BDream

      Вилбур всегда думал, что это он был виноват в смерти своей матери. Отец не переставал ему напоминать об этом каждый миг его существования. Да и как не винить себя, если вполне здоровая и крепкая женщина внезапно не смогла пережить родов? Он всегда считал, что это было очевидно…       Однако всё изменилось, когда очередной няней для него стал улыбчивый светлый омега, подрабатывающий нянькой, чтобы закончить обучение в университете.       Обычно Филза не нанимал омег. Тем более парней. Он был человеком старой закалки и потому считал существование омег претящим природе. Конечно же в их мире не раз рождались омеги, однако с каждым веком их становилось всё больше, как и альф, которым не хватало женщин-бет, причём во многих смыслах. Про девушек-омег вообще стоило молчать, ведь их было ещё меньше, чем мужчин-омег. Вилбуру повезло, что он был рождён бетой. В противном случае… Он даже не хотел представлять, как бы его отец на это отреагировал…       И всё же одним утром в дверь постучался этот милый стройный высокий парень, представившийся няней по вызову. Филза никогда не давал свой адрес тем, с кем не договорился заранее, и строго следил за всеми нянями, чтобы они не могли внезапно перекинуть свои обязанности на кого-нибудь со стороны… Нет, мистер Майнкрафт не любил своего ребёнка, однако он не желал, чтобы «подрастающее поколение портилось этой безнравственной системой вторичных полов». И тем удивительнее сейчас было здесь видеть этого парня…       Филза сразу же уходит на работу, и они остаются наедине. Да и в любом случае Вилбур не может возражать. Даже если няня будет абсолютно ужасна, он не посмеет и слова сказать, ведь отцу всё равно, и скорее самому мальчику достанется по самое не балуй…       – Привет, меня зовут Дрим. Правда странное имя? А как я могу называть тебя? – ярко улыбается парень, присаживаясь на корточки перед играющим с парой деревянных машинок мальчиком. Он выглядит мило и почти невинно по сравнению со всеми предыдущими нянями. Конечно же с Вилбуром уже успели посидеть многие девушки, женщины и даже старушки, и он не мало знал характеров, с самого начала ожидая от нового лица лишь ядовитой двуличности или безразличия.       – Вилбур, – тихо отвечает шатен стараясь не отвлекаться и не позволять себе заиметь ни единой надежды, хотя от новой няни исходит почти ощутимое тепло. Наверное именно так для мальчика выглядела бы материнская забота… Впрочем он быстро отбрасывает опасные мысли, вновь погружаясь в апатию…       – Рад знакомству. Ты уже завтракал? Если нет, то я могу приготовить что-нибудь. Ты любишь сладкое? – Дрим всё ещё добродушен, а в голосе не заметно ни единой нотки раздражения, что неизменно появлялись у каждой предыдущей нянечки после первых же секунд игнорирования. Однако парню похоже не особенно-то и нужен собеседник, и он просто продолжает болтать обо всём на свете, сидя на полу рядом и иногда что-то записывая в тетрадке. Даже выполняя домашнее задание, парень продолжал говорить о самых разных глупостях, от которых неудержимо хотелось рассмеяться. При этом он действительно не уезжал с темы, и казалось, будто всё его сознание обращено лишь к мальчику. Хотя строчки в тетради появлялись исправно и регулярно, ничуть не завися от главного монолога…       Вилбур с трудом себя сдерживал, скрывая неловкую улыбку за отросшими кудряшками. Однако конечно же он был всего лишь ребёнком… Поэтому в один момент он всё же не сдерживает смешка, сам пугаясь своей реакции. Однако Дрим продолжает говорить, якобы не замечая произошедшего, хотя из сумки на пол оказываются выложены яркие карандаши и альбом в красивой цветастой обложке с какими-то мультяшными живыми грибочками. И мальчик на какое-то время просто пропадает из реальности, жадно всматриваясь в столь яркие и желанные краски… Весь их дом был строг и относительно мрачен. Либо древесные тона, либо строгий белый и приглушённо синий. Здесь же были все цвета, которых ребёнку так не доставало. И светлое небо – голубой, и яркая свежая травка – зелёный, и милые цветочки – красный, жёлтый, оранжевый, розовый и фиолетовый… Даже коричневый, серый и чёрный казались какими-то иными. Не скучными и плоскими, а яркими и живыми.       – Хочешь порисовать? – через какое-то время предлагает Дрим, замечая взгляд ребёнка. Он выложил карандаши и альбом в большей степени лишь потому, что они мешали ему добраться до учебников. Хотя изначально он всегда брал к своим подопечным минимальный набор для развлечений. Порисовать и поиграть с куколками или машинками или попрыгать на скакалке и порисовать мелками, если можно выходить на улицу. Это было стандартным сборником в первый день, и уже со временем он искал пристрастия каждого ребёнка, стараясь приносить что-то подходящее именно ему.       