Зима огненная

– Аптранд, сын Дагобера, командир намдаленских войск, и госпожа Ида Киннама! – возвестил церемониймейстер. При этом объявлении многие в зале обернулись. В основном, это были мужчины, и Ида подумала на миг, что ее здесь знает слишком много народу. Аптранд, однако, и бровью не повел. Ида прекрасно понимала, что он позвал ее на прием, который Автократор устраивал в Палате девятнадцати лож в честь возвращения Кизика, лишь затем чтобы развлечь после тех испытаний, что ей довелось вынести. И то, что он не постыдился появиться в высшем обществе с хромой шлюхой, заставляло Иду чувствовать вину за всякий раз, когда она сама стыдилась друзей. Ида с восхищением оглядывала роскошный зал. Стены Палаты были выполнены из зеленоватого мрамора, пол и потолок выложены мозаичной плиткой. По правую руку стояли небольшие столы с вином и легкими закусками, по левую расположились музыканты – музыка была прекрасна, но звучала притом негромко, чтобы не мешать разговорам. Были здесь флейты, лиры, лютни, монохорды. Но еще примечательнее зала выглядели гости. Были здесь чиновники, послы, военные – словно весь огромный город в его многообразии собрался в одном помещении. Большинство женщин оделись в шелка и бархат, но даже те, у кого были наряды из льна, могли похвастаться столь искусной вышивкой и столь роскошными украшениями, что праздничное платье Иды блекло в сравнении с ними. Ида, неравнодушная ко всему великолепному, была в восторге. Впрочем, долго рассматривать зал ей не довелось – как только они вошли, к ним подкатился круглый, как бочонок, Нейпос. Даже на торжественном банкете он не снимал синего жреческого плаща, тем самым выделяясь в толпе гостей. – А вот и вы, моя дорогая! – воскликнул жрец. – Надеюсь, вы не держите на меня зла за то, что я не явился лично вас проведать? – Конечно, не держу! – Ей бы в голову не пришло обижаться на Нейпа, но он как будто все равно счел нужным оправдаться. – Я послал юного Элпидия узнать, как ваши дела, и, когда он сказал, что вы остались у грязных варваров, я понял, что вы в хороших руках и в полной безопасности. Во всяком случае, в куда большей, чем Империя, – ухмыльнулся он. Аптранд отвечал ледяной улыбкой. Ему не понравилась шутка Нейпа, но ответить служителю Фоса тем же ехидством наемник не мог. – Приходите ко мне в Академию, скажем, послезавтра, – как ни в чем не бывало продолжал Нейп. – Если вы теперь живете в императорском квартале, этот путь не слишком вас утомит. Посмотрим, что можно сделать с вашей ногой. – Вы можете вылечить мою ногу? – радостно воскликнула Ида. – Смотря что вы понимаете под излечением. Никакое волшебство не вернет утраченной плоти. – Он с сожалением покачал головой. – Но, я думаю, можно сделать искусственную точку опоры, чтобы вы могли ходить, как прежде. Может, из глины или легкой породы... нужно подумать. – О, спасибо вам, спасибо! – горячо воскликнула Ида. – Я обязательно приду! К ним подошел уныло-почтительный слуга с серебряным подносом. Ида, Нейп и Аптранд взяли из чаши со снегом по бокалу охлажденного вина. Ида ухватила еще креветку. – Я бы в вашем положении не налегал на вино, – заметил Нейп, когда она поднесла бокал к губам. – О, не волнуйтесь, – засмеялась Ида, – меня хорошо лечили. Вряд ли я ослепну во второй раз. – Я не сомневаюсь, что вас хорошо лечили, – с беззлобным ехидством отвечал Нейп. – Я говорю о том, что вы носите ребенка. Ида поперхнулась и закашлялась, едва не выронив бокал. На миг ей подумалось, что жрец шутит, но вряд ли Нейп стал бы забавляться подобными вещами. Впрочем, то и неудивительно – пока она была невестой Далассина, ей не было нужды избегать беременности. Живя у намдалени, Ида даже не вспомнила об этом, а к прежней любвеобильности вернулась довольно быстро. Она хотела спросить Нейпа, как он это узнал, но тут церемониймейстер провозгласил: – Ее Высочество принцесса Алипия Гавра! Его Императорское Величество, Автократор видессиан Туризин Гавр! Все повернулись к вошедшим. Иде уже сказали, что на таких праздниках простираться на земле не нужно, поэтому она, подражая прочим женщинам, сделала реверанс на здоровой ноге. Мужчины поклонились. Императора Ида видела, но никогда еще ей не доводилось взглянуть на его племянницу. Ей подумалось, что принцессу Алипию можно было бы назвать красивой, но лицо ее было очень бледно и совершенно непроницаемо. Принцесса смотрела словно бы внутрь себя, ничто на земле, казалось, не занимало ее. Для слуг появление Императора было знаком к началу собственно пиршества. Они быстро убрали столики с закусками и вынесли вместо них широкие обеденные столы и позолоченные стулья с прямыми спинками. И в этот миг Ида увидела Далассина. Он естественно не мог не услышать, как церемониймейстер назвал ее имя, и сейчас не сделал вида, будто не замечает ее. Увидев, что Ида повернулась к нему, Далассин отсалютовал ей бокалом, и Ида, сердечно извинившись, оставила своих спутников, чтобы подойти к нему. Она не представляла, что ей говорить. Не представляла, что он сам ей скажет. Но делать вид, будто они не знакомы, было бы глупее любых объяснений. – Я рад, что ты жива, – просто сказал Далассин. – Когда я вернулся, приведя помощь, ни у кого и сомнений не возникло, что тебе конец. – Я тоже рада, что ты цел, – улыбнулась Ида. Они замолчали. Никогда прежде ей не было так неловко молчать рядом с ним. – Верно, ты теперь не захочешь выйти за меня? – спросил он. – Ведь я бросил тебя в беде, тогда как ты спасла мне жизнь. – Не стоит сравнивать, – мягко сказала Ида. – Мне грозило в худшем случае потерять сознание, а ты мог погибнуть, если бы решился мне помочь. Я и сама не могу сказать, как поступила бы на твоем месте. Как можно обвинить кого угодно в том, что он не решился рискнуть жизнью! Но потом – потом, когда ты вернулся и увидел меня... – Она не стала продолжать. Далассин решил, что Ида мертва, но не проверил даже, так ли это. Тогда как Аргир и намдалени, как она теперь знала, все же решили убедиться. Даже отец, презиравший ее, уверенный в ее гибели, настойчиво искал одно только ее тело, чтобы похоронить. – Наверное, все это время ты жила с намдалени, – предположил Далассин, кивнув на Аптранда. Тот уже присоединился к своим сородичам и не смотрел на Иду. – Ты теперь с ним? – Не совсем... ну, то есть... господин мой, послушай, – вдруг сказала она. Теперь, когда они больше не были женихом и невестой, ей не было нужды дальше обманывать его. – Я не была с тобой до конца честна. Помнишь, когда ты предложил выйти за тебя, я сказала, что у меня были до тебя мужчины. – Помню, – улыбнулся Далассин. – Это был Аптранд? – Не только. Еще Сотэрик, Баили, Дракс, Ранульф, Файярд, Фридигерн из Экризи, Тургот, Палтчар, сын Сульчу, Лаон Пакимер, центурион Гай Филипп, Элизайос Бурафос, Ульрик, сын Арне, Ингольф Огненный Вепрь, Геза Катона... – Перечислять их по именам было нелепо, но Ида почему-то продолжала. Так, ей казалось, она отдает дань уважения людям, не оставившим ее один на один с бедой. – Хватит, Ида, хватит, – усмехнулся Далассин. – Если ты собралась перечислить все население императорского квартала, мы не успеем пообедать. Они посмотрели друг на друга и внезапно рассмеялись. – Ты знал! – воскликнула Ида. – Скажем так, я догадывался, – отвечал Далассин. – Еще в походе, когда только познакомился с тобой. – Да? – растерянно пробормотала Ида. Ей казалось, что в походе она вела себя весьма пристойно. – Ты свободно чувствовала себя среди солдат, – пояснил он. – Даже когда мы пробирались через лес, в этой тесноте, когда ты отстранялась от них, это казалось проявлением скорее вежливости, чем стыдливости. – Да? – снова тупо спросила она. Из их лесного пути она запомнила только разговоры