BDream

      Лес.       Место, полнившееся страшными сказками и пугающими существами… Место известное во все времена… Место, что не отпускало не единой невинной души и совершенно игнорировало специально отправленные туда группы людей… Лишь случайно забредшие туда светлые чистые души привлекали Хозяина Леса… И ни одну из них он ни разу не упустил…       Долгие века назад, когда люди ещё были до безумия суеверны, но при этом просто преступно иногда беспечны, и пищи для Хозяина хватало в достатке, он просто предпочитал недолго играть со своими жертвами, прежде чем те оказывались навечно похоронены в проклятой чащобе. От таких несчастных оставались лишь кости, заботливо украшенные и осторожно расставленные Хозяином в пугающе прекрасные скульптуры.       Хозяин был тщеславен и не желал забывать не единой своей жертвы, а потому от каждой души оставлял крохотный кусочек, накрепко привязанный с выгравированному на бесконечно уходящей в глубину пещеры чуть красноватой стене. Каждое имя блекло светилось из-за заключённых в них душ, однако даже их общего света не хватало, чтобы осветить бесконечную тьму провала, ведущего, казалось, в сам Ад.       Однако иногда Хозяину всё же становилось скучно и он начинал выдумывать новые развлечения… Иногда он годами изводил несчастных, попавших в его сети, лишь для того, чтобы настигнуть в момент, когда они наконец достигали самой кромки проклятого леса… Иногда он мог себе позволить бесплотной тенью скользить среди человеческих поселений, с любопытством и высокомерной усмешкой слушая истории о чудовищах, что смертные сами для себя создавали…       Однажды он был настолько сыт и одновременно пресыщен своей бесконечной рутиной, что решил сделать нечто совершенно иное…       Две невинные отчаянные души как раз зашли в его лес, спасаясь от преследования людей, но попадая в куда более ужасающее приключение длинною в вечность…       – Тише ты, ??? ! – гневно шипит старший, на тихие хныканья младшего. – Они отстали, но это не значит, что им не удастся нас нагнать, если ты продолжишь ныть!       – П-прости, братик, – запинаясь бормочет паренёк лет пятнадцати на вид, старательно вытирая струящиеся из глаз слёзы и подавляя громкие судорожные всхлипы.       – Идём. И смотри под ноги! – не отвлекается на брата уже не мальчик, но мужчина с небольшой тёмной бородой.       На подбородке младшего только-только начал проявлялся светлый практически прозрачный пушок, в то время как старший уже несколько лет мучился с непослушными тёмными завитушками, постоянно во всём мешающими ему. Если бы не их глупое время с сотнями предрассудков и бессмысленных правил, он бы с радостью нашёл способ избавиться от лишней растительности на лице. Нет, некоторые мужчины всё же брили бороды… Вот только щеголять порезами было бы ещё более глупо, особенно в тот момент, когда любая пылинка, попавшая ранку могла привести едва ли не к смерти…       Двое подростков в мешковатой грубой одежде сосредоточенно и тихо пробирались сквозь лес, осторожно следуя по узким звериным тропкам. Младший почти постоянно опасливо дрожал, иногда пугаясь и сильнее вцепляясь в руку брата, а старший лишь грубо, но тихо одёргивал того, пытаясь устыдить его трусостью.       Он конечно же любил брата… Иначе бы не сбежал из этого проклятого места, спасая младшего от его нерадостной судьбы… Если бы он был хотя бы чуточку сильнее и всё же сумел как следует удержать меч… Старший раздражённо тряхнул тёмными длинными локонами цвета древесной коры… Его брат был слишком слаб… Неудивительно, что родители без сожалений решили продать его какому-то богатому ублюдку, обожающему хрупких красивых мальчиков у себя в постели… Чудо уже, что они вообще оставили его в живых… Этого следовало ожидать… Однако старший слишком сильно любил младшего, будучи готовым ради него на всё… Поэтому они сбежали… Поэтому уже почти полгода, потратив все сбережения, они продолжали бежать, опасаясь дышащих в спину рыцарей, что были отправлены за ними в погоню…       Чёрный зев пещеры посреди не менее тёмного и пугающего леса был, пожалуй, самым страшным для младшего местом, однако старший проигнорировал слабые протесты и потянул брата за собой. Здесь они по крайней мере могли скрыться от подступающего дождя. К тому же на берлогу какого-нибудь зверя это место также не походило. Не было ни единого звериного следа на мягкой нетронутой сочной траве…       Братья осторожно устроились в самом начале пещеры, опасливо косясь на бесконечно-глубокий провал со слабо мерцающими на самой дальней и ровной из стен пятнами.       «Это наверняка какой-то мох,» – беспечно отмахнулся старший, совершенно не верящий в потусторонний мир.       «Это какие-то слова?!» – в ужасе замер младший, что видел куда чётче и был весьма суеверен и опаслив.       – Какой умный мальчик, – внезапно прозвучал в гнетущей тишине, прерываемой лишь тяжёлым дыханием парней, низкий грохочущий голос.       Оба брата испуганно замерли.       «Нас нашли?!» – судорожно думал старший, уже думая как мог бы отбиться от преследователей будучи ослабленным долгой дорогой и вынужденный защищать беспомощного младшего.       «Это что-то не человеческое… Тогда кто это может быть?» – во внезапном ледяном спокойствии оглядывался младший, всей своей сутью ощущая нечто совершенно ИНОЕ. Несмотря на свой образ слабого, беспомощного, трусливого ребёнка он был весьма умён. Даже слишком умён для их времени… Его разум был здесь никому не нужен, поэтому он просто старался быть более или менее «удобным» для своего брата, остальные его мало волновали… И, к сожалению, зря, ведь он совершенно не думал, что его жизнь полностью зависит от безразличных гордых родителей, а не от нежного и заботливого брата. Он внимательно слушал, наивно восторгаясь незамысловатым рассказам старшего. Он радостно улыбался на любые его успехи. Он неловко смеялся от собственных неудач и грубоватых, но заботливых нравоучений… Он всегда был тем, кого его брат хотел видеть рядом с собой. Тем, кого тот хотел защищать…       – Какой умный и хитрый мальчик, – вновь прогрохотал голос уже со стороны входа, а не из тёмной глубины бесконечного провала.       По затылкам подростков прошёлся ледяной ветерок, заставляя их одновременно поёжиться и встать спиной к спине. Так они по крайней мере могли видеть почти всё пространство вокруг себя… Насколько это позволял тусклый свет от дальней стены и редкие слабые лучики, с трудом пробивающиеся сквозь густую листву у входа.       – Такая чистая и в то же время уже столь сильно запятнанная ложью душа, – довольно перекатывается рычащий глухой смех незнакомца, идущий отовсюду и одновременно ниоткуда.       Старший уже осторожно достаёт из-за спины короткий старый меч, что он благоразумно даже не пытался продать всё это время, когда младший растерянно мягко вскрикивает, мимолётно задевая пальцами руку брата, а затем тихо пищит, стремительно удаляясь в глубине пропасти.       – ??? ?! – испуганно кричит старший с ужасом осознавая, что они каким-то образом успели вплотную подойти к обрыву, и младший только что совершил свой последний в жизни шаг, проваливаясь в бездонную чёрную бездну.       Дрожащий взгляд старшего падает на слабый свет противоположной стены, и лишь сейчас он с ужасом осознаёт, что светится не мох, а выгравированные на камне буквы, складывающиеся в сотни и тысячи имён. Неужели он и правда не заметил столь ужасающей детали в своём стремлении игнорировать всё, что не мог объяснить он или его излишне умный братец?!       – Хочешь его вернуть? – насмешливо шепчет настырный голос, упиваясь отчаянием и горем старшего будто терпким старым вином.       Юноша молчит, не желая общаться с явно потусторонней сущностью, и, не обращая более внимания на голос, старательно ищет уступы по которым смог бы спуститься туда, прямо в жадную бездонную глубину. Проблема лишь в том, что стены абсолютно гладки и отвесны. У него нет и шанса зацепиться хоть за что-нибудь. И верёвки у них в запасах не было уже очень и очень давно. Походный мешок со злостью, откинут прочь…       Несколько дней старший пытается найти способ спуститься, игнорируя ядовитые смешки потусторонней сущности.       – Я могу вернуть его тебе, но у всего будет цена… – искушает голос, но юноша всё ещё старается его игнорировать.       Ещё несколько дней он пытается сделать пеньковую верёвку… Ему чертовски повезло, что каким-то неведомым образом в лесу оказалась целая полянка конопли, идеально подходящей для её создания. Благо знания и даже немного практики в этом у него были. Хотя он всё ещё старательно пытался не задаваться вопросом, как вообще, чёрт подери, здесь оказалось это растение.       – Ты можешь служить мне и тогда твой брат навечно останется рядом с тобой… В полной безопасности… – низко рокочет голос, обволакивая отчаянное сознание, всеми силами ищущее выход и не находящее его.       Старший несколько раз кидал мелкие и не очень камушки в пропасть, в надежде понять насколько же она глубока… Однако так ни разу и не получил отклика, отчаянно продолжая сучить самодельную хрупкую верёвку, которую по идее ещё долгое время нужно было бы вымачивать, доводя до ума. Он понимал, что его попытки бессмысленны, и он всё равно сорвётся, вслед за младшим утопая в бесконечной пучине. Однако всё равно упёрто продолжал пытаться, всеми силами стараясь не обращать внимания на голос, редкие смешки и дыхание, наигранно громко иногда отражающееся от стен, а чаще всего и наоборот совершенно беззвучное… Если это существо вообще в нём нуждалось…       – Твоё отчаяние такое сладкое, а решимость столь горькая… – восторженно однажды шепчет голос, в очередной раз заставляя старшего дёрнуться от противного холодка, скользнувшего по спине.       В основном голос слышен лишь в пещере, однако и в любом уголке леса, старший в этом абсолютно уверен, потусторонняя сущность с лёгкостью может его найти. Кажется, он начинает сходить с ума, ведь неведомое присутствие уже почти осязаемо наваливается на его спину, старательно кроша последние осколки хрупкой надежды.       – Тик-так, – в очередной раз внезапно усмехается голос, но на этот раз он куда более холоден и раздражителен. – Тебе стоит поторопиться, ведь уже через пару дней даже я не смогу вернуть этого умного и хитрого мальчика… Хотя я всё ещё могу просто его съесть, – внезапно опомнился голос, задумчиво протягивая слова.       