Кинки:
Игры с ножом/флирт.
***
Таймен Классенс и Петрус Верстратен знакомы не были, но о друг друге наслышаны с изобилием и, должно сказать, далеко не лестно. Репутация у обоих, смягчающе выразившись, дурная. Скромный небольшой городок в Нидерландах прославиться таковыми не может, лишь посрамиться.***
Таймен обладатель длинных витиеватых рыжих волос, высокого роста, худого туловища и писклявого голоска; большие глаза, в коих вечное подозрение ко всему сущему с примесью некой зависти во взгляде, узкое и овальное лицо, маленький нос и пухлые губы. Человеком он был отнюдь не плохим, верным партнером, не имеющий в конкретном периоде партнера, заботливым и чересчур внимательным, не пьющим, изредка курящим, наивным, огромным любителем животных, в какой-то мере гениальным, ведь идеи посещающие его временами считались инновационные, но, кажись, ему одному. Он тщательно подумывал каждое действие и обожал игры слов, забавные каламбуры. Однако ж, недостатки все же давали о себе знать и их заслуг не принизить: любовь ко лжи и лести, невезучесть, чрезмерная саркастичность, зависимость от отношений, их бесконечный поиск и флирт ко всякому, кто обратит хоть сколько то внимания, отсутствие сострадания в полной мере. Петрус не сказать, что уж полная противоположность, в чем-то они были схожи внешне: высокий рост, стройность, овальная форма лица и пухлые губы. Но и не без отличий, волосы Петруса волнисты, коротки и русы, взгляд все время бегал, нос курносый и лицо широкое. Голос усталый, низкий, по характеру нагл, импульсивен, самовлюблен, склонен к нервозности, мизантроп, но на деле довольно чувственный и временами открытый. Он раним, ревнив, любит поспорить по пустякам. В нем было не столь много достоинств, зато умом обладал блестящим, но в людских взаимоотношениях совершенно ничего не понимал. В его окружении достаточно личностей, но все они не из интереса обсудить что-то с ним, а из желания найти еще нечто такое, за что можно было бы пообсуждать и осудить. Петрус стойкий, он осознает их мотивы, старается не давать повода, но результат всегда один: они неизменно находят за что зацепится. Таймен писатель, литературовед, человек искусства. Его работы одиозны, печатает он о своих любовных похождениях, что весьма необычны по своей сути. Облюбленная сексуальная практика Таймена – игры с различными острыми предметами. Он любитель, как и провести вживую, так и исписать страницы, разжигая сердца крепким глаголом, воспевая оды мягкости человеческой кожи и ее красоте в разрезанном виде. Он придумывает различные сюжеты, что являют собой лишь обводку к конкретике. Главный герой каждого романа только он, а его партнер меняется с каждым новым произведением. Уж больно не нравилось им видеть о себе напечатанное чтиво. Работы разлетались на отлично, посему не прекращались печататься, а партнеры пусть и в начале давали письменное согласие и были вовсе не против, после все как один уходили со скандалом, отчеканивая, что Таймен испортил им жизнь. С первой его книги, что была написана сугубо по согласию, случился конфуз. Партнер оклеветал Таймена, заявив, что напечаталось все без его ведома. Письменного документа не было, посему пришлось выплачивать компенсацию, ничего никак не докажешь, а наказание за глупость – нисходящее порицание жителей родного городка. Уехать можно, да вот толку, если именно здесь основная прибыль и известность. При том, их мнение Таймена нисколько не задевает, оно и является подпиткой к отменным продажам. Партнеры его в основе приезжие, не знающие всего замеса, когда-то что-то услышавшие, но не знающие до конца. Это удобно для него, правда, потом приходится выслушивать тонны оскорблений, но данность давно Таймена не беспокоит. Петрус также коренной житель, но прославился в научной среде – математик. Ученик самого крупного и известного университета их городка. Его вечные срывы уроков, поправления преподавателей, громкие высказывания, открытые