До этого его нанимали не более чем на пару-тройку часов по вечерам, ведь ему всё ещё нужно было закончить школу, однако это лето он почти полностью посвятил сначала поступлению, а затем работе. К тому же он не смог попасть на бесплатное обучение, и в итоге выбрал заочную форму, чтобы успевать зарабатывать на оплату обучения и коммунальных услуг в небольшой квартирке, что досталась ему от покойной бабушки. По сути он был почти детдомовским, ведь у него была только старая почти немощная бабушка, которая не могла нормально позаботиться о единственном маленьком внуке. Он жил в основном в детском доме, но после четырнадцати ему разрешили навещать бабушку, лишь на ночь возвращаясь на своё место. А после шестнадцати всем резко стало наплевать, где он ходит, и потому в детский дом он почти не возвращался, заботясь о бабушке и подрабатывая нянечкой у сердобольных соседок, у которых внуков было уж слишком много, а их родители были слишком заняты. Бабушка умерла всего год назад, однако ему всё же отдали старую, но достаточно большую квартиру, которую он вынужден был продать, покупая крохотную однушку на окраине более крупного города, ведь достойного места учёбы в родном просто не было…       Медленно день за днём Дрим и Вилбур начинали сближаться. Омега был светел, заботлив, смешлив и немного наивен. Он был тёплым и ярким, привнося в скучный однообразный бледный мир ребёнка настоящую сказку…       ***       Однажды Филза вернулся домой пораньше, заставая неожиданную картину, весело беззаботно смеющегося сына и мягко ярко улыбающегося омеги, что выглядел невероятно мягким и ласковым, будто… Мать… Мужчина просто застыл, наблюдая за хитрым прищуром светлых ресниц парня. Непослушные светлые кудряшки чуть неряшливо выбивались из низкого хвоста, в который парень всегда старательно их зачёсывал. Светлая кожа и приятный светло-зелёный свитер на фоне обстановки этого дома выглядели почти нереально. А негромкий ласковый голос, казался нежнейшей мелодией, не раздражающей ни единого нерва…       Это значит… омега? Мужчина, что настолько тёплый и мягкий, что не каждая женщина способна будет с ним сравниться…       Голубые глаза наполняются жадностью… Вилбур замечает отца и испуганно замолкает, опуская голову и прячась за своим няней…       – О! Здравствуйте, мистер Крафт. Вы уже вернулись? Мне приготовить ужин, или вы хотите, чтобы я ушёл? – тут же оборачивается к хозяину дома парень с почти белыми волосами. Самый настоящий платиновый блонд. Он не выглядел ярким, как золотистые короткие волосы мужчины, однако однозначно был прекрасен…       – Всё хорошо. Закончите, пожалуйста, как обычно. И да, ужин звучит неплохо… – почти ласково улыбается мужчина, пока по позвоночнику мальчика ползут противные мелкие мурашки…       Неужели Дрим не видит как жадно горят глаза его отца, виднеющиеся сквозь щели этого «милого» прищура?       ***       Теперь почти каждый день старший Крафт возвращается домой пораньше, стараясь больше общаться с Дримом. Хотя куда чаще он просто наблюдает за улыбчивым мягким омегой, играющим с его тихим и слабым сыном, прячась за книгой…       Вилбур получает неожиданное празднество на свой шестой день рождения. Вернее на следующий день, ведь четырнадцатое сентября в их семье – день траура, который Филза всегда проводит дома и потому не нуждается в услугах няни… Пятнадцатого числа Дрим приносит с собой простую картонную коробку, загадочно улыбаясь, пока мальчик нетерпеливо разбирается со скотчем. Позволить себе упаковку из цветной бумаги он в этом месяце не мог. Все деньги ушли на подготовку к новому учебному году… Подумать только, они знакомы уже почти целый год, ведь Дрим начал у них работать в октябре…       Коробка открывается, выпуская сладкий тяжёлый аромат, заставляющий мальчика восхищённо застыть, принюхиваясь. А затем ещё одна волна восторженного ступора следует, когда он видит содержимое коробки – не слишком большой, но очень красивый и яркий торт с фруктами в желе, окружёнными мягкими пиками из сладкого крема…       – Это мне?! – не может сдержать восторженного крика Вилбур, поднимая на самую любимую, заботливую и искреннюю няню горящий искрящимся восторгом взгляд. Глаза, кажется, даже посветлели, напоминая не тёмную древесину, а необычный блестящий гречишный мёд…       – Конечно же тебе, а кому ещё? Прости, что не смог тебя поздравить вчера, но мистер Крафт сказал, что мои услуги вам не понадобятся, а мне бы не хотелось нарушать ваше семейное празднество, – Дрим наивно светло улыбается, даже не подозревая, что никакого праздника у мальчика никогда не было. Никто не дарил подарков и не пёк тортов. Этот омега был первым…       Они веселятся, полностью откладывая запланированные на сегодня занятия, ведь Дрим также был и неплохим репетитором, получая за обучение мальчика небольшую добавку. Про сути парень выполнял целых три роли: няни, домохозяйки и учителя… Или же одну единственную… Мать… Учитывая, что он вынужден был следить за своим подопечным каждый день с шести-семи утра до восьми вечера, лишь изредка прося заменить его из-за экзаменов, получал он весьма неплохо. По крайней мере у него даже появилась возможность стабильно откладывать каждый месяц рублей по пятьсот, о чём раньше он и мечтать не мог, едва сводя концы с концами. У него всё ещё была крупная сумма в банке на вкладе, однако он не мог с неё ничего брать, оставляя деньги под процентом до окончания учёбы. В надежде, что ему удастся найти работу по специальности, и с расчётом, что ему может понадобиться вновь переехать… Хотя он так привязался к Вилбуру…       – Добрый вечер, мистер Крафт, не хотите тортика? – ярко улыбается Дрим, приветствуя хозяина дома. Он всё также светел и мягок. Ощущение, будто парень совсем не растёт, так и оставаясь невероятно нежным и ласковым, как не каждый ребёнок может с детстве. Прекраснее и теплее любой девушки…       – По какому поводу? – хмурится от неожиданности блондин, растерянно застывая в прихожей.       – Ну, я ведь не смог вчера поздравить Вилбура с днём рождения. Вот и решил приготовить на сегодня хотя бы тортик, – светло улыбается парень, ставя чайник на плиту. – Ох, точно! Быть может, вы хотите для начала поужинать?       – Думаю, тортика мне хватит, – улыбается мужчина, кидая на отпрыска брезгливый почти ненавидящий взгляд, как только омега отворачивается…       Мальчик едва сдерживает испуганный писк, хотя противная дрожь всё равно проходится по телу.       – Вилбур, всё хорошо? Ты замёрз? Давай переоденем тебя, а то я, кажется, совсем не заметил, как мы вспотели… – улыбается Дрим, замечая дрожь ребёнка. Мальчик молчит и покорно следует за няней, что продолжает болтать, поддерживая и ободряя своего дорогого воспитанника…       ***       – Как ваша учёба? – интересуется однажды вечером Филза, замечая тёмные круги под глазами упорно что-то пишущего Дрима, что при этом продолжает негромко помогать его сыну с домашним заданием.       Прошло ещё почти полгода. Вилбур готовился к первому классу, однако программа для него явно слишком скучна, ведь омега отдавал себя всего в прошлые годы. Уровень знаний мальчика соответствует, вероятно, классу третьему-четвёртому, а может даже и пятому. И поэтому учителя подготовительной группы уже предложили Филзе Крафту отправить сына на экзамены и пойти сразу в более старшие классы… Хотя мужчина внезапно для сына отказался, мотивируя это тем, что его ребёнок должен расти со своими сверстниками, а не пытаться выживать среди более старших детей. Для Вилбура это было полнейшей неожиданностью и к тому же приятной… На несколько мгновений даже удалось представить, будто отец и правда о нём заботится, понимая, что мальчику будет трудно так сразу влиться в общество, от которого он с детства был отрезан… Однако одна единственная фраза дома ставит всё на свои места: «Ещё бы я позволил ему учиться с этими омегами и альфами! Впервые нормальный коллектив собрался, а этот даже ужиться в нём не может!» Вот так просто. Во всех классах есть хотя бы один омега или альфа. Во всех школах города не более десятка классных коллективов без единого представителя вторичных полов. В начальной школе его и вовсе будет единственным. Далее несколько седьмых, восьмых и девятых с одним пока ещё десятым из их школы. И всё.       Людей со вторичными полами всё больше, и уже четверть населения планеты относится именно к ним. А в ближайшем будущем скорее всего станет и ещё больше, ведь пары альфа-омега куда более плодовиты, чем беты, и поэтому гены вторичных полов продолжат распространяться, однажды вероятно полностью поглощая весь мир…       – Всё хорошо, спасибо, – улыбается Дрим, поднимая после недолгой растерянности светлый немного усталый, но всё ещё ласковый взгляд. – Просто программа всё сложнее, а я не настолько умён, чтобы понимать всё по учебникам, – парень улыбается чуть грустнее, однако быстро вздыхает и вновь его улыбка приобретает свет яркость. – Но я всё равно закончу! У меня всё ещё неплохие шансы! Я может и не отличник, однако до двоек мне точно далеко! В самом крайнем случае тройки тоже не так уж и плохи! – сам себя успокаивает Дрим прекрасно зная, что хороший аттестат не означает рабочее место, ведь одно дело иметь знания, а другое – уметь их применять. А он стремился именно ко второму…       – Тебе ведь далеко каждый раз ездить до квартиры? Почему бы тебе не остаться у нас на какое-то время? Ты явно сэкономишь не мало и денег, и времени, если тебе не придётся каждый раз тратить часы на дорогу. По крайней мере ты явно сможешь подольше поспать, – улыбается Филза, ловя яркий искренне изумлённый взгляд зелёных глаз. До Дрима медленно доходит осознание сказанного мужчиной, поселяя в сердце приятное тепло, недостаток которого преследовал его как недолюбленного одинокого ребёнка…       – Подождите, но разве я не буду мешать вам? – быстро успевает опомниться Дрим, уже едва не согласившийся на столь удобное и даже приятное предложение.       – Вовсе нет. Этот дом достаточно большой. У нас есть гостевая комната, и нет ни одного друга или родственника, что смог бы ею воспользоваться. Так что почему бы и нет? К тому же Вилбур явно сильно к тебе привязался, – довольно тянет Филза. Его ребёнок впервые оказался не бесполезен… Хотя бы как средство манипуляций для получения желаемого…       Мальчик же застывает, коря себя за то, что позволил себе и няне привязаться друг к другу. Если бы он оставался холоден, Дрим наверняка бы однажды потерял к нему интерес. И сейчас он не стал бы тем, кто окажется главной причиной пребывания самого дорогого ему человека в этом ужасном доме! Почему… Почему жизнь так жестока? Вилбуру хочется закричать во всё горло, отчаянно отговаривая омегу от этого решения. Однако он слишком сильно боится отца, что не отрывает от него тяжёлого взгляда. Ему слишком страшно. Вилбур в ужасе, что может вновь оказаться заперт на несколько дней на мрачном холодном пыльном чердаке, без еды и почти без воды. Или в ещё более мрачном и страшном подвале…       За своими переживаниями мальчик совсем не замечает, как Дрим соглашается на предложения его отца, ярко благодарно улыбаясь волку в овечьей шкуре…       – Ну что увидимся завтра? – ярко улыбается омега ребёнку, собрав свою сумку и оставив ту в предложенной комнате. Вернее Вилбур на автомате вызвался помочь старшему с уборкой в чуть запылившемся помещении. Поэтому они сейчас были здесь одни…       – Дрим, пожалуйста, откажись, – тихо отчаянно просит мальчик, вцепляясь в рукава любимой няни и едва сдерживая слёзы.       – Ну, что такое, малыш? – тут же ласково начинает ворковать омега, мягко бережно обнимая мальчика за плечи. – Всё будет хорошо, я скоро вернусь, и мы сможем проводит вместе ещё больше времени. Разве это не здорово? А ещё я и правда очень устал… Вилбур, мне и правда это нужно. Если я останусь здесь, то даже смогу немного подкопить денег на будущее… Всё будет хорошо, не нужно плакать…       ***       Дриму остаётся ещё всего два года. А ещё ему совсем скоро исполнится двадцать.       