Он, казалось, уже даже забыл, что может просто поступить как и всегда. Его и правда слишком увлекли эти двое… И старший, что так отчаянно и стойко сопротивлялся даже полностью пропитанному силой подчинения голосу… И младший, чья душа дрожащим хрупким призраком кружила вокруг своего брата, каждый раз шарахаясь от прикосновений Хозяина, которого теперь вполне могла видеть… Их мысли… Столь отчаянные и печальные… Столь острые и ядовитые…       Нет, Хозяину было определённо слишком жаль просто поглотить столь любопытные души… Они были настолько яркими и плотными, что казалось, будто ничто не способно будет их сломить… Однако их всегда можно было для начала хотя бы погнуть, верно?       – П-пожалуйста, – впервые за всё это время подаёт голос старший, заставляя душу младшего отчаянно кружиться вокруг в попытке предупредить, отговорить…       Однако Хозяин молчит. Теперь он хочет услышать как этот гордец сам будет полить его о помощи…       – П-прошу, помоги, – опускается на колени старший, молитвенно складывая руки. Его лицо обращено к стене с надписями, ведь он просто не знает на чём можно ещё сосредоточиться, чтобы окончательно не потеряться в своём отчаянии… – Я клянусь сделать всё, что угодно. Клянусь вечность служить, если ты вернёшь мне моего брата и позволишь его защищать… – отчаянно почти кричит парень, едва ли не впервые в жизни обронив солёные слёзы.       Он не сломлен… Нет… Но он в отчаянии… Иного выхода просто нет… Он всё ещё простой человек…       Когда-нибудь юноша обязательно вновь расправит спину, дерзко споря с Хозяином, тот это просто знает… Однако тогда у него уже будет идеальный рычаг давления на этот непокорный яркий дух… Старший сам вручил Хозяину ключ от своих оков… И уже не важно, что это Хозяин слабо подтолкнул младшего в пропасть, зачаровывая братьев и подводя их к самому обрыву… Пускай старший и дальше думает, что он сам случайно столкнул своего драгоценного младшего братца в бесконечную пучину…       – Какая упёртая душа, – почти с восхищением тянет голос, сильным порывом ветра едва не снося парня в бездну. – Чего ждёшь? Прыгай, – усмехаясь грохочет Хозяин, наблюдая за отчаянными попытками души младшего уберечь и спасти…       Едва ощутимым тёплым ветерком душа проходит сквозь всё ещё живого человека, но он лишь досадливо поводит плечами, считая это очередной игрой потусторонней сущности. Он делает последний шаг, оборачиваясь к провалу спиной, и с изумлением замечает испуганно бьющийся в объятьях тьмы дух… Однако уже слишком поздно…       Яркая, но покрытая размытыми зеленоватыми ядовитыми узорами лжи душа, устремляется вслед за старшим, стоит только Хозяину её отпустить. Теперь они оба обречены…       ***       Оба брата открывают глаза в бесконечной чернильной темноте. Они прекрасно видят как друг друга, так и жадные щупальца тьмы, окутывающие их тела. Однако прежде чем они успевают хоть немного дёрнуться или произнести единственный звук, младший уже начинает изменяться…       Первым делом исчезает рот, ведь Хозяин не хотел, чтобы старший узнал правду… По крайней мере сейчас… Кожа белеет до чистого фарфорово-белого цвета, приобретая такую же гладкость. Испуганные тёмно-зелёные глаза обращаются в драгоценные камни утопленные в молочно-белом кварце, а внешние уголки печально опускаются, почти полностью скрывая удлинившимися пышными ресницами глубокие малахитовые каменья радужки. Брови истончаются в ровные плавные линии без единой лишней чёрточки, так что кажется, что они и вовсе нарисованы. Волосы тяжелеют и удлиняются, шёлковым покрывалом мягких золотых локонов окутывая хрупкое тонкое тело, с которого уже исчезла вся одежда. Ни единого шрамика не осталось на идеально чистой и гладкой фарфоровой коже… Талия, щиколотки и запястья кажутся ещё тоньше. Выступающие от голода кости скрываются под плавной линией кожи, острые локти и коленки обретают мягкую округлость, также как узкие плечи и относительно широкие бёдра. Теперь его тело имеет куда более женственные пропорции, хотя он и раньше не отличался особой мужественностью… Тонкие длинные музыкальные пальцы замирают в одном положении, пока из уголка глаза по мягкой щеке вместо слезинки катится небольшая зеленовато-чёрная жемчужина, почти мгновенно исчезающая в бездне под ними. Тело окутывают тёмные щупальца, расходясь и открывая вид на простое белое платьице, мягко обхватывающее тело поясом под грудью, но оставляющее плечи полностью открытыми, в то время как юбка струится полупрозрачным шлейфом по плавному изгибу бёдер, полностью скрывая в складках его ноги. Теперь младшего не отличишь от хрупкой девицы… Вернее драгоценной фарфоровой куклы с печальным малахитовым взглядом с редкими едко-зелёными и белыми отблесками отчаянно бьющейся о клетку неподвижного тела души.       Старший поражённо замирает, а затем негромко шипит, ощущая собственные изменения пламенем проходящие по худому, но значительно более крупному и жилистому телу. Его кожа наоборот чуть темнеет, отдавая благородной бронзой. Сил, кажется, основательно прибавилось, так что любое движение должно было стать лёгким и практически невесомым, позволяя ему в будущем передвигаться с просто невообразимой для людей этого времени скоростью. Борода исчезает, невольно вызывая короткую благодарную улыбку старшего, а волосы укорачиваются, мягкими чуть неряшливыми волнами укладываясь на голове. Тело оказывается заковано в тёмные и по идее тяжёлые доспехи, веса которых он практически не ощущает, лицо скрывается за плоской чёрной керамической маской со светящимися ярко-алыми гневными треугольниками глаз и широким изгибом клыкастой улыбки. Он чувствует себя невероятно сильным, однако это также порождает и лёгкий страх связанный с потенциальной силой это странной сущности.       Прекрасная кукла и её страж готовы… Теперь Хозяин сможет как следует повеселиться, наблюдая за метаниями двух душ, одна из которых даже не осознаёт всей паршивости ситуации, в которую они угодили из-за его привязанности к младшему…       ***       С годами лес становится всё опаснее и опаснее, ведь жителей в нём основательно прибавилось, ровными рядами надгробий на поляне перед пещерой сохраняя память об их прошлых жизнях. Теперь они существуют лишь как искажённые монстры, полностью подчиняющиеся приказам своего кукловода… Бывший Хозяин уже давно исчез, не сумев справиться с существом, что он сам и породил… Теперь старший из братьев был Хозяином Леса, однако его главным сокровищем всё ещё оставалась прекрасная кукла, облачённая в белоснежные платья и драгоценные украшения, будто самая прекрасная и богатая на свете невеста.       Нечисти, что крайне избирательно и кропотливо создавал новый Хозяин, не требовалось так уж много душ для пропитания, поэтому они вполне могли себе позволить отпустить парочку несчастных… Однако, конечно же, никто этого делать не хотел, добросовестно пополняя коллекцию душ, запертых в бережно вырезанных на бесконечной каменной стене именах.       Большие группы людей они чаще всего всё же не трогали, скрывая всё, что было не предназначено для чужих глаз, колдовским туманом. Только пещеру и томящуюся в ней куклу скрыть никак было нельзя, как и вынести его прочь… Если конечно это пытались сделать монстры или сам Хозяин…       Вернуть его обратно они могли легко, но вот вывести наружу… Лишь живые люди могли забрать его из этой тюрьмы…       Либо… Он мог уйти сам… С шести вечера последнего числа месяца до шести утра первого числа следующего… Ровно двенадцать часов он мог двигаться, а все монстры, включая Хозяина, засыпали, скрываясь в жадной чёрной бездне… И даже сам Хозяин думал, что его сокровище каждый раз забирают люди… Если конечно он не успевал возвращаться…       Поэтому уже не в первый раз отважные путешественники находят в чаще мистического леса эту прекрасную кукольную невесту. Каждый раз люди восхищаются работой неведомого мастера и нередко забирают куклу с собой, чтобы выгодно продать какому-нибудь толстосуму. Среди наёмников даже ходят слухи, что кукла живая, ведь она из раза в раз возвращается на своё место. И почти всегда её владельцы пропадают без вести, хотя это не останавливает авантюристов от столь заманчивого и относительно простого способа наживы. Никто ни разу не выживал, если смел совершать с куклой непозволительных действия… Они конечно ни разу не находили ничего кроме абсолютно плоского слитного пространства необычного упругого чуть тёплого материала, из которого состояла кукла… Однако каждый грешник пополнял своим именем и осколком души длинный перечень жертв Леса. Хозяин и страж не прощал подобного по отношению к своему сокровищу…       Некоторые слуги пропавших дворян, что имели глупость купить эту куклу, клялись, что слышали мягкий низкий голос, выводящий печальные строки. Однако никто не верил, ведь у куклы даже не было рта… Это была просто очень странная и красивая кукла…       ***       В этот раз кукольную невесту купил знаменитый архитектор и инженер, мечтавший создать нечто… идеальное…       Как только он увидел на аукционе, куда пришёл ради пары работ своего друга-художника, это создание, он понял, что это – его муза. Кукольная невеста воплощала в себе тот самый нежный и трепетный идеал, который он хотел создать. Он без сомнений выкупил куклу, беззаботно отмахнувшись от предостережений и слухов, что ходили о ней…       И долгие десять лет, он бережно заботился о ней, ухаживая за платьем и украшениями и даже несколько раз их сменял, смущённо извиняясь каждый раз, когда её, а вернее его, приходилось раздевать. Кукла не скрывал от него своего пола, ведь архитектор ни разу – ни в мыслях, ни в эмоциях – не возжелал его тела. Он ни разу не называл его кукольной невестой и даже пару раз выбирал мужскую одежду, не будучи уверенным, нравится ли этой странной сущности такое самовольство. Архитектор верил, что кукла живая и отказывался обращаться с ним как с вещью, игнорируя насмешки окружающих.       