оскорбления остальных учеников – все снято на камеру одногруппниками. К примеру, был случай, когда одногруппник указал на корявый и непонятный почерк Петруса, на что получил огромное количество нотаций, неприятных высказываний и переходов на личности, происходящее было во время занятия с напрочь проигнорированным преподавателем, который и слово сказать от напористости не мог. В маленьком население слухи распространяются молниеносно. О проступках Петруса знает большинство и играет это совсем ему не на руку. Его бы давно исключили, но великолепная успеваемость и хороший вклад в статистику не давал осуществить задуманное. Отношения Петруса не интересовали, их у него и не было, о чем сожалений не имел, будучи погруженным в учебу и грядущее светлое будущее.***
Книги Таймена Петрус не читал, но из интереса и напористого требования от насмехателей, решил уделить внимание. То, что описанные практики там начали вызывать сильное физическое возбуждение не особо удивило. Петрус дальновиден, мысленно, беря в руки книгу, он предполагал, что такое возможно, но верил в свою «нормальность», проявляющуюся в отсутствии тяги к жестокости. Книги он перечитывал по нескольку раз в любое свободное время, описанное заставляло дыханье стать тяжелее, он наглаживал корешок, прикусывал губу и сам не мог поверить, что стал одержим. Идея ощутить на себе острую боль изнывающе-изрезанной кожи не давала покоя, отдаваясь сильной тягой исподе. Самому себя резать Петрусу не желалось, атмосфера не та, у него и в половину не получиться удовлетворить большую часть своих интересов. Человеком эстетики Петрус не являлся. Вожделение к рисковой практики росло в геометрической прогрессии, заполнив разум окончательно, потихоньку смещая учебу и уничтожая концентрацию. Петрус в коим-то веке осознал, что стоит перейти к действиям. Его попытки отыскать адрес Таймена увенчались успехом, что обыденно, тот совсем не прятался, наоборот, был только рад осведомленности о своем месте жительства. Радикалов, что хотели бы применить к нему физическое насилие за все годы писательства так и не объявилось, хоть и желающих изначально было в достатке, никто всерьез к действиям не переходил. Нагрянул он в выходной день, громко постучав по двери и потом только приметив звонок, в который не тактично зазвонил несколько раз. Как только ему открыли, церемониться не стал, высказавшись прямо. – Петрус Верстратен, студент, восемнадцать лет имеется, прочитал твои книги, практиками заинтересован, готов принять участие в новом творение. Он говорил без каких либо эмоций, взирая на собеседника, не оглядывая, в упор и без лишних эмоций. Таймен же осматривал пришедшего полностью, на его лице выражалась активная гамма эмоций, широкая улыбка, чуток восхищения, после грязная ухмылочка и оттягивание губы зубами. – Ох, здравствуй! Выглядишь ровно так, как я себе и представлял – холодно, статно и сексуально. Учти, дорогой Петрус, это далеко не на один раз. – еще пройдясь пожирающим взглядом по всему Петрусу ответил Таймен, продолжая, – Материала для книги понадобится много... Особенно с такой-то яркой личностью. Безумно счастлив твоему визиту, сладкий. Последнее слово тянется им, шепчется зубоскально, предвещающе к опасенью. Оно бы произвело дискомфортное впечатление у Петруса, если бы не вызвало очередную дикую тягу и приступ нетерпения. Таймен ради приличия спрашивает выпьет ли Петрус чай или кофе перед началом, но тот хмуро устремляет на него взгляд и полным уверенности тоном просит зря не медлить. – Какой же ты нетерпеливый!... Мне нравится. Все также вполголоса произносит Таймен, тон решительно не меняя. Он кладет пред ним письменное соглашение и не скрывая увесистой ухмылки глазками наблюдает за каждым действием, сам отдает в руки Петруса ручку, предварительно огладив их. – Подписал! Благодарю, мой милый Петрус. Таймен нежно пальцами берет его руку, снова оглаживает и переплетается, что-то острое впивается в ладонь Петруса. У