На твоих условиях

      Не было ничего более забавного, чем мама, которая искала папе его вещи, в конце одаривая его самым что ни на есть выразительным взглядом. В этот раз это была его любимая олимпийка.       — Как я и сказала, — женщина в фартуке победно потрясла вещью в воздухе, — висела слева в шкафу. Что бы ты без меня делал, Миша?       В глазах отца собрались морщинки, и он поцеловал маму в макушку, забирая свою утерянную кофту.       — Не представляю, Олечка.       — Езжай уже на хоккей.       — Мои друзья тебе передают привет и благодарят за вчерашний бефстроганов, — он так же поцеловал сына, обнимая за плечи. — Сынок, напиши завтра, как встретитесь, хорошо? И бабушке с дедушкой тоже, они переживают.       — Хорошо, пап.       — Всех люблю!       — И мы тебя, — улыбнулась ему в дорогу мама, и Лёша с тёплым чувством в груди наблюдал, как несмотря на двадцать лет совместной жизни, отец всё так же искал возможность поцеловать жену на прощание, а она всё так же ласково провожала его взглядом, точно у них всё только началось и он только привел её домой с свидания.       Они любили друг друга несмотря ни на что, и это было те отношения, на которые хотелось равняться.       Лёша поражённо глядел себе в тарелку, на которой еда не уменьшалась.       — Мам.       — Это по новому рецепту рёбрышки, не перечь и дай честный отзыв.       — Я уже знаю, что они восхитительны, он покачал головой. — Это порция тракториста. Вы оба хотите моей смерти.       — А ты посмотри на себя, со своей работой совсем не ешь.       — Всё в порядке.       — Ну мать-то не обманешь, — невысокого роста женщина с причёской боб и элегантными очками погладила сына по руке. — Сынок.       — Да?       — Я очень рада, что вы с Игорем снова начали общаться.       Лёша кивнул.       Начали. Наверное стоило это назвать новым началом. Это не было чем-то, что можно ожидать от братских уз, но и Лёша изначально знал такой исход: прийти к тому, что было до его предательства, они не смогут. Мирное существование? Разговоры за общим столом? Да, это они могли себе позволить.       Лёша не знал простит ли брата когда-нибудь до конца, но он точно решил, ещё тогда будучи в раздумьях после Владимира, что больше не хочет испытывать те разрушающие его чувства. Его брат сделал своей его невесту. Это он не мог изменить, но в его власти было прекратить себя насиловать обидами. Он готов отпустить. Или во всяком случае быть на пути к этому.       Парень отправил в рот ещё горячий кусок мяса, и в очередной раз восхитился способностью мамы создавать уют и тепло, где бы они не находились и в каком бы состоянии не были.       — Да, мы, — он задумчиво посмотрел в окно, за которым бушевала метель. — мы решили, что стоит попробовать. Не будет как прежде, и мне жаль… мне жаль, что так получилось, и вы наблюдаете этот разлад. Правда, мам.       Женщина помотала головой и со всей серьёзностью посмотрела на своего такого взрослого сына.       — Это жизнь. В ней всё всегда есть слишком много лихих поворотов, и в один момент всё, что ты строишь можешь разрушиться. Мы с отцом тоже проживали сложные периоды, но нужно уметь приспосабливаться к новым условиям. Жить — это не следовать прописанным канонам и ругать себя за то, что получается как-то не так. Игорь поступил плохо. Не уверена, что бы сделала я на твоем месте, но хочу, чтобы ты знал: я вижу твои шаги вперёд, шаги навстречу. Ничего не смей бояться. Только добром, только милосердием. Только так, хорошо?       Тикали старые настенные часы, мамины любимые глаза смотрели на него с гордостью и пониманием. И он не мог… в этот момент он не мог не перенести себя в тот самый день, когда его Вселенная к чёрту схлопнулась. В том загородном доме, где он нашёл свою лучшую подругу, где видел, как её разрывало от любви и обиды на маму, как она несмотря на свою боль, была с ним. Слушала. И так же смотрела, когда он делился с ней тем, что по глупости своей скрывал до того дня. Он видел её ореховые омуты и тонул и тонул.       Он видел то самое родное понимание, и не мог представить, чтобы кто-то теперь мог стать ближе ему, чем она.       