***
Его отлично обучили, он несколько раз ходил с опытными киллерами на дела, внимательно наблюдая за всем, ему в качестве первого задания очень лёгкую цель, но он всё равно так боялся и был так неуверен в себе, что не знал, куда себя девать. Моррис давал ему последние указания. — Расслабься ты, всё будет хорошо, даже отлично. Главное, не волнуйся и тогда ты ничего не забудешь и ничего не пропустишь. Ну и не промажешь тоже. Парень сидел на крыше, направив винтовку на подъезд, из которого вот-вот должна появиться жертва, по примерным сведениям информаторов в полдвенадцатого. Часы, которые одолжил ему Моррис, застрекотали, отбив полчаса до полуночи. Беннет ждал, сердце колотилось как обезумевшее — жертвы нет. Нервы натянулись до предела. И тут дверь подъезда распахнулась, и вышел тот мужчина, Беннет не задумываясь нажал на курок. Прогремел выстрел, мужчина упал, чем испугал прохожих, а новоиспеченный киллер бросился бежать не веря, что ему так повезло. — Я же тебе сказал, что не в удаче дело, — Моррис похлопал парня по плечу, — Обычно, как говорится в пословице, первый блин комом, но, как видишь, не всегда. Так что события в этой жизни не всегда следуют закономерности. < Беннет, весь сияя от счастья, лишь кивнул в ответ, ведь не мог говорить связную речь от переизбытка чувств. Потом они вместе пошли на небольшой праздник, посвященный боевому крещению нового киллера.***
Говорят, чем выше лезешь, тем более падать. Беннет за свою пока что не очень долгую жизнь, конечно, ещё особо никуда не успел залезть, потому что не пробовал, поэтому не мог ни подтвердить, ни опровергнуть данное утверждение, но он точно мог сказать, что падать в любом всё же очень и очень больно. А особенно это больно, когда ты падаешь на втором же задании, хотя при первом сделал все весьма успешно. Наставник подошёл к подавленному Беннету почти бесшумно, как он ходил всегда, ведь «хороший киллер предвигается незаметно», но парень, уже хорошо научившийся определять каждой клеточкой кожи малейшие колебания воздуха, распространявшиеся при при движении кого бы то ни было, заметил его ещё на подходе. Он повернул голову в сторону Морриса, и по выражению его лица сразу стало понятно, о чём он думает, хотя наставник и так это прекрасно знал, даже не глядя на подопечного. Мысли парня были подобны такой: «Я действительно такой неудачник, и даже если у меня что-то нормальное и получится, то только пару раз в год» — Беннет, ну не всё сразу. Поверь, нет ничего удивительного в том, что у тебя какое-то дело не получилось, ведь даже у профессионалов бывают промахи, что уж говорить про неопытного новичка. И вообще, откуда у тебя это дурная привычка унывать после первого же провала? – Какая разница превого, пятого или десятого, всё равно результат всегда один и тот же: ничего у меня не получается. Если дело не в удаче, то может быть это я просто такой ни на что не способный? — Ты слушал, что я тебе сейчас сказал — Угу — Слушал, но не слышал, как я понимаю. Беннет хотел было в ответ начать какую-то взволнованно-пессимистическую тираду, но Моррис не дал ему этого сделать. — Стой, погоди. Я и так знаю что ты скажешь, и даже могу навскидку сказать сколько всего раз в твоей речи прозвучит слова «неудачник» или «не способный», так что тебе будет лучше помолчать и поберечь свои силы. Тебе сейчас тяжело и ты переживаешь, потому что что-то не получилось, но пожалуйста, постарайся всё же понять, что такое бывает, что ты не сможешь всю жизнь делать всё идеально, и что всё это совсем не значит что ты неудачник или неумёха, потому что ошибки и проблемы бывают у всех. У всех без исключения. — Ладно. Я... постараюсь, но ничего не могу обещать. — Хорошо. А теперь мне уйти и дать тебе перегрустить в одиночестве или поговорить с тобой, чтоб стало легче? Вот именно из-за таких нужных вопросов все Морриса и обожают.***
