Моменты

      Жавер никогда не сомневался: касалось ли это ужина в трактире или отправки человека за решётку. И он считал это своё качество несомненным преимуществом. До этого дня. Но сегодня его мир был разрушен до основания, и на его месте осталась лишь горка дымящихся обломков.       Что делать теперь? Жавер был не в состоянии представить. В его сознании не было предписаний на подобный случай. Он знал, что делать с преступником, но что делать с тем, кто спас твою жизнь? Спас — ценой своей свободы и жизни: всё же Вальжан старше его, но, хоть и физически крепок, каторга быстро его убьёт.       Дорога от улицы Вооружённого человека казалась бесконечной. В сущности Жавер не знал, куда идёт. Собственная жизнь в его представлении больше не имела смысла, ведь весь её смысл заключался в защите Закона, который он так жестоко растоптал сегодня. Значит, нет смысла продолжать жить. От этой мысли Жавер вздрогнул. Самоубийство недопустимо, пусть он и вовсе не был религиозным.       Но какой ещё выход у него был? Он не сможет жить, зная о долге, который никогда не сможет исполнить. Как и жить с тем, что он отправил на верную смерть человека, который сохранил ему жизнь. Пощадил своего заклятого врага! Но лучше бы он выстрелил, и сейчас бы не пришлось переживать всё это.       Жавер пытался сглотнуть ком в горле, но это никак не удавалось. Только сейчас до него понемногу начало доходить, что произошло. Что баррикады, плен, угроза смерти, Вальжан и чудесное спасение были реальностью. Он закрыл глаза ладонью, часто задышав. Хотелось расколотить что-нибудь, рыдать в голос как дитё малое, смеяться — тоже в голос!.. Он осел на землю, чувствуя, как трясутся его руки.       Сколько он так просидел, Жавер не знал. Просто в один момент очнулся от того, что стало холодно: камни мостовой, нагревшиеся за день, ночью стали холодными как лёд. Баррикады. Вальжан. Улица Вооружённого человека. Всё это всплыло в голове в один миг. Самоубийство — это грех, это преступление, это слабость, это недостойное поведение. Но Господи! Что ещё он может сделать? Только освободить Вальжана от своего существования. Человека, гораздо лучшего, чем он.       Но прежде нужно было кое-что сделать. Жавер глубоко вдохнул, поправил одежду и шляпу и направился к мосту Менял — к ближайшему полицейскому пункту. Сонный лейтенант не сразу понял, кто перед ним, но на приказ отреагировал мгновенно и, оставив на столе письменные принадлежности, выскочил на улицу.       Жавер написал письмо префекту — настолько дерзкое, что дрожь пробежала по спине, — и ещё одно письмо для Вальжана:       «Если вы читаете эти слова, значит, вы навсегда свободны, поскольку я мёртв».       На последнем слове рука дёрнулась. Думать об этом всё ещё было слишком сложно. Но так и только так будет правильно. Жавер опять вспомнил о Вальжане: месье мэр и нынешний благородный старец ничем не могли напомнить каторжника номер 24601 из Тулонских галер. Тот был озлоблен, раздражителен и ненавидел буквально всё живое и неживое. А месье мэр всегда вёл себя очень спокойно и вежливо. Нынешний же Вальжан вообще больше походил на доброго волшебника из детских сказок: Жавер в детстве иногда слышал в приюте, как сироты рассказывали их друг другу. Поэтому он должен оставить этого человека в покое. Вальжан не может быть спокоен, пока Жавер существует.       Жавер запечатал оба письма и вышел на улицу. Лейтенантик стоял у парапета моста и лениво озирался по сторонам. Но едва инспектор вышел из-за угла, как лейтенант тотчас вытянулся.       — Это письмо, — Жавер протянул ему первый запечатанный лист, — утром доставите лично Его Превосходительству префекту.       — Т-так точно, месье инспектор.       — А этот, — Жавер отдал второй, — отнесёте сейчас на улицу Вооружённого человека, дом семь, месье Фошлевону. Выполнять!       