с Далассином, да как под копытами коня проползла змея – потому что испугалась тогда до полусмерти. Меньше всего обращала она внимания на то, как вела себя с намдалени, а оказалось, Далассин все видел и все подмечал. – Я уверился в своих догадках еще больше, когда этот бедный дурак Баили поздравил меня. Как ни свободны нравы простонародья, вряд ли кого глубоко поразит новость о том, что девица выходит замуж. – Он не дурак, – отвечала Ида, чувствуя необыкновенную легкость оттого, что может заступиться за Баили. Далассин махнул рукой. Варвар-наемник его не занимал. – Я боялась, что, едва ты узнаешь об этом, потеряешь ко мне всякое уважение, не то что передумаешь жениться, – призналась Ида. – Прости меня. Я была счастлива каждый миг, который проводила с тобой, но жену... жену тебе, верно, лучше найти другую. Быть может, я и вправду принесла тебе удачу, но птица удачи не может принадлежать одному человеку, – пошутила она. – Ведь если бы мы поженились, мне пришлось бы расстаться со всеми, кого я знала и любила – а если бы я не смогла этого сделать, подвела бы тебя под подозрение. Как бы понравилось Императору, что жена бывшего мятежника дружит с наемниками! – повторила она слова Дракса. – Я еще раньше подумал об этом, – отвечал Далассин. – И решил обезопасить нас с тобой. – Правда? Как? Некоторое время он молчал, будто собираясь с духом. Затем произнес медленно: – Ладно. Коли уж ты была со мной откровенна, я тоже тебе откроюсь. Видишь ли, милая Ида, твои сны с намдаленской конницей были... как бы сказать... не совсем твои. – Это как? – тупо спросила она, хотя червячок дурного предчувствия уже точил сердце. … – Мне кажется, ты меня не понял, друг мой. – Далассин обращался к магу в обычной своей безмятежной манере. – Ведь я просил всего лишь отвратить Иду от наемников, чтобы она легче пережила разлуку, а не мучить ее кошмарами. И приплатил тебе сверху за то, чтобы она не страдала. Но чародей, видно, был привычен к угрозам богатых заказчиков. Он посмотрел на Далассина раздосадованно и устало, как на не в меру надоевшего ребенка. – Вы, молодой человек, переоцениваете воздействие чар на человеческое сердце, – ворчливо сказал он. – Нельзя, как из сундука, изъять из него любовь или ненависть, равно как нельзя их вложить. Сердце можно только подтолкнуть к ним некоторыми действиями, чем я и занялся, наслав на вашу Иду кошмары. Если бы все пошло удачно – а я и этого вам не обещал – непрекращающиеся сны вызвали бы в ней подсознательный страх перед намдалени, тогда она и наяву была бы рада оказаться от них подальше. Но ваша Ида сбросила мои чары, должно быть, решив, что это просто глупый сон. Если вам угодно, я могу применить более сильное колдовство и наслать на нее пугающие видения, но и здесь не могу обещать безусловного успеха. – Пожалуй, я откажусь, – усмехнулся Далассин. – Так ты ее совсем изведешь и назовешь это успехом. Пускай любит кого хочет. … – Ты пытался меня заколдовать? – не веря своим ушам, спросила Ида. Даже притом, что Далассин делал это с добрыми намерениями, сама попытка так грубо вторгнуться в чужое сердце казалась Иде ужасной. – Теперь ты и знать меня не захочешь? – печально улыбнулся он. – Нет! – воскликнула Ида. – Конечно же, нет! – Она схватила его ладонь. – Только теперь я и могу любить тебя по-настоящему! Далассин недоуменно посмотрел на нее. – По-настоящему – это как? – Это пять золотых за ночь, – пошутила Ида. Они снова рассмеялись. – Теперь, когда я знаю, что ты не чист, и я не чиста, когда нет лжи, нет стыда и страха – ведь ты сам говорил: жизнь слишком коротка, чтобы бояться или стыдиться – когда чары спали, а мы все еще хотим знать друг друга, теперь все может быть по-другому! Далассин слабо улыбнулся. – А твои... иностранные друзья не будут против? – Вот уж никогда не спрашивала у них, с кем мне водиться! – засмеялась