У столь ничтожного человека, как я, есть огромная мечта:
Я желаю мирно жить в любом пристанище, лишь бы там был ты.
Если в жизни тебе встретится то, отчего станет тяжело,
Не бойся. Позволь мне остаться рядом с тобой
©
— Орешек, — устало тянет Ибо, глядя на то, как кошка катает по полу его стеле, — а ну прекрати! Конечно, так его и слушают: Орешек застывает, смешно вытянув лапу и выпустив коготки, почти вопросительно мявкает, а после, когда он, удовлетворенно кивнув, отворачивается, пытаясь домучить отчет, снова слышится характерное шорканье стеле по паркету. — Орешек! Никакой реакции, звук становится громче. Как и мяуканья, теперь больше смахивающие на боевой клич. Отчего от этой мысли Ибо тянет смеяться. И нет, он не умиляется, наблюдая за развлекающей саму себя кошкой, нет! (Ложь, самая наглая и настоящая ложь. Ван Ибо такой лжец) Вообще он редко повышает голос, а если по-честному, то вообще никогда. Как-то не приходилось — Орешек всегда слушалась, она же умная девочка, Ибао, а не какой-нибудь там яогуай, ну. Видимо, сегодня исключение из правил, думает Ибо, бросая короткий взгляд в сторону спальни — и как Сяо Чжань не слышит, отвратительный же звук, громко и по коже мурашки, а еще же он сам кричит, что совсем на него не похоже, так что… — Детка, хватит. От звука хриплого голоса хозяина Орешек успокаивается, усаживаясь рядом со стеле и складывая свои милые короткие лапки на собственный хвост. И всем своим видом показывает, будто бы она абсолютно ни при чем. Вот негодница. Ван Ибо досадливо думает: «Все-таки разбудили», пока Сяо Чжань пересекает гостиную и не забирается с ногами к нему на диван. Ибо тут же укутывает знакомым приятным запахом, отчего ему совсем не хочется думать о работе и о гуевом отчете, который нужно составить к завтрашнему Совету Альянса. — Мне кажется, когда я уходил спать пару часов назад, ты обещал еще пять минут, — Сяо Чжань щурится, забирая у него из рук планшет. Пробегается по написанному, пожевывает губы, те сразу же краснеют, привлекая к себе внимание. — Это другой, — рассеянно оправдывается Ибо. — С тем я уже закончил. — Ты отвратительный лжец, — цокнув, Сяо Чжань убирает его подальше и, когда Ибо тянет руки, чтобы вернуть отчет себе, осуждающе шепчет: — Ты обещал. Знаю, тут же просится в ответ, но в итоге Ибо только грустно улыбается и касается теплой щеки напротив. На ней еще след от подушки, и одно удовольствие гладить его. Сяо Чжань на ласку никак не реагирует, лицо равнодушное, глаза — полны сурового осуждения. Тогда Ван Ибо прибегает к другому методу: ведет рукой за ухо, оглаживая совсем крошечную, будто маковое зернышко, родинку, находящуюся прямо за ним. В глазах напротив появляется мягкий свет, уголок тонких губ дергается, выдавая Сяо Чжаня с головой — ему нравится. И Ван Ибо знает это. Потому что не раз уже проделывал этот трюк, обнаружив чувствительное местечко у своего Верховного колдуна совершенно случайно. Тогда, как и сейчас, в глазах Сяо Чжаня плескалось целое море знакомых эмоций, Ибо сам довольно жмурился, чувствуя, как дрожит тело под ним, стоит едва лишь слегка прикоснуться к нужной точке, после чего повторить ласку губами или же языком. Лучше всего, конечно, языком, потому что в таком случае с губ Сяо Чжаня срывались восхитительные стоны, а сам Ибо ощущал, как тело плавится от накатывающего возбуждения. Которое вот сейчас, кстати, совсем не уместно — ему и правда нужно закончить работу. И какой бы ни была соблазнительной мысль, что Сяо Чжань может ему в этом помочь — он предлагал еще вечером, наблюдая за его жалкими потугами собрать мысли во что-то приличное, способное удовлетворить глав Альянса, — Ван Ибо все равно хочет справиться сам. — Бао, — с нежностью в голосе зовут его, — мое предложение все еще в силе. Моргнув, Ибо пожимает плечами. Отвечает: — Нет, я почти закончил. Сяо Чжань укладывается на подушки, распахивает объятья, и Ибо, пообещав себе, что это всего-навсего на одну короткую минуточку, с удовольствием ныряет в них, потираясь щекой о чужое плечо. — Я горжусь тобой, ты же знаешь? — запустив пальцы ему в волосы, Сяо Чжань целует Ибо куда-то в макушку. Приятные волны расходятся от этих прикосновений и голоса, окутавшему Ван Ибо будто нежный и ласковый весенний ветер. Угукнув, Ибо затихает, слушая, как бьется колдовское сердце. Иногда, как сегодня, они лежат вот