BDream

      Он сидит на кровати боком к своему парню и смущённо краснеет, пока тот перебирает и расцеловывает его пальцы…       Надо бы встать, пойти в душ или хотя бы дотянуться до салфеток, однако он не хочет прерывать этого момента…       Сидеть немного неудобно, ведь зад саднит от недавнего секса, однако…       Он всё ещё не хочет прерывать Вилбура, что смотрит на него точно на божество…       Одна нога гаммы перекинута через бедро альфы и прячется под вторым, сплетая их ноги в особый рисунок. К тому же вторая наоборот прячется снизу, пяткой давя на подъём стопы второй ноги…       Спина опирается на подушки, что щедро разложены у изголовья…       Это их маленький рай…       Когда ласку всё же приходится прервать, ведь им всё же нужно лечь спать, Дрим не может не улыбаться и смущённо розоветь от помощи любимого в душе, а затем заботы в виде сменённого постельного белья…       Вилбур смотрит так ласково и любяще, что сердце замирает от восторга…       Дрим завидует омегам, что способны быть рядом с такими, как Вилбур…       Он был гаммой. Мог выступать и в роли альфы, и в роли омеги, однако никогда до Вилбура даже не представлял себя ведомым… Он влюбился в омегу и долгое время таскался за ним, точно послушный пёсик за хозяином. Однако тот постоянно отвергал его признания в любви и потому однажды Дрим, больше от отчаяния, согласился на внезапное предложение от альфы… Вилбура…       И, честно сказать, он ничуть не пожалел. Ни единого мгновения. Он был в настоящем раю, где его партнёр обожал его, буквально дышал им… Удивительное чувство, когда тебя любят столь сильно и нежно… Вилбур обращался с ним как с хрустальной вазой, даже если Дрим ворчал, что может выдержать и грубость…       И всё же это отношение… Это отношение заставило Дрима признать, что он никогда не пожелает других отношений… Даже если гаммы беременеют крайне редко и это является для них порой смертельным риском… Он ни слова против не сказал бы, если бы его любимый альфа пожелал бы завести ребёнка…       Вот только Вилбур наоборот постоянно предохранялся, шепча, что ему не нужны дети, и что он любит Дрима и так…       …       Как же гамма мог не любить его в ответ, желая самого лучшего, что только можно на свете…       …       Вот только сам он явно лучшим не был…       …       Дрим был высок, крепко сложен, очень тяжел из-за достаточно выдающихся мускулов и не слишком приятен лицом, стыдясь частых бледных веснушек, вечно лохматых светло-русых волос и бледных оливковых глаз с кривоватыми коричневыми крапинками…       Вилбур называл его произведением искусства, писал для него песни, дарил подарки и даже просто мимолётные знаки внимания…       Однако даже если альфа был выше его, он был подтянутым, но худощавым. И Дрим на его фоне выглядел слишком крупным. Альфа был красив точно бог или скорее дьявол, с этим удивительным оттенком тёмного шоколада в волосах и молочного в глазах… Приятной светлой ровной кожей… Красивым изящным лицом, тонкими музыкальными пальцами…       Дрим желал бы быть хрупким невысоким омегой, ведь только такой смотрелся бы рядом с Вилбуром, как пара, а не как неуклюжая гора мускулов и недостатков…       Даже забавно…       Раньше он был не любим, но уверен в себе и упрям, а теперь обзавёлся кучей комплексов, нерешительностью и робостью настоящего омеги, безумно стыдящегося излишне крупного тела… Сколько бы Вилбур не восхищался им, он лишь больше робел и смущался, желая быть действительно идеальным для своего альфы…       Поэтому он согласился на обмен, легкомысленно предложенный другом своего парня Шлаттом…       Тот тоже был альфой и у него был милый миниатюрный парень-омега Алексис… На которого Вилбур всегда смотрел с мягкостью и возможно даже с нежностью… Такой омега идеально бы подошёл его парню… Поэтому Дрим поддержал идею обмена партнёрами…       Сегодня был последний день, что он должен был провести со своим любимым прежде, чем они расстанутся на долгих три месяца…       Почему настолько много?       Вилбур уезжал в тур по Европе, а Шлатт возвращался в Америку…       Дрим и сам конечно был американцем, а не британцем, однако… Он уже давно покинул родные края, несколько лет обучаясь в Англии, встречая здесь свою любовь, и так оставаясь, ведь родни у него совсем не осталось… Он был поздним ребёнком, и потому его родители оказались слишком стары, чтобы дождаться внуков и умерли ещё три года назад…       Возможно это шанс увидеть места своего детства, старых знакомых и друзей…       Однако… Ему безумно страшно оставаться наедине с почти незнакомым мужчиной, а ещё он дико ревнует своего возлюбленного к милому, улыбчивому и яркому Алексису…       О! Как он хотел бы никогда не соглашаться на подобное, но… Он слишком любил Вилбура, чтобы не пренебречь своим счастьем ради него…       – Я люблю тебя, – тихо шепчет Дрим, сквозь сон, когда держать глаза открытыми уже совсем не остаётся сил…       Кажется, что его любовь улыбается и касается его губ своими, однако это скорее всего просто сон… Сладкий и прекрасный сон, как и вся его любовь, которой Дрим никогда не будет достоин…       ***       Алексис выглядит нервно и несколько потрёпанно, однако это наверняка лишь из-за бурного прощания пары. К тому же Дрима это никак не касается. Они сразу обговорили, что не против секса других со своими партнёрами, однако только по согласию обоих. То есть Дрим может переспать со Шлаттом, а Вилбур с Квакити и никто из них не посчитает это изменой…       Сколь бы неправильно это не звучало в голове Дрима, он не может не улыбаться чуть печально, когда видит, как его альфа приобнимает Алексиса за плечи, махая им на прощание… Не может не ощущать неловкости, когда в самолёте Шлатт наклоняется слишком близко, чтобы прошептать что-то прямо на ухо, или касается его бедра, плеча или талии…       Почему только Дрим ощущает это и пытается мягко отстраниться от настойчивого внимания другого альфы?       Это потому, что он не омега? Однако разве омеги столь уж зависимы от физического контакта? Ему всегда казалось это не настолько важным…       Парень зарывается в свой телефон, пытаясь отвлечься чтением…       И это помогает, ведь Шлатту надоедает пытаться с ним флиртовать, и мужчина включает на мини-телевизоре перед собой какой-то фильм…       Однако проходит не более десяти минут, и Дрим с изумлением осознаёт, что едва ли не до хрипоты спорит с Шлаттом о героях фильма и отвратительных декорациях… Парень будто просыпается, когда их одёргивает стюардесса, просящая быть потише… Парень растерянно хлопает ресницами, а после густо краснеет и извиняется, тут же забывая спор и своё упрямство, пока альфа рядом только пренебрежительно, но довольно фыркает, ведь последнее слово осталось за ним…       ***       Алексис ненавидел то, каким слабым он был. Хрупкий, низкий, излишне миниатюрный, слабый и крайне смазливый. Его кузену шла его красота, однако тот всё же умел за себя постоять. А вот Квакити оказался бесполезен, ведь его тело просто не желало меняться. Сколько бы он ни пытался заниматься спортом, он всегда оставался на одном и том же уровне. Только более гибким сумел стать, но это вовсе не было в плюс на его взгляд…       Поэтому он искал альфу, способного его защитить… Хотел бы, чтобы его любили, однако… Его всегда воспринимали как друга или однодневку, но никогда как надёжного и верного партнёра…       Шлатт был первым и единственным