А потом просто закончилось. Ему срочно надо было что-то с этим делать, пока он не сошёл с ума.       — Игорь будет завтра утром, зайдёт ко мне. Думаю, мы заскочим к отцу в клинику, он давно его не видел.       — Ты же не поэтому так расстроен, да? — тихо спросила мама, всё ещё с любопытством поглядываю на него, а он только пуще прежнего пытался вернуть мысли на место. — Не из-за всей вашей ситуации. Есть что-то другое, ведь так?       Он не мог быть настолько дерьмовым актёром, но, по всей видимости, очень даже мог. Лёша усмехнулся про себя, не замечая как стал водить пальцами по стикеру на чехле телефона. Это было очень плохо.       Мама была бы не мамой, если бы не обратила внимание на такой невинный жест.       — Как твои ребята? Давно ничего не слышала от Веты с Захаром.       — У них всё в порядке, — отозвался парень, пожимая плечами. — Живут вместе, попугаев завели. И, да, Захар уже рассказал вам про них, не так ли?       — Их имена, да, забавно вышло, — женщина показала пальцем на тот самый стикер с их, чёрт возьми, фотографией с дня рождения Кирилла, и Лёша просто устало откинулся на стуле. — Не смотри на меня так, твои друзья рассказывают мне больше про твою личную жизнь, чем ты, молодой человек. Например, о том, что твоя пара-попугай, по имени Ксюша, уже с октября живет с тобой, а мне остаётся узнавать обо всех новостях из ваших общих фото и видео, которые иногда присылаются в семейный чат. Ты почему не рассказал, что встречаешься с девушкой?       Лёшины глаза были готовы вылезти из орбит и он только наскоро протолкнул водой мясо, что буквально застряло в горле на пол пути.       О, нет, он не станет снова заходить на эту территорию, тем более с матерью, тем более за столом.       — Мама, какой попугай, при чём здесь, — Лёша протёр лицо рукой. — Послушай, да, мы с Ксюшей жили вместе, но как друзья. Мы не встречаемся, — удар. — я помог ей, окей?       — Жили?       — Да, сейчас… она нашла себе квартиру. Свою.       — Она же твоя близкая подруга, да? Вы всё время вместе на фотографиях, одну ты даже на телефон себе приклеил. Агапов, ты что за ерунду говоришь, в которую ты думаешь я поверю? — Мама поставила чайник и помотала головой. — Ты в неё влюблён, посмотри на себя. Ещё и сделал что-то не так, очевидно, раз разъехались.       — Это я сделал?!       — А кто же?       — Беспредел… — он неверящие покачал головой, даже не заметив как быстро он согласился с утверждением мамы о своём незавидном положении влюблённого рыцаря. — Всё было не так. Мы не встречались, мы просто… я не могу тебе этого объяснить.       — Не понимаю, что тут объяснять-то? Ты влюбился, она влюбилась…       — … она не влюбилась, — прервал её Лёша вставая из-за стола и отходя к панорамному окну у стены. Просто смотрел на падающий снег и думал о том, как могло быть иначе и снова приходил к одному и тому же знаменателю. — В этом и дело. Она не чувствует ко мне того же.       Они облажались с самого начала, он облажался, снова. Они могли сразу убрать все те идиотские условия, но нет, ей так было проще.       А он просто плыл по течению и на тот момент всё казалось более чем правильным.       Вот только теперь без неё, без её смеха, вопросов и идей, глаз шоколадного цвета и цепких пальцев вокруг шеи, в его волосах, на плечах, ничего не казалось правильным. Даже снег.       Даже всё.       Он почувствовал тёплые мамины руки, мягко гладящие его чуть дрожащее тело по опустившимся плечам.       — С чего ты взял, что она не влюблена в тебя?       — Она так сказала. Не прямо так, но было понятно…       — Ох, Лёша! — она отчаянно взмахнула руками. — Мало ли что мы иногда говорим. Она тоже переживает и возможно ещё разбирается во всём. И ведь ты сам сказал, что она напрямую ничего не сказала. Дай ей время.       — Угу, — кивнул парень, соглашаясь с мамой, но сам просто не думал, что у них что-то вообще получится. Не после того, что было в Новый год.       Не хочу чувств, не хочу.Так она сказала тогда.       Он не станет просить его полюбить, это глупо. Он просто постарается дождаться момента, когда перестанет так ныть под сердцем от одного её имени в разговоре.

