durex ultra-safe для души, пожалуйста

— Умоляй, чтобы я согласился выслушать тебя. Азирафаэль растягивает губы и дёргает руками за спиной. — Развяжи меня, и тогда я смогу это достойно сделать. — У тебя и так слишком развязаны всегда были руки, хватит. Фелл морщится, сминая улыбку, когда Кроули швыряет к его ногам оторванную обложку. Расцарапанный полимер. Азирафаэль выпрямляет спину и по частям выдыхает, разделённый натрое вдох. — Кроули, я понимаю, что доверие у демонов не в почёте, тем более у тебя есть все основания мне не доверять — много чего произошло за последнее время. Демон пинает к его ногам стопку мятых листов — едва несколько долетает до ступней. — На колени. Слишком много рыка — на вкус Азирафаэля. Если бы он выбирал примерного мужа конкурсом, Кроули бы потерял на этом баллы, но добрал бы на узковатых длинных пальцах. — Что? — На колени, я сказал. Азирафаэль не спорит: у него есть возможность попасть в ад, до сих пор сохранены образцы, и он не слишком сильно проигрывает Кроули по обычной, человеческой силе. Он сползает на колени, отталкиваясь сложёнными ладонями. — Кроули, тебе следует меня послушать, потому что ты вряд ли сможешь вернуться в ад без своих сил, и, — Фелл замолкает, когда его наотмашь бьет по щеке. Попадают по губам и мажут по подбородку — не слишком профессионально. — Умоляй, а не говори, что мне надо делать. Я знаю, как заставить тебя страдать, я чертов демон. — Да, да, чьи силы ограничены. И только я могу их вернуть, но всё равно я должен умолять, — Азирафаэль ерзает на листах, не вжимаясь коленями в пол. Слишком твёрдо на его вкус — лучше ублажать на коврах или лёжа между ног. — О, Кроули, великий демон, не соизволишь ли ты разрешить мне помочь себе же вернуть силы? Но с условием, что ты не выжрешь тут же мою душу и проведёшь в ад. Кроули дергает подбородок Азирафаэля наверх, давя челюсть слишком сильно. Длинными узковатыми пальцами. — На кой черт тебе в ад? — Ты, главное, проведи — а я сам разберусь. О колени книготорговца бьется ещё целая книга. — Ладно, рисуй. Но сначала покажи мне, что ты делаешь. — И руки развяжи, дорогой. Азирафаэль едва успевает поймать мел около лица, стряхивая с запястий бабочку.