за всю его жизнь, кто и правда воспринимал парня как партнёра… Как омегу…       Он ухаживал за ним, дарил цветы и подарки, приглашал на свидания…       После смерти родителей Квакити в автокатастрофе, именно Шлатт был рядом с рыдающим омегой и именно он стал его опорой… Его парой…       Алексис был настолько счастлив, когда этот восхитительный сильный и такой брутальный альфа предложил связать их жизни… Они даже сразу заключили брак…       И Квакити боготворил своего возлюбленного, полностью игнорируя редкую грубость… Он сам был виноват в ней… Он был недостаточно хорошим, недостаточно быстрым, недостаточно сильным… Он был надоедливым и гиперактивным… Шлатт имел полное право злиться на него, кричать или наказывать… Он был виновен в каждом недовольстве своего альфы…       Однако омега всё же понимал, что их отношения крайне близки к жестокости… Он был собственностью Шлатта… Альфа мог ударить даже без особой причины, при сексе всегда действовал грубо и жёстко, даже если Алексис научился это любить… Это истощало что-то внутри омеги, пока он не погас… Вспыхивал в обществе других людей, но затухал и замолкал наедине с альфой…       Он был счастлив, когда его альфа брал его с собой в Англию, на встречу со своим другом, что всегда относился к Алексису мягко и с ощутимой заботой, хотя и без конца шутливо флиртовал с ним… Однако в этот раз… этот раз они встретились не только с Вилбуром, но и с его парнем, которого музыкант прятал от всего мира и даже от Шлатта уже года три…       Дрим ничуть не был похож на омегу… Он был высоким, мускулистым, улыбчивым, ярким точно солнце… Таким сильным, что дух захватывало, ведь даже альфы не выглядели рядом с ним так внушительно, как всегда казалось Квакити… Он не должен был быть омегой… Однако он был парой альфы и мягко смущённо улыбался, на каждый взгляд своего возлюбленного… Даже если в его улыбке Алексису отчего-то чудилась горечь и печаль…       Интересно, с чего бы, если Вилбур самый добрый и заботливый альфа, что только можно представить? С чего бы Дриму грустить или горевать? Он мог бы ревновать или завидовать, однако кому, когда его жизнь выглядит абсолютным идеалом?       Алексис даже не знал, что чувствовать когда его муж предложил другу обменяться партнёрами, со скрытой жаждой глядя на Дрима… И тот почему-то поддержал это предложение…       Омега будто застыл во времени, как-то со стороны глядя на происходящее после…       Он помнит жестокую ночь прощания, когда Шлатт вовсе не стеснялся ебать его на всех поверхностях несколько часов подряд… Будто у него был чёртов гон…       Помнит свои чемоданы в руках Вилбура, а затем в шкафу в его квартире…       Помнит тоскливую болезненную улыбку Дрима, адресованную на мгновение отвлёкшемуся на что-то Вилбуру, когда он уходил вслед за мужем Алексиса на самолёт…       Помнит как Вилбур привёз его в свою квартиру, предлагая располагаться, как ему удобно…       Помнит как альфа грел его ночью, когда парень проснулся от кошмара и машинально пришёл к дверям комнаты музыканта…       Однако глаза его раскрылись, лишь когда стакан выскользнул из рук, разбиваясь на сотни осколков…       – Ам… П-простите, я сейчас всё уберу! – растерянно вздрагивает от звона Квакити, а затем испуганно вскрикивает, опускаясь на пол и торопливо собирая осколки прямо в ладони, рискуя поцарапаться об острые грани…       – Хей, Кью, всё хорошо, – быстро подходит ближе Вилбур, кладя одну руку на спину парня, а второй встряхивая ладони омеги так, что осколки вновь сыплются на пол сверкающим водопадом граней… – Всё в порядке, давай я просто подмету, а ты посиди пока тут, – мягко шепчет альфа, ласково улыбаясь испуганным глазам и легко точно пушинку поднимая и усаживая парня на кухонную тумбу…       Вилбур сам берёт веник и тщательно заметает все осколки в кучку, а затем на совок… Отходит за пылесосом и проходит по кухне и столовой второй раз, чтобы не оставить ни единого осколка…       – Простите, я не хотел. Я… Я случайно, правда, – хнычет Квакити прикрывая лицо руками и горбясь в попытке стать как можно меньше, когда альфа завершает уборку и направляется в его сторону… Сейчас его наверняка ударят… Или накричат… Или трахнут… Даже такой добрый альфа как Вилбур наверняка не оставит его проступок безнаказанным…       – Всё хорошо, Кью, – неожиданно нежно говорит Вилбур, обнимая его за плечи… – Всё в порядке, с кем не бывает… Главное больше не хватайся за стекло голыми руками, ты ведь мог пораниться… Пожалуйста, покажи мне свои ладони, – нежно просит альфа, чуть отстраняясь от застывшего в замешательстве омеги, слабо ухватывая тонкие запястья, но не сжимая, лишь намекая на исполнение своей просьбы…       И Квакити подчиняется, пускай и не поднимая головы… Слишком страшно смотреть ему в глаза, даже если альфа не злится… Нет даже намёка на недовольство или злость, только нежная трепетная забота…       И это убивает, ведь парень совершенно не привык к такому… Не привык, что о нём заботятся не по настроению, а когда это ему действительно нужно… Не привык, что за его собственную оплошность его не ругают, а лишь мягко журят за то, что он мог пораниться… Не привык быть тем, о кот заботятся… НЕ ПРИВЫК!       Поэтому на глаза наворачиваются слёзы и парень просто молча глотает всхлипы… Однако капелька срывается с носа, падая как раз на ладонь альфы, что нежно сжимает его ладошку…       – Хей, Кью, отчего ты плачешь? Всё хорошо, я не злюсь правда. Каждый может что-то разбить, к тому же этот стакан падал уже столько раз, то я даже не особо удивлён, что он наконец разбился… Это должно же было когда-то произойти, верно? – мягко смеётся Вилбур, стараясь всё перевести в шутку и омега отчего-то е может не улыбнуться, вытирая тыльной стороной ладони влажные глаза…       – Прости… Просто как-то… Мне показалось, что мир замер… Или скорее я сам замер… А сейчас как будто проснулся… Вот и испугался… – робко усмехается Квакити, всё же поднимая на альфу свои тёмные точно горький шоколад глаза… По крайней мере такими их называл когда-то сам Вилбур…       – Всё хорошо, Кью… Тебе не нужно ничего бояться в моём доме, обещаю. Я никогда не причиню тебе вреда и ни к чему не буду принуждать. Не пугай меня так больше, ладно? – альфа говорит и говорит, утешительные слова, заканчивая почти робким столь трепетно и хрупко прозвучавшим вопросом…       – Конечно… Я постараюсь… Спасибо, Вил…       ***       Дрим растерянно оглядывает мокрое пятно на полу…       Голова кружится, а затылок пульсирует от боли, пока пальцы тянутся к лицу, ощущая влагу… Волосы мокрые и быстро теряют весь свой игривый пышный вид, обращаясь тонкими редкими жалкими сосульками…       Наконец поток влаги, льющейся на его голову, прекращается, и слышится злой голос Шлатта, что довольно констатирует, что это и есть его место…       На коленях, рядом с креслом альфы… Униженный и подчинённый…       Вот только Дрим ведь не омега… Или… Почему Шлатт вообще так поступил?       