К тому же иногда, когда от усталости он засыпал прямо в кабинете, ему казалось, что малахитовые глаза внимательно следят за ним, опасаясь что однажды он окажется совершенно иным. Иногда он в недоумении просыпался в своей кровати, хотя был уверен, что засыпал где угодно, но не там. Иногда он находил на столе горячий ужин или завтрак, заботливо приготовленный умелой рукой. Архитектор ни разу не увидел движений куклы, что опасался показывать свою сущность, но каждый раз благодарил его, твёрдо убеждённый в своей правоте… Хотя он всё же был достаточно неразговорчивым человеком, лишь изредка позволяя себе обронить пару коротких фраз и всегда только по делу…       Всё это время он строил дворец, что был бы достоин столь удивительного создания…       Он был первым, кто дал ему не имя, забывшееся во тьме веков, но горячо полюбившееся скованной душе прозвище. Дрим. Архитектор каждый раз называл его мечтой, с улыбкой расчёсывая длинные волосы или поправляя чуть сбившийся наряд. А самым прекрасным моментом для запертой души стало гордое представление архитектора, что наконец завершил свою работу. Мужчина торжественно внёс кукольную невесту в невероятно лёгкий и нежный дворец, наполненный тонкими ароматами цветов. Заботливо придерживая хрупкое безвольное тело, он прошёл по всем комнатам, увлечённо рассказывая своему безмолвному слушателю все нюансы работы и забавные ситуации, произошедшие на стройке. Он впервые говорит так много и легко, наполняя сердце куклы теплом и нежностью. В конце он принёс Дрима в главный зал, осторожно усаживая на мягкий изящный трон.       На взгляд заточённой в безвольном теле души это место было самым светлым и лёгким, что он видел в своей жизни, являясь полной противоположностью его мрачной пещеры. Здесь он, даже не имея возможности двигаться, ощущал себя свободным… Будто вновь свободно бегал со старшим братом по летнему замковому саду, улизнув от бесконечных тренировок, которые всё равно был не способен осилить. Мышцы тогда очень похоже немели от боли, мешая двигаться, но лёгкий ветерок быстро остужал разгорячённое тело, позволяя вновь и вновь вставать и пытаться угнаться за старшим…       Смутные воспоминания промелькнули в мгновенье ока, оставляя за собой тихую грусть о беззаботном детстве, что было очень… ОЧЕНЬ давно…       – Спасибо, что стал моей музой, Дрим, – мягко улыбается архитектор, и искорки души в глазах куклы восторженно дрожат, радуясь этому прекрасному времени… Он так бы хотел чтобы это никогда не заканчивалось… – Знаешь, я никогда не мог считать тебя вещью… – внезапно мягко говорит мужчина, оглядывая тонкий резной потолок, узоры на котором он вырезал лично. – Ты слишком настоящий, пускай и чересчур прекрасный для этой реальности… Ты действительно самое прекрасное и, наверное, греховное из всех мечтаний, ведь я не могу перестать любить тебя, даже если и понимаю, что ты не человек. Неудивительно, что люди прозвали тебя кукольной невестой, – негромко хмыкая завершает мужчина, ласковым взглядом мимолётно проходясь по изящным рукам, целомудренно сложенным на коленях.       Однако он не замечая как тонкие пальцы внезапно едва ощутимо дрогнули, а искры в глазах куклы панически взметнулись, отчаянно пытаясь вырваться из оков неподвижного тела, что не могло сопротивляться проклятью. Драгоценные глаза куклы с тихим стуком повернулись, смотря прямо на мужчину, что от звука обернулся и изумлённо застыл, глядя на свою музу. Веки сомкнулись, а затем разошлись лишь для того, чтобы по щекам покатились зеленовато-чёрные небольшие жемчужины, с дробным стуком разлетающиеся по полу. Искры в глазах метались как сумасшедшие, но мужчина никак не мог понять опасности, что навлёк на себя одним единственным запретным словосочетанием. Он был очарован и изумлён, но лишь неловко переминался с ноги на ногу, не смея подойти.       – Прости, я чем-то тебя обидел? – нерешительно спрашивает архитектор, а искры вспыхивают ещё яростнее, моля просто молчать…       На лице куклы формируется рот, а взгляд ненадолго переводится на часы, на которых было без двух минут шесть тридцать первого августа. Архитектор специально решил показать это место Дриму сегодня, ведь уже завтра в первый день осени он должен открыть его официально… К сожалению, этой жалкой пары минут было достаточно, чтобы произошло непоправимое…       Пухлые мягкие бледно-розовые губы куклы отрываются, и он поёт проклятые строки, полным ласки и чар голосом:       – Разрывая землю, пальцы в кровь сотру.       Леса гробовую тишину прерву.       Ветер жутко воет, зов твой мне несёт.       В этот раз, я верю, точно повезёт.       Не пугайся милый, суженый родной.       Жизнь не разлучит нас, не беги, Постой!       От меня не скрыться, как и от судьбы.       Бог услышал с преисподней мои мольбы.       Чувство будто снова в груди бьётся сердце.       Я тебе открою смерти нежной дверцу.       Мы покинем мир живых, нам здесь не место.       Ты – живой жених, я – мёртвая невеста, – поёт кукла мужским, но достаточно высоким и мягким голосом, но внезапно прерывается, резко закрывая рот ожившими ладонями.       Мужчина растерянно моргает, ощущая как чары голоса со звоном разлетаются, однако он не в силах сдвинуться с места… Тьма уже здесь… Небеса скрываются за по-настоящему чёрными тучами, а яростный ветер, безжалостно треплет тонкие стебли цветов, бережно рассаженных по всему дворцу.       Тонкая хрупкая фигура в отчаянии вскакивает с места, стремясь убежать прочь, но стоит лишь ему сойти с возвышения и броситься в сторону ближайшего прохода, как он врезается в грубые чёрные доспехи Хозяина Леса.       – Ах, братец, что же ты так долго от меня прятался? – ласково говорит страж, и его голос тихим урчанием разносится по пустым коридорам. Он легко удерживает тонкую талию младшего, который продолжает ронять жемчужные слёзы и силой зажимать рот, что стремиться даже против его воли продолжить проклятые строки.       Теперь архитектор застывает в изумлении от огромного количества самых различных монстров, выглядывающих из, казалось, каждого уголка его светлого дворца, что в мгновение ока обращается в обитель тьмы.       – Почему же ты не сказал, что способен двигаться? – с лёгким недовольством продолжает Хозяин, ласково убирая с лица своего сокровища выпавшие от резких движений пряди. Однако младший лишь коротко мотает головой, зная, что не сможет произнести вслух ни единого желаемого слова, только ненавистную песню. – Сокровище моё, тебе пора домой… И, честно говоря, я очень тобой горжусь… Найти такую светлую и чистую творческую душу… – немного хищно тянет страж, кидая короткий взгляд на окружённого его ужасными созданиями человека, что может лишь тоскливо смотреть на его брата. – Ну, что? Начнём охоту? – почти риторически спрашивает он, однако младший с внезапной силой отталкивает закованные в доспехи руки и решительно отходит, гневно хмуря брови.       Ещё через пару мгновений, пока Хозяин находится в ступоре от внезапного сопротивления куклы, рот наконец исчезает, вновь оставляя только мягкие округлые контуры, лишь намекающие на наличие губ. Тогда младший наконец отнимает руки от лица, решительно расставляя их в стороны. Он всё ещё не способен говорить… Но ведь он может хотя бы попытаться защитить этого человека?       Кукла осторожно отходит. Шаг за шагом. Пока не касается спиной груди архитектора, ненадолго оглядываясь и ловя растерянный мягкий взгляд дорогого заточённой душе человека.       – Ты выбираешь человека? – странно равнодушно тянет Хозяин, и кукла невольно вздрагивает.       – Всё хорошо, Дрим, – негромко говорит мужчина, наконец получая возможность действовать. Касание куклы немного сгладило то чудовищное давление, что обрушилось на него в присутствии Хозяина Леса, так что он наконец мог вмешаться. Он осторожно и немного неловко касается тонких запястий куклы, ненавязчиво прося опустить руки. – Я исполнил свою мечту и построил этот дворец. И ты тот, кто помог мне её исполнить. Я никогда не стану жалеть ни о чём из произошедшего… – мягко говорит архитектор, невольно чуть краснея от воспоминаний о переодевании куклы. – Прости, пожалуйста, мои действия, – как всегда винится мужчина, заботливо касаясь напряжённых плеч, скрытых тонкой бледно-лиловой тканью накидки.       Кукла отрицательно мотает головой, считая, что он не сделал ничего не позволительного, но замечая расстроенный взгляд неправильно понявшего жест мужчины тут же быстро кивает, вызывая у него мягкую улыбку.       – И что же ты с ним делал, позволь-ка поинтересоваться, – с угрозой, сопровождающейся разрядом молнии и последующим грохотом грома, тянет Хозяин, но Дрим тут же отрицательно мотает головой, на удивление выразительным взглядом говоря, что он ничего не делал. Однако архитектор честно поднимает глаза и отвечает, неловко глядя на чёрную маску стража:       – Одежда Дрима не единожды за эти годы портилась, поэтому мне нужно было его переодеть. Именно за это я и прошу прощения, – твёрдо говорит мужчина, действительно сожалея, что ему пришлось увидеть Дрима обнажённым и касаться его, не получив явного разрешения.       И оба проклятых слышат его мысли и чувства, что чисты и честны, будто он и не человек вовсе… Среди людей просто не может быть столь честного и доброго человека… Братья ещё ни разу не встречали таких, как он…       – Закон есть закон, – наконец с лёгкой виной говорит старший, доставая проклятую книгу, что и создала в незапамятные времена из нежного и невинного лестного духа ужаснейшую из тёмных тварей, Прошлого Хозяина и их создателя.       Кукла испуганно дрожит, бросаясь к брату, и хватает его за руки, безмолвно умоляя взглядом отступиться.       – Я не могу, малыш, – совсем как в детстве вздыхает Хозяин Леса. – Либо так, либо он умрёт. У проклятия нет противоядия. Достаточно и одной ноты, чтобы погубить хрупкие человеческие души, а пропет был целый куплет с припевом. Пути назад УЖЕ нет, – его голос звучит совсем как тогда… Когда старший, мягко уговаривал младшего быть тише и идти за ним, сбегая из родных краёв… Лёгкое раздражение и грубость в конце – как и в тот момент, когда они зашли в проклятую чащу…       Младший отступает, печально опуская голову и не решаясь посмотреть на полюбившегося мёртвому сердцу человека. На пол вновь падают несколько жемчужин…       – Как тебя зовут? – напоследок спрашивает Хозяин, хотя он мог бы просто прочитать это в душе человека. Этот вопрос – небольшая благодарность за заботу о младшем и за этот чудный подарок, столь сильно обрадовавший его маленькое сокровище. Дворец и правда был просто прекрасен…       – Фулиш Геймс… – мягко отвечает мужчина, покорно принимая судьбу. Он не был самоубийцей и не жаждал смерти. Но он любил Дрима и уже исполнил главную мечту своей жизни. Ему было не жаль…       Открыть дворец сможет и его друг. Он ведь не зря оставлял то письмо, подозревая, что не сможет выступить перед всеми. Он не любил слишком много внимания, но из-за своего таланта часто оказывался в самом центре. Поэтому он не раз просил своего друга-художника провести выставку или экскурсию за него. Всё было хорошо… Он не сожалеет…       Хозяин мягко подхватывает брата на руки, прижимая его лицо к своему плечу, покрытому мягкой тканью алого плаща. Он уходит, оставляя плавящегося в молчаливой агонии человека корчится на полу…       Кукла возвращается в свою пещеру, вновь безвольно застывая стоит часам пробить шесть утра. А монстры со своим новым собратом недовольно гудят из-за прерванного сна, устраиваясь у самого края бездны.       