***

      Ксюша честно не хотела задерживаться на квартире Лёши, тем более, она знала, что он под ночь вернётся. С неприятным ощущением в солнечном сплетении она не знала откуда.       И она точно не знала, как соскучилась по их котёнку. Она не видела его почти неделю, но он словно успел подрасти за это короткое время, его голубые глаза ещё более выразительные. Девушка сразу примчала к нему с работы, накормила молочком и долго сидела с ним в обнимку в гостиной. На их когда-то общем диване. Всё тот же запах квартиры, белые стены и кухня. Ей было до невероятного странно вот так прийти сюда, где кроме Сахарка её никто не ждал, и чувствовать, что… она упустила что-то важное. Смотря на то место, где в Новый год стоял тот стол с салатами и мандаринами, её мозг предательски начал проигрывать тот решающий и последний разговор. Где он признался, а она сказала то, что было ложью, но теперь поздно.       Теперь они пересекались на общих встречах друзей и здоровались кивком головы, точно коллеги по работе. Он мог ей помочь донести еду с бара или участвовать в разговорах в компании. Но ничего уже не было прежним, они не разговаривали так, как раньше. Те были их разговоры, иногда без слов, а сейчас она бы предпочла чтобы он совсем её не замечал или может даже злился на неё, чем это ни о чём. Чем кивки головой. Чем вопросы ради вопроса.       За невесёлыми мыслями девушка и не заметила, как уснула с котёнком на руках, и проснулась от звонка в дверь, не понимая какой час и какой день. Её сердце забилось чаще, когда она посмотрела на часы. Почти двенадцать. Она проспала с восьми часов, и сейчас ей нужно будет покинуть дом в неловком молчании их обоих.       — Боже, — Ксюша пригладила волосы и побежала открывать, удивившись, что Лёша не воспользовался ключами, но тут же осознала, что ошиблась.       Это был не Лёша, это был брюнет с чемоданом в руках и шарфом наперевес.       Глаза незнакомого парня с интересом встретились с её, когда он, точно сам себя поругав, протянул приветственно руку:       — Я Игорь, — сказал он, скромно поджимая губы. — брат Лёши, а вы?       — Я Ксюша, можно на ты. Я… его подруга. Проходи, я уже скоро уйду, просто, — она дала мужчине тапки, показывая на гостиную. — я заходила проведать котёнка. А вот он и сам к тебе прибежал. Сахарок.       — Очень красивый. Он Лёшин?       — Да. И мой.       — Ты, прости, что так внезапно, Лёша ждал меня утром, но планы немного поменялись, и я взял билет на вечер. Я уже написал ему, он скоро будет.       Игорь сразу же взял их белого малыша его на руки, улыбаясь, и снимая верхнюю одежду.       Чёрт возьми, и почему она чувствует, что провалила какой-то экзамен, это не должно было произойти так. Конечно, это был его брат. Она догадалась, что тот приехал к нему из Владимира, но разумеется не знала о том, что такие планы у них вообще были. Боже, она даже не знала, что они помирились.       Тот факт, что они снова общаются, что Лёша смог сделать этот шаг в своей жизни и пойти к миру, и разлил в груди что-то тёплое, и в то же время, она вдруг почувствовал, что стоит здесь, посреди бывшей квартиры, познакомившись с человеком, с которым она даже не знала, хотел ли Лёша её знакомить. У него была своя жизнь, и больше она её не касалась. Ничего в ней. Ничего, кроме того, что он говорил всем за столом в пабе.       Ксюша сглотнула подступивший к горлу ком, сжимая в руках шапку, не решаясь её надеть, но всё так же стоя в коридоре. Ни туда ни сюда. Она не станет плакать сейчас. Она станет снова себя жалеть.       