Ида. В этот миг кто-то тронул ее за плечо. Это был слуга – один из тех, что разносили вино и закуски до прихода Императора. – Что такое? – Ида подумала было, что нарушила какое-то правило поведения в этом зале, но оказалось, что слуга хотел проводить ее за стол Автократора. На миг Ида опешила – с чего бы ей, блуднице, такая честь – но вскоре поняла, что намдалени, включая офицеров Аптранда, были сегодня почетными гостями вечера, а почетным гостям надлежало сидеть рядом с императорской семьей. Иду посадили между принцессой Алипией Гаврой и мрачноватого вида послом Агдера, которого она пару раз видела в дворцовом комплексе, но совсем не помнила по имени. Но, когда стали вносить блюда, голодная Ида думать забыла и о принцессе, и о после. Подруги не зря советовали ей не есть перед банкетом – и она оставила в желудке достаточно места для того, чтобы попробовать хотя бы малую часть появлявшегося на столах изобилия. Был здесь бульон из жареной свинины, начиненные грибами голуби, омары в лимонной подливе, креветки и раки, козлятина, щедро приправленная чесноком и перцем, бараньи колбаски с овечьим сыром, и множество других блюд. Вместо вина Ида пила теперь простую воду. Иногда она замечала, что принцесса с любопытством косится в ее сторону, но Алипия ничего не говорила, и Ида решила не заговаривать первой. Принцесса была одета гораздо скромнее, чем большинство женщин в этом зале. На ней было длинное темно-зеленое платье с высоким воротником и почти не было украшений, если не считать маленьких жемчужных серег. Должно быть, Алипия прочла ее мысли. Она обернулась и произнесла почти то же самое, что крутилось в голове у Иды: – Вы не похожи на большинство гостий этой Палаты. Глядя на ваше лицо, я сказала бы, что вы видессианка, но одеты скорее как чужеземка. Вы здесь впервые? На Иде было платье из синего шелка и ожерелье из мелкого жемчуга. Рукава и подол она вышила серебряной нитью. Ее наряд был не более и не менее вычурным, чем платья Хелвис (сопровождавшей Марка Скавра) и Мавии (сопровождавшей Тургота). Ида полагала, что примерно так будут выглядеть все женщины в этом зале, но, едва войдя, поняла, как ошиблась. Ничего чужеземного в ее одежде не было, она напоминала наряды намдалени только скромностью – во всяком случае в сравнении с роскошными одеждами видессианок – возможно, именно это принцесса и имела в виду. – Вы правы, Ваше Высочество, я здесь в первый раз, – отвечала Ида. – Я сшила это платье сама. Алипия взглянула на нее с еще большим любопытством. – Я впервые вижу, чтобы Аптранд приводил кого-то с собой, – сказала она. – Обычно он всегда появляется в одиночестве. Мне кажется, он довольно мрачный человек, не думаю, что его привлекла бы пустая женщина. Странный предмет для светской беседы, подумалось Иде. – Вы знаете Аптранда, Ваше Высочество? – Не то чтобы. Но я часто вижу его и других офицеров на военных советах. Они так привыкли ко мне, что не обращают внимания. – Увидев, должно быть, недоумение в глазах Иды, принцесса пояснила: – Дядя разрешает мне присутствовать на их встречах, чтобы я могла делать заметки для моей книги. – Вашей... книги? – тупо переспросила Ида. – Я пишу исторический труд, – пояснила принцесса. – Надо же. – Это было самое осмысленное, что могла ответить Ида. Она плохо разбиралась в истории, еще меньше – в литературе, и этот разговор, в отличие от беседы о платьях, не сумела бы поддержать. Принцесса, однако, так не считала. – Вы, вероятно, хорошо знаете намдалени, – предположила она. – Быть может, вы расскажете мне о них? – Что расскажу? – растерялась Ида. При мысли о том, с какой целью принцесса может интересоваться наемными войсками, внутри шевельнулось беспокойство. Но Алипия, видно, по-своему истолковала ее растерянность. – Я вовсе не прошу рассказывать о ваших личных связях, – мягко сказала она. – Но