Not alone / Не один

      — Я тебя одного не пущу!              Галф сейчас чувствует себя сварливой женой, которая стоит со сковородкой у входа и пытается помешать мужу уйти на гулянку, где тот, конечно, напьется и будет буянить.              На самом деле все куда сложнее: это Мью решил, что он уже достаточно себя контролирует, чтобы попробовать вернуться в стаю и отстоять свое право на управление.              Тот смотрит на него жалобными глазами:              — Я же не один, со мной Тул! — и пихает локтем в бок парня рядом, мол, подтверди.              Тул очень старается не ржать, глядя на эту семейную сцену:              — Да, я буду рядом с Мью.              — Все равно не пущу! — он становится перед дверью и раскидывает руки в стороны. — Я пойду с тобой!              — Галф, — Мью чуть ли не котиком ластится к нему, — у тебя же работа.              — Я возьму отгул!              — И со мной ничего не случится…              — Ничего? Ничего?! — его начинает трясти от тревоги. — А ты не помнишь, в каком состоянии я тебя тогда нашел в парке? А я вот помню!              Парень обнимает его и тычется носом в шею, чтобы успокоить:              — В этот раз будет по-другому, я обещаю. У меня теперь есть силы и тот, ради кого я буду сражаться.              Румянец расплывается по его щекам, потому что они не обсуждали статус их отношений, но то, что Мью считает его своей парой — растапливает его и так слабое сердце. Но это не отменяет его решения, поэтому Галф повисает на нем коалой:              — Я иду с тобой — и это не обсуждается.              Тул решает встрять в их диалог:              — Мью, если что — я за ним присмотрю.              Но тот смотрит все равно только на Галфа:              — Я не переживу, если с тобой что-то случится.              — А я? Про меня ты подумал? Как я буду тут заходиться от тревоги, пока ты там будешь разбираться?! — он цепляется за него и не думает отпускать. — Решено: я иду с вами. Буду сидеть тихонько в стороне, если ты так переживаешь.              Мью тоскливо на него смотрит:              — Не передумаешь? — а потом сам себе с тяжелым вздохом отвечает. — Не передумаешь…              Тул бренчит ключами от машины:              — Ну, раз мы все решили — поедем уже? Стая в курсе, что ты сегодня приедешь — тебе будут рады, Мью.              Галф видит, как напрягается лицо его оборотня, но тот не говорит ни слова — только кивает: едем.              Поездка проходит в молчаливом напряжении. Они с Мью сидят на заднем сидении, и он не удерживается и берет руку в свою, чтобы ободряюще сжать: я тут, я с тобой. Парень как-то криво ему улыбается, но все-таки переплетает их пальцы.              Когда машина останавливается возле большого красивого дома, то Галф невольно вскрикивает от боли: так сильно Мью сжимает его ладонь. Но потом тот словно приходит в себя и извиняющеся целует костяшки пальцев:              — Прости, я слишком волнуюсь.              Рука скользит в пышные черные волосы, чтобы погладить и приласкать:              — Ты же помнишь, что я с тобой?              Мью трется о его ладонь лицом, но потом открывает глаза, в которых кипит решимость, и выходит из машины, где его уже поджидает мужчина, который с первого взгляда не понравился Галфу:              — Вы посмотрите, кто это у нас… Неужели наш слабый трусливый котик пришел помяукать о том, что его обидел большой и сильный волк?              Вот Галф не оборотень, но сейчас ему кажется, что у него тоже прорезаются клыки и шерсть становится дыбом: настолько хочется вцепиться в горло этого захватчика, который явно насмехается над Мью. А тот словно и не слышит оскорблений:              — Марк.              Парень не лебезит, держится спокойно и уверенно, чем неимоверно раздражает мужчину, который скалится в ответ:              — Ну что, пришел получить еще раз по морде? Я готов.              Мью ничего не отвечает, только обнажает мгновенно выросшие клыки, а дальше в стороны летят обрывки одежды, потому что перед ними стоят два оборотня, которые готовы биться друг с другом до последнего. Галф на дрожащих ногах прислоняется к машине, потому что самостоятельно удержаться не может, а его подхватывает под локоть Тул:              — Не переживай, Мью — очень сильный и гибкий.              — Но… Ты видел его…              Он с ужасом смотрит на огромного темно-серого волка, который угрожающе оскаливается и всем своим видом говорит: я порву тебя, котенок. Мью и правда выглядит на фоне этого чудовища маленьким и слабым, но Тул почему-то спокоен за своего друга:              — И что? Большой — значит неловкий. Мью его уделает на раз-два!              — Но в прошлый раз же не уделал! — Галф чуть ли не плачет от страха.              — Тогда он был слаб, горевал, у него не было поддержки. Все случилось очень неожиданно — конечно, он растерялся. Но сейчас у него есть ты — тот, кого он будет защищать любой ценой.              — Я?!              — Да, его пара, — Тул успокаивающе гладит его по плечу. — Смотри сам!              