может, тебе еще дать? Но Наташа не успела ответить. Васильева накрыла ладонью рот и побежала к противоположной стороне теплохода. Наклонившись, она пыталась отпустить все содержимое желудка. Противный спазм, который никогда не испытывался, не хотел ее отпускать. Никогда с ней такого не случалось. Это ведь не какая-то инфекция, верно? Холодная испарина поступила на лице и принялась стекать. Наташа взяла край олимпийки и прикрыла рот, чтобы не вызвать новый поток тошноты. Девочка уселась на место и судорожно выдохнула. — Наташка, ты как? — взволнованно спросила ее Катя. — Нормально, — прошептала Васильева, но тут же напряглась, услышав мерзкое хихиканье в ее сторону. Ее губы задрожали, а ногти вцепились в руку. — Не обращай внимание… Легко сказать. Прозвучал гул самоходного суда. Они на месте. Максим тут же привстал. — Товарищи-пионеры! — громко сказал юноша, широко улыбаясь. — Теплоход прибыл, пойдемте! Все тут же посмотрели на парня. Видимо, Максим не раз находился в подобных местах. Он явно являлся главным звеном у младших. Молодой человек старался делать вид, будто не замечает обращенных на него взглядов и не слышит, что про него говорит Бекля, наверняка пропускает из своих уст очередную шутку. Главного задиру, в свою очередь, поддерживали такие же недомерки, коих было достаточно. Их можно было сравнить с самыми настоящими гиенами. Все малыши приподнялись со своих мест, и уже готовились к высадке: для них Максим был в роли барабанщика во главе процессии. — Эх, Вероника Генриховна, — сказал юноша, обращаясь к старшей вожатой. Та лишь недовольно цокнула и закатила глаза. — Видите, как все меня слушаются, а вы меня до сих пор членовредителем считаете, а зря! — Ой, Буравцев, уйди ты с моих глаз! — и ушла сама.***
По дороге к лагерю, Наташа увидела подозрительную фигуру в кустах. Белую, словно статуя. Девушка начала моргать, пытаясь убрать непонятные глюки. Наверняка с ней играло банальное воображение, верно? Но что-то тут было явно не так. Даже ветер участился, словно хотел предупредить, что все не так, как кажется на самом деле. Уходи! Уезжай оттуда! Будь умной девочкой! Тут опасно! Одумайся, пока не поздно! Проходя мимо странного дома, где по словам детишек жил призрак, Наташа увидела какую-то старушку. Эта женщина, появившись словно из ниоткуда, пару секунд простояла на месте, злобно посмотрела, а потом ушла. На вид она была не самой дружелюбной. Эта карга даже напомнила Васильевой своего отца — такая же неопрятная, с пугающими глазами, которые смотрели на каждого с подозрением. По спине прошелся неприятный холодок. Дыхание участилось. Ее охватила паника, которая тут же покинула, не успев появиться. Наташа тряхнула головой, дабы убрать непонятные мысли. Ничего не помогло. Она до сих пор раздумывала над тем, что произошло, а потом ее подхватила рука Катьки и они вместе отправились в свой корпус. И именно в эту минуту воздух стал совершенно неподвижен. Не чувствовалось ни малейшего ветерка. Темноволосая лишь слышала, как сильно бьется ее сердце, но не от предстоящего времяпрепровождения, отнюдь нет! Оно стучало от страха. А ведь это только начало…