durex ultra-safe для души, пожалуйста

— Где он? Постовая на пятом этаже, уставшая и с слишком короткими ресницами для больших глаз, машет в сторону седьмой двери. Ее уже предупредили. У Фелла проверяют документы, коротко инструктируют и забирают кобуру. Обычная процедура, прежде чем отодвинуть решетку от внутренней двери палаты. У них полчаса в этот удачный день. — Я тебе говорил, что ты чудовище, — тянет Кроули, скидывая с себя одеяло. У него белый-белый живот от бинтов. — Тебе я ещё, кажется, не сказал, что ты идиот. Азирафаэль придвигает стул к самой койке и набрасывает одеяло по самым подбородок Кроули. — Убери, у меня и так после операции температура. Фелл растягивает сухие от осени губы и наигранной лаской обливает лоб, водя пальцами по потной коже. — Я был уверен, что он не заряжен. Кроули дёргает головой и щурит глаза — Фелл вспоминает, что у той девочки, которой он так и не присунул, были глаза чуть темнее. Азирафаэль просовывает руку под одеяло, толстое, плотное, и гладит мокрые ключицы. Он едва дёргает уголками губ, когда Кроули говорит, что пистолет был слишком легкий для пуль. Как жаль, что наличие патронов едва ли можно определить по весу, а мелкая соль отлично заменяет порох. — Тебе невдомек, что у автоматических пистолетов, когда они заряжены, экстрактор лежит ровно. Фелл проходится пальцами по бинтам и упирается в растянутые больничные штаны. Нащупывая вялый член, он думает, что хирурги старались не зря, сшивая порванные мягкие ткани. Интересно, будет ли он, как тот любитель вакуумной стимуляции при асфиксии, питаться только быстро перевариваемой едой? — Не трогай меня, черт возьми. — И почему же? Разве я виноват в том, что ты делаешь всё именно так, как делать не надо? Кроули слабо ползёт наверх, стараясь уйти от чужой руки. Фелл чувствует, как тот весь дрожит от малейшего усилия. Потеет, нагревается, плавится. Мерзкое удовольствие. — Тебе мало того, что твой задержанный попал в больницу? — А почему тебя так волнуют мои дела? Фелл сжимает влажную ткань и возит по ладони, когда Кроули морщится и дёргает тазом. У него встал, и ему точно это не нравится. — Надеюсь, что тебе отстранят. — И под кого тогда ты будешь стелиться? Одеяло мешает нормальной амплитуде движений, но без него Кроули не будет перегревать своё тело так же сильно, как болезненно возбуждаться. Фелл надеется, что тот ужасно жалеет о той игре, на которую по привычке согласился. — Меня оправдают. — Посмотрим. Но тебе ещё надо дожить до суда. Кроули усмехается. Слабо, кривовато — температура перекашивает его губы. Как и твёрдый скользкий член в руках Фелла. — Это угроза, мистер коп? — Нет, всего лишь предложение о сотрудничестве. Забавно представлять, что личный ад Кроули, в который тот боится попасть, выглядит именно так, и Азирафаэль ласкает толстоватые яйца под штанами. Кроули больше не пытается сбежать, почти толкается навстречу. — Хочешь личную подозреваемую шлюху? — Хочу, чтобы только я видел, как ты страдаешь. Фелл наклоняется к мокрому виску, к грязноватым волосам, потому что Кроули не может встать, а душевая в другом крыле. Он наклоняется и губами повторяет каждое слово. Он так быстро двигает кистью, что она начинает болеть. — До пошёл ты, — хрипло плюет Кроули, заливая спермой крайнюю плоть и толстый хлопковый пододеяльник.