Однако сердце омеги поёт от радости, когда в первые же числа июня Филза, всё больше оказывающий ему знаков внимания, внезапно делает предложение… Теперь омега сможет стать для Вилбура настоящим мамой! И ему даже не придётся больше волноваться о гос. программе второстепенных полов…       – В-вы правда… – неловко заикается Дрим, ощущая, как щёки становятся теплее.       – Да, правда. Так что ты скажешь? – улыбается мужчина, вглядываясь в яркие зелёные глаза няни его сына, что был слишком красивым и тёплым… Пускай омега. Уже плевать. Зато сможет ещё ребёнка родить, заменяя это печальное недоразумение, являвшееся его сыном от любимой Кристин, которую тот погубил…       – Конечно же! Я согласен. Спасибо вам огромное!       Вилбур не знает стоит ли ему радоваться или плакать. С одной стороны он рад получить Дрима в качестве настоящего родителя. А с другой он до ужаса боится, что его отец будет и к нему относиться не лучшим образом… Что если всё это просто игра, и как только Дрим окажется полностью в его власти, Филза вновь станет тем ужасным человеком, которого знает Вилбур?       На палец омеги одевается тонкое золотистое колечко, которому парень радуется, будто самому желанному подарку за всю жизнь…       – Ты радуешься так, будто я спас тебя от смерти, – усмехается Филза, а вот счастье Дрима ненадолго пропадает, сменяясь печальным изгибом губ и бровей:       – Думаю, это можно назвать таковым. По закону омеги и альфы до двадцати должны завести хотя бы одного ребёнка. Послабления даются только при определённых условиях. В моём случае это учёба и работа в качестве няни. Говорят, будто если омеги долго не общаются с детьми, то их материнский инстинкт ослабевает и тому подобное… Так бы я наверное предпочёл подрабатывать в онлайн кафе, по крайней мере это дало бы мне и опыт и стаж для моей профессии… Однако я рад, что встретил вас с Вилбуром. Он просто чудесный ребёнок, а вы – прекрасный человек… По крайней мере мне и правда так кажется… – смущённо опускает взгляд Дрим. – Да и выплатить штраф за отказ от родов я бы наверное даже так всё равно не смог… – последнее звучит невероятно печально, и старший мужчина обнимает младшего, что податливо ластится в тёплых объятиях.       Взгляд мальчика наполнен печалью и в то же время надеждой. Дрим добрый и сильный, учитывая всё, через что он прошёл. Ему больно видеть расчётливый холодный взгляд отца, направленный на его дорогого няню… Хотя скорее уже маму…       ***       Дрим смотрит на индикатор в руках и не может поверить своим глазам. Обычно беты плохо совместимы с омегами, и зачатие происходит едва ли через лет пять-десять отношений, когда организм омеги наконец полностью подстраивается под партнёра. Однако они едва успели пожениться, а парень уже забеременел. Он узнал об этом после своего дня рождения в августе. В то время как их свадьба, состоящая из росписи и скромного домашнего праздника, прошла в начале июля. Конечно же омега был вовсе не против физической связи, это помогало облегчить давление гормонов на разум, из-за чего у него изначально и начались проблемы с недосыпом и снижением уровня концентрации…       – Вилбур, – радостно улыбается Дрим, возвращаясь на кухню, где мальчик доедал свой обед, придя после школы.       – Мама? – ребёнку немного неловко называть Дрима мамой, и в то же время именно он был тем, кто об этом попросил, ведь ему нравилось, как это звучало…       – Скажи ты… Ты не против братика или сестрёнки? – почти испуганно спрашивает Дрим, замирая и нервно теребя рукава в ожидании ответа.       – Братика… – ошеломлённо бормочет мальчик. Он… он не хочет, чтобы у его брата или сестры была такая же судьба, как и у него. Да, с приходом Дрима всё стало лучше, однако как скоро всё вновь обернётся крахом? И всё же… – Я… хочу… – почти вопросительно тянет мальчик, с удовольствием улыбаясь в ответ на искреннюю сияющую улыбку омеги.       – О, спасибо, малыш. Обещаю, у тебя появится самый прекрасный на свете братик или сестрёнка! И они будут любить тебя, даже больше чем мы с твоим отцом, – Дрим улыбается искренне и ярко, и Вилбур не может заставить себя в очередной раз сказать, что ему следует быть осторожнее и не верить Филзе Крафту… Его мама слишком счастлив, чтобы омрачать его счастье реальностью…       ***       – Как вы его назовёте? Вы с его отцом уже думали об этом? – спрашивает врач, на следующий день после родов. Дрим лежал на сохранении едва ли пару дней, когда это произошло. Потому его сразу, как начались схватки, отправили рожать, и его драгоценный малыш родился быстро и почти безболезненно, хотя он и ожидал худшего…       – Скоро должны прийти мой муж и сын, я бы хотел для начала уточнить это у них, если вы не против, – улыбается Дрим, сияя своим счастьем. Его крохотное прекраснейшее сокровище хмурит светлые бровки, тихо хныкая на руках мамы, что бережно укачивает младенца.       – Конечно, мы можем подождать, – улыбается женщина. Она не очень любила омег-мужчин, считая это неестественным, однако этот парень был добр и светел точно маленькое солнышко, одаряя всех вокруг своим теплом. Его искреннее счастье было настолько ярким, что она просто не могла не улыбаться в ответ на нежную сияющую улыбку Дрима Крафта… Не многие женщины так радовались своему ребёнку, как этот молоденький ещё совсем парнишка…       Врач не может не смотреть на пришедших к этому солнечному омеге людей с подозрением. Ребёнок выглядит несколько забито, оживая лишь рядом с мамой, да и не похож он на их сына. К тому же на вид ему лет семь-восемь, а Дриму всего только двадцать. Да и к тому же мужчина смотрит на совершенно не замечающего подвоха омегу холодным расчётливым взглядом. А ещё мистер Крафт явно выглядит значительно старше парня…       Однако Дрим начинает сиять, казалось, ещё ярче, при их приходе, делясь своими впечатлениями и переживаниями и ласково воркуя над младенцем и старшим мальчиком с каштановыми волосами…       – Как бы ты хотел назвать своего братика, Вилбур? – ярко улыбается Дрим, нежно вглядываясь в посветлевшие глаза пасынка, которого он совсем не хотел называть иначе, чем своим ребёнком.       – Томми, – тихо бормочет мальчик, с восторгом протягивая руку и точно самой хрупкой статуэтки касаясь мягкой кожи. – Он такой милый и светлый… – с улыбкой тянет теперь уже старший брат, вглядываясь в младшего, а затем переводя взгляд на почти ревущего от умиления Дрима. – Мама, почему ты плачешь? – тут же обеспокоенно подскакивает Вилбур, внимательно следя, чтобы младенец не оказался как-либо задет или потревожен.       – Вы такие миленькие… – всхлипывая тянет Дрим, наклоняясь, несмотря на лёгкую боль в спине и притягивая мальчика в свои объятия, пока младенец оказывается в одной руке, что ловко удерживает малыша в безопасном положении.       – Хорошо, пусть будет Томас, – кивает врачу Филза с тонкой улыбкой на губах. Ему не хочется устраивать скандалов из-за излишней на его взгляд симпатии его нового мужа к ненавистному сыну. Да и имя не такое плохое, так что он не так уж чтобы против…       ***       Годы идут, дети растут. Дрим кое-как всё же заканчивает учёбу, хотя третий курс ему даётся со скрипом из-за беременности, а на четвёртый едва хватает времени с новорождённым младенцем на руках. Табель выглядит печально, однако его муж не настаивает на работе, наоборот отговаривая и убеждая, что он может их обеспечить самостоятельно. Филза почти постоянно работает, и поэтому весь дом и дети на омеге, хотя он и не слишком против, считая, что ещё хорошо устроился…       Вилбуру уже пятнадцать. Он в девятом классе, однако скорее всего продолжит до одиннадцатого, а затем поступит в университет. Учитывая последние нововведения в сфере образования, ему будет проще сдать общие экзамены и в соответствии с результатами поступать туда, куда он захочет, а не мучиться сначала на экзаменах по окончании школы, а затем ещё и на вступительных в институте. Это было удобнее и проще, чем во времена Филзы и Дрима, которым всей этой прелести досталось по полной…       А Томми в этом году только поступает в школу, с нетерпением носясь по дому, будто маленький ураганчик. В отличие от спокойного и даже немного мрачного Вилбура, что при этом умел быть душой кампании, если это надо, Томас был непоседлив, громок, крайне вреден и непослушен. И, как Дрим и обещал, слушался неугомонный мальчишка только Вилбура, почти всегда игнорируя Дрима и совершенно не обращая внимания на практически никогда не бывающего дома отца, что был только тенью, мелькающей по вечерам или иногда утром на кухне…       Однако в один момент что-то всё же изменилось… Дрим и сам не заметил, как стал покорно принимать тумаки за грязь или неприготовленный ужин… Даже не осознавал, что это неправильно, утопая в своём маленьком светлом мирке, где был только он, его любимый и «любящий» муж и их прекраснейшие дети…       Вилбуру становилось страшно от осознания, что с каждым годом Филза позволял себе всё больше и больше, окончательно прекращая притворяться… С самого начала парень учил Томми быть тихим, когда Филза был дома, и не попадаться лишний раз ему на глаза…       Сначала мальчик противится и не понимает зачем это нужно, хотя и выполняет почти отчаянные просьбы брата… А в один момент они просыпаются, не находят на столе завтрака и просто на всякий случай решают проверить Дрима, хотя Вилбур может и сам приготовить им еды… И мальчики находят своего маму в крови на полу без сознания. Они паникуют и будят его… И парень встаёт будто ни в чём не бывало, незаметно избавляясь ото всей крови, выпроваживая сыновей на кухню, а через какое-то время спускаясь уже совсем свежим, принимаясь за готовку… Хотя пластырей на лице и перевязок под длинными рукавами явно становится больше…       ***       В один момент в доме внезапно разгорается скандал, затрагивая тему вторичных полов. Томми после планового осмотра в школе в четырнадцать оказался не бетой, а омегой. Просто «спящим», как называли тех, у кого формировалось необходимое строение органов, но не было запаха. Обычно они «пробуждались» либо после совершеннолетия, либо после первой физической связи. И Филза с его вновь вспыхнувшей ненавистью к таким «уродцам», по его словам, в один момент с силой ударил Дрима, откидывая пытающегося убедить его омегу к стене. Так, что тот ударился головой как раз о железный краешек двери шкафчика, опускаясь на пол и растерянно моргая от ошеломляющей сознание боли. В воздухе повисает запах крови…       Однако Филза не успокаивается и продолжает избивать Дрима, что изначально взял весь огонь на себя, отправляя сыновей наверх в их комнаты…       Томми тихо скулил под одеялом, затыкая уши и стараясь всеми силами отгородиться от запаха крови, что настойчиво пробивался в ноздри…       Вилбур же в панике метался по помещению, в один момент не выдерживая и звоня в полицию… Вероятно, ему