Лейтенантик, коротко отдав честь, сорвался с места, а Жавер прошёл на мост. Сегодня было особенно безлюдно: даже мошенники расползлись по своим норам, деля награбленное у убитых. Жавер посмотрел на собор, упиравшийся башнями в тёмные, почти чёрные тучи, потом перевёл взгляд на громаду Дворца Правосудия и наконец опустил глаза на водоворот под мостом. Скоро всё будет кончено. Нечего тянуть он должен это сделать — хоть что-то сделать правильное в этой жизни.       Он снял шляпу и положил её на парапет, рядом расположились трость и пистолет. Жавер залез на ограждение и выпрямился. Водоворот угрощающе бурлил внизу, кипел густой белой пеной, и от мысли, что он вот-вот окажется в его власти, у Жавера озноб прошёл по всему телу. Хуже прочего было ощущать себя трусом, который спокойно отправлял других на страдания и смерть, но который не в силах сделать этого с собой. Хотя всё это меркло на фоне осознания той своей ужасной ошибки, что хуже преступления.       — Жавер! — крикнул кто-то с, как показалось Жаверу, облегчением.       Он медленно повернулся, с трудом не свалившись: ноги ещё не отошли от многочасового стояния на коленях. И увидел слишком хорошо знакомую белую гриву.       — Отойдите! — крикнул в ответ Жавер. — А не то я…       — Спускайтесь, инспектор, — твёрдо сказал Вальжан.       — Нет. Разве вы не прочитали моё письмо?       — Именно поэтому я здесь, — ответил Вальжан, впрочем, не двигаясь с места. Если бы он подошёл, то в лучшем случае Жавер непременно прыгнул бы именно в эту секунду. А в худшем — дал бы наглецу по морде. И, едва подумав об этом, Жавер ужаснулся: нет, Вальжана он и пальцем не тронет — скорее сам себе руку отгрызёт.       — Зачем вам это, инспектор?       — Не называйте меня так, — прорычал он. — И что значит — зачем?       — То и значит. Зачем вы решили покончить с собой?       Руки сами собой сжались в кулаки. Да как он не понимает! Как можно не понимать, что такому мерзавцу не место на Земле? И тем более не место в полиции! Жавер глубоко вздохнул и сказал:       — Потому что моя жизнь закончена. Такие, как я, не имею права жить.       Выносить взгляд Вальжана и тем более его спокойный вид раздражали неимоверно. Нет, нельзя поддаваться на его слова.       Жавер наклонился, закрыв глаза.       Но что-то схватило его руку и отбросило назад.       Чудовищная боль в теле пронзила его всего, и он стиснул зубы до скрипа, чтоб не заорать, и попробовал приподняться. По ощущениям — позвоночник ссыпался в исподнее.       А рядом, под ним, чёрт побери, лежал Вальжан. Лежал так, как лежат в удобной кровати.       — Какого дьявола вы творите? — зашипел Жавер. — Зачем вы мне помешали?       — Потому что вы собирались совершить самую большую глупость в жизни, — ровным голосом ответил тот. — Раз вы уже пришли в себя, я помогу вам встать.       — Я сам справлюсь, — бросил Жавер.       Но вторая попытка вышла не лучше первой. Болело решительно всё. Жавер отдышался и уже было приготовился к третьей, но тут увидел протянутую руку Вальжана. Он не мог позволить себе оттолкнуть её — Вальжан не заслуживал подобного отношения. Наконец Жавер схватился за неё и поднялся.       — Повернитесь, — скомандовал Вальжан.       — Зачем это? — подозрительно покосился на него Жавер.       — Повернитесь!       Жавер повиновался, и тут же почувствовал осторожные прикосновения на спине.       — Всё в порядке, ничего не сломано. Скоро будете как новенький.       — Зачем вы это сделали? — обернулся Жавер. — Зачем вы спасли меня? Дважды за эти сутки. Вы могли бы избавиться от меня или хотя бы не мешать мне и получить свободу.       — Я не мог поступить иначе. Вы сделали свой выбор, а я свой, — твёрдо ответил Вальжан. — А теперь идёмте, вам нужен врач.       И Жавер, не чувствуя сил для сопротивления, поплёлся за Вальжаном.