Writober & Rmtober

Последнее Испытание. Сыграли. Устали, как собаки. Пять спектаклей в жарком мае. Когда даже открытые окна не помогали. Когда мозги плавились. На улице веяло летом, а за кулисами — теплом и любовью. Меридиан начинал медленно пустеть. Демонтировались декорации, артисты собирали свои бесчисленные парики-костюмы-талисманы—подарки- что там еще в большие сумки и по два раза катались на метро, чтоб все увезти домой, раскрыть каждый пакетик, с трепетом прочесть каждое письмо и выложить в свои соцсети. Только Бурлюкало никак не могла уйти. Ее что-то словно держало. Сначала Ленка Минина заговорила, что засиделись чуть ли не до закрытия метро, то еще что-то. Посмотрев на время Даша поняла, что спешить ей некуда и впринципе, можно спокойно собраться. В темноте зала чертыхался Руслан с монтировщиками, на столе закипал чайник, Дарью будто неведомая сила повела к нему. Господин Режиссер словно выдохнул, увидев подругу. Дарья обняла его. Так тепло, как умела только она. Руслан всегда хотел младшую сестру и, за все 12 лет дружбы с Дашкой, ему казалось, что она с ним всю жизнь. Сколько раз он рыдал ей в плечо после забытого текста, звонил на прогоне и просил с ним спеть. Она никогда его не оставляла. — Русь, все хорошо? — мягко спросила девушка. Так деликатно спрашивать могла только Дарья, что человек сам ей все рассказывал. — Да... — слегка замялся Руслан и вложил записку ей в ладошку — Вера просила тебе передать. Сказала, что это срочно. — Спасибо — растерянно проговорила она, чувствуя, как прошивает ледяным страхом. — Тебя ждать? — спросил Руслан. — Если тебе не трудно, то я была бы не против — улыбнулась Дарья. Девушка развернула записку. Руки словно онемели от ужаса. Она как никто другой знала, как может глодать собственная беспомощность Даш, пожалуйста, приходи в нашу гримерку. Мне плохо. Вера </i> Повторять ей было не нужно, Дарья быстрым шагом дошла до гримерки, открыла дверь, замерла. Вера. Она сидела и плакала. — Эй... — Даша опустилась на стул, стоявший рядом — Ты чего, котенок?... — Бурлюкало ненавязчиво обняла подругу, утыкаясь носом в ее плечо. Зудина прижалась к ней и слезы, сдерживаемые таким трудом, прорвались наружу. — Даш, понимаешь... Что я за актриса такая? Неблагополучная. То перелом перед спектаклями хватаю, тебя подставляю, команду, Руслана. То заболеваю прям перед блоком. Может... Завершить это все? Вообще все. Может, Такхизис не моя просто уже роль? Не справляюсь я с ней уже. И люди пишут уже, чтоб дала «дорогу молодым» — на этой фразе Вера истерически рассмеялась и разрыдалась. Так больно и горько, что казалось, будто Мать скорбит на могиле своего ребенка. Весь внутренний крик, сдерживаемый болью вины и перелома, вырвался наружу. — Вера-Вера-Верочка, ты чего? — Даша рухнула на колени перед ней, взяла ладони Зудиной в свои и посмотрела в заплаканные глаза — Ты веришь всей той гадости, которую пишут всякие несостоявшиеся люди? — Дарья аккуратно погладила ее по спине — Такхизис самая настоящая твоя роль. Ты ее не играешь, ты проживаешь. Мне до твоего мастерства еще расти и расти. Вер, послушай меня. В переломе ты не виновата. Все уже произошло, мы этого не изменим. Но никогда нельзя расстраиваться. Не в этот раз, значит в следующий, ты так отыграешь, что весь зал встанет сразу после 1 акта. И ты не подвела никого. Ты не виновата, слышишь? Никогда и ни в чем. В тебе столько силы, что другим страшно. У тебя на пути было столько боли, а ты не сломалась, понимаешь? Это дорогого стоит— Даша посмотрела в ее глаза, боли там было немного меньше. . Вера обняла девушку и Даша улыбнулась, положив руку на ее волосы — Спасибо, Дашуль — тихо произнесла Зудина — Вер, запомни — тихо начала Дарья — как бы не было сложно, ты дойдёшь. Вопреки страху, ты дойдёшь до цели и ничего тебе не помешает. Верь в чудо. И оно обязательно случится. А я буду рядом столько, сколько нужно. Ты только живи, ладно? Не умирай никогда и не сдавайся. Ты только живи