стоило и раньше это сделать, однако страх перед отцом затмевал собой всё, да и избиения ранее никогда не были столь ужасными. В этот раз всё было в сотни раз хуже, и потому страх за Дрима пересилил наконец страх перед тираном-отцом…       ***       Благо, Вилбуру уже двадцать два и он может взять на себя опеку над младшим братом, пока их мать оказывается в коме и не факт, что сумеет выжить… Как хорошо, что Филзу лишают родительских прав, назначают ему штраф и отправляют в тюрьму… О, как же им повезло… Если не считать состояния Дрима конечно же…       Когда платиновый блондин наконец приходит в «себя», Вилбур уже заканчивает бакалавриат и почти полноценно работает, собираясь однако завершить и магистратуру. А Томми упорно учит задания для экзаменов… И всё бы ничего, однако Дрим… Нарушения в его мозгу необратимы, и омега плохо воспринимает реальность, легко забывая многие вещи. Краткосрочная амнезия теперь его постоянный спутник. Впрочем многие вещи он помнит чётко, хотя и не может адекватно по-взрослому на них реагировать… Он напоминает ребёнка, но с обострённым материнским инстинктом, что заставляет его всегда думать лишь о сыновьях, почти полностью игнорируя свои потребности… Хотя ранее его характер мало чем отличался от данного состояния, исключая то, что тогда это был его выбор, а теперь постоянное состояние…       – Мои малыши, – по-детски ярко и наивно улыбается Дрим, игнорируя боль от слабых едва держащих его мышц, из-за чего он постоянно почти падает, с трудом удерживая себя в вертикальном положении.       – Добро пожаловать домой, мама, – улыбается Вилбур, игнорируя новый провал в памяти, ведь Дрим только что забыл всю дорогу из больницы и их разговоры обо всём произошедшем…       – Вы так выросли, мои дорогие, – мягко хихикает Дрим, когда его усаживают на диван.       Он был очень высоким омегой, однако Вилбур всё же его перерос, в то время как Томми явно отставал, тихо дуясь на гены отца… Он был полной его копией, хотя и омегой и потому был куда более тонким и лёгким, а ещё хоть немного обгонял Филзу в росте…       – Как учёба, Вил? – мягко интересуется мать у своего старшего сына…       Вилбур тяжело вздыхает и вновь повторяет всё, о чём уже успел рассказать по дороге…       ***       В один момент Дрим просто начинает записывать всё, что слышит и видит, пытаясь не создавать своим любимым чадам больше проблем с постоянными вопросами… Его удивляет внезапно присмиревший Томми, что теперь был заботлив и слушался мать почти беспрекословно, хотя Дрим никогда особенно ничего не просил. Изредка лишь предлагал заняться обучением младшего некоторым домашним делам, в которых тот был просто ужасен…       Годы идут, Дрим почти не выходит из дома, занимаясь хозяйством и с улыбкой каждый раз встречая свои сокровища…       Так подходит время выпускного Томми. Быть может, он и не был гением, однако к экзаменам готовился тщательно и потому смог получить весьма неплохие баллы. Поэтому у него даже был шанс поступить на бюджет, хотя Дрим был готов все свои старые накопления отдать ради платного обучения для сына… У него накопилось не мало процентов, так что сумма была весьма приличная, да и дополнил он их в один момент частью прибыли от продажи его небольшой квартирки… Филза считал, что Дрим её снимал, а тот не стал разубеждать, решая подкопить и потом потраться на что-то действительно стоящее…       Томми был непоседливым и очень общительным парнем. У него было много друзей и недругов. И больше всего он не любил их классного руководителя в десятом-одиннадцатом классе… Джордж Дэвидсон был учителем математики и был настолько дотошен, скучен и при этом непробиваем, что все классы, у которых он вёл занятия, просто выли, хотя и были лучшими в его предмете. Просто потому, что иначе было нельзя. Он легко и безжалостно готов был их валить, лишая возможности перейти в следующий класс и совершенно игнорируя просьбы директора быть поснисходительнее…       Перед самым празднеством по школе пошёл слух, что Дэвидсон приведёт на выпускной бал свою мать, ведь приходить на него без партнёра было нельзя. Такое правило установила большая часть параллели, что как раз была в отношениях, игнорируя одиночек, вроде того же Томми или его лучшего друга, с которым парень и договорился пойти, чтобы не ломать себе мозги ещё и поиском партнёрши или партнёра. Благо, он был омегой, а его друг альфой, так что никто и не подумал бы задавать вопросов. Если конечно не про их возможные отношения, которых не было, хотя подростки и липли друг к другу без меры…       – Хей, Гоги, слышал вы привели свою мамочку на выпускной, – усмехается Томми, поддерживаемый смешками всей параллели, что любила наблюдать за громким, неловким и ярким парнем, что был главным клоуном школы на протяжении почти всех одиннадцати лет учёбы…       – Ох, Томас… – притворно тяжело вздыхает Джордж, полностью оборачиваясь к толпе подростков, что раздражали его просто безмерно. Хотя он всегда и во всём искал плюсы, а потому наслаждался их злостью и неудачами, а также кислыми лицами при очередном его игноре… – Боюсь, ты не правильно понял. Видишь ли… я привёл ТВОЮ мать на выпускной, – впервые на памяти подростков улыбается их отмороженный Гоги, кивая в сторону столиков, где и правда прекрасно видна высокая тонкая фигурка с платиновыми волосами в ярком зелёном костюме с удлинённым пышным белым шлейфом сзади. – Хей, Дрим! – окрикивает омегу преподаватель, жестом зовя подойти.       