Борясь с эмоциями, она даже не заметила, как на неё уже обеспокоенно смотрели глаза Игоря из гостиной.       — Эй, ты чего? Всё хорошо? Я не писал Лёше, что мы встретились, но я могу…       — Не стоит, мне уже правда пора, я и так задержалась, — замотала головой девушка, прикусывая губу и ругая себя за чрезмерную и несвоевременную эмоциональность, которая мешала ей жить последнее время.       Игоря этот ответ не устроил, и таким образом она уже сидела на кухне со стаканом воды и не удержанными слезами.       — … мне очень жаль, я не знаю, что на меня нашло, это просто так, — она устало вытирала солёные дорожки с щёк. Игорь слушал её, не перебивая, и точно сейчас пытался понять, что к чему. — мы раньше жили вместе, и на днях договорились, что зайду навестить нашего котёнка, пока его не будет.       — Он сегодня весь день у родителей, на сколько я знаю.       Из её уст послышался нервный смешок, и она, точно сама себе, расстроено покачала головой.       — А я вот, — она пожала плечами, — а я вот не знала. Не знаю. Мне он больше не рассказывает о своих планах.       — Вы… вы были вместе, так? — привёл свою догадку Игорь, осторожно смотря на девушки, которая только справилась со нахлынувшими слезами.       Она лишь грустно покачала головой, ненароком бросая взгляд на пробковую доску с фотографиями. Они всё ещё там висели, и она не знала, почему это так обнадёживало её. Что он не до конца стёр их историю.       Такую странную и непонятную, но такую до ужаса дорогую ей.       — Мы были лучшими друзьями и возможно немного большим. Но я поступила, как идиотка и теперь не знаю, как всё исправить.       — Всё можно исправить, — уверенно произнёс мужчина, и она поняла о чём он говорил. Он говорил о них. — Если вы были близки, то ты знаешь, как у нас с ним судьба сложилась сейчас, — она кивнула. — Я хочу вернуть своего брата. Я люблю его. И я его очень сильно обидел. Хуже, чем кто либо. Ты говоришь, что сейчас не знаешь ничего о нём, но поверь я знаю вероятно ещё меньше. Не знаю, что у вас произошло и какие отношения вас связывали, но я предал его, и даже не знаю, смог бы я простить, если бы он поступил со мной так, как я. Но он всё ещё для меня брат, и я хочу попытаться.       — Я тоже его предала. Я не сказала, что по-настоящему чувствую к нему, — боль в её голосе отрикошетила о стены сто шестьдесят девятой квартиры.       Игорь понимающе посмотрел на разбитую собой же девушку, которая точно значила для его брата даже больше, чем можно представить, и он хотел, чтобы она знала об этом.       — Скажи же ему.       — Я боюсь. Он не хочет общаться со мной. Я оттолкнула его.       — По тому, сколько вещей в этой в квартире, связанных с тобой, я бы не торопился с выводами.       Она ненароком бросила взгляд на пробковую доску с фотографиями. Они всё ещё там висели, и она не знала, почему это так обнадёживало её. Что он не до конца стёр их историю.       Ксюша заставила надежду в сердце чуть утихомирить свой пыл, но в какой-то момент слова Игоря точно зажгли в ней остатки сил, которые она ещё хранила для борьбы. Она вновь поцеловала белёсую макушку Сахарка, прижавшегося к ней, точно он чувствовал все её переживания. Девушка с вдруг особенно серьёзно посмотрела на Игоря.       — Он тоже любит тебя, Игорь. Ему было сложно, я уверена всё ещё сложно это отпустить. Но я не знаю мужчины сильнее и добрее его. Он готов пытаться вместе с тобой, главное ты следуй тому, что рассказал мне здесь. Он всё ещё ждёт своего старшего брата.       Глаза мужчины увлажнились, и он прерывисто кивнул, улыбаясь.       — И ты. И ты тоже не бойся пытаться.