Блондин проснулся сегодня рано, почти сразу зарываясь в свой ноутбук, ведь работа никуда не исчезала и ему нужно было продолжать писать заказанную не так давно программу… Он сосем потерял счёт времени и очнулся, лишь когда услышал недовольный окрик Шлатта…       Тут же торопливо сохранился и поспешил вниз на первый этаж небольшого уютного дома, спрятанного в лабиринте ровных однообразных улиц, с крупными пушистыми деревьями на каждом шагу, ощутимо скрадывающими пространство и обеспечивающими какой-то особый уют и уединение…       Он обычно всегда готовил завтрак, это стало привычкой… В Англии он вставал достаточно поздно, ближе к полудню, а то и позже, если конечно его не будил Вилбур. Однако разница часовых поясов сделала своё дело и просыпаться ближе к шести-семи стало нормой, а сегодня он и вовсе подскочил почти в четыре… Дома было бы уже десять…       Чтобы чем-то себя занять он ещё в первый день начал готовить завтрак, получая от Шлатта довольный взгляд и похвалу за хорошую работу… Было неловко, когда альфа прижался к его спине, пока он мыл посуду, однако тот всё же быстро отстранился из-за звонка, успев лишь провести руками по бёдрам… Такое странное неприятное липкое ощущение, что пробилось даже сквозь одежду…       И почти каждый день продолжались такие липкие бесцеремонные касания, хотя Шлатт всё же их не продолжал, лишь оглаживая упругий зад или коротко целуя шею и почти сразу уходя…       Сегодня на самом деле был первый день, как он не приготовил завтрака…       И когда Дрим спустился, ему тут же предстал недовольный альфа, допивающий свой кофе…       Он явно был зол, хотя гамма лишь растерянно склонил голову, спрашивая, почему Шлатт его звал…       Дрим ощущал себя растерянным и в высшей степени возмущённым, когда мужчина принялся отчитывать его за то, что он не приготовил завтрак… Конечно же гамма нахмурился и спросил, что в этом такого, если он был занят работой… Шлатт ведь не беспомощный щенок, а у Дрима тоже есть свои обязанности помимо домашних занятий…       Недовольный и ничуть не признающий это за свою вину Дрим разворачивается и уже хочет уйти, когда в затылок внезапно прилетает что-то тяжелое, и он почти падает, успевая лишь зацепиться одной рукой за стул, а второй упереться в пол перед собой… Ресницы растерянно хлопают, изредка чуть щурясь от боли…       Потом он чувствует чужую руку у себя в волосах и сильный рывок, что заставляет кожу головы гореть огнём, руки моментально взметнуться вверх, чтобы остановить болезненное давление…       За этим следует несколько ударов. Пара в живот, что заставляет напрячь пресс, даже если он всё же теряет вначале дыхание. Затем в голову, которую отчего-то просто не хватает сил прикрыть…       Колени слабо вспыхивают встречаясь с полом, а на голову льётся какая-то жидкость, стекая по волосам и капая на пол…       И вот он в этом положении… Оглушённый внезапной жестокостью и болью на коленях на полу. Со сладким чаем, что стекает по его волосам, пачкая одежду и пол…       Это… Шок настолько силён, что он даже не сопротивляется, когда мужчина дёргает его наверх, животом опуская на кухонный островок и тут же нагло стягивая штаны до колен… Что тут же начинает ощущаться помехой, заставляя хоть немного прийти в себя… Сознание вспыхивает возмущением и стыдом, когда он ощущает на своём заду сильный болезненный шлепок, а затем резкое проникновении пальцами на сухую… Короткое, но такое унизительное, что слёзы наворачиваются на глаза…       Какого чёрта творит этот альфа?!       Дрим не успевает возмутиться и начать сопротивляться, как уже чувствует чужое естество, что упирается в его сфинктер и почти сразу проскальзывает внутрь, хотя из смазки там только слюна да и то только на головке, так что проникновение вспыхивает пламенем болезненного растяжения, к которому он вовсе не готов…       – Прекрати! – наконец может вскрикнуть Дрим, отталкиваясь от стола, и одной рукой отталкивая от себя альфу, однако тот быстро ловит его запястье, заламывая руку сзади, так что Дрим скулит от боли, падая обратно на холодную столешницу и уже второй рукой тянется к альфе, пытаясь прекратить внезапную связь, на которую он совсем не соглашался…       Он пытается ударить Шлатта ногой, однако тот сильнее заламывает руку, вырывая из горла гаммы жалобный скулёж… Куда делась вся его сила? Почему Дрим не может противостоять обычному насилию, не слишком-то спортивного альфы за своей спиной? Почему вдруг тело ощущается слишком слабым, а к горлу подступает тошнота…       Блондин молит прекратить, крича и скуля от боли и резких болезненных толчков, что отчего-то всё равно ощущаются в какой-то мере приятными… Он чувствует касания к простате, что заставляют его дрожать и едва ли не подаваться ближе, однако… Нет! Нет! Это насилие! Он не хочет секса! И тем более не хочет такого… Не когда его на него накричали из-за неприготовленного завтрака, ударили по голове, а потом облили чаем!       Что это вообще такое?       Однако толчки не прекращаются, даже когда альфа кончает, наполняя нутро гаммы горячей спермой… Наоборот, он, кажется, вовсе не теряет силы, продолжая трахать дёргающегося и скулящего под ним парня. Без перерыва и пощады…       Тошнота становится сильнее, а в глазах мутнеет, пока боль пульсирует в затылке…       Дрим едва соображает, откровенно рыдая от боли и унижения…       – Правильно, плачь, сучка. Все вы омеги такие. Слабые бесполезные шлюшки, которым лишь бы член в задницу получить. Плачь. Не хуй было игнорировать свои обязанности. Ты должен заниматься домом и думать обо мне в первую очередь! Ты, сука, не имеешь здесь никаких прав. Сильный ты только на виду, а так такой же бесполезный, как Алексис. Хотя зато такой тугой… – довольно стонет Шлатт, подхватывая одной рукой Дрима под грудью, приподнимая и прижимая к своей груди, пока пальцы с силой сжимают сосок, вырывая из горла блондина болезненный хныкающей крик…       Слабость поглощает сознание и парень едва способен держаться, почти теряя связь с реальностью…       Он не помнит, как и когда это закончилось, но проснулся он в своей кровати чистым и здоровым… Почти… Голова всё ещё побаливала, а зад ощутимо саднило, как и плечо, однако чистая одежда и мягкое одеяло заставили его сомневаться в реальности произошедшего…       – Проснулся? Слабак чёртов, серьёзно… – недовольно фыркает Шлатт, что сидит на краю кровати. – Я едва тебя тронул, а ты уже развалился будто полевой цветочек. Тебя что, Вилбур вообще не ебал? Тогда какого хуя ты вообще считаешься его парнем? Что внешность, что голос, что характер… В тебе нет ничего… Бесполезный кусок дерьма… Строишь из себя невесть что, а сам всё равно такая же шлюха, как и вы все…       «Я не омега», – так и хочется сказать Дриму, но он не осмеливается… Сил сказать что-то просто нет, да и не может он раскрыться… Мужские пары альфа-гамма существовали, однако на них всегда смотрели косо. Гаммы, как и омеги, могу забеременеть вне зависимости от пола, однако для мужчин-гамм это смертельный риск, ведь организм всё равно будет сопротивляться плоду, считая его неестественной частью себя… И либо у него будет выкидыш, либо гамма подавит своё тело и будет рисковать умереть при родах, к которым его тело вовсе не предназначено…       Вилбур был достаточно известным музыкантом и если бы публика стало известно, что он встречается с парнем-гаммой, его образ мог пострадать… Большая часть общества всё ещё считает гамм скорее бетами, чем отдельным видом, даже если их организмы отличаются… У гамм тоже бывают течки и гон, однако значительно слабее, чем у альф и омег и примерно раз в полгода попеременно, пока у гамму не появляется партнёра, пол которого уже определяет, что именно останется…       У Дрима были течки, потому что он был партнёром альфы, и совсем пропал гон. Однако он всё ещё оставался гаммой, ведь вполне мог сменить