Сампо

      За окном уже давно не темнеет. Вечер уже давненько успел вступить в свои законные права, теперь разве что чуть сильнее укутывая Остров и всех его обитателей в тёмное покрывало, украшенное звёздами, как будто бы небольшими огоньками.       Павел в который раз выхватывает чернеющие силуэты деревьев, как будто бы заглядывающие издалека в окна его кабинета, переводит взгляд в строну и невольно улыбается, как-то по-особенному тепло, несколько мгновений лишь молча рассматривая сосредоточенную и буквально со всех сторон обложившуюся бумагами-папка-книжками Агату. Любуется ею.       Любуется как произведением искусства. Любуется как чем-то до невозможности желанным.       И из мечтательности этой сам себя вытаскивает совершенно неспешно. Лишь только тогда, как накопившаяся за день (а точнее даже, с лёгкой подачи писательницы, с середины ночи) усталость даёт о себе знать, как будто бы начиная склеивать глаза и рот доктора растягивая словно в попытки взять верхнюю ноту.       — Агата, поздно уже, — прямолинейным буквально намёком обращается к загостившейся у него в клинике гостье Павел, но так толком и не спешит оторваться от прочитывания одних и тех же строчек разу так по десятому. Как минимум.       — Ага.       Север кивает в ответ на слова доктора, но как-то слишком уж отстранённо. Скорее делает это на каком-то внутри неё сработавшем автомате, на самом-то деле если и услышав слова Павла, то уж точно не сконцентрировавшись на них пусть даже наполовину.       Путь к поиску разгадки нового дела затягивает её слишком сильно.       И Павел решает подождать ещё. Потерпеть, полагая, что ещё каких-то несколько минут, и Агата наконец доберётся до той самой истины, что позволит им разойтись, а со всеми последующими шагами в расследовании разбираться уже завтра.       — Давайте я вас домой отвезу, — разобравшись ещё с одной историей болезни, предлагает Дымов. Он откладывает в сторону ручку и теперь уже неотрывно смотрит на писательницу, желая заглянуть ей в глаза и непременно прочесть в них согласие.       Согласие на провожание. Согласие на закругление уже наконец на сегодня.       — Павел, — нахмурившись, качает головой Север, не спеша поднять на него глаз, — не мешайте, пожалуйста. И так не складывается картинка.       — Вы неугомонная.       — Я чувствую, что разгадка где-то рядом, — отмечает она, подняв всё же глаза и незамедлительно взглянув в сторону гостеприимного (по отношению к ней, во всяком случае) хозяина кабинета. — Стоит протянуть только руку и ухватить… — приговаривает Север, в подтверждение своих слов и правда вытягивая руку, и в один момент резко сжимая ладонь в кулак. — Но истина выскальзывает. Я что-то упускаю.       Она вновь опускает взгляд в исписанный её почерком листок блокнота и как бы полагая, что такая манипуляция поможет отыскать то самое, важное и всё время упускаемое, касается кончиками пальцев своих висков.       — Вы упускаете отдых.       — Что? — вновь подняв глаза, хмурится от непонимания Север.       — Говорю: утро вечера мудренее. Вам отдохнуть нужно, — с явно слышимой в голосе заботой, сдобренной обеспокоенностью, продолжает Дымов. — Перестать беспрерывно думать о трупах, чужих тайнах и, как вы говорите, где-то на поверхности лежащих разгадках. И наконец выспаться.       — Не спится, — качает головой Агата, перекладывая с места на место несколько исписанных листов и на угол стола отодвигая распахнутую где-то почти что в самом конце потёртую временем книгу из местной библиотеки.       Поднявшись со своего места, Павел в несколько шагов преодолевает расстояние до второго так предусмотрительно выставленного в его кабинете стола, не переставая при этом вглядываться в растрепавшиеся кудри писательницы. Она лохматит их в ходе мыслительной деятельности, как будто бы где-то среди них ожидая отыскать недостающие детальки старательно и буквально даже самозабвенно складываемого ею паззла.       Доктор качает головой, чувствуя как будто бы не замечаемую самой Агатой усталость, и опускается на стул напротив писательницы.       — Давайте я вам от бессонницы что-нибудь выпишу. Не хотите таблетки — травяные сборы организую. У нас разные богатства есть. И разные специалисты.       — Не сомневаюсь.       — Так что? — вопросом отзывается в ответ Павел. — Я вам серьёзно говорю: нужно поспать. При этом хорошенько поспать. Вы с этой историей, — для подтверждения слов постукивает пальцем по груде выложенных по всей столешнице бумаг, — совсем себя не бережёте. Нельзя так, Агата, — качает он головой, заглядывая в её глаза. — Собирайтесь, я вас отвезу. А если после хорошего сна вам завтра не придёт в голову какая-нибудь сумасшедшая догадка… тогда я признаю, что совет мой был абсолютно бесполезен.       — Ловлю вас на слове, — оживившись, отзывается Север. Она поднимается на ноги, в единую стопку складывая всё своё богатство, как кажется не замечает усмешки доктора, а уже через миг с напущенным возмущением перехватывает его взгляд. — Чего вы сидите-то? Поздно уже.