Сюда, кис-кис...

Забавно, что во сне ноги никогда не касаются земли.       Хоб был невесом, скользя по бесконечному лугу цветущих маков. Нежные лепестки ласкали его кожу, как внимательный любовник.       Его не покидало смутное ощущение ожидания, словно у него здесь была назначена встреча.       Вдалеке стояла тень, графично вырисовавшаяся в ярком свете. Ноги сами собой несли Хоба вперёд, пока тень не превратилась в завёрнутую в развевающийся плащ высокую фигуру. С лёгкой полуулыбкой он приблизился к ней.       Да, это был именно тот, кого он искал.       Из ниспадающего складками одеяния выскользнула бледная рука, и Хоб, недолго думая, потянулся к ней. Но вместо человеческой кожи он почувствовал… мех?       Это было неправильно. Пальцы зарылись глубже в густую шкуру, шелковистую и прохладную. Луг и незнакомец исчезли, когда он окончательно проснулся. Проморгавшись, Хоб сонно отметил, что через плотные шторы его спальни начали пробиваться первые солнечные лучи. Кажется, до будильника осталось совсем немного.       Потянувшись, он понял, что всё ещё чувствует под пальцами гладкий мех. По-прежнему разморённый и тёплый от сна, Хоб опустил взгляд.       «О, просто кот», — мысленно отметил он, чувствуя, как снова начинает клевать носом.       Секундочку… Какой, чёрт возьми, кот? У него отродясь не водилось домашних животных!       Теперь уже окончательно вырвавшись из объятий дрёмы, Хоб убрал руку, привлекая внимание нежданного гостя. Поразительные жёлтые глаза, похожие на палящие солнца, смотрели на него с явным пренебрежением за то, что он посмел потревожить священный кошачий сон.       Кот действительно был громадным, с лобастой головой и длинным хвостом. Черный мех отливал голубым в тусклой утренней серости, гладкий и манящий; великолепные кисточки, венчавшие широкие уши, так и просили потрогать себя.        — Привет, как ты сюда попал?       Разумеется, это был риторический вопрос: ведь всем известно, что коты — не самые словоохотливые собеседники. Правда, конкретно сей экземпляр выглядел особенно подозрительно. И его взгляд… такой странно знакомый. Очень пронзительный и вместе с тем абсолютно не впечатлённый, как у одного небезызвестного Повелителя Снов.       Нет… не может быть.       — Сон, ты?..       Сон, встречающийся с ним раз в столетие и пропустивший их последнее свидание, чтобы опоздать на тридцать лет и из незнакомца стать дорогим другом, к которому Хоб тайно питал самые нежные чувства, не мог сейчас лежать на его кровати в образе холёного черного кота.       Хотя… горизонт, после которого он должен был перестать удивляться странностям своей жизни, теоретически прошёл, когда Хоб узнал, что его друг Морфей — даже не греческий бог сна, а кто-то по-настоящему древний, можно сказать, Бесконечный. Создание, видимо, олицетворяющее совокупный человеческий опыт. Пять месяцев неожиданных свиданий в пабах и случайных ужинов, а у Хоба всё ещё с трудом укладывалось это в голове.       Большие лапы грациозно вытянулись вперёд, бурсача одеяло, в то время как кислотно-жёлтые глаза сверлили его оценивающим взглядом.       — Здравствуй, Хоб.       Потребовалась каждая унция самоконтроля, порождённая почти шестью веками жизни, чтобы не дать ему подняться с кровати, когда глубокий голоса Сна, голос, который так часто фигурировал в его не самых невинных фантазиях, вырвался из пасти кота.       Ладно, это было… необычно. Но за своё крайне долгое существование Хоб повидал гораздо более шокирующие вещи, чем Повелитель Снов, свернувшийся уютным калачиком на его постели в образе кота.       — Не возражаешь, если спрошу, почему ты так выглядишь?       Более чем логичный вопрос, но Хоб не мог избавиться от желания хорошенько стукнуть себя по лбу.       Мордочка Сна очаровательно скривилась, и он наклонил голову в чём-то, отчасти напоминающим снисхождение.       — Кошки — благородные существа, и, полагаю, я чувствую с ними определённое родство.       Что ж, в этом ответе было примерно столько же смысла, сколько и во всем остальном этим утром. Хоб никогда не задумывался над тем, сколько в нём кошачьего, но из проведения контрольной и валянием на солнышке он бы определённо выбрал второе.       — Логично, — задумчиво признал Хоб, но это не объясняло одну маленькую деталь, не дающую ему покоя: — А что ты делаешь в моей кровати?       Не то чтобы Хоб возражал против такого поворота событий. Даже больше: он был бы несказанно счастлив, окажись Сон в его постели. Только Хоб всегда думал, что если это когда-нибудь и случится, то на его друге будет гораздо меньше шерсти и он не станет умываться пушистой лапой.       Как только Сон удовлетворился своим видом, он повернулся и посмотрел на Хоба со всем величием короля, наблюдающего за подданными.       — После моего возращения в Грёзе нужно было много исправлять. Конкретно в данный момент я решил немного передохнуть от своих обязанностей в мире яви, — терпеливо пояснил он, неловко поведя неповоротливыми в этой форме плечами, словно его рассуждения крайне очевидны. — И раз уж ты здесь, я решил навестить тебя.       — О… Ясно, — это был самый осмысленный ответ, на который был способен Хоб.       — Ты ведь не против? — мягко уточнил Сон, и Хоб мог поклясться, что в его голосе проскользнула нотка неуверенности. — Есть ли у тебя какие-нибудь неотложные дела этим утром?       — Нет! — спешно воскликнул он. Сегодня, не учитывая полного расписания занятий, он абсолютно свободен.       Хоб достал мобильный, выключил приближающийся будильник и набрал быстрое сообщение, предупреждая, что он заболел. Одним из преимуществ его бессмертия была отличная иммунная система, которую практически ничто не брало. Но ведь для поддержания легенды о собственной обычности не мешает иногда уходить на больничный, верно?       Отложив телефон, Хоб мягко улыбнулся своему гостю.       — Сегодня я полностью свободен. Останься, пожалуйста.       — Очень хорошо, — Сон довольно поёрзал, устраиваясь поудобнее.       Хоб некоторое время наблюдал за своим кошачьим другом, размышляя, как лучше высказать крутящуюся на языке просьбу.       — Можно, ну… Извини, можно тебя погладить?       Сон, казалось, задумался на мгновение, прежде чем его массивное тело поднялось и неуклюже рухнуло на живот Хоба.       — Можно.       Ухмыляясь, насколько надменным оставался его друг даже в кошачьем обличье, Хоб с наслаждением зарылся пальцами в роскошный мех. Медленно он погладил Сон по спине, затем переместился на голову, чтобы почесать за пушистыми мягкими ушами. Низкое рокотание, вырывавшееся из широкой груди, становилось громче с каждым новым движением руки Хоба.       Он никогда не относил себя к кошатникам, но, возможно, пришла пора пересмотреть этот аспект.       Низкое мурлыканье соседа по постели убаюкивало его. Откинув голову на подушку, Хоб наблюдал за Сном, пока веки не отяжелели, и он снова погрузился в царство своего друга.       Тяжёлая бледная луна по-прежнему висела посреди полуденного неба, Хоб снова был на лугу, как и закутанный в длинную мантию человек. Они шли бок о бок, то и дело соприкасаясь плечами при каждом шаге. Их пальцы крепко переплелись, и чувство правильности происходящего буквально пропитало всё в этом мире.       Хоб то пробуждался, то снова засыпал; его пальцы цеплялись за мягкую шерсть в яви и сильные руки во сне. Несколько часов спустя, когда утреннее солнце проложило дорожку по его потолку, Хоб снова проснулся и обнаружил, что кровать пуста.       Разочарование тяжёлым камнем осело где-то в животе. Со вздохом он сел, протёр заспанные глаза, задаваясь вопросом, не выдумал ли он все это, как вдруг справа от него дёрнулась тень.       — Хорошо спалось, друг мой?       Привычно одетый во всё черное Сон гордо восседал на расположенном в углу мягком кресле. Хоб точно подарит ему на ближайший праздник какой-нибудь синий, прямо под цвет глаз, шарф.       — Ты все еще здесь! — был ли его восторг очевиден? Судя по изгибу чужих губ — вполне.       — Ты попросил меня остаться, и я остался.       — Тогда возьму на заметку, — если он и шутил, то только на половину. Хоб несколько заторможено слез с кровати, подозревая, что, возможно, всё ещё спит. Только ощущение дощатого пола под ногами убедило его в реальности происходящего, и он одарил друга тёплой улыбкой.       — Коллеги желают тебе скорейшего выздоровления.       — Чего?       Сон указал пальцем на прикроватный столик.       — Я видел сообщение на твоём телефоне, — терпеливо пояснил он.       — Ах, и правда, — Хоб кивнул и недовольно зыркнул в сторону злосчастного мобильника, выдавшего его с потрохами.       Если Сон ждал, что Хоб откажется от мнимой болезни и полетит на работу, то его ждало серьёзное разочарование. Хоб с радостью пошёл бы на симуляцию снова, лишь бы иметь возможность проводить больше времени в компании своего друга.       — Хм, — в голосе Сна вновь проскользнула странная неуверенность. — Раз у тебя выдалось свободное утро, то, может, позавтракаем вместе?       «Да! Конечно да!» — вот что хотел сказать Хоб. Однако вслух он решился произнести только лукавое:       — Ты угощаешь?       Редкая, как двойная радуга, искренняя улыбка, затронувшая глаза и заставившая обнажить крепкие зубы, озарила лицо Сна.       — Да.       Хоб хотел спросить, откуда у его друга деньги, но, честно говоря, ему было всё равно.       — У меня на примете имеется просто идеальное местечко.       Хоб официально любил больничные.