роли, если бы вдруг решил встречаться с омегой или девушкой гаммой или бетой…       И он просто не мог позволить просто так сказать, что он гамма… Даже если Шлатт – друг Вилбура, это не значит, что тот не может не попытаться разрушить его карьеру, растрезвонив всем, что тот встречается с гаммой… Дрим уже давно обещал себе, что это тайна, которую он всеми силами будет стараться унести с собой в могилу и может даже когда-нибудь решится родить им малыша…       «Нужно принять противозачаточные…» – устало думает Дрим, просто… Отпуская произошедшее…       Ему жить здесь ещё почти десять недель… Он ведь не может просто вернуться обратно в одинокий холодный дом, где никого нет? Не может беспокоить Вилбура, что столь сильно ждал этого тура… Не может быть эгоистом и не учитывать чужие желания…       …       Он ведь сам согласился…       Слёзы вновь прочерчивают солёные дорожки по его щекам, когда сердце кричит от отчаяния…       Он уже получил не мало сообщений от Вилбура, что каждый вечер старался делиться с ним впечатлениями по поводу своего тура и жизни с Алексисом, что вёл себя по его словам весьма скромно и пугливо… Теперь Дрим понимал почему, однако… Он будет просто молчать… Если он что-то скажет, всё прекратится… Алексис вернётся в свой маленький ад, Вилбур будет разочарован и может даже отказаться от тура, подведя свою группу, Шлатт… Сам Дрим просто продолжит винить себя в том, что всё пошло по кривой…       Поэтому он просто промолчит… Продолжит читать сообщения и писать, как он любит Вилбура… Продолжит глотать слёзы и крики от ядовитой горькой ревности, что сжирает его сердце от осознания, насколько он не подходит своему любимому, и как хорошо рядом с ним смотрится Квакити…       Он просто станет наблюдать за счастьем своего возлюбленного, как те звёзды, что мягко мерцают на небосклоне… Просто будет желать ему любви и идеальной жизни, готовый сделать, что угодно… Даже отпустить… Даже отдать своё счастье и гордость…       ***       Вилбур так нежен и ласков, что Алексис просто тает в его руках, завидуя всем сердцем Дриму, что был рядом с этим восхитительным мужчиной так долго… Он, возможно, немного даже злорадствует, что блондину придётся жить с его жестоким мужем, однако его поражает, что Дрим ни слова не говорит о жестокости Шлатта, когда переписывается с Вилбуром…       Его альфа не стал бы ждать так долго, чтобы не трахнуть омегу. Его альфа был грёбаным половым гигантом, что любил секс едва ли не больше всего на свете…       Вилбур же был осторожен и тактичен, даже не намекая на отношения, хотя Квакити едва ли не тёк каждый раз, как мужчина смотрел на него своими нежными светло-карими глазами, что порой выглядели будто мягкий мёд…       Однако однажды парень находит кое-что, что явно не должен был… Маленькая неприметная бледно-зелёная тетрадка, оказывается на дне чемодана, что дал ему Вилбур, когда у его треснула ручка…       Алексис не может сдержаться и не открыть исписанные тонким убористым подчерком листы, вчитываясь в переживания другого человека…       Он читает… И читает… И читает…       Поражается хрупкости и наивности автора этих строк… Мягко усмехается, когда узнаёт, что тот был влюблён у его кузена, Джорджа Дэвидсона, что в основном жил в Англии, хотя и часто списывался раньше с Квакити, жалуясь на какого-то настойчивого гамму, что постоянно к нему клеился…       Читает об его отчаянии и переживаниях, невольно даже проникаясь этими чувствами и жалея идиота, что умудрился влюбиться в его отмороженного вредного кузена…       Читает… О Вилбуре, что появился в жизни автора точно снег, упавший на голову… Просто не слишком приметный однокурсник, что внезапно пригласил именно его на свидание… В открытую при всей их академической группе… И как автор не смог отказать, тая словно мороженое от незнакомой нежной ласки и ненавязчивой мягкой заботы, даже в самых мелочах…       Читает, что они начали встречаться, хотя и скрывали свои отношения от большинства, ведь автор отчаянно не хотел портить своему возлюбленному репутацию из-за связи с гаммой…       – Дрим – гамма, – ошеломлённо понимает Алексис, когда в дневнике начинают всё чаще мелькать слова осуждения своей внешности, характера и умений… Какой Вилбур идеальный, и как Дрим ему не подходит… Как сильно гамма любит своего альфу и как отчаянно желает ему счастья…       Последние странички чуть кривоваты, видно, что бумага сильно намокала, а после была высушена… Дрим пишет, что безумно ревнует, когда видит ласку Вилбур направленную на него, Алексиса, ведь омега как раз идеально подходит его возлюбленному… Дрим пишет, что они были бы прекрасной парой, и его рука дрожит, расписывая, как красиво они смотрелись вместе во время прогулки в парке, на которую Шлатт отказался идти, хотя и отпустил Алексиса, а Дрим на какое-то время отходил за мороженым…       Квакити помнит тот момент… Он не мог не желать внимания и заботы Вилбура, даже если тот никогда бы ему не принадлежал… Поэтому он смеясь сплёл венки, что надел на себя и Вилбура, а потом, только чтобы не слишком выделяться, сделал ещё один и для Дрима, хотя тот выглядел в нём совершенно нелепо, даже если альфа осыпал своего парня комплементами…       Однако он также видит, как сильно Вилбур скучает по Дриму… Как ласково поглаживает экран с сообщениями от Дрима в мессенджере… Как по сотне раз слушает каждое голосовое… Как не может не вдыхать запах гаммы с немного нелепой огромной зелёной толстовки, явно принадлежащей Дриму… Как перебирает пальцами струны, мягко повторяя куплеты, что он написал именно для своего любимого…       И Алексис разрывается… Он отчаянно желает остаться здесь навсегда. Обменяться с Дримом местами, оставаясь рядом с заботливым и нежным Вилбуром, а не тираном Шлаттом… И в то же время безумно завидует их любви, что даже разделённая океаном и другими партнёрами, продолжает оставаться нежной и бесконечно важной для них обоих…       Когда у него начинается течка, альфа конечно же помогает, мягко, осторожно, трепетно лаская тонкое хрупкое тело, однако не забывая о предохранении…       И омега в восторге от этого секса… И в то же время в отчаянии, ведь он не ощущал любви, только заботу. Он чувствовал, что партнёр наслаждается этим также, как и он… Он не чувствовал, что Вилбур был рядом с ним…       И это было так горько…       Как несправедлив этот мир…       Почему ему достался жестокий ублюдок, а какому-то гамме ангел во плоти?       Почему?       Почему не он?       ***       Дрим тихо смеётся, играя со своим другом детства, с которым ему удалось созвониться и встретиться… Николас Сапнап был настоящим пламенем, на его взгляд. Вспыльчивый, активный, честный, открытый…       Гамма наслаждался каждым мгновением рядом с другом-бетой, у которого уже был парень-омега…       Они трое проводили вместе так много времени, что Дриму начинало становиться стыдно, что он так часто оказывается третьим, когда они могли быть только вдвоём… Однако оба парня убеждают его не обращать на это внимания и наоборот тащат везде за собой…       Карл ничуть не уступает своему парню в активности и изобретательности, а потому они успевают так много, что у Дрима кружится от впечатлений голова…       Если бы не Шлатт, что всегда был недоволен его уходом, каждый вечер принуждая к сексу…       Хотя жизнь всё же наладилась…       Секс стал рутиной, как и обязанности по дому, что Дрим выполнял без каких-либо осечек и нареканий, хотя это наоборот порой злило Шлатта, заставляя придираться едва ли не к тому, как он дышит…       Однако всё изменилось, когда парня внезапно начало тошнить во время просмотра фильма в кинотеатре… Его и до этого в прошлые несколько посещений немного мутило от вкуса и даже запаха попкорна, однако сегодня…       Он быстро убежал в туалет, а за ним тут же увязался Карл… И на самом деле даже хорошо, потому как Дрим едва успел добраться до унитаза, когда его буквально вывернуло наизнанку, оставляя на языке утренний омлет и желчь… И спазмы продолжились, заставляя выпускать всё больше и больше, пока ничего кроме желчи больше не осталось…       Карл испуганно мельтешил рядом, поглаживая гамму по спине и бормоча какие-то утешающие слова…       Однако в один момент он замер и вскрикнул от ужаса, ведь с губ Дрима начала капать кровь, а новый спазм, казалось, заставил его вытошнить собственный желудок…       И это было последним, что он помнил, ведь сил совсем не сталось и сознание покинуло его…       Очнулся он уже в больнице… Капельница вгрызалась в вену, белый потолок, так и жаждал его раздавить, а больничная рубаха и постель вызывали неприятное ощущение боли во всём теле…       Хотя…       Дрим устало рассматривает окружение, не замечая ничего, кроме чистоты и стен…       Тело действительно болит… Так, будто его жестоко избили…       Хотя на нём достаточно синяков, а зад постоянно ноет от разрывов от слишком жёсткого секса…       Сейчас явно ночь, но спать совсем не хочется и он просто лежит…       Замечает свой телефон, лежащий рядом на тумбочке…       Не может не потянуться и не прочитать последние сообщения…       Слёзы ожигают глаза, не позволяя прочитать всех слов, ведь ему достаточно и короткого, но ёмкого первого сообщения «У Алексиса началась течка…»       Сердце будто разрывается у него в груди…       А хуже всего то, что он прекрасно знает, отчего его так сильно стало тошнить, и от этого ненавидит своё тело ещё сильнее… У его мамы было также… Он тоже был гаммой… Он тоже рожал его через боль и страдания, в конце концов отдав свою жизнь ради Дрима…       Эта тошнота, заставляющая рвать собственные органы, и становиться беспомощным котёнком перед всеми вокруг… Он беременный… И явно не от Вилбура, ведь они ВСЕГДА защищались… Шлатт никогда…       Дрим оставляет телефон на одеяле, прикрывая лицо рукой и отчаянно тихо плача…       Так больно…       Он такой…       Такой отвратительный…       Такой слабый и глупый…       Такой бесполезный…       Такой проблемный…       Ничуть не красивый…       Совсем не умный…       Ни в коей мере не достойный такого удивительного альфы, как Вилбур… Залетевший от лучшего друга своего возлюбленного, несмотря даже на противозачаточные, которые, несмотря на противопоказания лично для себя, пил полным курсом, ведь Шлатт никогда не использовал защиты, а он никогда не мог ему сопротивляться…       Такой отвратительный…       Абсолютно бесполезный…       Ничтожный и предающий доверие каждого, кто был с ним рядом…       Как он предал маму, убив его своим рождением…       Как он предал надежды отца, что не желал терять сына из-за его возможной беременности и оттого, совершенно несогласного с их с Вилбуром отношениями…       Как он предал Вилбура, забеременев от другого…       Как он предал свою прежнею любовь к Джорджу, отказав, когда тот наконец обратил на него своё внимание, даже если Дрим уже начал тогда встречаться с Вилбуром…       Как предал лучшего друга, почти полностью прервав общение едва ли не на семь лет…       Как предавал доверие Сапнапа и Карла, продолжая лгать им в лицо, когда они искренне о нём беспокоились…       Разве такой как он заслуживает счастья…       Это всё…       Это всё, как раз и есть то, что он заслуживает…       Вилбур явно будет счастливее с Алексисом, а тот с ним…       Шлатту по большей степени всё равно, кого именно ломать и унижать, если есть дырка для траха…       Сапнап и Карл смогут счастлива жить, даже если его вовсе не будет…       Отец… Папа… Рядом с ним будет Клэри, его приёмная сестрёнка, которую Сэм Тейкен решил взять, чтобы заполнить пустоту от потери своего любимого и заодно найти друга для сына…       Он… Он не заслуживает их заботы, их любви, их внимания…       Жалкое ничтожество, неспособное ни на что полезное…       Как боги вообще могли допустить рождение столь бесполезного существа, как он…       Замутнённая влагой зелень обращается к окну, что отчего-то не закрыто жалюзи, и вглядывается в сияющий сотнями едва заметных огней небосклон… Одна бледная искорка, проскальзывает на самоё грани восприятия… Другая… Точно его слёзы… Звёзды расчерчивают небеса длинными хвостами, падая, точно дождём, а он плачет, отчаянно желая стать одной из них и просто исчезнуть, навсегда погаснув, стерев себя из истории мира…       Так больно…       ***       Шлатт… Отчего-то кажется невероятно довольным… Он часто смотрит на Дрима… На его постепенно растущий животик, даже если из-за беременности тот слишком слаб, будучи едва способным двигаться… Его больше нельзя принуждать к сексу, однако минета никто не отменял, а Шлатт слишком самовлюблён, чтобы упустить такую возможность, даже если парень его друга уже выглядит как покойник…       Постоянно бледная из-за недостатка крови кожа, опустошённые глаза, печально опущенные уголки губ, истончившиеся запястья и внезапно ставшая слишком тонкой фигурка…       Дрим едва ли мог что-то есть, живя больше на питательных растворах, чаще всего вводимых через капельницы… Потому что иначе его организм просто отказывался от еды…       Сапнап и Карл навещают парня в больнице каждый день, всё возможное время проводя рядом, рассказывая истории, показывая фильмы через ноутбук, поддерживая и… Не задавая вопросов… После первого же радостного «кто отец?», Дрим настолько сильно изменился в лице, что они больше не осмеливались спрашивать ничего о ребёнке и его втором родителе… Да и им сильно не нравился самодовольный грубый мужчина, что приходил пару раз в неделю, чтобы его навестить… Хотя Дрим так трепетно, так влюблённо описывал образ своего возлюбленного, почти каждый раз начиная плакать от того, что они вынуждены были оставаться в разлуке…       Дрим не замечает дней, часть проводя в агонии и забытьи, а часть – наслаждаясь компанией друзей…       Он даже не осознаёт, что совсем скоро он наконец сможет вернуться обратно в Англию…       Вот только, что скажет Вилбур?       …       Шатен выглядит растерянно и даже жалко, заглядывая через окошечко палаты на своего возлюбленного, что выглядит слишком хрупким и слабым… Вилбур обожал своего сильного и такого большого, точно плюшевый мишка, парня, что всегда был добросердечен и скромен, несмотря на яркую личность и популярность во время обучения…       Сейчас Дрим выглядел действительно хрупко… Будто омега, которым он никогда не должен был быть…       – Что произошло? – растерянно спрашивает альфа у своего друга, что уже схватил своего мужа, будто в капкан.       