И как только на глаза блондину попадается Томми, тот будто на крыльях устремляется к нему, ласково обхватывая щёки сына и с яркими искрами в глазах всматриваясь в мягкую голубизну.       – Ах, дорогой мой малыш, разве это не прекрасно? Здесь так весело и ярко! Я не могу вспомнить, когда я ещё видел так много красок… – восторженно почти поёт Дрим, пока Томми краснеет, бледнеет, прожигает злым взглядом классного руководителя, а затем сосредотачивается на матери, бережно касаясь мягких ладоней и с нескрываемой заботой вглядываясь в зелёные почти неестественно-яркие глаза.       – Мама, с тобой точно всё хорошо? Ничего не болит? Ты не устал? Только скажи, и мы пойдём домой, хорошо?       – Томми, что такое? Я снова что-то сделал не так? – тут же опечаленно вопрошает омега, едва не плача.       – Нет-нет-нет. Всё хорошо, – моментально частит младший Крафт, готовый сделать что угодно лишь бы его мать не плакал. – Я просто о тебе волнуюсь. Всё в порядке, ты не сделал ничего плохого, правда.       – О? Тогда ладно, – Дрим быстро отбрасывает слёзы, ярко светло улыбаясь.       Все подростки застывают от этой сцены. Никто кроме наверное Тюббо не знал об отношениях в семье Крафт. Им было известно, что мать Томаса попала в больницу с травмой головы, но они и не думали, что мать – это мужчина-омега. Тем более такой яркий и необычный, как Дрим, что стоял перед ними. И тем более они не подозревали о том, насколько заботлив, дотошен и ласков может быть их вредный, едкий и надоедливый одноклассник…       – Если вы посмеете навредить маме, то клянусь, я вас убью, и плевать на последствия, – едва слышно шипит Томми в лицо своему классному руководителю, пока Дрим мило болтает с подростками чуть в стороне.       Омега кажется всем неестественно открытым и слишком наивным для матери двух детей, однако никто не смеет задавать вопросов, ведь первые же попытки жёстко пресекаются острыми злыми взглядами Томаса Крафта, с которым связываться себе дороже…       – Я не стану. Мне известно кое-что о произошедшем. Ваш новый учитель физкультуры Сапнап примерно в то же время загремел с переломом в больницу, и Дрим был его соседом по палате, так что они успели подружиться. А я живу вместе с Ником, и пару раз он приглашал твою мать, когда я также был дома. И нет, я не стану ему вредить. Дрим не заслуживает подобного отношения… – Джордж замолкает. На самом деле с Дримом Крафт его связывает куда большее, но говорить об этом Томми он не станет. Этот парнишка слишком вспыльчив и скор на суждения…       – Если вам и правда известно, то даже не смейте к нему приближаться. И я, и Вилбур не позволим кому-либо навредить маме. Мы и так виноваты в том, что не смогли ему помочь тогда. Из-за нас… Из-за меня с ним произошло всё это… – последнее подросток практически шепчет, однако мужчина всё же слышит, гадая насколько же эти дети были привязаны к Дриму и как сильно винили себя за то, что по идее никак было с ними не связано…       – Вы не можете контролировать чьи-либо действия. Только свои, – негромко замечает Джордж, улыбаясь омеге, когда тот ненадолго поворачивается к ним и радостно машет рукой уже порываясь подойти, но отвлекаясь на очередной вопрос.       – Именно. И мы ничего не сделали чтобы помочь, хотя знали, на что способен наш отец, – негромко, твердо и очень горько констатирует Томми и спешит прочь. К матери, что тут же переключает почти всё своё внимание на сына…       ***       Вилбур не может не шипеть, когда одним вечером обнаруживает в доме внезапного гостя, о котором очень хотел забыть…       Джордж учился в той же школе, но в параллельном классе и был тем ещё занудой и душнилой, снискав неприятие почти ото всех вокруг. Единственным, кто с ним дружил, был Николас Сапнап, яркий непоседливый грубоватый парень, что был на пять лет их младше… И увидеть его сегодня за столом с мрачно сверлящим гостя взглядом Томми и радостно что-то щебечущим Дримом было крайне неожиданно…       – Вилбур, добро пожаловать домой! – ярко улыбается омега, как только старший Крафт показывается в дверях гостиной.       – Сап, – мрачно кивает Томми.       – Рад тебя видеть, – монотонно, но явно с насмешкой тянет Джордж, сохраняя при этом совершенно спокойное лицо.       – Хорошего всем вечера, – не показывая какого-либо неприятия улыбается Вилбур, радушно приветствуя даже долбаного Гоги… Это прозвище уж больно было интересным, и теперь шатен был уверен, что классный руководитель Томми и зануда-Джордж – один и тот же человек, а значит и эта кличка принадлежала ему…       – Ты проголодался, дорогой? Будешь ужинать? – беззаботно улыбается Дрим, получая кивок и тут же устремляясь к холодильнику… – Эм-м… – омега застывает перед ним, внезапно теряя нить событий. – Я… Томми, я что-то хотел сделать? – блондин оборачивается и тут же замечает своего старшего сына, расплываясь в яркой улыбке: – О, Вилбур, мой малыш, ты уже вернулся? Хочешь кушать?       – Было бы неплохо, спасибо, мама, – терпеливо повторяет Вилбур уже вслух, игнорируя очередной провал… Скорее всего Дрим немного переволновался из-за гостя и потому снова немного соскочил, напрочь забывая небольшой промежуток времени…       – Это нормально? – тихо уточняет Гоги. Он всё ещё выглядит равнодушным, однако в тоне всё же слышится беспокойство. – Такое происходило пару раз, когда он был у нас с Ником, но мы его об этом не спрашивали.       – Это нормально. Просто кратковременная амнезия, что возникает каждый раз, когда он хоть немного перенервничает. Хотя это то, что сказали врачи, а отчего ещё его может тригернуть, мы не знаем, – хмуро бурчит Томми. Он уже успел насмотреться на взаимодействия своего учителя и матери и даже не знал, что ему следует чувствовать по этому поводу… Джордж явно был готов оберегать Дрима от всего на свете, однако его характер казался подростку просто ужасным. Он не мог понять, как его мать может наслаждаться этим почти односторонним общением, игнорируя откровенно равнодушную физиономию альфы, а его учитель был именно таковым, несмотря на небольшой рост, приятное лицо и не слишком выдающуюся фигуру. В смысле… Дэвидсон был подтянутым и ухоженным, однако альфа по стандартам Томми должен был быть кем-то особенным, вероятно, как Вилбур, и уж точно не как Гоги…       – И что же здесь происходит? – тут же переключается на мрачноватый пассивно-агрессивный тон Вилбур, садясь за стол и обманчиво расслабленно вглядываясь в старого знакомого.       – Я ухаживаю за Дримом, а Томми за мной следит, – спокойно и прямо отзывает Джордж.       – Навредишь ему… – откровенно шипит Вилбур, щуря глаза.       – Не наврежу. Об этом не беспокойся. Дрим – прекрасный омега, которого ничуть не портит его наивность и простота.       – Не начинай, Джордж. Я ещё помню твои слова в старшей школе. Если это из-за них, то… – злится шатен, однако брюнет прикрывает глаза, опускает плечи и мотает головой:       – Тогда это было сказано из зависти. Я познакомился с Дримом ещё не зная, что он твой родитель. И симпатичен он мне стал ещё давно. Если бы не Томми, то я наверное и до сих пор бы не знал, что вы – семья. Кстати, разве он не слишком молод, чтобы быть твоей матерью?       – Моя мать умерла родами, а через какое-то время наш отец женился во второй раз уже на Дриме. Впрочем теперь я почти уверен, что в смерти Кристин был также виноват именно он. Учитывая как он обращался с мамой… Не уверен, что с ней всё было лучше, – Вилбур всматривается в фотографии на полке.       Они с Томми пытались избавиться от некоторых из них, однако Дрим был непреклонен, продолжая хранить фото счастливой пышной свадьбы Кристин и Филзы Крафт, а также множество фотографий с его уже бывшим мужем, ведь их развод был оформлен сразу после судебного разбирательства. Мужчину лишили родительских прав и обязали держать дистанцию при встрече с омегой, и это помимо тюремного срока… Он действительно едва не убил Дрима и списать всё на состояние аффекта адвокату не удалось, ведь и Вилбур и Томас, настаивали, что их отец всегда был таким, в независимости от алкоголя, настроения или чего-либо ещё…       – Понятно. Главное, что сейчас Дрим может ничего не бояться, – довольно кивает Джордж, глядя на тихо напевающего себе под нос какую-то детскую песенку омегу, что вертелся на кухне. Гостиная, столовая и кухня здесь кстати были одной комнатой, просто очень большой…       ***       Крафты не могут прекратить ворчать, однако их мать явно счастлив рядом с Дэвидсоном, что несмотря на вечно одинаково-равнодушное выражение лица на самом деле оказывается весьма заботлив. Он остроумен, хитёр и хладнокровен почти в любых ситуациях. Медленно, но Вилбур и Томми начинают привыкать к его присутствию или к отсутствию Дрима, что на самом деле с каждым годом начинал всё больше скучать, ведь ни у старшего сына, ни у младшего не было достаточно времени на него…       В один момент Вилбур скромно представляет семье свою девушку, сразу же огорошивая новостью о её беременности. Дрим радостно порхает вокруг смущённой его энтузиазмом Салли. Джордж посмеиваясь наблюдает за всем балаганом со стороны. А Томми ворчливо липнет в своей комнате к Тюббо, что солидарно фырчит, ища какой-нибудь интересный фильм на вечер…       Жизнь налаживается. Дриму приходится выкупить их дом у Филзы, наконец окончившего свой срок заключения. Однако Вилбур и Томми узнают об этом лишь через какое-то время и от Джорджа, что и сопровождал того на эту встречу. К тому же альфа был весьма решителен в своём желании взглянуть в глаза человека, что столь сильно ранил столь нежного и прекрасного омегу, как Дрим… И его едва не вывело из себя, сколь насмешливо, жадно и бесстыдно глядел на платинового блондина Филза Крафт… Благо Джордж умел держать себя в руках, да и на шее Дрима уже плотно обосновалась его метка… Кто-то считал это пережитком прошлого или вульгарщиной, однако благодаря такой метке можно было стопроцентно оградить омегу от всех приставаний или по крайней мере с лёгкостью привлечь любого, что посмеет к такому пристать, к ответственности…       Впрочем, Дэвидсон не собирался допускать ни малейшего ранения или приставания к Дриму со стороны кого бы то ни было…       Все шестеро собираются летом, наслаждаясь фейерверками. Дрим упорно пытается разглядеть на светлом небе звёзды, споря с Салли и Томми с Тюббо, что всё же сошлись, о том, какие там видны созвездия. Хотя ни один из них не может найти ничего определённого. Вилбур посмеивается над шутками, доедая последний бутерброд. А Джордж как раз тот, кто шутит…       Сапнап всё ещё лишний и сидит и дуется где-то в стороне, ведь изначально его никто не приглашал. Парень пришёл сам и теперь обижался на несправедливость мира и собственное одиночество… Хотя улыбчивый яркий омега, внезапно отколовшийся от какой-то шумной кампании, оказался весьма приветлив и приятен в общении…       Впрочем, это жизнь…       В одни моменты происходит что-то плохое, в другие – хорошее…       Не угадаешь, как повернётся судьба…       А для Дрима главное – это его дети, что наконец могут свободно и ярко улыбаться, наслаждаясь семейным теплом и своими возлюбленными…