вы, верно, неплохо осведомлены об их нравах и обычаях – и я была бы весьма благодарна, если бы вы поделились своими наблюдениями. Такой разговор куда лучше праздной болтовни об устрицах, и ваш рассказ был бы весьма полезен для моей книги. – Да, конечно, – охотно согласилась Ида. – Но я совершенно не знаю, с чего начать. Лучше вы задавайте вопросы, Ваше Высочество, а я буду отвечать. – Хорошо. Алипия склонилась к ней, и на ее отрешенном лице появилось выражение искреннего любопытства: – Правду ли говорят, будто намдалени способны чувствовать, что принесет удачу, а что – беду? ... Принцесса оказалась умным, вежливым и совершенно ненавязчивым собеседником. Когда она видела, что Ида колеблется (обычно отвечая на вопросы военно-политического толка), то переводила разговор в другое русло, и время летело незаметно. Гости постепенно расслабились – этому в немалой мере способствовало вино. Посол Татагуша затянул песню на своем языке. Какая-то знатная госпожа в расшитой красными цветами столе разбила тарелку о голову слуги, который наступил ей на ногу. Император о чем-то беседовал с Драксом. – Спасибо вам, – наконец, сказала принцесса. – Вряд ли я еще от кого-нибудь смогла бы столько услышать о намдалени. – Вы могли бы подружиться с ними и спросить их сами. – Не думаю, что мы могли бы подружиться. – Почему? – удивилась Ида. – Они немного задирают нос, это правда, но они весьма открыты и дружелюбны и вряд ли ответят насмешкой на искренний интерес. – О, я не сомневаюсь, что они хорошие друзья, – примирительно отвечала принцесса. – Но сколько существует Намдален, столько мечтает владеть богохранимым градом. Если бы даже мы и подружились, эта мечта всегда стояла бы между нами. Иде было странно, что она не подумала об этом. Ведь она сама еще недавно переживала по той же причине. Интересно, подумалось ей, как обстояли бы дела, если бы намдалени и вправду захватили Видесс? Почему-то ей казалось, они были бы хорошими повелителями, но Ида скорее дала бы отсечь себе палец, чем произнесла это при племяннице Императора. – И кроме того, – печально добавила Алипия, – пока Автократор не женат и не имеет наследника, лишь принцесса может продолжить его род. Именно поэтому она не вольна выбирать, с кем дружить, и уж всяко ей лучше не водиться с наемником. – Она перевела тоскливый взгляд на стол, за которым сидели Марк Скавр и Хелвис, и Иде вдруг все стало понятно. Она поняла, почему Хелвис так часто ссорится с мужем, и почему Сотэрик был против того, чтобы она возвращалась к нему. Если чувство принцессы взаимно, для Хелвис было бы великой обидой жить с человеком, который ее не любит. Иде стало вдруг обидно за подругу. Если люди не могут приказать своему сердцу, они могут хотя бы не посвящать себя человеку, чье сердце принадлежит не им. Она не нашла ничего лучше, чем сказать: – Пускай же наступивший год подарит Императору достойную супругу, а затем и наследника, чтобы принцесса была свободнее в выборе круга общения. Алипия слабо улыбнулась. Неизвестно, как Императору, но самой Иде будущий год уж верно подарит дитя. Думать об этом было непривычно. Она, конечно, хотела детей, но всегда в каком-то далеком будущем. Когда все будет не как сейчас. Когда она кого-нибудь полюбит. Какими глупыми казались ей теперь эти мысли. Она рассеянно поглядывала то на Баили, то на Сотэрика, то на Аптранда, и думала о том, что намдалени унаследовали от своих северных отцов крепость, прямоту и воинственность, а от южных матерей – честолюбие, легкость и азарт. Все это в сочетании делало их чрезвычайно устойчивыми ко всевозможным бедам. Задумайся Ида всерьез о детях, и тогда не сделала бы лучшего выбора. Ей вдруг вспомнилась матушкина поговорка: было бы доброе семя да доброе время, а там и песок станет плодоносить. Эта мысль развеселила Иду, и она, глотнув еще воды, потянулась за креветкой.