Вилбур хмурится, вспоминая, каким скованным и пугливым был Квакити в первые два месяца, лишь к третьему наконец достаточно раскрепостившись и даже засияв так, что многие фанаты стали строить теории об их отношениях… Вот только музыканту никто не нужен кроме его сокровища. Теперь он точно это знает, ведь сердце все три месяца кричало от тоски, желая любимых касаний, смеха, смущённого румянца… Он безумно скучал и, казалось, сошёл с ума, когда сообщения от его любимого пропали, как и отметки о прочитанных… Шлатт тогда сказал, что Дрим попал в больницу, но всё хорошо и он поправится, так что просто пока не может писать… И Вилбур поверил своему другу, хотя сердце кричало и рвалось к любимому…       Впрочем он и так завершил тур почти на две недели раньше, сразу отправившись в Америку… Ещё две недели до конца лета и срока их обмена, но он больше просто не может терпеть… И теперь беспокойство лишь возрастает, ведь вид его любимого… Что с ним должно было произойти?       – Простите, вы, Вилбур Сут? – быстро подходит медсестра, уточняя его имя, пока Шлатт отчего-то хмурится и быстро уходит, почти утаскивая с собой Квакити, о несчастном взгляде которого музыкант сейчас просто не может думать…       – Да, это я. Дрим в порядке? Что случилось?       – Эм-м… Извините, я… Вы знакомы? – растерянно моргает девушка, что вообще-то узнала музыканта и надеялась получить автограф или даже завести знакомство чуть ближе…       – Дрим – мой жених. Мы некоторое время провели порознь, однако я даже не представлял что с ним может произойти что-то, что настолько его изменит…       – Ну… Беременность сильно воздействует на гамм…       – … беременность? – Вилбур не может поверить своим ушам. Он всегда берёг своего возлюбленного, до смерти боясь его потерять. Он думал когда-нибудь усыновить малыша только, чтобы Дриму не пришлось рожать… Однако откуда… Что Шлатт сделал, если Дрим, почти панически когда-то боявшийся забеременеть, вдруг понёс?       – Вы не знали? Он здесь уже почти два месяца.       – Два… Боже… – не слушая бормотания медсестры, что не хотела пускать его в палату, Вилбур проходит к койке, опускаясь на колени рядом и трепетно точно хрусталь беря в руки бледную тонкую слишком хрупкую ладошку Дрима… – Что случилось, солнце? Почему ты здесь? Почему… Ты ведь ни за что не согласился бы, верно?       – Прошу выйдите из палаты, – строго произносит врач, однако спотыкается о слезящиеся глаза альфы, что готов завыть от отчаяния… Вилбур не готов ни на мгновение оставить Дрима одного и это видно с первого взгляда… – Ты знаешь, кто он? – тихо спрашивает у медсестры врач, прикрывая дверь.       – Вилбур Сут, музыкант. Он сказал, что Дрим Тейкен – его жених. Однако его друзья, что привели его сюда, ничего не говорили о нём, да и навещал его только мистер Джей Шлатт…       – Они точно пара, я чую между ними связь, – вздыхает врач, что был гаммой, а не бетой, как девушка. – Пускай остаётся с ним, но нам точно нужно будет поговорить с ним… Когда он немного придёт в себя…       ***       Вилбур днюет и ночует рядом с постелью своего любимого, почти ничего не съедая, даже если медсестра, та самая, приносит ему подносы с едой…       – Доброго утра, солнце, – тихо шепчет Вилбур, когда Дрим наконец открывает глаза, после почти семи дней сна…       – Вил… Ты снова здесь… Прости, я так скучаю…       – Всё хорошо, солнце. Я рядом… Я люблю тебя, мой прекрасный принц… Прошу, скажи, что произошло?       – Прости… Я принимал таблетки, но всё равно… Прости… – на глазах Дрима выступают слёзы, а к горлу вновь подкатывает тошнота, заставляя дёрнуться и закашляться… Благо, Вилбур рядом и помогает любимому приподняться и откашлять кровь в ведро, явно специально оставленное здесь…       Альфа не может сдержать дрожь в руках, глядя на своего ослабшего возлюбленного, что извиняется за то, что он просто не мог контролировать…       – Прости… Я такой слабый и бесполезный… Ничего не могу правильно… Только проблемы приношу постоянно… – всхлипывает Дрим, упираясь лицом в крепкое плечо, своего любимого… – Пожалуйста, прости меня… Я знаю, что не достоит тебя, но молю… Хотя бы сейчас… Хотя бы во сне…       Гамма вновь проваливается в беспамятство, а альфа не может заставить себя вздохнуть, чтобы только не потревожить своё хрупкое счастье…       Медсестра и врач, прибежавшие на звонок пробуждения пациента, молча переглядываются, пока сердца обоих щемит от этого короткого диалога… Как можно извиняться за беременность? Особенно когда ты предохранялся? Как можно считать себя бесполезным, когда ты такой сильный, что до сих пор держишься в сознании, хотя любой другой уже давно провалился бы в глубокую кому… Все в больнице удивлялись, как тот вообще может жить, постоянно теряя столько крови… У него ведь даже температура тела понизилась, почти постоянно держась в районе тридцати пяти или даже тридцати трёх, что абсолютно не нормально…       – Что ты сделал? Джей, не заставляй меня кричать! – громко произносит Вилбур в трубку. – Я ведь просил тебя быть осторожнее!       – Да ничего такого я не делал. Что омега есть, то и было, что здесь такого?       – Омега… Он – гамма, Шлатт! Он может умереть от беременности!       – Ну, и что с того? Найдёшь себе кого-нибудь ещё. Хочешь, даже Алексисом поделюсь, мне не жалко.       – Ты… Знаешь что, Джей, будь добр, забудь, что когда-либо знал меня, ладно? Потому если ты ещё хоть раз появишься в нашей с Дримом жизни, я убью тебя. И плевать будет на последствия, я реально сверну тебе шею! И ты знаешь, что я могу это сделать! – рыкает альфа, бросая трубку и тут же отправляя номер в чёрный список. Он всегда знал, что его друг иногда немного не дружит с головой, но Шлатт умел быть ответственным, и Вилбур надеялся, что он будет внимателен к тому, кто был так дорог его другу…       Очевидно он был слишком доверчив и глуп…       Вилбур остаётся в Америке, наплевав на штрафы за просрочку визы и волнения фанатов…       Почти полгода он проводит у постели своего любимого, когда его каждый раз просто силой выводят прочь из больницы…       На удивление, ему помогают Сапнап с Карлом, утешая парня и также навещая Дрима… Казалось, что Ник и Дрим и правда братья, встретившиеся после долгой разлуки, но не утратившие родственной связи… Даже если они и имели разную кровь в своих жилах…       И всё это время для Дрима остаётся агонией на грани жизни и смерти… Врачи уже не верят, что он сможет выжить… Теперь они сомневаются даже в том, выживет ли ребёнок… Возможно парню стоило согласиться на аборт и продолжить жить, даже если была вероятность навсегда потерять возможность забеременеть, однако он отказался… Категорически отказался, а потому врачи не могли сделать ничего, кроме как попытаться продержать живым медленно умирающее тело… Чтобы хотя бы ребёнок мог выжить…       И Вилбуру, честно говоря, было даже плевать, что у этого дитя был другой отец, что теперь стоял в его личном списке на убийство на первом месте… Главное, что в малыше была бы капля его драгоценного возлюбленного… На остальное плевать… Правда…       Он молит всех богов, чтобы Дрим выжил, однако даже у него надежды мало, лишь отчаянное желание, чтобы всё закончилось хорошо…       Рубеж наступает неожиданно быстро… Вилбур просто приходит как всегда в больницу, однако его не пускают через пост, отправляя в комнату ожидания…       Проходит час…       Ещё один…       Альфа не знает, сколько именно прошло, но он будто застыл, ощущая едва ощутимый тонкий оттенок крови его возлюбленного, что он так сильно боялся почуять… Дрим редко ранил себя, даже если это были просто царапины… И каждый раз Вилбур ненавидел этот аромат, ведь он вбивался в его ноздри будто клеймо, кричащее «ты не сберёг его!»