money doesn’t talk

— Ты должна оставить свои чувства при себе, - твердо выговорила Сафие, сжав руки в замок и положив их на стол, пристально вглядываясь в выражение лица дочери, в глазах которой уже, казалось, не было ни единой слезы. Лицо Хюмашах не передавало каких бы то ни было эмоций, она была вымотана столь длительным и бесполезным разговором, который в очередной раз ей доказал ужасающее отношение матери по отношению к ней, к её жизни и чувствам. — Я не собираюсь более поднимать эту тему в разговоре с тобой, я не намерена переступать через себя ради выгоды компании, - отрезала девушка, нахмурив брови, понимая взгляд на мать. — Принятие измены от будущего мужа для меня — это прежде всего неуважение к самое себе. — Ты, как и всегда, отдаешь важные решения на власть своих эмоций. Как ты можешь принимать такое решение, не поговорив с самим Дженком? Ты мыслишь одним днем, без взгляда в будущее. Брачный контракт уже составлен, и он принесет нам огромную выгоду, я не вижу смысла разрывать его из-за того, что твои чувства были задеты фотографией с другой женщиной! - сказала Сафие, повысив голос и наклонившись к столу. — Подумай еще раз об этом, - чуть тише произнесла та, потянувшись за таблетками с носимой повсюду таблетницей. — Когда-нибудь твое инфантильное поведение доведет меня. — Не преувеличивай, пожалуйста, - сжав губы проговорила Хюмашах, наливая воду в стакан, стоящий возле женщины. Хюмашах всегда имела возможность переехать из дома Сафие, и, наверное, случись это — это было бы её лучшим решением за всю жизнь, она это прекрасно осознавала. Однако она боялась оставлять её одну по причине не самого крепкого здоровья. На сердце все еще не затянулась рана от потери отца, поэтому мысль об утрате матери казалась ей ужасно болезненной. Совесть не позволяла покинуть её, даже несмотря на участившиеся беспочвенные споры по поводу будущего самой Хюмашах и всей компании в целом. Хюмашах и Дженк были знакомы почти с самого детства, и девушка всегда искренне считала его своим лучшим другом, который был ей дорог. Однако их любовная история началась не совсем так, как хотелось бы ей, если быть точнее, она и вовсе не рассматривала такого близкого ей человека в качестве объекта симпатии. В возрасте девятнадцати или двадцати лет Дженк стал проявлять знаки внимания похорошевшей юной девушке, на которую стали обращать внимания и другие претенденты. Но Хюмашах не сразу поняла, что его намерения были серьезны; ей все объяснил разговор с матерью, которая показала ей другую, ранее не замеченную, сторону общения с другом детства, начавшим испытывать далеко не дружеские чувства. Сафие твердо настаивала о том, чтобы присмотреться к нему, уже тогда посеяв зерно, которое давало плоды сейчас — зерно с мыслью о фиктивном браке, и по прошествии некоторого времени юная девушка действительно начала сдаваться напору чувств юноши, представляя будущую семейную жизнь с таким же целеустремленным человеком как и она. Все для неё складывалось в тот момент чудесно — первое серьезное взаимное чувство и выгодная для обоих сделка. Оглядываясь назад, Хюмашах не могла понять, не могла даже предположить, почему Дженк, который был её лучшим другом и женихом столь длительное время, допустил себе обман, предав её чувства. Эта мысль обескураживала.