так, просто переплетаясь конечностями и словно врастая друг в друга. Нежно касаясь, молчат по нескольку часов, и в этой волшебной тишине между ними никогда нет никаких тайн или масок, лжи и притворства — только настоящее, глубокое, самое-самое во всем свете и двух мирах, ради которого Ван Ибо (как уже понял) готов спуститься в Диюй или же отдать Благодать. Сопливо и романтично, по шкале от одного до десяти на все сто, но кого вообще волнует этот рейтинг, если он счастлив? — Не спи, — напоминает Сяо Чжань. — Отчет, помнишь? Невесомо, словно это самое естественное, что Сяо Чжань когда-либо делал в своей долгой жизни, он по привычке повторяет узоры охотничьих рун. На сердце спокойно, оно поет одну из недавно услышанных песен примитивных. И пусть Ван Ибо практически не запомнил слов, но мелодия, она — внутри, в каждой клеточке его тела, в ударах сердца, что он ощущает под пальцами, которыми рисует сейчас узоры на чужой груди. — Ага, — едва различимо, сквозь зевок, бурчит Ибо. — Я же большой начальник. Сяо Чжань тихо посмеивается. Его тело трясется от этого, и Ибо протестующе мычит, пытаясь удержать колдуна на месте. — И я все еще не могу поверить, что ты чуть не отказался. — Потому что не привык: рейды и поручения высшего ранга — максимум, что мне доверяли. А тут… И это было неожиданно! — добавляет он, когда вновь слышит тихий смех. — Не смейся, Чжань-гэ, но я и правда не ожидал, что Альянс назначит меня. — В их глазах ты идеальный кандидат, — в который раз объясняет ему Сяо Чжань. — И они тебе доверяют больше, чем кому-либо еще. — Я же Охотник. — И что? Думаешь, наличие рун как-то на это влияет? — Мне и правда нужно напоминать тебе? — Ибо, — вздыхает Сяо Чжань, заставляя его посмотреть на себя. — То, что пытался сделать Цзян Янь, как раз показало, кому можно верить, а кому — нет. Нижний народец очень прост на этот счет. — Разве они не думают, что я могу сделать что-то, раз теперь в моих руках судьба нового Соглашения? — Ты первый из Охотников, кто послушал свое сердце, когда речь зашла о сотрудничестве. Если бы у тебя в голове был свой коварный план, вряд ли ты стал бы предавать своих. — Ты не знаешь, — со смешком и чуть загадочным тоном замечает Ибо. Сяо Чжань закатывает глаза: — Уверен? Ван Ибо фыркает. Затихает ненадолго, обдумывая, а потом откровенничает: — Мама тоже думает, что это правильно — то, что я теперь член Альянса. Она считает, я понимаю вас куда лучше Старейшин или опытных Охотников. Но, Чжань-гэ, — он приподнимается на локтях, — политик из меня так себе. — Зато твое сердце огромно, — в глазах Сяо Чжаня появляется знакомое золото. — И ты знаешь, что не все то зло, что скрыто во тьме. Сейчас, когда отношения между Охотниками и народами Нижнего мира идут по новому пути, важно, чтобы был тот, кто понимает обе стороны. Так что ты — идеальный кандидат на должность Советника двух миров. — Из-за того, что мы в браке? — сощурившись, с хитрой улыбкой интересуется Ибо. — О, — в голосе Сяо Чжаня слышно притворное удивление, — а мы в браке? Ван Ибо вместо ответа пихает его в бок. Сдавленно охнув, Сяо Чжань спешит признать: — Ладно-ладно, — серьезно начинает он, — шучу. Но ты же знаешь, что своим примером показал многим Охотникам, как именно обстоят дела. Сейчас, когда Сумеречный мир переживает кризис, нужны те, кто будет стоять на его страже, защищая уже две стороны — и Охотников, и детей Диюя. И ты справишься, Ибо, просто поверь в себя. Раз мы верим тебе, в тебя. Раз я верю тебе. — Ты предвзят. — Возможно, — хмыкнув, Сяо Чжань меняет их местами, нависая сверху. Ибо обхватывает его за шею и притягивает ближе, аккуратно поглаживая по кромке роста волос. — Но Ян Ми — нет, и — если тебя это успокоит, — решение в этом вопросе со стороны колдунов принимала она, а не я. — Хорошо, — со вздохом Ибо все же соглашается с ним. — Но если что-то пойдет не так… — Ты справишься, — перебивают тут же его очередные сомнения. — А мы будем рядом, чтобы помочь. Но я уверен, что у тебя хватит сил сделать наш мир лучше. А потом он просто целует его. Нежно. Мягко прикасаясь своими губами к губам Ван Ибо. Волшебство поцелуя длится немногим не дольше, чем один вздох, когда раздается очередной шаркающий звук, и Ибо со стоном отстраняется, выкрикивая: — Орешек! Сяо Чжань только смеется и укладывается рядом, беря в руки планшет — отчет все же нужно доделать.