Хозяин же бережно вытачивает новое надгробие, позволяя новоявленному монстру самому заняться его украшением. Всё же творческую душу и обращение не лишит таланта… Даже если из бывшего архитектора и получился огромный золотой морской змей с относительно человеческим торсом и головой…       ***       К сожалению, иногда происходили и неприятные случаи…       Религия не была пустым звуком и, происходя от чистого света, так или иначе ранила созданий тьмы, коими были обитатели Леса. А религий в их мире было не мало… И они не раз собирали группы с целью очистить «скверну» проклятого места…       Чаще всего конечно же Хозяин их прогонял или просто не пускал в Лес. Так что никто не был ранен.       Но однажды эти святоши пришли не днём, как обычно, а под покровом ночи. И не какой-нибудь, а той самой, когда лишь кукла остаётся в одиночестве бродить по чаще.       Люди в рясах и доспехах легко прошли в Лес, спящий в недрах бездны. Там были и священники, и рыцари, посвятившие свои жизни войне «во славу веры»… Они были насторожены, однако тишина, нарушаемая лишь едкими трелями птиц, вскоре их немного успокоила. Люди дошли до самой пещеры, трусливо избегая жадной тьмы, практически ощутимо стелящейся у входа.       Они долгое время спорили, не решаясь зайти, однако разговор прервался, когда один из рыцарей, осматривающих территорию не притащил за волосы хрупкую фигурку.       Куклу сразу же бросили в центр круга, что они очертили освещённой солью, однако это мало воздействовало на него, ведь напрямую вещей света он не касался.       – Где вы её нашли, брат мой? – спросил один из священников у рыцаря, ведь безразличие хрупкой, немного брезгливо отряхивающей от сока руки и запачканный подол, фигурки к освящённой соли было очевидным.       – Она не человек, – кратко отвечает мужчина, хватая куклу за волосы и поднимая лицо без рта вверх.       Драгоценные глаза болезненно зажмурены, поэтому малахита и кварца никто не видит, однако им достаточно и отсутствия губ.       – Изыди, нечистая сила, – командует священник, брызгая на лицо куклы святой водой…       Нежная кожа тут же покрывается ожогами, а по щекам скатываются первые жемчужинки. Он не может кричать, а для проклятой песни нужен код, который в кои-то веки он действительно хочет услышать.       – Да то, похоже, не простая тварь… – тянет другой священник и начинает с несколькими другими читать молитву, что лишь слабо нервирует куклу, на кожу которой попадает разросшийся чёрный туман, исцеляя ожоги и успокаивая боль.       Рыцарь, держащий волосы, отшатывается прочь от тумана, отпуская их, а кукла мягко поглаживает чуть более материальный кусочек тьмы, благодаря ту за помощь.       Люди боятся его, продолжая свои песнопения. Они вновь и вновь обжигают беззащитную куклу святой водой и солью, что при касании всё же причиняет ему вред. Это продолжается долго, заставляя куклу метаться из стороны в сторону, будто он вновь заперт в своём сознании, а не способен наконец двигаться. Украшение и платье не страдают от освящённых вещей, ведь сделаны из самых обычных материалов, однако они задерживают крупинки соли и жидкость из-за чего кожа страдает практически постоянно.       В конце концов, с первыми лучами солнца они выливают на куклу целое ведро воды из озера неподалёку, что была освящена парой человек прямо здесь. Она чуть слабее, чем первая, но теперь ею полностью пропитываются одежда и волосы, причиняя огромное количество уже успевшей за века позабыться боли. Если бы не отсутствие рта, он бы кричал в полный голос. Но всё, что он может это застыть, заваливаясь на бок, когда время его свободы заканчивается.       Люди ликуют, считая, что избавились от нечисти, однако их улыбки быстро омрачаются, когда из воды в воем выныривает огромный змей с парочкой злых русалок, а из пещеры выползает целая свора нечисти.       – Так-так-так… – зло тянет Хозяин Леса, медленно выходя из тени. – Неужели у нас завелись вредители? – едва не рычит он, пока несколько мелких бесят осторожно утаскивают куклу прямо из-под носа святош.       Им тоже больно от святой воды пропитавшей ткань платья, но ослушаться безмолвного приказа своего создателя они не смеют. Да и куклу они в пределах возможностей своих сознаний всё же любят и ценят. Почти все монстры теряют разум, ведь души сильно искажаются при обращении. Братья избежали этого, лишь потому, что их создавали на уровне очень тонких энергий и из уже мёртвых тел, фактически просто подселяя человеческие души в искажённые напитанные тьмой тела. Это было больнее, чем обращение вместе с душой, но значительно эффективнее. Однако Новый Хозяин создавал монстров из живых людей и не настолько искусно, как поступила с ними тьма… Хотя теперь его творения всё же сохраняли часть сознания, даже умея разговаривать и полноценно мыслить. Фулиш так вообще полностью сохранил душу, лишь немного исказившись от воздействия тьмы. Он был практически таким же как и они. Как и ещё несколько недавно обращённых…       Люди не способны пошевелить от давления силы Хозяина, однако он лишь опускается на колени, ласково убирая с лица куклы волосы и приказывая туману впитать в себя лишнюю влагу. Бездна недовольно отзывается из глубины пещеры, но он лишь раздражённо цыкает, позволяя брезгливо выплюнуть влагу прочь и начать исцелять его сокровище.       – Я быть может и просто бы вас прогнал, – угрожающе начинает Хозяин, когда недавно обращённый лис-оборотень бережно уносит куклу в пещеру. – Лишние жертвы нас никогда не прельщали, – честно говорит он, вставая с колен и поднимая на людей мрачный тяжёлый взгляд полный жажды убийства: – Однако вы посмели причинить вред Дриму, – прозвище Фулиша легко прижилось, а сам Хозяин в противоположность решил звать себя Найтмером.       – Изыди, нечистая сила, – визгливо кричит какой-то монах кидая в стража соль, однако тот просто стоит, позволяя короткому порыву ветра унести крупинки обратно в сторону людишек.       Небеса, несмотря на недавно взошедшее солнце, темнеют, а ветер крепчает. Туман робко ластится к рукам Хозяина, винясь, что не мог реально помочь кукле, ведь как и все спал. Но на него Найтмер уж точно не злится. Это он виноват, что не укрыл Лес иллюзией, позволяя Дриму свободно бродить среди искажённых тьмой стволов. В следующий раз стоит быть осторожнее…       Стоит лишь Хозяину позволить, и монстры бросаются вперёд, вгрызаясь не в плоть, но в души. Люди не могут их коснуться, но корчатся от боли, отчаянно крича о прощении… Найтмер же лишь зло рычит, ведь Дрима никто бы не пощадил, даже если бы он мог молить их прекратить. Люди так лицемерны… Хотя и они сами не лучше… Но они хотя бы это не скрывают в отличие от этих… фанатиков.       На каменной стене пещеры прибавляется имён… Найтмер мстительно использует те, что были даны этим… людям от рождения, и от которых они отказались ради своей веры. Его бесило, что они так легко и небрежно избавлялись от того, что ни ему, ни его брату более не доступно… Картинки всё ещё достаточно яркие, но вот слова, кроме некоторых их взаимных диалогов, не разобрать. Но даже там все имена смазаны так, что они не способны их услышать.       Тяжело проводить века в этой рутине…       ***       Монстров сильно прибавилось… Им всё меньше и меньше необходима какая-либо подпитка кроме чистой тьмы, так что охоты практически полностью сходят на нет. Лишь интересные души рискуют пропасть в их Лесу. Простые едва ли станут им интересны…       Дрим уже давно не выходил за пределы Леса… Не было больше авантюристов, что хотели заработать лёгкие деньги. Не было святош, основательно прогоревших из-за своей непримиримости и гордыни. Мир менялся и менялся сильно…       Однажды кукла решил осторожно подсматривать за людским городом, расположившимся почти у самого Леса. Отчего-то люди больше не боялись дурной славы этих мест, хотя и они стали забирать всего по паре-тройке человек в год, а не едва ли не десятками, как было раньше. Ради справедливости, стоит отметить, что Бывший Хозяин был куда более прожорлив, поглощая души сотнями. Так что они едва ли не на «вегетарианской» диете сидят…       Он долго следил за людьми, узнавая много нового… И самым потрясающим временем был Хэллоуин. Людской праздник, в который все старались украшать свои дома и одевать костюмы, до полуночи бродя по улицам и стучась в дома ради конфет. Дриму бы безумно хотелось узнать, что такое конфеты, однако отсутствие рта влияло также и на его способность пробовать что-либо на вкус. Поэтому он несколько раз выбирался в город, присоединяясь к детским группкам, с радостью принимающим «красивую девочку» в роскошных нарядах в свой круг, даже если «она» и была молчалива. Конфеты он приносил в Лес, угощая монстров и брата, что с удовольствием делились своими ощущениями, зная, что он сам не может их попробовать.       В этот Хэллоуин он вновь выбрался на улицы в очередном белом платье и фате, что на этот раз намеренно были не слишком цельными, имитируя заброшенную детскую игрушку. В этот раз он, незаметно для себя, оказался в группе более взрослых людей.       – Хей, красавица, присоединяйся к нам? – окрикнул его тогда один из парней, а единственная девушка приветливо замаха, тут же начиная восхищаться нарядом. – Ты немая, что ль? – немного грубовато спрашивает парень, дождавшись лишь лёгкого покачивания головой на вопрос о имени.       Дрим кивает, безумно желая улыбнуться. Искорки в его глазах игриво прыгают с места на место…       А вся группа смущённо замирает, но тут же продолжает болтовню, понимая, что их «новая знакомая» не слишком хочет об этом… говорить…       – Можешь написать? – спрашивает девушка с яркими радужными волосами в костюме пиратки, но почему-то с овечьими ушками и хвостом.       Кукла кивает и палочкой на земле неловко пишет немного кривые буквы со стилизованными завитками. Всё же в его время писать нужно было красиво, а вовсе не грамотно…       – Дрим? – уточняет девушка и, получая в ответ кивок, кричит своим друзьям: – Ребята, нашу новую знакомую зовут Дрим!       И тут он внезапно решается написать кое-что ещё… В их группе была всего одна девушка, одетая при этом как более мужская версия пирата. А один из парней и вовсе был в образе какого-то женского персонажа… И все относились к этому совершенно спокойно… Поэтому он неловко пишет на земле ещё пару слов.       – Ты не девушка?! – удивлённо вскидывается тот самый высокий парень, что одет в нежно-розовое простоватое платье и жёлтый немного помятый парик. Он выглядит достаточно нелепо, но и немного мило одновременно.       Дрим коротко кивает.       – Да быть не может! – тут же с важным видом обходит его вокруг блондинистый паренёк с искусственными ярко-красными крылышками, хвостом со стрелочкой и ободком с рожками. Он очень громкий, но Дрим привык к иногда излишне шумным монстрам брата, так что это не большая проблема. – Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел! Я никогда не поверю, что ты – парень!       Дрим щурит глаза в намёке на улыбку, а громкий блондин недовольно фыркает и отворачивается к высокому парню в платье.       – Ребята, я здесь! – внезапно кричит им ещё один парень в яркой толстовке со множеством мелких цепочек на шее и в недлинных кудрявых шоколадного цвета волосах. Странные крупные очки, сидят на его макушке как ободок, но кажется всё так и было задумано…       – Карл! – радостно кричит громкий блондин, бросаясь на прибывшего с объятьями.       – А я думала, что ты обещал надеть какой-то особенный костюм, – саркастично тянет девушка-радуга.       – Я и надел, – важно кивает названный Карлом и опускает на глаза очки, что цветастыми переливами мерцают в уличных огнях, придавая ему поистине мистический вид. – Разве не здорово?       – Ахринеть! – подпрыгивает громкий блондин, глядя на прибывшего под разными углами. – Ты будто совершенно разный человек! С каждого угла свой образ!       – Верно, – ошеломлённо кивает пригласивший Дрима парень, который кстати был одет в какого-то огненного духа… По крайней мере это так выглядело со стороны из-за обилия красного и рыжего, волнисто переливающихся золотом.       – А вы кто? А то я, кажется, не слишком понимаю, – смущённо почесал Карл затылок, возвращая очки на макушку.       – Я – овечка-пират, – играет бровями девушка-радуга и опомнившись оборачивается к Дриму, который просто тихонько стоял чуть в стороне, отчего они совсем забыли ему представиться. – Меня, кстати, зовут Паффи, красотка, – игриво подмигивает она, и кукла кивает.       – Сапнап, – неловко отзывается невысокий парень, пригласивший его в их группу. – Элементаль огня.       – Моё величество, Ранбу. Принцесса Пич, – игриво приседает в неловком книксене высокий парень, на что кукла тут же ему отвечает глубоким, идеально отточенным реверансом, вызывая заливистый свист Сапнапа и громкого блондина, тут же спешащего представиться:       – Меня зовут Томми, детка, но для тебя просто дьявол, – пытается позёрски поклониться паренёк, но не удерживает равновесие и едва не падает вперёд, однако худую изящную ладошку Дрима, спрятанную в длинных тканевых перчатках, всё же целует, вызывая давно забытое ощущения смущения, ожигающего щёки мягким розоватым румянцем. Обычно кукла не краснеет, поэтому данное происшествие действительно для него особенное… – Чёрт подери, будь ты девушкой, я бы без сомнений предложил тебе встречаться! – вскрикивает Томми, отскакивая наконец от куклы.       – Я – Карл, Путешественник во времени, – шутливо представляется цветной парень, вызывая у всех звонкий смех.       – Какой из тебя путешественник во времени у тебя же память избирательная! – как всегда немного грубовато смеётся Сапнап, на что шатен фыркает и отворачивается от него, возвращаясь к Дриму:       – Ты ведь кукла, верно? – совершенно серьёзно спрашивает Карл, заставляя златовласого ошеломлённо и немного испуганно замереть, а остальную группу вновь рассмеяться.       – Карл, как грубо, – стыдит Ранбу, поправляя чуть съехавший парик и корону.       – Дрим, это Карл. Карл – Дрим… Он немой, если что, и он парень, так что не ошибись, – представляет их Паффи, однако Карл лишь рассеянно отмахивается от неё:       – Мы знакомы, просто очень давно не виделись. Вернее заочно. Я его знаю, а вот он меня вряд ли… – чуть неловко заканчивает цветной парень, потирая шею, но затем встряхивает головой, заставляя сотни цепочек на нём негромко звякнуть, и неожиданно торжественно продолжает: – Что ж, друзья мои… Поздравляю. Мы встретили самого настоящего духа Хэллоуина!       Дрим растерянно отводит взгляд, не зная как реагировать на этого яркого и так много и главное весьма неудобно знающего парня…       – Да не парься так, – несильно хлопает куклу по плечу Сапнап, ободряюще улыбаясь. – Карл у нас немного со странностями, так что он часто может что-нибудь такое сморозить. Просто не обращай внимания, лады?       Кукла чуть кивает, но искорки души в его глазах всё ещё беспокойно дрожат…       ***       Дальше всё идёт не так уж и плохо. Они много говорят, веселятся, поют… Некоторое время они ходят по домам, выпрашивая сладости, пока Томми не начинает ныть об усталости. Поскольку к тому моменту все уже набрали немало конфет, они соглашаются пойти к Паффи домой, потому что к ней ближе всего. И конечно же Дрима они также приглашают… А он… Соглашается, во всю наслаждаясь их обществом.       Кукле очень даже приятно и легко находиться с ними, ведь никого вокруг не напрягает его молчаливость, и они легко находят игры, в которые он может сыграть с ними и без голоса…       Томми прыгает размахивая руками как крыльями при этом то ли клекоча, то ли рыча.       – Орёл? – почти сразу спрашивает Карл.       – Крылатый лев? – немного скептически предполагает Ранбу.       – Это вообще птица?! – возмущённо тянет Паффи       – Томми, чёрт тебя дери, ты сам что ли написал эту карточку?! – грубовато ворчит Сапнап, а Томми вдруг резко подскакивает:       – Да, верно! Детка, ты и правда самый лучший! – скачет Томми, указывая на Дрима, поднявшего блокнот с надписью: «Грифон».       – Это вообще честно? – недоумевает Сапнап.       – Кто это написал? – строго спрашивает Паффи, и Карл неловко поднимает руку:       – К-кажется я, но не уверен. Я забыл, что писал…       – Золотая рыбка, блин! – смеётся Томми, тыкая в надувшегося от обиды Карла пальцем.       – Так, теперь Дрим, – громко говорит Ранбу, усаживая гиперактивного подростка на диван рядом с собой.       Кукла плавно встаёт и подходит к миске с бумажками. Он нерешительно разворачивает сложенную надвое записочку, смотря на ровные острые буквы: «Архитектор Фулиш Геймс». Дрим растерянно хлопает длинными ресницами, не зная как изобразить морского змея, что он знал.       Кукла плотно обматывает ноги намеренно подранным подолом платья, становясь на колени, чтобы не упасть, тем самым изображая хвост, а руками нерешительно показывает волну. Затем ладони прижимаются к ушам, растопыривая пальцы, будто хрящи, соединённые перепонками, а тонкие брови немного хмурятся, ведь обратившись в монстра его друг стал куда более мрачным, хотя это и не убавляло его добродушия и мягкосердечности.       – Эм-м… Русалка? Кто-то такое загадывал? – нерешительно спрашивает Сапнап, сразу начиная с вымышленных существ, ведь нормальные карточки явно уже разошлись, оставляя только странные выверты разума Карла и Томми. Тем более, что сам Дрим был не слишком оригинален в своих идеях, написанных витиеватым красивым подчерком.       – По мне это больше на змею похоже, – задумчиво тянет Ранбу, ненавязчиво придерживая за плечи постоянно вертящегося из стороны в сторону Томми.       – Это ведь что-то морское, я прав? – уверенно спрашивает громкий блондин, довольно оглядываясь на своего соседа по дивану, после положительного кивка куклы.       – Морской змей? Левиафан или что-то из подобного… – чуть нахмурившись бормочет Паффи, в то время как Карл всё ещё молча напряжённо думает.       Дрим неловко оглядывается, внезапно замечая на полочках сбоку от камина коллекцию карточек с подборкой самых знаменитых художественных произведений и памятников архитектуры. Он хлопает в ладоши, привлекая внимание ребят, а затем указывает на ровную стопочку карточек.       – Какая-то картина? – удивлённо вскидывается Сапнап, который заранее просил никого не писать ничего связанного с культурной средой, в которой он был весьма слаб.       Однако кукла отрицательно мотает головой, чуть хмурясь в попытке придумать как ещё можно указать на своего любимого «человека».       – Архитектура… Морской змей… Хм-м… Золото? – внезапно спрашивает Карл, получая короткий кивок и сразу же расплываясь в хитрой довольной улыбке: – Я знаю, кто это.       – Ну и… – тут же подбадривает цветного парня Сапнап, однако тот лишь лукаво сверкает глазами и молчит. – Карл!       – Ну давай же… – тоже присоединяется к уговорам Паффи, однако парень мотает головой, звонко коротко смеясь, а затем подходит к кукле и шепчет ему ответ на ухо, получая сияющий взгляд и пару активных радостных кивков.       – Сейчас я объясню по нормальному, поскольку точка зрения Дрима доступна лишь избранным… – немного непонятно говорит Карл, а все остальные немного обречённо вздыхают, окончательно признавая, что эти двое не от мира сего.       Парень довольно улыбается, предварительно помогая кукле подняться и сесть на его место. В конце концов ему тоже ведь было интересно, как именно можно описать его возлюбленного.       – Итак, забудьте всё, что показывал вам Дрим… – решительно кивает цветной парень, однако тут же хмурится и поправляется: – Кроме архитектуры… – он замолкает и с яркими смешинками во взгляде указывает на Ранбу, а затем пальцами рисует в воздухе арочное окно и изображает милую немного приторную улыбочку, хлопая ресницами и махая рукой так, будто держит в ней платок.       – Принцесса Пич? – недоумённо уточняет Ранбу. – Как связны принцесса из игры и архитектура?       – Фулиш Геймс!!! – внезапно почти перебивает высокого Томми, во весь голос выкрикивая ответ и подскакивая едва ли не под самый потолок.       – Верно! – довольно улыбается Карл.       – Откуда ты знаешь? И как он связан с Марио? – удивлённо оглядывается на младшего Паффи, поправляя едва не слетевшую от резкости блондина шляпу.       – Замок Пич из игры создан по подобию реально существующего памятника архитектуры! – горделиво упирает руки в боки Томми, довольный возможность блеснуть своими знаниями.       – Точно! – внезапно вскидывается и Сапнап. – Даже я слышал о Дворце Мечты. Честно говоря, я больше всего сейчас жалею, что когда-то в школе отказался от экскурсии туда. Хотя нас должны были провести только по саду и немного показать замок снаружи… Но те картинки, что я видел в инете… – мечтательно тянет напоследок парень, прижимая ладони к груди и в восторге закатывая глаза.       – О, я тоже вспомнил, – кивает Ранбу. – Поговаривали, что Геймса убили промо в тронном зале за день до официального открытия, но тела никто не видел, только огромное количество крови на полу тронного зала…       – Ах, да… Кто-то вроде бы считает, что это всё из-за проклятой куклы, которую он купил на аукционе за несколько лет до этого. Мне несколько раз попадались программы про это по телеку, – говорит Паффи.       – Ах, если картины Шоу не врут, то эта кукла и правда выглядела как настоящий человек!       – Про неё, кстати, много легенд ходит, – с ухмылкой тянет Карл, намекая на огромное количество страшилок основанных именно на рассказах о проклятых или одержимых куклах.       – Ну, не-ет, – недовольно кривится Томми, – демоны не могут существовать в неживых вместилищах. Это слишком больно и к тому же не практично!       – Так, стоп, – внезапно обрывает их разговор Ранбу, а кукла с изумлением отмечает, что все вокруг сильно напряглись. Один только Карл оставался совершенно беззаботен:       – Не запаривайтесь, ребят. Мы тут все не люди, это было понятно ещё с самого начала!       – О чём ты говоришь? – немного нервно отзывается Сапнап, а остальные хмурятся ещё сильнее, напрягаясь так, чтобы если что было легче сбежать.       – Саппи… Просто… Серьёзно? – изумлённо оборачивается к нему Карл. – Или ты считаешь, что я не сумею распознать ифрита в собственной постели? Если так, то я действительно, чёрт побери, обижен!       – Ифрит?! – восхищённо подскакивает Томми, пока Паффи только растерянно хлопает глазами.       – Конечно, – будто не замечая ошарашенно застывшего огненного парня продолжает Карл. – У нас здесь ведь целый цветник! И оборотни, и иные сущности… Чего вы так напряглись? В этом доме ведь ни единого человека не найдётся.       – Ты знаешь? – растерянно спрашивает Паффи, а её овечьи ушки и хвостик внезапно вздрагивают, приходя в движение.       – Конечно. Нам нечего опасаться… Или вы думаете, что я вам солгал? Я ведь уже говорил, что я – Путешественник во времени? Я же не сказал, что это костюм! И Дрим правда дух! Вернее порождение Тьмы, поскольку я точно не уверен в том, что он такое…       – Класс!!! – восторженно подпрыгивает Томми и его крылья и хвост также оживают.       – Твою ма-а-ать… – обречённо тянет Ранбу, утыкаясь лицом в ладони, опирающиеся о колени, пока одна половина его лица темнеет, а вторая половина волос наоборот белеет.       – Чёрт подери… – изумлённо тянет Сапнап, откидываясь на диване, однако у него лишь белок глаз полностью затопляет чернота в то время как зрачок сужается, а тёмно-коричневая радужка начинает несильно светиться алым.       Кукла испуганно переводит взгляд с одного из своих новых знакомых на другого и не знает как следует поступить.       – Кстати, это ведь значит, что у Дрима и правда нет рта? – внезапно спрашивает Томми, немного разряжая атмосферу. – Это пиздецки отстойно, детка!       – Томми… – вновь горестно тянет Ранбу, который вообще-то был обязан за ним присматривать.       Кукла же продолжает растерянно моргать длинными ресницами однако напряжение всё же отступает. Если все они тоже не люди, то ему опасаться нечего, верно? Они же не сдадут его церкви и не причинят вреда?       Внезапно у Ранбу в кармане звенит будильник, а Дрим ощущает как тело застывает, а глаза устремляются прямо вперёд. Он всё же не уследил за временем…       – Упс… Ребят, кажется, время Дрима вышло, – неловко тянет Карл, когда замечает неподвижность куклы.       – Какое время? – недоумённо спрашивает Ранбу, отключая надоедливый будильник.       – Он больше не может двигаться. Я же уже говорил, что он – кукла. А они обычно не могут что-либо сделать самостоятельно. Так что нам теперь нужно отнести его обратно в Лес… – Карл не успевает закончить мысль как его перебивает восторженный визг Томми:       – ДА!!! Чёрт вас всех дери, да! Наконец-то я смогу побывать в Лесу. Это ж настоящая легенда! Если это правда, то там должен быть самый сильный источник Тьмы за всю историю! И никто ещё ни разу не смог до него добраться, ведь Лес не пускает иных существ, без прямого дозволения Хозяина, а он никогда не показывается на людях!       – Подожди, серьёзно? Дрим из того самого Леса? – удивлённо вскидывается Паффи.       – Ага, – довольно кивает Карл.       – Как ты вообще всё это знаешь?! – вновь несколько грубовато спрашивает Сапнап, дёргая цветного парня за рукав и заставляя того сесть прямо на колени ифрита.       – Саппи! – уже возмущённо закатывает глаза Карл. – Я – Путешественник во времени, – едва ли не по буквам проговаривает парень, недовольно щёлкая своё живое кресло по носу. – Я постоянно гуляю по прошлому, знакомясь с другими людьми и узнавая их истории. Я даже знаю несколько человек, что были в последствии обращены Хозяином Леса! Кстати, тот классный шутник, о котором я тебе рассказывал тоже один из них. Жаль только, что я не знаю, кем он стал после обращения… Наверняка из него должен был получиться настоящий красавчик!       – М-да… дела… – ошеломлённо тянет Паффи, поглядывая на то на Дрима, то на самую странную влюблённую парочку, что она видела в своей жизни.       ***       – Э-эй! Хозяин Леса! Не будь жмотом, а? Открой нам дорогу, пожалуйста. Мы куклу обратно принесли! – кричит Карл, стоя у ничуть внешне не отличающейся от остальных арки из деревьев. Хотя он почему-то заставил их тащиться вдоль леса именно до неё…       Сапнап осторожно держит куклу на руках, немного нервно поглядывая на своего парня. Томми возбуждённо мельтешит иногда ненадолго останавливаясь на месте, когда его ловит Ранбу, спокойно стоящий на месте с огромным рюкзаком сладостей за спиной. А Паффи нервно теребит красный шёлковый шарф, повязанный у неё на поясе поверх кожаного корсета.       Предварительно они всё же быстро сбегали домой и переоделись, чтобы не выглядеть слишком уж нелепо в своих Хэллоуинских костюмах. Однако их одежда, специально подстроенная под их расы, всё ещё была достаточно сильно похожа на карнавальные костюмы, так что они не вызывали у редких прохожих много вопросов.       Через некоторое время лес за аркой из ветвей внезапно темнеет, хотя в утренних сумерках это, казалось бы, уже было невозможно… Трава частично желтеет, а у деревьев внезапно оказывается немало сухих низких веток, готовых в любой момент поранить или ударить неловкого путника.       Вдалеке мелькает красный отблеск, но затем по краям тропы зажигаются мягкие золотистые фонарики, удерживаемые огромным количеством самых различных монстров.       – Пойдём, – беззаботно ступает вперёд Карл, зовя своих спутников. А Ранбу с трудом удерживает Томми подле себя, опасаясь отпускать любопытного подростка в чащу.       Сапнап, решительно вздыхает и следует за своим парнем, после того как Паффи помогает ему немного поправить чуть сползшую руку куклы.       Они настороженно следуют по проложенной для них тропе до самой пещеры, однако Карл не позволяет Сапнапу занести куклу вовнутрь.       – Оставь его пока здесь. Ему наверняка за эти века уже тошно от этой пещеры, пусть хоть немного побудет здесь.       – Тебе не кажется, что ты слишком уж много на себя берёшь, хрупкий человечек, – мрачно тянет Хозяин, выступая из темноты. Он уже несколько десятков лет не надевает своей брони, ведь и без неё просто не может умереть, так что сейчас на нём чёрная толстовка со святящейся неоново-красной шнуровкой поверх швов. Он выглядит почти безобидно, однако давления его силы меньше не становится, заставляя гостей Леса чуть горбиться от количества пропитывающей воздух тьмы.       – Во-первых, мы все здесь не люди, так что я бы попросил не называть кого-либо из нас так, – занудно тянет Карл, плюхаясь на траву поляны перед пещерой. – А во-вторых, мы пришли больше из любопытства, ведь это место…       – Это место – настоящая легенда для всех потусторонних сущностей! – прерывает цветного парня Томми, восторженно скользя по поляне и разглядывая всё, что только можно. Если бы монстры не пытались держаться от него подальше, то мальчишка наверняка бы с удовольствием их облапал, восторгаясь каждой деталью нечеловеческого облика.       – Ну, что за наглецы, – почти восхищённо тянет Хозяин, но подавляет свою ауру, тем самым безмолвно одобряя нахождение этой странной компашки в его Лесу.       – Кстати, меня зовут Карл. Я – Путешественник во времени, так что мы как-то уже виделись в прошлом, но я не уверен, что вы помните, – с улыбкой представляется Путешественник, утягивая своего возлюбленного, что как раз подошёл к нему ближе, на траву. В его зеленовато-голубых глазах вместо зрачков закручиваются угловатые лиловые спирали.       – Сапнап, ифрит, – кивает самый низкий, позволяя измениться глазам и кожному покрову, однако сдерживая огонь, игриво вспыхивающий в пока всё ещё чёрных волосах.       – Оборотень. Паффи. Я из совсем безобидных, – неловко представляется девушка-радуга, переминаясь с ноги на ногу чуть в сторонке.       – Я – Томми! Самый настоящий демон! – нетерпеливо выкрикивает младший как только представляется единственная девушка их команды, однако его нянька быстро затыкает ему рот, неловко кланяясь Хозяину:       – Я – Ранбу. Один из полукровок… не слишком удачных, но хотя бы живых… Не обращайте внимания на Томми, пожалуйста, он ещё мал и как раз сейчас находится в самой активной фазе своего взросления.       – Что ж… Можете называть меня Найтмер… Я правильно понимаю, что эти двенадцать часов Дрим решил провести в вашем обществе?       – Да! Он такой классный! Даже если не разговаривает. И он очень хорошо играет! Он много тренируется, да? – восторженно болтает Томми, не замечая лёгкого удивления в позе Хозяина, его лицо всё ещё скрыто плоской маской с жутковатым смайликом…       – Дрим не способен двигаться практически всё время. Только шесть часов до полуночи последнего дня месяца, и до шести утра, первого числа следующего. Ровно двенадцать часов. И обычно он в это время почти не показывается на глаза людям. Только в последние годы, когда стал так популярен этот праздник, у него появилась возможность выходить один раз в году к людям. Не уверен, что мой брат вообще когда-либо играл во что-либо… Возможно лишь ещё с тех времён, когда мы были живы… Но я сомневаюсь, что ты говоришь о чём-то подобном. Это было несколько веков назад…       – Что?! Да невозможно! Дрим лучший игрок в видеоигры, что я когда-либо видел! Он разнёс нас в пух и прах. Даже Сапнапа!!! А он ведь практически профессионально ими занимается!       – Мой брат всегда был весьма умён, хоть и чертовски слаб, – просто пожимает плечами Найтмер, оглядываясь на посаженного у дерева Дрима. Внезапно за деревьями он замечает лёгкий золотистый отблеск, а затем гневно кричит, когда из чащи показывается огромная когтистая рука, покрытая мелкой золотистой чешуёй, и утаскивает Дрима прочь: – Фулиш!!! Немедленно верни моего брата на место, земноводная ты змеюка!       – Мой-с… – слышится в ответ громкое низкое шипение, наполненное удовлетворением и лаской.       – Фулиш Геймс? Он тоже был обращён? – с удивлением моргает Ранбу, пока Паффи и Сапнап просто застывают в шоке от предполагаемого размера обладателя этой руки.       – А кого, как вы думаете Дрим пытался показать, когда ему попалась та карточка? – насмешливо тянет Карл, а Сапнап встряхивает головой и изумлённо смотрит на своего парня:       – Морской змей?       – Именно! Кстати… – внезапно отвлекается Карл, осматриваясь, а затем радостно подскакивает и бросается к одному из монстров: – Квакити!!! О! Я был прав, ты просто неотразим! – с улыбкой говорит Путешественник обнимая, неловко застывшего монстра. У него были красивые тёмные крылья, отливающие в свете фонариков загадочными сине-зелёными тонами. Лицо полностью покрыто крохотными пёрышками, а вместо волос были более длинные гибкие и тонкие перья, прикрытые тёмно-синей шапкой. Кожа на руках была грубой рыже-чёрной с крупными, но аккуратными коготками на пальцах. А ноги от колена полностью копировали утиные лапки. Однако это всё же смотрелось весьма мило на нечеловеческий взгляд Карла и его друзей. – Ах, дорогой, как же я по тебе соскучился! Поверить не могу, что мы всё же смогли вновь увидеться. Ты, возможно, меня плохо помнишь, но мы были хорошими друзьями. Если б не старая мораль, то я наверное тебе бы и встречаться предложил! Но, увы, в твоё время это было не принято… Кстати, об этом… Саппи, ты не против третьего, если мне всё же удастся его уговорить? – совершенно беззаботно интересуется Карл, пока все его друзья дружно ударяют ладонями о лицо. Иногда им казалось, что у этого парня действительно не всё в порядке с головой… Однако можно ли в этом винить человека, практически всегда находящегося вне времени?       – Конечно, я не против, Карл… – обречённо тянет Сапнап, однако его глаза также загораются интересом, стоит лишь взгляду упасть на Квакити…       – Они друг друга нашли, – с отвращением тянет Томми и внезапно замирает, глядя в толпу монстров чуть в стороне. – Тюббо? – едва слышно бормочет он, глядя на монстра-пчелу в мягком полосатом серо-белом свитере и зелёном комбинезоне.       – Что? – тут же оборачивается на своего подопечного Ранбу, но, проследив за его взглядом, также замирает.       – Вы знакомы с Тобиасом? – удивляется Найтмер, чуть наклоняя голову и давая позволение монстру выйти на поляну. – Он попал в наш лес уже в старости, но, как понимаете, здесь возраст не особо важен, так что он может себе позволить вести себя немного по-детски. Как я и думал, Тюббо – более детское прозвище…       Двое младших в восторге обнимают друга, обращённого в монстра. Они считали, что больше никогда его не увидят, ведь они оставались юны, а он стремительно старел… Оставаться на одном месте слишком долго они не могли, а мобильная связь тогда всё ещё была развита слишком слабо, поэтому их общение состояло лишь из редких писем, которые однажды просто прервались… Они считали, что это из-за смерти, но похоже он наоборот обрёл новую жизнь…       ***       – Кстати, вы собираетесь снимать с себя проклятье? – внезапно спросил Карл, осторожно расчёсывая вместе с Сапнапом крылья Квакити.       – Какой смысл? – почти равно душно спрашивает Найтмер, наблюдая за водящими хороводы мелкими чертятами, которые были одними из первых монстров, что он создал. – Да, и условия нам неизвестны…       – Подождите… Серьёзно?! – изумлённо вскидывается Карл, даже прекращая ненадолго своё занятие. – Вам же едва не открытым текстом всё прописано.       – И где? – с сарказмом интересует Хозяин, переводящий взгляд в сторону всё ещё не занесённого в пещеру брата. Уже три недели кукла остаётся снаружи… И никаких негативных воздействий это не вызывает, поэтому Найтмер не сильно против.       – Проклятая песня, конечно же! – без запинки отвечает Путешественник, даже сквозь маску ощущая острый жадный взгляд Найтмера. – Дриму, например, скорее всего нужно лишь полностью отказаться от прошлого. Вернее спеть песню для какого-нибудь особенного человека… Хотя возможно и не человека… И выйти за него замуж! Всё просто, – легкомысленно отзывается Карл, продолжая своё дело, пока все окружающие замирают, не понимая гений этот не человек или абсолютный безумец. – Мертвецам недоступны такие мирские заботы, как отношения, и всё от них идущее. А значит, свадьба, самая настоящая, но не обязательно церковная, вполне должна вытянуть его в мир живых. Хотя людьми вы уже точно не станете… Возможно гибридами или потусторонними духами… Но от ограничений скорее всего избавитесь. Если не от всех конечно, то уж точно от многих! Хотя про твоё условие я не уверен, и мне бы не очень хотелось, чтобы мои догадки оказались правдой… Так что я просто промолчу, и мы посмотрим, что на это скажет сама Тьма. Она ведь уже далеко не настолько жестока и жадна, как была вначале… Да и тогда это было больше влияние искажённого неподходящей для него энергией лесного духа, чем её собственная жажда.       – Ты гений или да, любовь моя? – изумлённо и даже относительно мягко тянет Сапнап, ловя растерянный и немного смущённый взгляд своего парня.       – Он псих. Абсолютнейший… – просто констатирует Квакити, с трудом, но всё же выговаривая необходимые слова. – Однако это не значит, что он при этом не может быть гением… – чуть тише добавляет монстр-утка, пока перья на его затылке и тыльной стороне крыльев мелко подрагивают от смущения.       – И какие же тогда идеи на счёт меня? – немного настороженно тянет Найтмер, не переставая удивляться осведомлённости и странному образу мышления этого парня.       – Самая очевидная – убить или ранить Дрима.       – Что?! – хором воскликнули все, кто был на поляне. Найтмер буквально источал Тьму, накопленную его телом за сотни лет, и это не упоминая сильнейшей жажды крови, повисшей в воздухе. Сапнап и Квакити не верящими взглядами сверлили своего парня. Фулиш тихо рычал, сверкая яркими зелёными глазами у самой поверхности озера. Остальные монстры же просто настороженно застыли, не зная бежать им от Хозяина или злиться на парня, предложившего ранить куклу.       – Тише-тише, – поднял руки Карл, виновато склонив голову. – Я сказал, что это самое очевидное из возможных условий, но не сказал, что это действительно так! Я не знаю, что именно вам нужно сделать. Лучше спросите для начала Тьму и, если уж она не ответит, пытайтесь отыскать способ сами.       – Даже… не заикайся о подобном, – гневно выдавил из себя Хозяин, с трудом подавляя ярость и успокаивая свои силы.       – Я ведь просто предполагаю. Это самые очевидные способы, что приходят в голову, когда думаешь о вас. Обычно условием снятия проклятия является что-то, чего существо при любых обстоятельствах не пожелает сделать. Или то, чего оно будет избегать в тот момент, когда было проклято. Дрим не хотел становиться супругом какого-то толстосума, поэтому скорее всего его условие состоит как раз в свадьбе, да и песня его проклятия, как и слово-ключ весьма намекают… Вы же практически одержимы безопасностью Дрима, так что вполне вероятно, что условием для вас будет что-то, чего бы вы никогда не пожелали своему брату. Поэтому я и предложил именно эти варианты. Однако вам всё же стоит уточнить у Тьмы, ведь именно она вас создавала, хоть и немного опосредованно.       – Я спрошу, обязательно… Но я тебя предупредил!       – Конечно-конечно, идите болтайте со своей подружкой… и не пугайте мне утку! – небрежно помахал рукой Карл, а затем возмущённо повысил голос, заметив, что Квакити успел отползти от них, оказавшись практически до самых деревьев. – И кстати, про него тоже спроси, будь так добр!       ***       – Найтмер? – нерешительно зовёт Хозяина Сапнап, не решаясь подходить к буквально излучающему чистый негатив монстру ближе, чем на пять шагов.       – Пошёл нахуй.       – Ну, Найтмер, не может же всё быть настолько плохо?! – не сдержавшись вскрикивает Карл, бесстрашно подходя к Хозяину и усаживаясь на пол рядом с ним. – Рассказывай давай.       – Дриму нужно замуж… И нужна первая брачная ночь… И мне нельзя убивать его муженька ни при каких обстоятельствах… Более того, я сам должен организовать ему свадьбу… И выйти замуж за монстра он не может, потому что мы находимся вне реальности, а не на грани как естественно появившаяся нечисть…       – Так снимите проклятье с Фулиша, а потом пожените их с Дримом. В чём проблема? Они ведь явно неровно друг к другу дышат. Так почему бы и нет? Фулиш с него пылинки сдувать будет не меньше, чем ты сам. Точнее уже это делает…       – Фулиш?! Да этот… – Найтмер возмущённо вскидывается, готовясь разразиться гневной тирадой, однако ни одного плохого слова при мысли об обращённом архитекторе не появляется. Он с самого начала был чертовки идеальным и даже обращение не смогло его испортить… Честно говоря, пару раз у Найтмера даже возникала мысль, что если бы в прошлом женихом Дрима оказался кто-то вроде Геймса, то он бы даже не стал спорить, а лишь пожелал бы младшему счастья… И последнее бесило ещё сильнее, ведь Хозяин совершенно не желал отдавать своего младшего братишку кому-либо в принципе… Но при этом всё ещё был не против идеи Фулиша, как мужа Дрима… – Блять! Какого хуя он такой идеальный?!       – Вот видишь? Всё не так уж и плохо… – широко улыбается Карл, игнорируя раздражённый взгляд старшего из братьев. – А что на счёт Квакити? М-м-м?       – Ему не повезло оказаться на пути церкви… Так что просто разрушьте с ним парочку лагерей этих фанатиков и этого должно быть достаточно. Главное не ранить при этом невинных… Иначе всё наоборот хуже станет… И вообще, разбирайтесь в этом сами, я пошёл.       – Куда? – растерянно спросил Сапнап, немного упустивший нить разговора.       – Геймса проклятого лечить!       – Я знал, что он правильно поступит, – довольно улыбается Карл, едва не мурлыча от самодовольства.       – Детка, ты иногда ведёшь себя как последняя сука…       – И тебе это нравится, – поёт Путешественник, отталкиваясь от пола и в пару мгновений оказываясь на коленях перед своим парнем, глядя на него снизу вверх соблазнительным взглядом томным взглядом.       – Я и не говорил ничего против, – ухмыляется Сапнап и просто уходит, заставляя Карл, что опирался о его ногу, ненадолго потерять равновесие и упасть на четвереньки, растерянно хлопая глазами.       – Саппи!!! – гневно несётся по лесу звонкий голос Карла, пугая редких птиц.       ***       – Тем самым я объявляю вас мужем и… женой… мужем… В общем, разбирайтесь сами! Целоваться не обязательно! – раздражённо завершает старший брачную церемонию младшего, раздражённо отворачиваясь от радостно дрожащей куклы в прекраснейшем свадебном платье и практически такого же, каким он был при жизни, архитектора…       Сейчас было семь часов вечера тридцать первого октября 20?? года. Всю церемонию кукла вздрагивал, немного испуганно оглядываясь по сторонам. Он никак не мог поверить в то, что сейчас происходило… Однако вот, он стоит у алтаря с тонким простым серебряным ободком на безымянном пальце, а рядом стоит самый любимый за всю его жизнь мужчина…       Нет, брата он конечно же тоже любил, но… Даже годы не смогли сделать из Дрима заботливое и милое существо… Он всё ещё был расчётлив и прекрасно продолжал играть свою роль, заставляя старшего практически полностью посвятить свою жизнь и «жизнь» лишь ему одному… Его разум всё ещё был достаточно холоден и жесток, смягчаясь лишь рядом с Фулишем, что дарил ему столько любви и нежности, что он в ней практически задыхался и был просто неспособен не ответить хотя бы самым малым… Найтмер был его родственником, и он был действительно заботлив и ласков по отношению к Дриму, однако он изначально встал перед младшим как средство достижения целей, а не как равный… И изменить это уже было невозможно…Однако это не значило, что кто-либо кроме самого Дрима, и, быть может, благоразумно молчащего Фулиша, знал о настоящем отношении младшего к старшему и ко всему миру в целом…       Как только звучат последние немного злые строки речи Найтмера, Дрим нетерпеливо оборачивается, улыбаясь пока ещё не исчезнувшим ртом, и несдержанно целует своего возлюбленного, с неожиданной силой притягивая не слишком сопротивляющегося мужчину к себе. Учитывая, что строки его проклятой песни способны были хоть и слабо, но всё же воздействовать даже на монстров, Фулишу пришлось весьма несладко, после того как проклятье начало на него действовать. К тому же теперь он был уже не монстром, а полноценным нечеловеческим существом… А песню Дрим спел для него ещё в полдень, чтобы у них было остаточно времени на последние приготовления и проведение самой церемонии…       На самом деле они не знали насколько быстро исчезнут его губы и их наличие сейчас было весьма приятным бонусом, особенно учитывая, что даже во время церемонии кукла не сказал ни слова, лишь кивнув в нужный момент. Он не собирался говорить, а его сути похоже было наплевать на наличие у него рта, пока он хранил молчание. Так что предположения куклы как всегда оказались правдой, и сейчас он мог, наконец, впервые в жизни поцеловать другого человека… Любимого не человека…       – Валите с глаз моих! – раздражённо кричит Найтмер, с трудом удерживая себя чтобы не побить новоявленного муженька своего младшего брата.       Архитектор благодарно кивает Хозяину, улыбается своему возлюбленному, осторожно берёт его на руки и уносит в небольшой домик на окраине их своеобразного поселения. После того как монстры начали избавляться от проклятия никто не хотел уходить насовсем, поэтому было решено построить для всех дома, создавая новый небольшой городок, наполненный духом потустороннего мира. А поскольку в людских душах ни один монстр более не нуждался, а общаться с людьми хотели все, был предложен вариант частичного выхода из сумрака. Люди в современное время любили паранормальное, а не боялись его. Если их городок будет достаточно безопасен, то они смогут спокойно общаться с людьми и при этом оставаться самими собой. А учитывая наличие в их рядах Фулиша, их небольшое поселение уже было самым настоящим произведением искусства, даже когда отстроено до конца было не боле половины всего запланированного комплекса. Более того, полностью завершённым архитектор считал лишь свой и куклы небольшой, но невероятно лёгкий и светлый домик, органично вписывающийся в уютный уголок Леса, что позволил даже среди своей тьмы и мрачности создать небольшой кусочек «Дворца Мечты».       ***       Эта ночь для обоих молодожёнов незабываема… И даже когда Фулиш засыпает, а кукла в шесть часов утра вновь теряет возможность двигаться, они знают, что всё будет хорошо… В этот раз кукла не только застывает, но и закрывает глаза, погружаясь в «мёртвый» сон… И пробуждает уже живого парня поцелуй его возлюбленного…       – Я люблю тебя, – тихо шепчет Дрим, впервые говоря то, что сам хочет.       – Я тоже тебя люблю, мой дурман, – мягко улыбается Фулиш, ещё сильнее смягчая взгляд, когда на губах возлюбленного вместо слабой улыбки расползается ядовитая усмешка. Он знал, каков его возлюбленный, и от этого лишь любил его сильнее. Дрим был как самый настоящий дурман, что поглощал чужое сознание, полностью подчиняя его себе, чтобы затем медленно и мучительно убить. И действие его проклятой песни было в точности таким же как и действие яда дурмана…       И архитектор понял это с самого начала, как увидел глаза куклы, что при всей его красоте, лёгкости и вообще идеальности оставались холодны и коварны. Именно поэтому Дворец Мечты имел ещё и обратную сторону в виде сотен тайных проходов и смертельных ловушек, поджидающих любого глупца, посмевшего почувствовать себя в этом месте в безопасности… Сам Фулиш не был жесток… Он был добр и мил со всеми, или же просто молчал… Он никогда не желал никому зла… Однако он защищал то, что было ему дорого…       А ещё он был влюблён в самое порочное и жестокое создание Тьмы и никогда не встал бы на пути его планов, наоборот помогая губить невинные души, если это то, чего желал его возлюбленный…       ***       – Хватит обжиматься! – раздражённо рычит Хозяин, замечая очередную влюблённую парочку на скамейке в «парке», что на самом деле всё ещё оставался кладбищем с могилами тех, кто был некогда обращён в монстров.       Девушка и парень испуганно дёргаются, оглядываясь на мужчину в чёрной маске со злым чуть светящимся смайликом.       – Братик, не мешай чужому счастью, – мягко касается локтя старшего Дрим, появляясь буквально из ниоткуда. – Мы ещё найдём тебе любовь всей жизни, просто прекрати наконец пугать наших гостей.       Младший с улыбкой наблюдает как старший зло сжимает кулаки, беря себя в руки, а затем уходит в другую часть парка к пещере, куда ни один человек в здравом уме старался не соваться. Это не было запрещено, но Тьма сама отталкивала простых смертных, а соваться в явно недружелюбно настроенное к тебе место особенно после предупреждения, что умереть в этом месте по совершенно естественным причинам проще простого, никто всё ещё не собирался.       – Прошу простить Хозяина Леса за его поведение, – чуть склоняет голову Дрим, улыбаясь людям мягкой улыбкой на кукольно-идеальном лице.       Люди заверяют его, что всё хорошо, и они мило прощаются. Кукла уходит, а влюблённая парочка и ещё несколько очевидцев начинают перешёптываться, говоря о том, как мила и добра эта кукольно-прекрасная «девушка».       Фулиш усмехается со стороны. Как легко манипулировать людским сознанием… Всего пара милых улыбок, красота да какое-нибудь незначительное доброе действие и всё уже считают тебя воплощением добродетели…       Кукла подходит к нему, утопая в тёплых объятиях возлюбленного и пряча лицо с бесовской усмешкой и ледяными глазами в широкой груди.       Коварный взгляд зелёных глаз ненадолго поднимается к ночному небосклону, где ему игриво подмигивает одинокая звёздочка, которая появляется там лишь раз в несколько лет…       ***       Их городок становится всё популярнее и деньги с туристов текут рекой. А уж про Хэллоуин и говорить не стоит, ведь это место действительно лучше любого другого подходит для того, чтобы сделать этот праздник поистине удивительным.       Квакити оказался весьма неплохим дельцом, и в комплекте с гениальным архитектором и хитрейшей на свете куклой они были просто невероятно успешны. Небольшое шуточное казино, огромный подземный и небольшой наземный отель, несколько съёмных домиков, магазины, кафе, рестораны… Здесь было всё для идеального отдыха… Некоторые люди даже могли оставаться здесь жить… Просто в ритуалы «коренных» жителей они никогда не оказались бы вовлечены, хотя это и огорчало их лишь самую малость…       В парке организовано очередное занятие, на которое приезжают не только простые люди, но и деятели искусства. Они конечно же не верят, что имя преподавателя, Фулиш Геймс, не простое совпадение, однако занятия действительно полезны, а сам архитектор весьма неплохой преподаватель и люди его действительно любят… Как и его очаровательного ассистента и мужа, ловко управляющегося с современными технологиями и способного ответить на любые вопросы, связанные с сетью и в принципе электроникой… Он быстро научился разбираться в современной технике, так что теперь с парочкой помощников был официальным специалистом их городка, занимаясь и починкой и настройкой электроники, и управлением их официального сайта в соцсетях, и продвижением талантливых игроков из их городка в онлайн спорте…       Несколько человек устраивают дебаты по поводу стилистики предполагаемого здания, обсуждаемого на занятии, и Фулиш улыбается, с удовольствием впитывая новые идеи и иногда немного подсказывая спорящим. Дрим и Найтмер в это время спорят об очередном фильме, что вскоре должен будет отразиться на большом разворачиваемом экране, открывая пятничный кино-вечер…       А Путешественник просто стоит в сторонке и с улыбкой наблюдает за ними… Он рад, что тогда вмешался и повернул их судьбы на эту необычную дорогу… Старший не довёл себя чувством вины и попытками отомстить до могилы, узнав о смерти ещё совсем юного младшего… А младший не выполнял лишь роли постельной игрушки и куклы для битья для своего старика-мужа, да красивой мордашки в глазах окружающих… Он не умирал от истощения и болезней от постоянного насилия в одиночестве, холоде и голоде…       Они оба всё же получили своё долго и счастливо… И Путешественник действительно гордился своей работой, греясь в тёплых объятьях своих возлюбленных, которых он тоже скорее всего не встретил бы, если бы не эта история… Поэтому он никогда не пожалеет о своём решении… И Тьма ему в этом свидетель и верная подруга…