Таймана к руке привязано нечто острое, как ни странно, Петрус дергается от неожиданности, но после выдает продолжительный вздох, ощущая прилив тепла и некую тесноту. Оказавшись в той самой обители, что является основой во всех произведениях Таймена, Петрус почти физически испытывает головокружение, сердце бешено колотиться, адреналин стучит в висках, он поворачивается к Таймену, не убирая руки, смакуя боль и ожидает от него действий. Заигрывающе Таймен обвивает свободной рукой его плечо, неспешно оставляет пораненную руку Петруса и стягивает его пиджак. Он достает нож разрезая одежду Петруса, движения его не аккуратны, хаотичны и спонтанны, несколько случайных царапин проявляются кровавыми следами на теле. Таймен гладит их, размазывает красную жидкость, любуется неотрывно. Петрус прикрывает глаза, прерывисто дышит, следы от ножа в разных местах отдаются болевым отголоском, заставляя желать большего. Таймен избавляет себя от мешающей одежды вскоре, наловчившись, дабы не мучить себя и партнера. Грубо бросив Петруса на кровать, он хватает его за порядком окровавленную руку, уже без прежней нежности, сменившись по щелчку. Петрусу нравится подобная смена, ее непредвиденность сильнее заводит. – Сейчас будет больновато, малыш, но ты ведь этого желаешь, я прав? Таймен ехидничает с долей флирта перед тем, как Петрус прочувствовал всю остроту, что впилась в его запястье. От настолько негаданного сюрприза он вскакивает, но после успокаивается, пытаясь восстановить дыхание. Несмотря на полное отсутствие ласк, Петрус не лишен эрекции и более того, каждое действие посылает все больший приток крови в нужном месте. Со вторым запястьем Таймен проделывает то же самое. Петрус оказывается закован в цепях, что плотно проделаны в стене, а его руки охватывают кожаные пояса во внутренней стороне которого не глубокие остроконечные штыки. Таймен смазывает его член и садится, полностью и сразу, из Петруса вырывается то ли кряхтенье, то ли стон, последующий вздох. Обстоятельства напряжны, он чувствует собственную стекающую кровь, но тело расслабленно, Петрусу максимально хорошо. Таймен берет в рот рукоятку ножа с коротким лезвием, протыкающую сторону оставляя Петрусу, соприкасаясь губами. Петрус никогда не представлял свой первый поцелуй, но даже если бы подобное его интересовало, то такое развитие уж больно непредсказуемо, оттого и привлекательно. Тайман двигается на нем, выстанывает, но из-за занятости ротовой полости более походит на мычание. Вдоволь набаловавшись с Петрусом, он отлипает от его губ, забирая нож, выпрямившись и насадившись в прямом положение, опять вызывая из уст звучания похожие на стон. Таймен ласково рассматривает острие ножа измазанного в слюне и крови Петруса, облизнув лезвие вдоль до основания. – Ты и вправду сладкий. Проговаривает каждый слог, но полушепотом, играюче-пронзительно. Взяв часть, что побывала в Петрусе в рот Таймен ухватился за его руки, вобрав поток крови, принялся размазывать по туловищу партнера, двигаясь на члене в удобном для себя темпе. Движения вверх-вниз были плавными, много времени Таймену не понадобилось, он кончил спустя несколько минут, сжимая соски Петруса во время оргазма. Петрус не был тихим, напротив, он во всю кричал, движения Таймена провоцировали покачивание цепей, дополнительную боль в запястьях. Сжимание груди, кровь, что чувствовалась будто бы повсюду и все действия Таймена привели Петруса к ярчайшему оргазму внутрь чужого тела. Его освободили только после того, как Таймен принял душ. В голове ни единой мысли. Таймен обмывает его, перевязывает и обрабатывает раны с такой заботой, словно не сам наносил, делится своей одеждой. Удивляет Петруса, в смысле не плохом. – Буду ждать на следующих выходных, мой милый мальчик, заодно прочтешь первую главу. Петрус усмехается, ситуация сюрреалистична, удивительный досуг двух небезызвестно дурных на весь городок персон. Он обязательно придет во все следующие разы.