***

      Вета: Мы в 205 секторе, я уже тут       Диана: услышали босс, сейчас вещи сдадим и тоже за едой       — Ты к нему придираешься.       — Это всё было необязательно с его стороны, — закатила глаза Диана, пробираясь сквозь толпу спешащих кто на трибуны, кто за картошкой фри зрителей-болельщиков и параллельно вела впереди себя Ксюшу, как ту, что можно было смело потерять среди высоких парней вокруг.       — Всё?       — Да. Его оценка моего вкуса в машинах, это дерьмо полное.       Ксюша хмыкнула, доставая карту, чтобы оплатить несладкую колу и начос.       — Солнце, признайся, ты не против того, чтобы он купил тебе крутую тачку, которую, к слову, он тебе готов купить. Наступи себе на горло и дай ему почувствовать себя мужчиной.       — Он и так мужчина.       — Супер, тогда дай Кириллу подогнать к твоему дому бэху. Где этот двести пятый сектор?       Сегодня помимо того, что был финал сезона, соревнования спонсировались классными ребятами и таким же крутым мерчем. Его Захар тут же купил своей девушке, поэтому блондинку было несложно отыскать на местах. День был заряженный, все ждали перфоманса, жестких подач и красивых полётов на кольца. Они, как верная группа поддержки команды «Пантер», вышли с фирменных чёрных футболках с кислотно-красным принтом, а Вета даже подкрасила им на скулах эмблему команды.       Рвать всех, так по полной.       — Говорят, Лёха всех собрал за два часа. Они были на площадке и тренировали пасы.       — Это Лёша, он только на массажном столе гладит по ручкам и ножкам, а на тренировке дерёт всем задницы, что не сядешь, — махнула рукой Вета, переглядываясь с девочками и свистя в дуделку. — Давайте, кошечки!       Захар отсалютировал им с правого угла поляны, и игра началась.       Тренировки Агапова действительно отличались не только своей жёсткостью, но главное — эффективностью. С первой командой они расправились за двадцать минут, сделав спонсорам красивые фотки их парящих над кольцом задниц после слэм данков и хэдшотов. Это было красиво и громко.       — Вот сейчас будет мясо! — Кирилл подбежал в перерыв к ним, целуя свою девушку в затылок и принимая от неё воду.       Ксюша с усмешкой приподняла бровь.       — То есть это были цветочки?       Он присвистнул, подзывая остальных взмокших парней к ним.       — Конечно, тут на барабане сектор «приз».       — «Ракета» чтоб её, — неожиданно близко от неё прозвучал хриплый голос капитана, и по её спине пробежали мурашки. Он облокотился рукой о перилу позади неё, и она буквально оказалась в ловушке между его телом и рукой. Чего он точно и не замечал, в то время как она изо всех сил вслушивалась в разговор, чтобы например не повернуть голову вбок и не втянуть его запах. А он уже сейчас был слишком яркий. Древесный и терпкий. Уже вовремя решающей игры с пресловутой «Ракетой» девушка отчего-то чувствовала, что в самые решающие моменты буквально находилась там, на площадке и с мячом. Он часто звал её на тренировки, и она даже могла сказать, что могла неплохо сыграть в три на три. Ей нравилось, как они забывали обо всём. Как он учил её прыгать высоко, и всё равно поднимал её наверх, чтобы она красиво забросила мяч в кольцо.       — Фол команде «Ракета»! Агапов пробежался чуть назад, отдавая указания Захару, что стоял на защите. Оставалось пятнадцать секунд, а счёт был почти равный. Ещё два мяча и они отнимут победу прошлогодних чемпионов.       