Ночь была тёмной, на небе ярко светила желтоватая луна. Беннет шёл чуть позади Морриса. Пара свернула в проулок между домами. Несколько шагов и свист, что не спутаешь ни с чем. Моррис падает, Беннет останавливается, а затем бросается бежать. Если здесь засада, вдруг он тоже их цель? Лёгкие разрывало от холодного воздуха, ноги уже волочились по земле и парень не мог бежать. Завернув за какой-то дом Бенни обессиленно сполз по стене.***
Жаль Морриса, конечно. Мог бы ещё пожить. Хороший был человек, и для Беннета много сделал, но ничто не вечно, и грусть с трауром тоже. Парень уже давно успокоился по поводу смерти своего наставника, хоть и часто вспоминал о нём, и теперь единственное, что он пытался сделать, оставшись один, — это просто как-нибудь прожить очередной день. Но мы бы не рассказывали вам эту историю, если бы она была только о Беннете и если бы судьба не приготовила ему новою яркую жизнь, в которую ему предстоит окунуться совсем-совсем скоро. А пока давайте чуть-чуть приоткроем дверь в эту жизнь и краешком глаза посмотрим на то, что там творится... В морге было как всегда спокойно, хотя местным обитательницам порой не хватало какого-нибудь небольшого восстания мертвецов, а то слишком уж тут скучно бывает. Конечно, пообниматься, поесть, позлить Итэра намеренно говоря «пыточная» вместо «допросная», что его очень бесит, а также наконец заполнить отчёт о вскрытии — это всё способствовало тому, что скучать было некогда, но не всегда. Когда все привычные занятия приедались, Ху Тао и Янь Фей отчаянно искали способ развлечь себя. И вот в один из таких случаев они решили устроить поминки какому-то таракану, хотя изначально они планировали его вскрывать, но так как такарана поблизости не нашлось, то они решили, что пока они будут искать его, проголодаются, поэтому поминки были выбраны как более выгодный вариант досуга. Таракана искали долго, даже не один день, с учетом перерывов на работу, еду и сон, но кто ищет тот найдёт. — Дорогая Янь Фей, как ты знаешь, сегодня мы собрались из-за печального события. Таракан... А как мы его назвали? — Йорик. — А точно, он же как у Пушкина, бедный Йорик. — У Шекспира, — поправила Янь — Что у Шекспира? — Таракан как у Шекспира. — А у него был такой таракан? — Нет, блин! У него был Йорик, а у если что Пушкина было другое. — А что было у Пушкина? — недоумевала Ху Тао. — «Мой дядя самых чесных правил...», «На берегу пустынных волн...» и так далее. Ты же у нас литературой увлекаешься? — подняла брови Янь Фей. — Может назовём таракана Евгением? А то по Пушкину лучше же, чем по Шекспиру? — Нет. Был Йорик, пусть останется Йорик,— Фей уже начала слегка злится, потому что, если собрались для поминок, то не надо устраивать вечер литературы — Ладно. Итак, мы желаем его светлой, а может не очень светлой, не знаю, я вообще первый день его вижу, тараканьей душе найти хорошее место в не столь отдаленных местах. — Вообще-то «места не столь отдаленные» — это тюрьма, —возразила Янь Фей, — тебе лучше было сказать: «В местах, находящихся на том свете» — Ты чего это сегодня к моим словам цепляешься? — Не цепляюсь, а поправляю. Ху Тао недоуменно смотрела на любимую, но внезапно её настигло озарение. — А-а-а, это ты недовольна тем, что тебе отчёт о вскрытит вне очереди писать? — Возможно. — Ну я не нарочно, ну так получилось просто. Ну хочешь всю неделю буду завтрак вне очереди готовить за то, что ты отчёт заполнишь? — Тао посмотрела на возлюбленную глазами Кота из «Шрека». — Моё королевское величество согласно и прощает вам все пригрешения. Так, мы, пожалуй, на этом закончим, а то про таракана уже все забыли, а разбираться в любовных и прочих межличностных отношениях тех, с кем нашему Беннету ещё только предстоит познакомиться, пока рановато.