***

Зульфикар ходил по дому и искал во все возможных местах хоть какие-то финансовые накопления или случайно затерявшиеся деньги, которые могли бы помочь ему в сборе денег на выплату долга. Пару тысяч найденных лир не особенно помогли улучшить ситуацию, однако радовала даже такая незначительная победа, если её можно было так назвать. Мысли о том, что ему, по всей видимости, предстояло взять кредит, не очень радовали его, ведь он принципиально опасался любой задолженности. В голову пришла не самая плохая мысль — попросить аванс на своей новой работе. Зульфикар очень сомневался, что ему могли в нем отказать, ведь денег Османоглу хватило бы, кажется, на ремонт более пятидесяти таких машин, в аварию с которым он попал. Однако его гордость все же немного задевала сцена, где он бы пошел просить у своей начальницы деньги. Создавалось совершенно иррациональное ощущение пристыженности своим финансовым положением. Перед выходом из дома Зульфикар подошел к зеркалу, чтобы завязать галстук и зачесать непослушные пряди волос, но его действия остановил платок, напомнивший о себе поблескивающими на искусственном свете тонкими золотыми нитями. Мужчина тут же подхватил его и бережно положил в карман пиджака, напоминая себе о том, что стоит его отдать владелице. Закончив процесс приведения себя в достойный вид, Зульфикар направился по уже хорошо известному адресу, где ему предстояло забрать Хюмашах. Легкое волнение от ожидания девушки, наличию которого он немного поразился, пропало в момент, когда он увидел её на горизонте, выходящей из большого дома. Зульфикар был в предвкушении предстоящего диалога, но стоило ему выйти из машины, как вновь его встретили грустные зеленые глаза, которые говорили о её общем ощущении гораздо больше простых слов. Увидев вчера впервые счастливый блеск в её взгляде, он больше не мог равнодушно воспринимать его отсутствие. Мужчина не знал, уместно ли спросить причину такого настроения, или все было настолько очевидно, что даже мысль о таком вопросе была безрассудна. Он все еще прекрасно помнил, в каком состоянии увидел её вчера. Дорога до бизнес-центра, куда направлялась Хюмашах, прошла в полной тишине, которая еще больше напрягала ум Зульфикара, ведь он совершенно не знал, как начать диалог, и стоит ли это делать сейчас; стоит ли оставить её наедине со своими мыслями, или стоит помочь ей освободиться от этой ноши разговором на другую тему. Взглянув на девушку в зеркало заднего вида, он увидел, что и она была также задумчива, но что именно было в её голове — он не знал. Хюмашах тихо и быстро вышла из машины так, что мужчина не сразу заметил это, и только смотря ей в след он вспомнил о своем долге — забытом платке, который он хранил в кармане. Хюмашах уверенно и твердо направлялась в один из ряда крупных остекленных небоскребов, где и находился нужный ей бизнес-центр, пытаясь контролировать нарастающие эмоции. Однако это плохо получалось, ведь совсем недавно она получила на телефон сообщение, которое одновременно ждала и одновременно боялась увидеть. Дженк написал о своем приезде и приглашении вместе поужинать, на что Хюмашах не смогла ответить — чрезмерная злость охватила её с ног до головы. — Добрый день, Хюмашах Ханым, Дженк Бей сейчас не может принять Вас, - громче обычного произнес мужчина, наблюдающий за девушкой возле стойки информации. — Хюмашах Ханым! Ах, что же будет… Следовавшая по своему маршруту девушка даже не думала обернуться или отреагировать на это обращение; она прошла к лифту и нажала нужный ей этаж, попутно останавливаясь на других, впуская и выпуская все новых людей, которых она вовсе не замечала из-за концентрации на своих мыслях и эмоциях. Стремительно выходя из лифта, чувствуя огонь в груди и явно повышенное давление, Хюмашах зашла в нужный ей отдел, где её поприветствовали знакомые ей сотрудники. На лицах двоих людей было явное смятение, ведь хотя им и поступил приказ никого не пускать, Хюмашах являлась особым гостем для Дженка, но могли ли они впускать её сейчас — это был вопрос без ответа, ведь за те пару секунд, за которые девушка преодолела помещение, они не успели даже моргнуть глазом, не то что бы возразить. — Никакой свадьбы не будет, - выпалила Хюмашах, захлопнув за собой дверь и встав, поправляя сумку на плече, перед большим столом Дженка, который мгновенно захлопнул монитор ноутбука, недовольно сведя брови. — Я все прекрасно знаю о твоих отношениях на стороне, - произнесла девушка, пока сердце в груди болезненно сжалось при ударе. — Ты совсем обезумела?! Как ты смеешь вот так врываться ко мне? - мужчина привстал со своего места и оперся руками на стол. — Будь спокоен, это был первый и последний раз, когда я так тревожу тебя. Я больше не хочу видеть твое гадкое лицо. Ты предал мою любовь и нашу многолетнюю дружбу, - проговорила Хюмашах, прикусив губу, сдерживая подступающие слезы и нарастающий гнев с чувством неописуемой обиды. — Откуда ты узнала?! Дженк, приоткрыв рот и сведя брови, смотрел на девушку с нескрываемым удивлением, которое затмило все другие эмоции. Нависла тишина, на которую никто не знал как реагировать. Хюмашах увидела на его столе стакан с водой и машинально потянулась к нему, в секунду вылив его содержимое на черный костюм мужчины, что совершенно не ожидал такого действия. Девушка вылетела из кабинета без оглядки, пока Дженк вытирал капли воды с лица, чувствуя закипающий гнев, который вылился в удар кулаком по столу и последующий пинок по креслу. Девушка стояла возле зеркала в туалете, оперевшись руками на раковину и опустив голову. Несмотря на сильный характер Хюмашах, которую жизнь постоянно проверяла на прочность, такие эмоциональные моменты надрывали её самообладание. Наверное, последние события, связанные с Дженком ощущались почти также болезненно, как и потеря отца. Она никогда не сдерживала себя в проявлении эмоций, давая им выйти в нужный момент, ведь она также прекрасно осознавала, что любая боль — точка роста, ссылаясь на цитату «то, что не убивает, делает нас сильнее». Но сейчас перспектива лучшей жизни для неё виделась очень далекой, поэтому она просто хотела как можно скорее окончить свои страдания, забыв об этом событии как страшный сон.