Музыка била басами под бит бросков и ударов о пол мяча. Она делает глоток колы и сосредоточенно следит за игрой и отточенными движениями мужчины. Собранного и педантично выверенного до миллиметра.       «Давай, Джордан», — про себя проговорила она, сложив ладони и вдруг на секунду так и замирая в этом положении. Она на мгновение, лишь на мгновение ловит её взгляд. Вопрос? Или ожидание подтверждения? Подтверждения чего?       Они в душевой раздевалки после тренировки. Потные. Он массирует её шею и почти говорит о том, что хочет быть с ней. Почти просит её ответить. Она даёт целовать себя. Её тело давно ответило за неё, никогда не рвясь ни к кому, как к нему. Делая всё, что он просил, негласно соглашаясь на все его условия. И лишь её условия были самыми жестокими для них.       Но и они не стали преградой для той невидимой связи, что образовалась между ними.       Он смотрит, а она кротко, но уверенно кивает.       Получится?       Получится, она в ответ. Потому что он точно сможет. Потому что он не боится.       Ускорение и в эту же секунду рёв с трибун и трёочковый уже в кольце соперника.       — Двадцать семь — двадцать шесть! «Пантеры» порвали этот сезон, друзья.       Парни летят друг другу в объятия, Захар поднимает победный клич, стукаясь кулаками с друзьями. Победа. Они победили.       Виолетта тоже повисает на шее подруги, тряся ту за плечи.       — Ты видела это? Они сумасшедшие!       — Да, — отвечает ей Ксюша и не сдерживает гордой улыбки, видя ликующую в свете софитов команду на поле, но находя глазами лишь одного игрока. Мирного молчаливого воина. И он тоже, искрящийся радостью от победы, находит её. Просто смотрит так спокойно и ясно, и этот взгляд, он был давно забытым.       На то короткое мгновение, за которым, она знала, последует то, что они снова спрячутся друг от друга в свои идиотские панцири, это был именно тот взгляд. Ей показалось, что это было первый их настоящий разговор с дня новогодней ночи, а может и того раньше.       Разговор тихий, но невероятно громкий для неё. Самый важный.

***

      Идея Виолетты непременно поехать отмечать победу на каток могла показаться элементарно неисполнимой, но парни даже после двух игр подряд, были настроены положительно. Уже к вечеру и загоревшимся огням на льду, все были в Парке Горького со стаканами горячего глинтвейна в руках и хорошим настроением.       Скребущая грусть всё ещё сопутствовала Ксюше была ли она дома, на работе или на льду, но сегодня после соревнований и вчерашнего разговора с братом Лёши, она точно нашла ту тростиночку, за которую схватилось её сердце. Ещё очень тонкую, которую она сама едва ли ощущала, но она была. Она не станет больше бояться. Быть может не всё было потеряно? Кто знал это? Кто бы мог это изменить? Кто подскажет ей, что…       — … здесь большой поток, смотри куда катишь.       Ксюша попыталась в варежках оттянуть назад наехавшую на лоб шапку и только тогда поняла, что обращались не к ней. Рядом с ней пролетел какой-то фигурный спринтер, который остановился и раздражённо смотрел на кого-то позади неё, на чью грудь она сейчас инстинктивно облокотилась и кто также в защитном жесте держал её за талию рядом с собой. Это он не дал ей упасть.       — Смотрю.       — Незаметно, — угрожающе хмыкнул над ней Агапов, и она растеряно смотрела на двух мужчин, посчитав, что лучшим решением будет увести баскетболиста куда подальше, ради сохранения мира на территории катка. Она аккуратно взяла его за руку и глазами показала на ребят в западном фойе.       — Лёш, поехали, пусть едет с Богом.       — Вот-вот, держи своего в узде, а то дерзкий больно.       — А ты бы рот свой закрыл, нахрен? Больно сейчас будет тебе, он — чемпион по агрессивному спорту, а я быстро бегаю, — Она одарила его самой милой улыбкой из своего арсенала, вставая напротив хамоватого мужчины и потерявшего от такой прыти подруги дар речи Лёши Агапова. Даже парни на заднем фоне присвистнули. — Не заметишь, как уже собьют с ног и залепят под челюсть трёхочковым.       — Ненормальные.       — Свали уже, — кинула напоследок девушка, и только когда они отъехали на достаточное расстояние от того места, вспомнила что так грело ладонь всё это время.       Она неловко и с неохотой вынула свою руку из его, под его чуть расстроенный выдох справа от себя. Возможно ей просто показалось.       — Прости за эту сцену, этот идиот…       — Это было самое горячее, что я когда-либо видел в своей жизни, Миронова.       Это было… чёрт, ей стоило следить за тем, как её тело реагирует на его слова. На него. Он и правда это сказал сейчас, да?       Ксюша осмелилась посмотреть наверх и тут же была сбита с равновесия похлеще, чем тем мужчиной. Одним только взглядом. Тёмным. Голова чуть наклонена, и он вряд ли осознавал сколько голода несли в себе его глаза сейчас. Они на льду? Они в чёртовой пустыне, и она не могла ощущать какими лишними были все эти слои зимней одежды на ней.       Красные щёки можно было списать на мороз, как и высохшие губы. Но её глаза вероятно были такими же «говорящими» сейчас. Из колонок играл Фрэнк Синатра, вокруг витал запах свежо пожаренных пончиков, а они стояли напротив друг друга.       Всего на пару сантиметров, но её подтянули за локти по льду вперёд. Без сопротивления. Следующий вдох она сделала, почти ощущая яркий мятно-древесный аромат на языке. Потому что до безобразия (до превосходного?) близко. Её бедра в джинсах горят от его тёплых рук на них. Когда они там оказались? Она в ловушке. Её глаза с удовольствием закатываются, когда она слышит его прерывистое дыхание на своих губах. Чуть на носочки, она, переборов страх и волнение, касается кончиком носа его, слабо потеревшись о него. Между ними было столько откровенных вещей, они имели друг друга во всех возможных и невозможных позах, они жили со вкусом собираемых с друг друга соков страсти и этой ебанной любви, чтобы сейчас она точно пробовала всё сначала. Трепет от грядущего первого поцелуя?       Что с ней? Что с ними?       — Лёша, — не своим голосом прямо ему в губы, и он подначивал её, вновь касаясь носом её щеки и края губы.       — Да?       — Я… хочу сказать тебе столько, столько что…       — Скажи, Бога ради, скажи.       — Я… Голоса позади совсем, их окликающие. Они оторвались друг от друга, теряя связь с реальностью, и точно не отойдя от пережитого. Она не могла найти воздух. Она хотела прокричать всё это.       Если бы не люди вокруг, если бы.       Лёша с ожиданием смотрел на неё, его щёки такие же красные, между ними уже намного больше, чем пара сантиметров.       А она не могла сказать и слова. Не могла. Глотала воздух, как рыба. И так и не сказала. Ребята подхватили их под руки, и они медленно пролавировали в другой конец катка.       На её губах всё ещё его вкус, который она сегодня, так и не испила. Она бы сделала это жадно. Не оставила бы ему ничего. До чёртова дна.       «Так близко, так близко…» — уже лёжа в постели холодной квартиры с прежним волнением в груди она проматывала в голове этот день и вечер, и наверное, всё, что они не смогли совершить.