… На самом деле эти месяцы были дополнительным мучением именно из-за этого аромата, однако… Он никогда не достигал комнаты отдыха, ведь Дрим лежал едва ли не в самом дальнем крыле…       А сейчас он отчётливо ощущал аромат крови своего гаммы даже здесь… Неподалёку от операционных…       – Вечера, – устало тянет знакомый врач, срывая маску и устало разваливаясь на кресле.       Вилбур лишь молча растерянно оборачивается на мужчину, сузившимися зрачками глядя на капли крови на его рукавах… Вернее даже не капли… Манжеты были полностью красными, отчётливо отдавая именно тем самым оттенком…       – Я не знаю, как вам это говорить. Честно, я не верю, что он доживёт до утра. Ребёнок здоров. Даже слишком здоров для того, кого вынашивал столь истощённый гамма. Впрочем, я подозреваю, что как раз потому, что он отдавал всё, своему малышу… … Он без сознания, и лично мне кажется, что душа уже покинула тело, так что постарайтесь не питать ложных надежд… Даже если каким-то чудом смерть отступит, он никогда не сможет стать прежним. Тело повреждено безвозвратно и просто отказывается усваивать питательные вещества, а мозг… Во время родов, даже если мы делали кесарево… Он умер на полчаса, не меньше… Мозг не смог бы столько прожить… Сердце удалось запустить, но как долго оно ещё продолжит биться… Советую, прямо сейчас пойти к нему и попрощаться… Ребёнок скорее всего проведёт около недели на аппарате искусственного вынашивания, ведь лёгкие пока не открылись полностью и ему необходимо время, чтобы… В общем… Идите, пока не поздно. Боюсь, что больше ни я, ни кто-либо из моих коллег сделать не сможем…       Вилбур тупит ещё пару минут после чего срывается, убегая в указанную сторону, где его тут же молча провожает дальше медсестра…       Альфа замирает на пороге палаты, где под аппаратами лежит любовь свей его жизни…       – Дрим… Солнце моё… Молю, не оставляй меня, – едва слышно, так тихо и жалобно, что сердце девушки за дверью готово разорваться, шепчет Вилбур, едва касаясь тонкой бледной кожи…       Страшно даже такое касание…       Дрим никогда не был хрупким или слабым…       Он был сильным человеком, что даже сквозь боль и переживания всегда умудрялся улыбаться…       Вилбур восхищался им…       Он знал, что тот стал сильно комплексовать из-за своей внешности после начала их отношений… Этот глупый стереотип, что альфам нравятся хрупкие мягкие милые омеги… Вилбур был другим. Он любил силу, стойкость, уверенность и лишь скрытую хрупкость, что стала бы поводом оберегать и быть полезным… Поэтому он без устали твердил, как любит Дрима, какой он для него красивый и идеальный… Какой… Самый лучший…       И сейчас… Сейчас…       – Прошу, ты самое дорогое, что у меня есть… Не уходи… – мутный от слёз взгляд обращается к ребёнку, что смотрит на него… Подключён к аппарату, что должен помочь ему выжить, но не спит, не плачет, не требует ничего и просто смотрит… Такими же яркими удивительными глазами, как и Дрим… Как его любимый гамма…       Приборы внезапно начинают пиликать, из-за остановки сердца и Вилбур в панике возвращается к возлюбленному. Его с трудом оттаскивают, пока врачи пытаются реанимировать блондина, однако сердце больше не желает биться…       Альфа в один момент вновь цепляется взглядом за новорождённого малыша, что ощущается слишком драгоценным…       ***       – Вы уверены, что справитесь? К тому же перелёт…       – Всё будет хорошо, с Дримом всё будет в порядке, я ни за что не позволю никому ему навредить, – широко улыбается Вилбур, держа на руках крохотный свёрток. Как только опасность жизни малыша миновала, музыкант поспешил купить билеты на самолёт до Англии… В багаже также хранилась небольшая деревянная шкатулочка с прахом Дрима… Везти тело было неудобно, так что кремация пришлась кстати, как и официальная бумага об обручении, оформить которую когда-то Вилбур согласился по требованию Сэма Тейкена, отца его возлюбленного гаммы…       И, да, он назвал ребёнка Дримом, став его опекуном, но не отцом… В бумагах в графе отец стоял прочерк, поэтому Вилбур был именно опекуном, даже оставив малышу фамилию «матери»… Хотя соблазн назвать малыша Голдом был нешуточный… Его родная фамилия идеально подошла бы малышу, однако была слишком яркой и знаменитой в определённых кругах… Поэтому и все вокруг знали его только как Вилбура Сута…       ***       Мальчик растёт ярким точно солнышко… А Вилбур не может дождаться момента, когда он вырастет…       Полная идиллия для двоих…       Сэм пытался встретиться со своим внуком, однако Сут сумел спрятать Дрима, и Тейкен до сих пор ни разу не видел дитя своего сына… Конечно мужчина и сам не слишком горел желанием встречаться с Вилбуром, особенно когда каким-то образом узнал, что именно произошло… Однако невинное дитя, ради которого его сын отдал жизнь?       …       Дриму уже шестнадцать и маленькое солнышко стало совсем взрослым…       Это дитя было невинным и ласковым точно котёнок… А ещё не видело почти никого кроме своего опекуна, которого искренне любило…       Ещё один маленький гамма, что впрочем уже давно провозгласил себя будущей женой своего альфы…       Музыкант часто сталкивался с критикой фанатов и знакомых, что всегда хотели увидеть Дрима или осуждали его за то, что мальчик никогда не выходит из дома… Однако иногда мягкий звонкий голосок отвечал на звонки вместо шатена… И всегда бросал трубку раньше, чем они успевали заполучить его внимание, если это не были какие-либо деловые звонки…       – Хей, солнышко, что ты делаешь? – мягко улыбается музыкант парню, что сосредоточенно вглядывается в экран своего ноутбука… С одной стороны Вилбур не хотел давать ему какой-либо связи с внешним миром, с другой, просто не мог заставить себя сопротивляться печальным зелёным глазкам, когда мальчик молил его о внимании, времени на которое у мужчины слишком часто не хватало…       – Скажи, Ви, как долго ещё мне нужно расти, чтобы стать твоей женой?       – Зачем ты так торопишься, дорогой?       – Потому что хочу, чтобы все знали, что ты только мой, а я – только твой! Я не хочу, чтобы ты снова уезжал к тому омеге!       – Боже, мой маленький ревнивец. Квакити – просто друг. Я помогаю ему с течками, лишь чтобы он не травил себя лекарствами.       – Мне всё равно! Я хочу, чтобы ты меня пометил! Чтобы пах только мной!       – Откуда такие мысли, солнце? Неужели я настолько редко бываю рядом с тобой?       – Не редко, но… Я хочу, как тут! – Дрим надувается, а затем, ненадолго запнувшись, разворачивает к опекуну экран ноутбука, где открыт весьма интересный сайт с определённым содержанием…       – Дрим! Зачем… Как ты вообще додумался гуглить такое?! – возмущённо вскакивает Вилбур, в ужасе просматривая вкладки, которых было штук десять, хотя ранее, проверяя историю браузера, он ни разу ничего не находил…       – Потому, что мне надоело ждать! Я всё уже сделал, как там было сказано! И мне уже давно шестнадцать! Почему ты не хочешь меня? Ты ведь сам говорил, когда я был маленьким!       – Как ты вообще это запомнил, тебе было меньше года?! – вспыхивает недоумением и диким смущением Вилбур, ведь в первые годы, после смерти своего любимого, он практически бредил им наяву, часто разговаривая и даже описывая вслух, что бы альфа сделал со своим любимым гаммой… Конечно же он прекратил, как только Дрим подрос и уже начал задавать вопросы…       – Потому что у тебя были такие грустные глаза, что я никогда не смогу их забыть! Пожалуйста, Вилбур, я правда готов! Я хорошо подготовился!       – Чёрт… – мужчина просто откидывается на кресле и прикрывает глаза…       Когда это дитя было ещё младенцем, он не мог налюбоваться на его мягкую розоватую кожу, что сейчас была почти девственно белой… На золотые кудряшки, что теперь потемнели и приобрели тот самый русый оттенок, что был когда-то у его матери… На зелёные глаза, пленившие Вилбура с первого же случайного взгляда его однокурсника…       В один момент он даже грешным делом подумал, что можно было бы не ждать и просто научить Дрима, что это было бы нормально…       Однако такие мысли Вилбур быстро отбросил. Он не насильник и не педофил, хотя сдержать желание коснуться любимого тела было невероятно сложно…       Мужчина почти ненавидел моменты, когда образ его возлюбленного сливался с его подопечным, и альфа не мог сдержаться и не приласкать мальчика, однажды едва на самом деле не зайдя слишком далеко…       Благо это дитя всё же было тогда достаточно наивным чтобы поверить в глупую ложь, что опекун просто беспокоится о его здоровье, ведь гамма тогда сильно болел…       – Ты сводишь меня с ума… – выдыхает Вилбур, опуская руку с лица, однако не успевает он открыть глаза, как ощущает касание там, где явно не должен был… Мужчина тут же подскакивает, подхватывая тонкие ладошки Дрима, что смотрит на него слишком обиженно. – Не смей! Ты ещё слишком маленький для таких вещей!       – Не маленький! Возьми и пометь меня! Я хочу, чтобы твой член оказался у меня в заднице, Вилбур! – уже слишком откровенно говорит Дрим, заставляя старшего мужичину застыть и вспыхнуть румянцев, впрочем тут же бледнея…       Его Дрим… его любимый гамма, когда альфа тянул слишком долго, тоже сделал так… Сказал точно те же слова…       Эти двое…       Были идентичны…       Отец и сын, что будто являлись одним и тем же человеком, хотя Вилбур на самом деле вовсе не старался вырастить малыша копией своего любимого… Да, он дал ему то же имя, однако… Это было почти минутной слабостью, о которой он в один момент даже пожалел…       Оба Дрима выглядели и звучали совершенно одинаково… Имели идентичные характеры и привычки…       Просто младший был куда увереннее в себе, в то время как его мать, постоянно сомневался в том, что он достаточно хорош для своего альфы…       – Дрим! – Вилбур уже хочет спихнуть наглого подростка со своих колен, куда тот беззастенчиво уселся, стоило только мужчине отпустить его руки…       – Пожалуйста… – жалобно тянет парень, потираясь задом о пах альфы…       И ладони на его спине расслабляются, передвигаясь на талию…       – Ты пожалеешь об этом, Дрим… И я пожалею… Я не должен тебе поддаваться, а ты не должен меня совращать…       – Почему? Нам обоим наплевать на окружающий мир. Звёзды, меня даже никто не видел уже… Да наверное почти никогда! Почему ты не можешь просто трахнуть меня?       – Потому, что ты – ребёнок, солнышко. Ты – сын человека, которого я любил всем своим сердцем и которого потерял… И ты полная его копия…       – Тогда притворись, что он – это я… – внезапно разворачивается к старшему лицом подросток, почти выдыхая слова в губы…       – Что?       – Притворись, что я – это он… Что ты касаешься его, любишь его, трахаешь его… Что он будет скакать на твоём члене или стонать под тобой до потери сознания. Что он будет вынашивать твоего ребёнка…       – Ты – гамма, Дрим…       – И я хочу родить от тебя, мой альфа. Хочу, чтобы наша кровь смешалась и породила кого-то удивительного… Не такого, как Фанди от той твоей пассии, или как Талула, даже если её матерью был Квакити…       – Боже, Дрим, это была случайность ты же знаешь. Просто попалась некачественная защита…       – Мне плевать! Я. Хочу. Быть. Единственным. Кто. Рожает. Тебе. Детей!!! Я хочу быть единственны, кому дозволено видеть тебя обнажённым и быть единственным, кого будешь таковым видеть ты!       Двое замирают. Дрим тяжело дышит, а Вилбур не может решиться, вглядываясь в парня… Гамму… Точную копию ЕГО Дрима…       – Почему вы кричите? – сонно бормочет девочка лет шести, спускаясь по лестнице и потирая глазки. Хотя это и было проблемно, пока в её руках находилась огромная игрушка в виде белого куриного яйца с глазками… Кто придумал это извращение, никто из них не знал, однако малышке эта игрушка нравилась неимоверно, и всем пришлось смириться…       – Потому что я хочу быть твоей мамой, а не братом, а Вилбур мне не даёт!       – Дрим!       – Вау!!! – уже готовый начаться спор на корню душит восторженное восклицание девочки, что мгновенно просыпается и подбегает к дивану, где гамма всё ещё нагло восседает на коленях альфы… Уже даже ощущая кое-что чуть более твёрдое… – Папа, я хочу, чтобы Дрим был моим мамой! Он ведь самый лучший!       – Но ведь Алексис – твоя мама?       – Он на меня почти не смотрит, когда мы приезжаем к нему домой! А если и смотрит, то как-то жутко! Мне не нравится! И он всегда хочет, чтобы я посидела у него на коленках, даже если мне это не нравится и у него постоянно в штанах оказывается что-то, что мешает сидеть! И он не говорит что и не убирает, хотя раньше всегда доставал телефон, когда тот мне мешал!       – Он… Что? – как-то хрупко спрашивает Вилбур, что уж такого никак не ожидал…       Очень хотелось верить, что это далеко не то, о чём ему внезапно подумалось… Как и Дрим-младший был копией Дрима, так и Талула была женской маленькой копией Вилбура… И Квакити не раз признавался ему в любви и надеялся на взаимность… Однако Лула же и его дочь тоже…       – А… Тилин, она…       – Тилин наоборот постоянно жалуется, что мама любит меня больше! Она говорит, что он никогда на неё не смотрит, или смотрит недовольно и всегда только ругает! Она тоже хочет жить с нами!       – Н-но…       – Правильно, Лула. Дрим будет лучшей мамочкой для тебя и Лин! И даже для Фанди! – довольно приосанивается зеленоглазый парень, вновь будто ненарочно ёрзая на коленях альфы…       – Дрим!       – Ну, папочка… – жалобно складывает ручки в замок перед собой девочка, глядя на мужчину огромными жалобными карамельными глазками…       – Талула…       – Твои дети знают, что для них самое лучшее… – довольно шепчет Дрим на ухо Вилбуру, пока мужчина едва сдерживается, вцепляясь пальцами в подлокотники своего кресла…       – … Я подумаю об этом, Лула, но пока тебе нужно спать. Если будешь себя хорошо вести, то я даже поговорю с Квакити, чтобы он привёз сюда Тилин на каникулы…       – Хорошо, папочка! Спасибо! Но… Ты ведь не бросишь Дрима правда? Я бы очень-очень хотела, чтобы он был моим мамой, правда…       – Иди, птичка моя… Я ведь уже пообещал, правда?       – Спокойной ночи, папочка, Дрим!       – Спокойной ночи, малышка-нотка! – желает Дрим, прощаясь с девочкой, что махает ему ручкой почти с самой верхней ступеньки… – И что же ты решил?       – Ты ведь не отступишь?       – Я и так ждал слишком долго.       – … Боже… Я не смогу любить тебя, солнышко… Моё сердце принадлежало, принадлежит и всегда будет принадлежать только твоей матери…       – Я знаю, и мне всё равно. Даже если ты никогда не увидишь меня, я правда хочу быть с тобой… Даже если я буду только им…       – Я безумно люблю тебя, мой Дрим… – не может сдержаться Вилбур, когда это лицо, эти глаза, эти интонации… Они и правда невероятно легко сливаются с образом его любимого…       – Правильно, Вил… Это я – твой Дрим… Люби только меня…       – Всегда… Только тебя, моё солнце…