Галф переводит взгляд: два хищника бродят друг напротив друга, явно примериваясь, чтобы напасть. И дыхание замирает от страха, когда волк обнажает клыки и бросается на пантеру с явным намерением вцепиться той в горло. Но Мью словно просчитывает шаги противника наперед, потому что скользит черной молнией вбок и потом бьет с размаха когтистой лапой по морде, заставляя Марка взвизгнуть от боли.              Но первый удар не становится решающим, как бы Галфу того ни хотелось, потому что волк воет от ярости и припадает на передние лапы, снова целясь. Мью замирает и прищуривает глаза, следя за противником, а его длинный черный хвост нервно бьет по бокам, ожидая нападения.              Галф снова холодеет от ужаса, когда этот огромный монстр несется на его оборотня и готов своим весом навсегда впечатать того в землю, но Мью опять оказывается проворнее и ускользает от прямого удара, чтобы потом навалиться сверху, вцепившись зубами в загривок. Шерсть там, видимо, очень густая, раз волк даже не воет, а лишь изо всех сил трясет головой, чтобы скинуть пантеру, но Мью не отступает: отпрыгивает на несколько шагов и тоже припадает на передние лапы, затаившись.              Рука сжимает его холодную влажную ладонь, и он поднимает глаза на Тула:              — Мью отлично справляется, не переживай. Смотри, сколько людей за него пришло поболеть.              Галф оборачивается и приоткрывает рот от удивления: за ними и правда собралась уже толпа мужчин и женщин, которые явно переживают за сына предыдущего вожака. А на стороне Марка — только несколько волков, которые, видимо, являются его приближенными. Он слышит шепоток:              — Это его пара, да?              — Какой красивый мальчик!              — Сразу видно, что переживает за него — не стал отсиживаться дома и ждать.              Румянец разливается по щекам, но Галф все-таки берет себя в руки и почтительно кланяется тем, кого Мью считает своей семьей, а потом снова оборачивается, чтобы испуганно зажать рот рукой: два зверя сплелись в какой-то безумный клубок из клыков, шерсти и хвостов, кувыркаясь и стараясь ухватить друг друга за шею, чтобы уж наверняка одолеть противника. Зубы впиваются в черную бархатную шкуру на плече пантеры, и Мью ревет от боли, заставляя и Галфа вскрикнуть от ужаса, когда он видит темно-вишневую кровь, которая катится каплями по шерсти.              Но эта рана, кажется, дает хищнику толчок, всплеск адреналина, после которого пантера делает мощный рывок и опрокидывает сильными лапами волка на спину, зажимая пастью уже беззащитное горло. Тонкий скулеж дает знать: Марк признает свое поражение.              Это восторженно подтверждает и Тул:              — Он сделал это, сделал!              Галф с облегчением выдыхает, вытирая слезы, которые сами собой катятся по щекам. Мью тяжело дышит, отходя от битвы, и отступает на несколько шагов, давая Марку встать. Видно, что оборотень еще настороже, словно ждет от волка какого-то подвоха, но тот покорно склоняет голову: побежден.              Теперь Галф может себя не сдерживать. Он, спотыкаясь, бежит к своей большой черной кошке, чтобы обнять за широкую мощную шею, орошая ту слезами:              — Мью!              Пантера почти мяукает от неожиданности, а потом скулит, когда Галф случайно нажимает на раненое плечо.              — Ой, прости! — Галф тут же отступает и смотрит на Тула. — Есть аптечка?              — Да, сейчас принесу из машины.              — Мью, сейчас будет больно — мы обработаем тебе рану. Ты не оборачивайся, чтобы она лучше зажила.              Но тот его словно не слышит: подставляет морду под руки, лижет их, лицо, шею, метку и ласково порыкивает от радости, что его пара рядом. Галф, счастливый, что все завершилось, утыкается лицом в шею и уже не сдерживаясь плачет:              — Я так испугался за тебя.              А Мью, этот неслух, уже скрывается за туманным облаком, чтобы через несколько секунд обнять его в ответ уже руками и целовать мокрое от слез лицо:              — Все в порядке, мой хороший, я тут, с тобой.              — Мью, ты что делаешь! — он полыхает ушами, потому что перед ним и кучей людей стоит совершенно голый парень. — Так же дольше заживать будет!              — Я не могу терпеть, когда моя пара плачет — мое сердце разрывается от боли, — Мью нежно целует его в дрожащие губы. — А рана моя заживет, не переживай.              — Я смотрю, я не зря взял одеяло из машины, — это Тул очень вовремя подоспел с аптечкой и пледом, — раз вы решили устроить шоу для взрослых у всех на глазах.              Галф краснеет как помидорка и тут же хватает из рук парня ткань, чтобы прикрыть своего раненого оборотня:              — Дома поговорим.              Тот усмехается:              — Ты сейчас опять говоришь как сварливая жена — только сковородки не хватает.              А Галф сейчас очень сожалеет, что Мью ранен — так бы с удовольствием стукнул бы того за такие слова. Но вместо этого тянет к машине:              — Поехали домой. Я по дороге обработаю все, а там отоспишься.              — Погоди минуту, — парень берет его за руку и ведет к большому дому, на который он почти не обратил внимания из-за нервов. — Вот, это мой дом. Наш дом, если ты этого захочешь.              Слезы снова катятся из его глаз, но теперь уже по другому поводу.