Прилагательные

Кровать — на троих. Она вмещает в себя Эдварда, Иззи и Стида. На нее не могут залезть его прилагательные. Жалкий сворачивается в его туфлях, шипит оттуда и смеется неистово. Слабый забирается в чулок, корчит рожи из-под белого шелка. Глупый продет в петлицу камзола желтым цветком, пахнет удушливо. Богатенький расплескивается по бриджам брызгами крови. Кровать не вмещает в себя прилагательные. Они не смогут залезть. Они тенями ползут ближе — еще ближе — еще ближе — шипят и хохочут на все голоса. Голоса искажены, их не узнать и узнать одновременно. Стид загораживается книгой, загораживается волнами волос Эда, загораживается клинком Иззи. Прилагательные поскрипывают половицами, тянут за простыни, тянут за одеяла, вытягиваются уродливыми неправильными лианами. На лианах острые ядовитые шипы. Плети заплетаются выше, яд капает сверху огромными каплями. Стид мысленно вцепляется пальцами в простыни, Стид мысленно будит Эда, Стид мысленно забирается под Иззи. Снаружи на губах приклеилась правильная улыбка. Снаружи его тело теплое и расслабленное. Жалкий глупенький — ты не заслуживаешь «глупый», оно слишком сильное для такого, как ты, — слабенький, богатенький Стидди. Лианы хохочут, лианы занавешивают окно плотной теменью, покрывают пол жесткими угловатыми узорами. Это неправильные, ядовитые лианы, они угрожают задушить Эдварда, они угрожают забрать нож у Иззи. Стид мысленно содрогается в ужасе, захлебывается голосами, тонет в собственной крови — или это кровь с его рук? Руки покрыты до локтя. Его руки не могут быть покрыты, нет, он же слабенький Стидди. Стид падает с кровати — мысленно и снаружи. Он не слышит грохота. Он не слышит боли. Он не слышит себя. Падение замедляется шипами. Тонкими цепкими ручками тянутся к нему тени, оплетают со всех сторон. Тебе не место на этой кровати, в тебе слишком, слишком, слишком много прилагательных. Спрячь себя как тайну, спрячь себя, грязненький, маленький, слабенький, жалкенький Стидди. Спрячь себя раньше, чем кто-то большой, сильный и важный — кто-то правильный, кто-то искренний — не увидел, чем ты являешься на самом деле. Спрячь себя так, чтобы никто не нашел. Ползи прочь от кровати, вмещающей троих. Ты снова не справился, ты снова позволил им. Стид ползет по шипам, по кровяным пятнам, по желтым лепесткам, цепляется за остатки гордости, цепляется за приклеенную улыбку — она сползает растопленной губной помадой, размазывается по губам, размазывается по щекам. Из глаз брызжет яд. В руке у него — осколок кривого зеркала. Он отражает огромный нос и все прилагательные разом.